Смерека вспоминала своё последнее дежурство, их подразделение карабинеров было задействовано для разгона демонстрации скинхедов. Смерека не любила скинов, от них одни неприятности, вот и сейчас она едва уклонилась от ножа. Смерека ругала себя за то, что не сдержалась, применила свой дар против обкуренных юнцов. Кинокамеры чётко зафиксировали как толпы скинхедов валились на асфальт, как будто их кто толкнул. Некоторые, из особо рьяных хулиганов, перед своим падением, пролетели метров пять и вонзились головами в рекламные щиты, обклеенные афишами местной филармонии. Смерека улыбнулась, ей понравилось, как пожарные выколупывали плачущих хулиганов из щитов.
— Так вам и надо! Ублюдки!
— Это всё от неправильного воспитания, говорила подруга по отделению.
— Это всё от неконтролируемых карманных денег, и от вседозволенности, — поддержал разговор их командир.
Письмо папы римского с вызовом девушки из отряда, спасло её от бесконечных допросов, и объяснительных по поводу превышения самозащиты от «мирных демонстрантов»
— Так им и надо, — повторила Смерека. Она сбросила форму карабинера в ящик для грязного белья, написала записку мужу, и успела на последний автобус в Рим.
У Самара тоже был неудачный день, он только сменился с вахты, две смены был дежурным по тюрьме, подменял заболевшего товарища. Начальник в конце смены предупредил его о письме с Ватикана. Друг решил выспаться в поезде. У «японцев» не было никаких проблем. Мы все собрались в один день, и уже до обеда все были в соборе святого Петра.
Падре включил видеозапись: глинобитные хижины, куры и овцы, гуляющие по улицам, кошки, принимающие загар на порогах домов…, и никого…, не единой души. Картинка сменилась: море, бурное море, вода старается размыть остров, волны разбиваются о скалы. Кадр захватил ряд строений, картинка была не отчётливой — размазанной, мне показалось что я видел ДОТ. Потом какие-то фигуры, лица, связанные пленники, какие-то машины, человек управляет ими при помощи пульта. Свет, яркий свет. Картинка пропала, потом появилась, машины оставались на месте, и шесты, вкопанные в землю, только уже без пленников. Рядом с шестами валялась запутанная верёвка, которая была на руках людей. Падре выключил видеопроектор.
— Я бы не связывал эти события. Вначале запись из программы новостей про деревню в Сомали. Из деревни пропали жители, в один день, в один миг, оставив нетронутым одежду, мебель, оружие. Никто не знает, куда могли подеваться люди. На второй картинке остров моего старого знакомого, он был ответственен за построение армии будущего — вариант НАТО. Но ваша команда подпортила ему карьеру, проект Сенатора заморозили, а его самого сплавили на пенсию, чтобы под ногами не мешался. Но старик никак не успокоится, взял в аренду ряд островов, и проводит на них эксперименты с новым вооружением. Демонстрацию одного из видов вооружения вы видели. Машины уничтожают только органических существ, не задевая строения и всё то, что относится к неорганику. Никаких следов, никакой радиации. Действие этих приборов похожи на взрыв нейтронной бомбы, только они не так разрушительны. Хотелось бы мне иметь пару комплектов техники у себя, для изучения, только нам это не к чему, принято решение уничтожить всё оружие на острове, подтверждение того, что оно направлено против людей, вы видели. Эта задача возлагается на вашу команду, я лично проверил списки людей, вошедших в ЧВК Сенатора. Отморозки, сброд со всей планеты. Поэтому, с острова никто не должен уйти, уничтожить всех, вместе с оборудованием. Вас доставят на катере, как только вы будете готовы. Я подумал: — Мы всегда готовы! Но вслух, не решился сказать. Этот девиз напомнил мне нашу обитель, инструкторы добивались постоянной нашей готовности и тренировали нас к моментальному автоматическому реагированию на все случаи жизни. Побеждает всегда тот, кто успел, а кто не успел — тот проиграл. Падре отпустил нас, оставил у себя девочек — Марину и Смереку. Ему нужно было обсудить с командиром наше снаряжение, проработать план проникновения на остров, если возникнет такая необходимость. А Марина — он привык к тому, чтобы девушка, всегда была под рукой, без Марины он что-то мог забыть. Марина всегда напоминала ему про планы на сегодняшний день. В гостинице мы собрались в комнате Смереки, чтобы проработать свой план для выполнения поставленной задачи. Мне что-то не хотелось идти в атаку на остров с криками «Ура», или «Банзай», как подсказывают «Японцы». Я понял, что остальные члены команды тоже не горят желанием атаковать остров. Смерека посмотрела на меня:
— Вся надежда на Жилу. Когда начнёшь сканировать, изучать остров?
