Пустота, пустота, пустота,
Неоплаченные счета.
Даже если в гробу я лежал,
Всеравно я земле задолжал,
Я всемысли мои соберу,
Сколько раз ясидел на пиру...
6 июня 1963 года
Сегодня, 6 июня, сидел во МХАТе — у Кедрова Мих. Ник. идиректора. Кедров — мешковат, доброжелателен, глаза, как у узбека— черно-коричневые, с отливом.
Говорил о том, что он все сегодняшнеев искусстве воспринимает как серьезный курс. «Сегодняшняясовременность — это сегодня, плюс двадцать лет вперед. Надо уметьэто видеть.
Если Чехов совершил революцию в театре, позволивсвоим героям мечтать, то Горький утвердил недостаточностьмечтаний и обязательность действий.
Сейчас в нашем театре должнапроизойти очередная революция и сделать ее должны писатели, увидев нового человека.Что — Астров? Рощицу посадил, о лесах мечтал — и то вошел как революционер, как герой.
А сейчас-то похлещедела происходят! Помните, у одного поэта: «Веласкес, Веласкес, окак ты умел о великом поведать так просто!?» Ведь вы приносите втеатр кожицу. Слова — это кожица. А актер обязан увидеть под неймясо и кости. Когда говорит Отелло — что думает и как ведет себя вэто время Дездемона? Это же надо точно понять и точно выразить!
Конфликт? О, конфликт повсюду. В любовном объяснении Ромео иДжульетты—сильнейший конфликт—каждый из них убеждает другого, что любит больше. В вашей пьесе, понравившейся мне, надопонять героику труда на целине (для него — Абакан—Тайшет —явная целина, тут он маленько не силен, да и пусть — не в этом суть).
Тогда бюрократы — ужасно смешные, я очень смеялся, когда ихсцены читал, — будут еще более отвратительны зрителю. Дружите снами... Очень были рады...
П. Тур сказал мне — «Не давайте МХАТу. Будут два годамарь-яжить, потом еще испортят. Много вы видели у них интересныхпостановок последнее время? Вон, Зорина два года мутужили, а вышел пшик».
Вернулся вечером домой: письмо из Прокуратуры, от Волкова.Бессонная ночь: куда направили дело: в Рузу или область? Днем —жизнь, ночью — раздумья. Так уже восьмой месяц. Чувствую, чтосдаю.
В ЦДЖ дня два назад сидел с Юрой Казаковым и Валькой Туром.
Рядом, за стеной, шумно ликовал Глазунов в окружении Михалкова,С.С. Смирнова, В. Захарченко и И. Долгополова.
13 июня 1963 года
Сидел вместе с А.Ю. Кривицким, Сашей Сербиным, М. Лукониным, Ю. Трифоновым и Ю. Иващенко в ВТО. Кривицкий был здоровона газах. Блеск остроумия. «Можно мне сказать тост?» Поднялся.
Заикаясь, торжественно, как Левитан, начал говорить:
— Я прошу вас всех выпить вместе со мной за прекрасного человека, умницу и прозорливца, которому я обязан всем, что у меня естьна земле. Я прошу вас выпить за Александра Кривицкого.
Выпили. Спорили о кино. Иващенко рассказывал, что Романов,новый шеф кино, предложил брать газетам мнение специального отдела печатиГлавкино на новые фильмы, чтобы не было разнобоя воценках. Аджубей, кажется, с этим не согласился.
«Нельзя же доводить до абсурда», — сказал Иващенко, выпивая.
— Можно, — ответил Кривицкий. — До абсурда можно, но недо катастрофы, желательно.
Рассказывал, как его защищал Трифонов от какого-то мужика,который лез без очереди в такси.
— Он бросился на меня с кулаками, огромными, как «Слово ополку Игореве»! Юра защитил меня. Он — гений.
Потом он ссорился с каким-то молодым пижоном из-за зажигалки.
— Зачем вам зажигалка? Что, вы живете в какой-нибудь безлесой стране, как Бельгия? У нас много леса, надо чиркать спички, этопатриотично в конце концов!
Рассказывал о том, как в 46-м году Сталин вызвал Фадеева иСимонова.
Главная задача в идеологии на ближайшие двадцать пять лет —это заставить нашу интеллигенцию отказаться от мысли про собственнуювторосортность. Петр заигрывал с Западом. Он не был Великим.
Великим был Грозный, кстати говоря.
Юра Зуев рассказывал, как он переводил переговоры нашей охраны Хрущева с их Сюрте *.
Это было перед визитом Н.С. во Францию. Наши вытащили списочек:
— Вот здесь будет проезжать Н.С., через эту деревню, так в нейживет такой-то. Он — сволочь.
— Как же, как же, отвечали французские охранники, — мы этознаем.
— Надо бы его забрать.
— Заберем. Мы имеем право забрать на сорок восемь часов. Кактолько Н.С. будет подъезжать к этому пункту — сразу заберем.
Обстановка не переговорах была в высшей мере дружеская. Деловые люди, хорошо понимали друг друга.
Трагикомедия получилась с великим, гениальным, лучше всехпонимавшим все Щедриным (прозорливость, по-моему, это хорошеезнание того, что было, и точное понимание происходящего.
Это иесть два главных компонента прозорливости). Работу о нем много летготовил Л. Каменев. После расстрела в 37 году рукописями Л.Б.завладел с помощью Н.И. Ежова Я. Эльсберг, провокатор и одновременно лит. секретарь Каменева.
Он и издал монографию о Щед-рине, написанную Каменевым, получил за нее звание доктора филологических наук, титул российского литератора и, кажется, премиюСталина. Такой оборот событий вряд ли мог предвидеть М. Щедрин.