Всего на миг. И тут же отстранилась, плутовски улыбаясь.
— Но быть всегда добропорядочной скучно.
— Знаешь, сейчас я готов помочь тебе выкрасть что угодно, хоть центральный алмаз из короны владыки альвов, — хрипло выдохнул Вир, окинув меня неожиданно горячим и голодным взглядом.
— Тебе не нужно ничего красть, — категорично заявила я. Не хватало еще, чтобы Вир узнал, о какой именно «безделице» идет речь. Все же булавка на приворот хоть и не дурманящий порошок звездной пыли, но тоже вещь незаконная. — Просто, может, у тебя есть идеи, как выкрасть одну мелочь, которая принадлежит подруге, но тот гад ее забрал.
— И что там за вещь, ты мне, конечно, не скажешь? — Вир был на удивление догадливым.
— Это не моя тайна.
— Хорошо. Ты знаешь точно, где лежит та вещь?
— У него. Вряд ли он будет носить ее с собой постоянно, — предположила я. Все же булавку с приворотом не стоит держать все время рядом с собой.
— Знаешь, будет проще, если я попытаюсь… — начал Вир.
Я вновь возразила. Мы слегка поспорили, но потом все же смогли не только договориться, но и придумать план. Вир обещал помочь с каскадной матрицей невидимости — заклинанием, которое считалось весьма сложным даже для магистров. Да и требовало оно силы уровня «поток» или же демоновой кучи накопителей. Зато с ним я спокойно смогла бы войти в мужское общежитие так, что ни одна охранка меня бы не заметила. На мой вопрос, откуда Вир так хорошо знает это заклинание, альв лишь усмехнулся и заявил, что потратил на него несколько месяцев. А все для того, чтобы удрать из Эллийской цитадели в пятнадцать лет.
Я вспомнила, как Вир обмолвился, что ему пришлось отстаивать свое право на выбор. Его отец мечтал, чтобы сын продолжил династию, а Вир поступил на алхимика. И судя по тому, что он в пятнадцать сбежал из цитадели, девизом которой было «из наших стен выходят воины, которых не остановит даже смерть» (догадываюсь, какие методы воспитания там были в чести при таком-то девизе), с отцом у альва был долгий и изнурительный бой за свою судьбу.
Я хотела спросить Вира о многом. Но не успела. Он встал из-за стола, сказав, что ему нужно кое-что уточнить по заклинанию. А потом его взгляд упал на салат. Альв тут же попытался выкинуть забракованное им же блюдо, но я не позволила. После кулинарных шедевров Тай салат Вира был весьма недурен.
— Оставь. Поверь мне, в нашей семье пробовали и не такое.
— Ты утешила, — хмыкнул он.
— Конечно. — Я согласно кивнула. — Самое неизгладимое гастрономическое впечатление на меня произвели не супы кузины, а профитроли из ресторана «Золотой феникс».
— Это как? — заинтересовался Вир.
— Моррис как-то принес профитроли для нас с Тай (мы тогда были совсем мелкими), чтобы порадовать. Захватил их с одной из выставок, завернув в салфетку. Сказал, что профитроли — кулинарный шедевр и самое модное лакомство того сезона в столице. Так вот, представляешь мое разочарование, когда вместо взбитого крема в этих профитролях я обнаружила икру в меду.
— Высокая кухня вообще может сильно разочаровать, — пытаясь сохранить серьезное выражение лица, заверил альв.
Забегая вперед: всю глубину разочарования Вира я постигла поздним вечером, когда, выкидывая мусор с совка, заметила в ведре чек из ресторана. Того самого «Золотого феникса»: листок был с фирменной печатью заведения. И значился в нем салат «морское искушение» аж десять форинтов за четыре фунта. Я фыркнула, припомнив фразу «я приготовил салат». Гордый Вир не захотел ударить лицом в грязь. Я покачала головой. Дядя поступал иногда точно так же, особенно когда ухаживал за очередной своей музой. Все-таки в некоторых вещах мужчины всегда остаются мальчишками.
Ну а пока мы разошлись. Я поднялась к себе в комнату, чтобы готовиться к очередной авантюре под кодовым названием «Укради у Варлока». А потом засела за задания. Проголодалась, спустилась на кухню, где умудрилась разбить чашку. Демон, разрыв-трава, оказывается, все еще оставалась в заварнике! Аккуратно вылив ее за окно, я сполоснула чайник, поклявшись впредь смотреть, что сыплю. Иначе посуды не напасешься.
