Выпучив испуганные глаза, Бродерик смотрел на свою молодую красивую княгиню, мужу которой он поклялся служить всю жизнь, и на ее руки, направленные на него.
Конечно же, мастер понимал, почему княгиня так поступила. Он поступил бы так же, будь на ее месте. Бродерик только не мог понять, ради чего княгиня пошла на такие жертвы. Предвестники — это преступники Великой Системы. Им не стоит помогать. Они должны быть переданы инквизиторам и умерщвлены, как того требует верховный жрец королевства. Ведь жрецы — хранители и служители Великой Системы. Она говорит с миром их устами.
Две полупрозрачные магические стрелы вылетели из рук княгини прямо в сердце Бродерика. Дух, подобно птице, выпорхнул из старика. Глаза остекленели, мастер начал оседать, пока окончательно не распластался на земле. На лице так и застыло возмущение поступком молодой княгини.
Мари Гилберт непрерывно следила за смертью старика. Он упал, и она вновь развернулась к тюремному двору. Княгиня смотрела на лежащие трупы, и ей не верилось, что именно она только что предала смерти стольких людей.
— Благодарю тебя Мари. Ты поступила правильно, — произнесла предвестница и тем вывела княгиню из охватившего ее ступора.
— Вам надо идти в Старый лес. Там будет безопасно. Там нет жрецов и нет инквизиторов.
Предвестница не ответила. Она внимательно смотрела на Мари Гилберт, будто что-то в ней вычитывая. А она сама, застыв, теперь думала, как скрыть столько мертвых тел и как будет объясняться с мужем.
Минуту спустя предвестница снова заговорила:
— Мы не можем видеть дальше десяти лет. За это время ни у тебя, ни в княжестве, ни во всем мире не произойдет ничего особенно плохого. Могу лишь посоветовать родить еще одного сына.
— Третьего сына? Зачем? Он же будет слабым.
— Он будет особенным. Он станет сильным. Самым сильным из твоих сыновей…
Глава 3
— Нам пришлось вернуться в тюрьму. Я провела предвестницу тайным ходом через Гнездовую Скалу. Она вышла через другой выход. Тролу я так ничего и не рассказала. О том, что действительно случилось в тюрьме, никто ничего не узнал, — закончила мама.
Я слушал затаив дыхание. Получалось, что лишь благодаря предвестнице стало возможным мое рождение. Рассказ породил вопросы.
— Насколько знаю, все тогда посчитали, что в городе задержали сильного мага. Он всех убил и сбежал. А почему ты не рассказала отцу?
— Так посоветовала сделать предвестница: оставить как есть и никому ничего не говорить. Позже из столицы приезжала целая делегация жрецов. Они допрашивали отца. Если бы он знал, что в действительности произошло, вряд ли бы смог их убедить в нашей непричастности к побегу предвестницы. А потом уже я не сказала, чтобы не быть в его глазах предательницей. Он бы не стал укрывать предвестницу. Он их никогда не любил. Их фамильярные обращения и необходимость становиться в очередь вместе с простолюдинами Трола всегда коробили. После такого признания я бы потеряла его доверие.
— И где сейчас спасенная предвестница?
— Не знаю. Наверное, прячется в Старом лесу и ждет, когда закончатся гонения. Насколько знаю, из пяти предвестниц выловили и казнили только трех. Ханна и Лидия все еще где-то скрываются.
— Но почему именно я должен был стать особенным? Почему ты поверила Ханне?
— Потому что это сейчас все говорят о предвестниках, как о зле. До гонений к ним прислушивались. Благодаря их советам можно было избежать беды или выйти из трудного положения. Когда они посещали город, и я и Трол не раз к ним обращались. Их советы нам всегда помогали. На прощание Ханна мне кое-что рассказала. Великая Система нам многое дает, но она всего лишь инструмент в обретении силы. От нее не зависит, каким будет человек: злым, добрым, усидчивым или лентяем. Во многом это закладывается природой еще до момента его появления. Дальше качества развиваются или угасают. Предвестница увидела в тебе много хорошего и подсказала, как это развивать. Именно поэтому я наседала на тебя по учебе с самого детства, старалась, чтобы ты рос в добре. Чтобы то хорошее, что в тебе заложено природой, не угасло.
— Иногда меня одолевали сомнения. Мне казалось, ты специально усердствуешь и намеренно затягиваешь обретение мною удачи.
— Предвестница посоветовала не открывать тебе способность воина и мага до того момента пока ты не освоишь необходимые знания. Она считала, будет правильным, если ты как можно позже познаешь силу, даруемую Великой Системой. Это чтобы она тебя не испортила. Прежде ты должен повзрослеть и научиться давать отчет своим поступкам.
— И всего этого отец не знал. В таком случае, почему он должен был сделать меня своим главным наследником? Даниэль старший сын, он сильнее хотя бы по первенству рождения.
