понимали, говорить постоянно, что народ нуждается только в одной вещи, в
которой заключаются уже все остальные блага человеческой жизни. Нуждается он
в движении мысли, а это движение возбуждается и поддерживается приобретением
знаний. Пусть общество не сбивается с этой прямой и единственной дороги к
прогрессу, пусть не думает, что ему надо приобрести какие-нибудь
добродетели, привить к себе какие-нибудь похвальные чувства, запастись
тонкостью вкуса или вытвердить кодекс либеральных убеждений. Все это мыльные
пузыри, все это дешевая подделка настоящего прогресса, все это болотные
огоньки, заводящие нас в трясину возвышенного красноречия, все это беседы о
честности зипуна и о необходимости почвы {16}, и ото всего этого мы не
дождемся ни одного луча настоящего света. Только живая и самостоятельная
деятельность мысли, только прочные и положительные знания обновляют жизнь, разгоняют темноту, уничтожают глупые пороки и глупые добродетели и, таким
образом, выметают сор из избы, не перенося его в уголовную палату. Но не
думайте, пожалуйста, что народ найдет свое спасение в тех знаниях, которыми
обладает наше общество и которые рассыпают щедрою рукою книжки, продающиеся
теперь для блага младших братьев по пятаку и по гривне. Если, вместо этого
просвещения, мужик купит себе калач, то он докажет этим поступком, что он
гораздо умнее составителя книжки и сам мог бы многому научить последнего.
Дерзость наша равняется только нашей глупости и только глупостью нашею
может быть объяснена и оправдана. Мы - просветители народа?!. Что это -
невинная шутка или ядовитая насмешка? - Да сами-то мы что такое? Не правда
ли, как мы много знаем, как мы основательно мыслим, как превосходно мы
наслаждаемся жизнью, как умно мы установили наши отношения к женщине, как
глубоко мы поняли необходимость работать на пользу общую? Да можно ли
перечислить все наши достоинства? Ведь мы так бесподобны, что когда нам
покажут издали, в романе, поступки и размышления умного и развитого
человека, тогда мы сейчас в ужас придем и глаза зажмурим, потому что примем
неискаженный человеческий образ за чудовищное явление. Ведь мы так
человеколюбивы, что, великодушно забывая свою собственную неумытость, лезем
непременно умывать нашими грязными руками младших братьев, о которых болит
наша нежная душа и которые, само собою разумеется, выпачканы также до
помрачения человеческого образа. И усердно мажем мы грязными руками по
грязным лицам, и велики наши труды, и пламенна наша любовь, во-первых, к
чумазым братьям, а во-вторых, к их пятакам и гривнам, и человеколюбивые
подвиги темных просветителей могут с величайшим удобством продолжаться
вплоть до второго пришествия, не нанося ни малейшего ущерба тому надежному
слою грязи, который с полным беспристрастием украшает как хлопотливые руки
учителей, так и неподвижные лица учеников. Глядя на чудеса нашего
народолюбия, поневоле прибегнешь к языку богов и произнесешь стих г.
Полонского:
Тебе ли с рылом
Суконным да в гостиный ряд {16}.
Лучшие наши писатели очень хорошо чувствуют, что рыло у нас
действительно суконное и что в гостиный ряд нам покуда ходить незачем. Они