Соорудив бутерброд, я с удовольствием съела его, запивая свежезаваренным ромашковым чаем. Налив еще чашечку, поднялась с нею на второй этаж и постучала в комнату Вира. Ни звука. Ушел, что ли? Прислушалась. Из-за створки раздавалось мерное сопение. Неужели опять спит? Обещал же с заклинанием уточнить.
Я не удержалась и прильнула к замочной скважине. Дрых. Действительно дрых без задних ног. Сонно что-то бормотал, а потом и вовсе перевернулся на бок. Ну надо же! Может, он заболел? Восемь вечера же еще… Хотя, может, мне просто в подселенцы достался засоня?
Я вернулась к себе. По крышам опять зашуршал дождь. Осень — время печали и долгих, затяжных слез неба. Спать не хотелось, хотелось взгрустнуть.
Подоконник, плед, чашка ромашкового чая…
В итоге на узкий подоконник я не поместилась, запуталась в пледе, свалилась, облилась чаем и поняла: не умею я страдать. Вот совсем! Во всяком случае, по всем правилам.
Я вздохнула и потянулась за папкой без подписи, что стояла на верхней полке, аккуратно завязанная. Там, в ее недрах лежали уже слегка пожелтевшие листы. На них, как детали пазла, хранились фрагменты формул. Части маминого исследования. То, что я запомнила. Не заметила, как руки сами начали приставлять их друг к другу. Но головоломка не складывалась. В который раз.
Все, что удалось мне понять: формула как-то связана с преобразованием крови. Точнее — со стимулированием чего-то. Вот только чего именно?
Промучившись до полуночи, я плюнула и, собрав листы обратно в папку, легла спать. И снова провалилась в свой кошмар. Но первый раз за все время он был с продолжением.
Вновь были улица, холодный вязкий туман и страх. Я, десятилетняя, плакала без слез от отчаяния и боли. Переживала все сызнова, бежала по улицам, ведомая заклинанием. И вдруг врезалась в стену. Твердую, теплую… живую.
ГЛАВА 8
— Нари! Нари! Очнись! Ну же… — Голос знакомый, до боли знакомый.
Неужели он будет преследовать меня и во снах?
Варлок. На темной мостовой был он. Тот, кого там быть не могло. Никак. Совершенно. Впервые мой самый страшный сон потерял свою реалистичность. Или просто альв в моем сознании стал истинным демоном, место которому в кошмарах?
— Тише, тише! — Он обнял меня, крепко прижав к себе. И вот странность. Я была уже не маленькой девочкой: миг назад я смотрела на Варлока, задрав голову, и вот моя голова легла ему на плечо.
— Тише, тише… — Теплое дыхание щекотало ухо. И я поняла, что уже не сплю, а лежу в своей постели и меня кто-то крепко обнимает.
Попыталась оттолкнуть и услышала:
— Нари, это я, Вир. Все хорошо. Это просто сон.
Сглотнула. Меня еще все трясло. По спине бежал холодный пот.
— Посмотри на меня, — потребовал Вир, беря мое лицо в ладони.
Я не могла не подчиниться.
— Позволь мне увидеть, что тебе снилось. — Он хотел прислониться своим лбом к моему, как делают обычно телепаты, чтобы проникнуть в сознание.
— Нет! — выкрикнула я, вжимаясь в стену.
Страх кошмара отступил. Его место занял другой: я боялась, что альв может узнать тайну моего прошлого. Между тем Вир начал спрашивать, как часто мне снятся подобные кошмары, а узнав, что один и тот же сон повторяется на протяжении многих лет с заядлой периодичностью, потрясенно спросил:
— Ты не пробовала обращаться к целителям?
— В детстве дядя как-то сводил меня к одному. Но когда мозгоправ попробовал считать меня, то затрясся в припадке. А лишь только пришел в себя, сказал, что мои слишком сильные эмоции, связанные со сном, мешают ему хоть что-то увидеть. И его экраны почему-то не срабатывают. Лишь утешил меня и дядю тем, что со временем это должно пройти, потому что связано с детской впечатлительностью и психологической травмой от потери родителей.
Я говорила, чувствуя, что замерзаю. Прям дико, до дрожи и мурашек по коже. Непроизвольно натянула одеяло до подбородка и только тут поняла, что окно настежь открыто. Зато входная дверь — наоборот.