— Мне бы хотя бы карту, или координаты острова.
— Поздно, завтра выплываем, рано утром придёт катер за нами. Борисович с пограничниками договорился. Ориентироваться будем по месту. И работать тебе, Жила, придётся на месте, по прибытию. Пограничники нас высадят в резиновый бот, в пяти милях от острова, недалеко от места высадки коралловый риф, гребнем выступающий из воды. Синоптики обещают прекрасную погоду, теплое море, умеренный ветер — всё к вашим услугам, господа! Пограничники обещают забрать нас через два дня.
Марина не поняла:
— Так вы что? Совсем не собираетесь на остров? А как же задание отца Франциска?
Смерека успокоила её. Объяснить несведущему человеку это тяжело, но мы уже привыкли друг к другу, каждый из нас знал, что умеет другой член команды.
— Не переживай, мы и с рифа справимся с заданием падре. Просто мы привыкли к работе на расстоянии. Жила просканирует остров, а остальные сделают работу.
— Поняла?
— Нее-ет.
— Ничего, потом поймёшь.
— Но, я же должна всё заснять, документы для «папы» нужны, и в ООН.
Мы переглянулись со Смерекой.
— Это, как-нибудь, в следующий раз.
Мы сообразили, что Марина совсем не догоняет, но ничего нужно время, чтобы привыкнуть к стилю работы команды, и нужна практика. Без практики — никак!
Глава 9
Мы спрятали бот среди коралловых нагромождений, сами выбрались на колючую сушу, кораллы хрупкие неоднородные, разные по прочности и конфигурации, но этот выступающий из воды риф избавил нас от качки на волнах и придал, хоть какое, ощущение суши. Я никогда не думал, что подвержен морской болезни. Девочки, моментом, создали уют на месте нашего базирования, и после маленькой передышки мы начали работать. Я аккуратно прощупал границы острова. Никаких аванпостов, ничего, кроме маяков и лодочной пристани. Дальше, вглубь острова, было сложнее. Я обнаружил несколько радаров и один из них — направленного действия, он меня беспокоил, его антенна смотрела строго в нашу сторону. Я кивнул Самару, он негласно, контролировал мою работу. Самар сделал отметки на контурных картах острова, выданных нам при отплытии из Италии. Я плохо ориентируюсь на местности, особенно в море, но не сильно ошибусь, мы находились в районе Липарских островов, и здесь в этом густонаселённом районе «Сенатор» выбрал место, для проведения своих экспериментов? Прав генерал:
— Если что хочешь спрятать, то ищи место, которое находится у всех на виду. Никто не подумает, что здесь можно спрятать что-либо!
Мне не давали покоя эти радары, они не были направлены в небо, и антенны совсем другой конфигурации, это скорее всего были пеленгаторы, и один из них нас кажется засёк. По активности военных в районе лодочной станции, я понял, что нас вычислили.
— Ожидайте «гостей», скоро будут, — передал я Смереке. Она кивнула мне в ответ. Я хотел продолжить сканирование остова, но парапсихологический удар большой мощности вывел меня из строя. Смерека видела, как Жила потерял сознание, из его носа, глаз, ушей шла кровь. Смерека кивнула Марине:
— Надо что-то делать, Жила умирает. Спаси друга.
Марина все поняла буквально и с безжизненным товарищем провалилась в прошлое, в шестнадцатый век, в деревню, откуда она вытащила своего «крестника». Уж если умирать, то в родных местах, там, где похоронены твои близкие. Мы уже не видели дальнейшей работы товарищей: Самар, превозмогая чудовищную боль, вычислил большинство объектов острова, нейтрализовал операторов чудовищных машин, а Сол с Руном завершили разгром всего оборудования. Смерека не отвлекалась, на её долю пришлось уничтожение десанта, направленного от острова. Смерека не жалела никого, она применила максимальное воздействие на атакующих. Бойцы ЧВК подымались в воздух со своих лодок, перед тем, как умереть. Ценой работы девушки была жизнь всей команды. Хватит нам одной потери Жилы. Все её понимали. После разгрома острова, Самар настоял на том, чтобы мы высадились на остров, необходимо было проверить, проконтролировать свою работу. Самар сказал, что могли остаться чертежи дьявольских машин, математические расчёты, и документы на использование материалов. Смерека согласилась и дала команду на высадку на остров. Мы подобрали один из уцелевших катеров десантников. Весь остров пылал от сгорающей пластмассы, ещё продолжались неконтролируемые взрывы, от воспламенившихся горюче-смазочных материалов, детонировало оборудование в подземных бункерах. Сол нашёл закрытых людей, это был расходный материал — будущие жертвы дьявольских машин. Смерека отпустила пленников. Наконец Самар нашёл то, что искал, его находка лежала на третьем уровне подземного хранилища, закрытая в сейфах. У команды не было времени, для поиска ключа шифра, для открытия сейфов, в любое время на острове могли появиться корреспонденты, пограничники, или кто-либо, привлечённые густыми клубами дыма над водой. Самар нашел ручной гранатомёт, и мы обстреляли сейфы. Документация задымилась, вспыхнул пожар, но его никто не спешил тушить, Илья Борисович приказал уничтожить всё на острове. В какой-то момент, сработала противопожарная сигнализация и раздался взрыв в наших мозгах. Больше никто ничего не помнит. Катер с пограничниками забрал команду туристов через два дня, как договаривались, туристы смогли добраться до острова, пограничники нашли их уже невменяемыми. Никто не знает, что случилось на острове. Пограничники нашли ещё несколько человек, может быть они из местных жителей? Все люди ходили по остову бесцельно, с закрытыми глазами, без капельки здравого смысла в головах. Пограничники забрали их на берег, предварительно связав верёвками, чтобы люди не вывалились за борт в долгом пути на берег. Пограничники вызвали МЧС. Вскоре это место оцепили. Газетчикам удалось и сюда пробраться, уже через час в СNN, по новостям, был сюжет с места происшествия, со своей журналистской версией.
«Сенатор» вылетел на похороны друга. Когда умирают друзья — это тяжело. «Сенатор» еле добрался до гостиницы, чуть не утонув в дорожной «пробке». Он налил себе стакан виски, достав напиток из бара-холодильника. Сегодня был трудный, нехороший день, «Сенатор» опрокинул стакан в рот, выпил, не закусывая.
— Что за жизнь — теряем друзей, врагов!
По телевизору показывали новости, «Сенатор» узнал свой остров.