— К-как ты оказался в моей комнате? — стуча зубами, спросила я, пытаясь согреться.
— Услышал твой крик… — И, проследив за моим взглядом, пояснил: — Дверь была не заперта, а когда я резко ее открыл, то от сквозняка распахнулось окно. Давай я его закрою.
Вир действительно подошел и закрыл створки, надежно задвинув шпингалет. Поднял с пола чудом не разбившийся горшок с цветком, вернул его на подоконник.
— Вот и все. — Он обернулся.
Мне отчего-то на миг показалось, что передо мной стоит другой. Варлок. Хотя я точно знала: этого не может быть! Я же сама видела той ночью, когда вернулась из участка, как Варлок выходил из магомобиля в то самое время, когда Вир спал у себя в комнате.
— По-моему, у тебя не простой кошмар… — Слова альва выдернули меня из размышлений.
— Ты о чем?
— Такие кошмары порою используют маги-поисковики, когда им почти ничего неизвестно о том, кого они ищут. Обычно в таких случаях маг ловит отголоски эмоций, цепляется за них и идет по ним, как по нити, через мир грез.
— Никогда не слышала о подобном.
— Потому что этого нет в учебниках, — грустно улыбнулся Вир. — Да даже в трактатах древних редко встретишь. Провернуть подобное по плечу очень — Нари, я повторюсь! — очень сильному магу. Кто-то вместе с тобой каждый раз проживает этот сон в надежде найти хоть какую-то зацепку, которая могла бы подсказать ему, где ты.
Я похолодела. Даже сердце пропустило удар, а сама я забыла, как делается вдох.
— Нари, — меня затрясли за плечи, — что случилось?
— Кажется, сегодня ему удалось найти эту подсказку… — помертвевшими губами прошептала я.
Варлок… Варлок, который обнимал меня сегодня во сне.
Если за все время тот, кто искал меня, не смог зацепиться ни за одну деталь моего сна, то сейчас у него был отличный шанс. Лицо остроухого чемпиона постоянно мелькало в новостных листках. Демоны! Вдох. Выдох. Успокоиться. И просто держаться от наглого альва подальше. Хотя нет, сначала обокрасть, а потом держаться подальше.
— Какую? — напряженно спросил Вир.
— Я не помню, что именно. Но сегодня мой кошмар закончился как-то иначе.
Я соврала. Намеренно. Потому что мне нужно было все обдумать и взвесить. Спокойно, а не под натиском эмоций.
Поверил ли Вир? Судя по его лицу, ни на унцию. Но промолчал, а потом и вовсе решил сменить тему:
— Если ты боишься, я могу побыть с тобой, пока ты не заснешь.
— Ага, если дядя застанет нас вместе ночью в моей комнате, то уже никто и ничто не сможет помешать ему сочетать нас браком. Даже если мы в один голос будем кричать «нет!» у алтаря.
Я не шутила. С учетом того, что на мне из одежды была одна тонкая ночная сорочка, тяжело было бы убедить Морриса, что мы тут написанием диплома занимались. Хотя Вир, к слову, был в штанах, рубашке, куртке и даже ботинках. Ботинках?
— Ты с улицы? — запоздало спросила я.
Да, кошмары, на удивление, не сделали из меня неврастеника, но вот соображала после них я порою туго.
Альв, проследив за моим взглядом, и сам понял, что одет не в положенную данному часу пижаму с мишками. Хотя он спит как раз без пижамы. Перед глазами возникла картинка, как я приоткрываю дверь и смотрю на сонного альва, чьи волосы разметались по подушке. И я точно вспомнила, что по пояс он был обнажен. Шаловливое сознание тут же подкинуло еще одну картинку: Вир в ванной, когда мы столкнулись.
Мои щеки окончательно заалели. Я опустила лицо вниз, чтобы скрыть смущение.
— Д-да. — Он запнулся, и я явственно почувствовала его взгляд на моих почти обнаженных плечах. Две тоненькие бретельки — не в счет. — Я решил прогуляться. — Его голос звучал отстраненно, словно он не особо вдумывался в смысл собственных слов. — Я решил прогуляться. Никак не мог решить уравнение магического импульса. А когда вошел в дом, то услышал твой крик.
Я все же победила смущение и, заверив, что уже в порядке, отправила Вира к себе. А сама потом долго ворочалась.
Под утро в голове накопилось столько мыслей, что я, проснувшись, даже слегка растерялась: с какой же глупости начать день. Но судьба выбрала за меня. Ушей достигли весьма интригующие звуки. Кто-то в моей комнате аппетитно чем-то хрустел. Приоткрыла один глаз. Кот нагло жрал цветок на подоконнике. Я вскочила и отвесила ему по наглому рыжему филею. И не важно, что Бенедикт у нас особа титулованная, с родословной исключительно голубых кошачьих кровей. Вегетарианство в доме Росс не приветствуется. И точка!
После проведения карательной операции осмотрела остатки цветка. М-да. Пора переходить на разведение кактусов. Хотя, зная упорство кота, бесполезно. Он и их сможет сожрать. Запросто! Поставив горшок на подоконник, я глянула в окно и резко выдохнула. Сегодня кто-то не доживет до заката. Скорее всего — Генри. Его наша соседка закопает первым. Причем под тем самым розовым кустом, который сегодня ночью кто-то вытоптал.
На всякий случай я отпрянула от окна. Мысли о поруганном кусте быстро вытеснились другими: об ограблении.
Я позвонила Алекс, узнала, во сколько сегодня тренируется наша команда по громобою. Оказалось, что в одиннадцать. Отлично! Значит, именно в это время я и буду грабить Варлока. Хотя нет… Грабить — слишком громкое слово. Скорее уж специализироваться на неоднозначных приобретениях. Вот!
Постучалась к Виру. Из-за двери раздалось сонное «минуту!». И действительно, ровно через минуту на пороге нарисовался альв. До невозможности улыбающийся, свежий, причесанный и одетый так, что хоть на выставку с ним иди. В общем, вызывающий глухое раздражение своим бодрым видом.
Я напомнила ему о том, что он обещал мне помочь с заклинанием невидимости. Он согласно кивнул и уточнил:
— Во сколько?
Глянув на наручные хроносы, показывавшие половину десятого, я улыбнулась и ответила:
— Да прямо сейчас.
Оптимизм альва слегка поугас, но он заверил, что все будет готово к десяти.
Без четверти одиннадцать мы стояли за углом мужского общежития, подкарауливая Варлока, который должен был отправиться на тренировку. Но время шло, а чемпион — ни разу.
— Может, он уже на поле? Пораньше отправился? — поправляя очки, предположил Вир.
Но я была из тех, кто, пока своими глазами не увидит, не уверует. Посему ждала. Ровно до того момента, пока хроносы на башне не пробили одиннадцать.
— Тренировка началась, — нахмурился альв.
— Наверное, ты все же был прав, и Варлок ушел пораньше… — задумчиво протянула я. Тут же вспомнился грозный тренер и его рык в раздевалке. К такому не то что придешь без опозданий. Даже, будучи при смерти, явишься. — Давай накидывай заклинание.
— Держи. Это понадобится для связи. — Мне в руку лег амулет. — А теперь потерпи. Будет не очень приятно, приготовься. — Вир сосредоточился, и с его пальцев полилось сияние.
Что он там сказал о «не очень приятно»? Да меня едва не вывернуло. Но оно того стоило. Я стала полностью невидимой. И, что важнее всего, бесплотной. Рука спокойно прошла через угол стены. Да уж. Живое привидение.
— Как окажешься внутри, сожми амулет посильнее. Это будет знак, чтобы снять чары.
Ну да, бесплотный дух не сможет взять булавку. Поэтому заклинание нужно будет на время снять, а потом активировать вновь. Я кивнула. Хотя Вир этого уже и не видел.
На крыльце стояла стайка девиц. По долетевшему до меня обрывку разговора поняла, что это фанатки Варлока. Конечно, девушки могли заходить в мужское общежитие, но только имея на руках разрешение, подписанное преподавателем. Ректор бдительно стоял на страже нравственного порядка, учитывая любвеобильность адептов боевого факультета.
Было немного страшно. Особенно когда я шагнула через порог мужского общежития. Казалось, что именно в этот момент сработают охранные чары: сколько раз адепты обоих полов были пойманы, пытаясь проникнуть туда, куда вход им был закрыт.
Именно на входе выпившие эликсир невидимости становились частично видимыми (и в наказание потом неделю ходили именно так). А сколько скрывающих шляп было отобрано, сколько отводящих глаз заклинаний взрывалось, личин стекало, мороков развеивалось — не сосчитать. А все оттого, что вход в общежитие был заговорен от подобных чар.