— Нет, нет, только не это! Кто-то сломал его любимую «игрушку». Все окна в гостинице были открыты, на площади перед зданием бегали голуби. Раздался выстрел. Резкий звук выстрела услышали все: и обслуживающий персонал гостиницы, и прохожие, стайка голубей сорвалась с площади и взлетела в небо, вместе с душой «Сенатора». Падре прочитал некролог в «Правительственном вестнике», он понял, что это было концом гонки проектов. Это была месть, его личная месть за всё: за унижения, за предательство, за потерянные годы. Падре не ощущал удовлетворения — он победил в этой борьбе, но какой ценой? Падре потерял армию, свою армию. Четверо бойцов в папской клинике, в палате для душевно больных. Врачи говорят, что их заболевание безнадёжно, нет никакого шанса для излечения. У них у всех повреждён головной мозг, как кто утюгом прошёлся по мозговым полушариям, у них выжгли всё, что отличает человека от животных. Двое, вообще, пропали. Генерал плохо знал мальчика — его, кажется, называли Жилой во взводе, но без Марины, он как без рук! Генерал не знал, что произошло на острове. «Сенатор» застрелился, а жаль, толковый был мужик! Пора и мне на заслуженный отдых, всё чаще подводит память. Генерал написал письмо-прошение папе римскому об своей отставке, по состоянию здоровья. Генерал и здесь опередил события, разговор об отставке главы инквизиции и папской разведки шли уже давно в кулуарах, между священниками. Он отдавал трезвую характеристику происшедшим событиям. Нет, святой отец не победил в войне проектов, и не проиграл одновременно. Между сражением двух армий будущего была ничья, с колоссальными потерями с обеих сторон. Очень жаль, что «Сенатор» решил сойти с дистанции раньше времени. Достойный противник был. Теперь и соревноваться не с кем, и незачем. Илья Борисович, он же генерал и падре Франциск отправил письмо с прошением об отставке, через нового временного легата. Отец Франциск не доверял — ни почте, ни телеграфу, ни компьютеру. Только дипломатическим структурам — так будет надёжнее.
* * *
Сегодня в кирхе было много народа. Всем хотелось взглянуть на пришельцев. Первым их увидел хромой Иоганн, он с утра шёл убираться в церкви, была его очередь. Он и увидел молодую женщину, сидящую над умирающим прихожанином. Хромой Иоганн сразу понял, что они не местные. Женщина была одета в мужские одежды, с множеством карманов. На умирающем был камзол, странного покроя. Хромой Иоганн помог перенести прихожанина из кирх шпиля в часовню. Не место умирающему в трансепте. Хромой Иоганн поразился силе женщины — чтобы затащить умирающего на скамью для прихожан, нужно обладать силой взрослого мужчины, а девушка была худа, и тоже выглядела болезненно. Тем более она была глухонемой, совсем не реагировала на слова потомственного портного. Иоганн сбегал домой, подобрал одежду для женщины. Скоро будут собираться прихожане, негоже, если они увидят женщину в мужском платье. Портной увидел молнию на брюках, и долго крутил их в руках, он не мог понять, как это работает и из чего оно сделано. Марина выхватила одежду у него из рук и бросила в огонь в камине часовни. Не хватало того, чтобы её разоблачили по одежде. Хромой Иоганн посмотрел на женщину, ему было не понятно, чем он её разозлил. Но стали появляться первые прихожане, и хромому Иоганну было уже не до пришельцев, он, наспех, закончил уборку в церкви. Скоро должен появиться пастор, он живёт недалеко от реки, но далековато до кирхи. Пастор, обычно, никогда не опаздывает на службу. Хромой Иоганн вспомнил про незваных гостей, которые умудрились войти в кирху, не повредив замок входных дверей. Надо представить их пастору, пусть он сам решает, что делать с пришельцами. Хромой Иоганн поднялся в часовню, женщина спала, склонившись над умирающим. «Труп» открыл глаза. На лице были следы от запёкшейся крови. «Труп» замычал. Воды хочет, — догадался портной. Он подал ему воды из кувшина, умирающий пил воду крупными глотками. Иоганн позвал лекаря, этот раз он был в кирхе, а не у себя — в горах.
— Жить будет, — сказал травник. Он осмотрел и ощупал больного. Переломов нет, наверное, сотрясение мозга. А это кто?
Лекарь указал на женщину.
— Не знаю. При нём была. Она глухонемая.
Лекарь щёлкнул пальцами, спящая женщина вздрогнула от звука щелчка.
— Это вряд ли. Она хорошо слышит, придёт время, может и заговорит.
Пришедшие, не зная местного наречья, часто притворяются глухонемыми. На бродяг и бандитов они не похожи, и если за защитой пришли к богу, то истинные верующие и, наверное, хорошие люди. Если возникнут какие трудности с их поселением или лечением, предупреди меня, я заберу их. Лекарь обещал занести настой из трав для больного. Я предупредил пастора о чужих в часовне, он кивнул мне, что понял:
— Ты правильно всё сделал Иоганн, что дал приют иноземцам. Бог наградит тебя за праведные деяния.
После службы пастор поднялся в часовню, о чём говорил он с пришельцами это осталось в секрете, только бог слышал этот диалог между священником и «глухонемой» женщиной.
Пастор оставил гостей при церкви. Лекарь принёс обещанный отвар, и больной, с божьей помощью, пошёл на поправку, через три месяца его можно было увидеть сидящим на лавочке, напротив кирхи.
* * *
— Дядя, ты что здесь делаешь?
Эти слова трёхлетнего малыша разбудили мой мозг. Меня ещё шатало, я неуверенно двигался, но голова перестала болеть, и главное, я стал понимать речь людей. Местность, в которой мы находились была странной, но почему-то знакомой мне, и этот язык, сомневаюсь, чтобы его вложили мне в лабораториях обители. Да, я всё вспомнил, до мельчайших подробностей, и каждый день мне приносил новые воспоминания. Пока я не мог говорить и был очень слаб, но это пока! Я верил, что организм победит болезнь, и, если я не умер сразу, после атаки машин, значит ещё поживём, повоюем. Конечно, я узнал Марину, только не могу ей об этом сообщить. Я не знаю, где мы находимся, но это место мне знакомо: там за бугром река, на которой римский мост, а за мостом мельница моего отца. Я понял, я дома, на своей родине. А моя душа болит за ребят: как они там, что с островом, смогли ли они победить в битве с машинами. Вопросов накопилось много, но к моему сожалению, у меня не хватит сил, чтобы дойти до моста, и не восстановилась речь, чтобы задать все вопросы Марине. Я благодарен, что девушка не бросила меня в беде, и каждый день ждал трёхлетнего карапуза, с которым старался тренировать свою речь. Сегодня я сказал своё первое слово, хотя язык был частично парализован. Марина говорила, что должен прийти врач. Марина ещё не знала местное наречие, но я её понимал, значит ещё работали те программы, которые заложили нам в обители.
Глава 10
Мышцы языка восстанавливались, по крайней мере, я уже не мычал.
— Как зовут тебя, раб божий?
— Не знаю. Я не помню имени. Посмотрите в своих записях, мой отец был мельником в этом селе, а жили мы где-то возле речки. У меня было два старших брата, оба служители церкви, я был младший в семье.
Не знаю, понял ли пастор, что-либо из сказанного мной. Но он отправился пересматривать метрические книги.
— Твоё имя Венедикт, ваш дом находился недалеко от того места, где живу я. Только я тебя совсем не помню. Родители рассказывали, что у старого Якуба пропал сын, но как давно это было. Сейчас инквизиция не посещает наши места. Священный суд не нашёл большого греха в лютеранстве. Больше беспокоят рекрутёры армии короля.
Пастор накаркал. Вокруг в сёлах были волнения, народ недоволен был правлением короля, который старался расширить границы королевства за счёт новых завоеваний в войнах с соседями. Король давил своих подданных налогами и всевозможными поборами на содержание армии и наёмников, набранных в скандинавских странах. Рекрутеры, вместе с армейскими подразделениями взяли село в кольцо, и как в охоте на дикого зверя, провели облаву на всех молодых юношей. Марина не пустила наглых пьяных рекрутёров, показывая на пальцах, что я болен непонятной немощью, что у меня тиф и частичная парализация организма. Солдаты смеялись над глухонемой дурнушкой, некоторые решили вытащить симулянта на улицу. Марина приняла бой, по всем правилам боевых искусств. Войны начали валиться один за другим, тогда солдаты изменили тактику, стали наваливаться на женщину толпой. Силы Марины были на пределе, и тогда она постаралась применить свой дар. Армия атакующих моментально поубавилась. Это немного отрезвило рекрутёров. Они за пределами часовни стали ожидать подкрепления.