— Ты, наверное, слышал, что Трол не был старшим сыном.
Я кивнул. Теперь, похоже, мама была готова рассказать о том, что я уже знал благодаря дяде Румелу Гилберту.
— Не все правители ставят наследниками перворожденных. Они присматриваются к сыновьям и позже делают выбор. Твой дед Брэн Гилберт придумал для своих детей в день шестнадцатилетия испытание. Трол его прошел лучше Румела и благодаря этому стал наследником. Точно так же отец хотел поступить с вами. Я уверена, ты бы прошел испытание лучше братьев. Наследником должен был стать ты. Но теперь это уже неважно. Трол был правителем. Именно от его воли зависело, кто его сменит. Но он не заявил о своей воли. Поэтому наследником по закону станет старший из сыновей. Завтра Даниэль станет следующим князем Скалистого Берега.
Мама была расстроена не меньше моего. Погибни отец чуть позже, я бы имел шанс. А так, получается, у меня даже не было возможности пройти испытание.
— А что с Мелиссаром? Гро Райт успел его передать отцу или нет?
— Да, успел. Но Трол допустил ошибку. Ему не следовало оставлять Даниэля в Мелиссаре. Он должен был взять его с собой в столицу. Король сделал объявление и вручил Тролу грамоту. Далее Даниэлю требовалось предстать перед королем и зачитать вассальную клятву. После этого передача княжества считалась бы завершенной. Но этого не произошло. Всякая столичная знать покинула зал торжеств. Князья принялись добиваться от короля отречения. Дальше между ними произошла ссора, поединок Трола с Малором, их смерти и в последующей суматохе грамота исчезла. Пока консильери Иган Велни позвал наших гвардейцев, пока послал за лекарями, пока вернулся в зал торжеств, кто-то украл грамоту. Даниэль не прошел всю процедуру получения княжества. У нас нет подтверждающего документа. Так что у нас нет оснований требовать Мелиссар у нового короля.
— Зато есть слова Гро Райта, сказанные в присутствии множества свидетелей. А это уже повод. Его воля не смогла свершиться по независящим от него обстоятельствам, в связи с последующими событиями, связанными с его отречением, — вспомнил по памяти нормы права.
— Вступать в спор и ругаться вассалу со своим сюзереном — глупейшая затея. Ни к чему хорошему она не приведет. Это могло бы стать поводом лишь при заинтересованности Тебриона Имрича. Дабы передача не вызывала вопросов у других князей и столичной знати почему княжество передано нам, а не кому-либо другому. Король не заинтересован. Сейчас в Мелиссаре наместник. Девять из десяти частей дохода княжества теперь будет доставаться королю. Это его устраивает, — в довершение своих слов мама тряхнула рукой, будто прощаясь с темой затеянного разговора, и перевела взгляд в окно, где до горизонта виднелось одно лишь синее море и голубое чистое небо. — Сегодня опять хороший день. Солнечно и нет облаков. До того, как ты пришел я кое-что придумала. Надо завершить задуманное.
Мама поднялась и выставила вперед руки. Вдалеке кусочек неба стал темнеть. Появились разряды молнии.
— Что ты собираешься сделать? — переспрашиваю, не понимая ее замысла.
— Хочу заставить облака разразиться водой. Будет всего лишь затяжной ливень. Жители Скалистого Берега должны видеть, что сами небеса оплакивают смерть их бывшего князя.
Теперь все тот же кусочек неба стал черным. Грозные тучи стали расползаться по горизонту и медленно надвигаться на город.
— Так будет достаточно, — сказала мама и опустила руки. Взяв бокал, она сделала большой глоток вина. — Завтра будет объявлено о новом князе, люди принесут ему клятвы, после он предстанет перед королем и в Скалистом Берегу станет править новый князь. Совсем не тот, кто должен был им стать. Хоть он тоже мой сын, но это неправильно. Князем должен был стать самый сильный из вас. Тот, кто сильный здесь, внутри, — сжав кулак, мама слегка ударила меня в грудь. — Ты должен был стать князем. Трол ошибался. До недавнего времени он считал Даниэля самым сильным из сыновей. Он не верил мне, когда я говорила, что ты особенный, что ты сильнее. А я не могла ему рассказать о предвестнице. Последние два года, когда стало очевидно, что ты продвигаешься в знаниях лучше остальных и проявляешь столько упорства, Трол стал смотреть на тебя иначе. Он ждал, когда сможет провести испытание. Он хотел убедиться в моих словах.
— Ты с такой уверенностью говоришь о моей победе. А вдруг я не смог бы пройти испытание?
— Тебе уже почти шестнадцать. Если ты готов пройти его сейчас, я дам такую возможность. От него уже ничего не зависит. Разве что оно может стать доказательством того, что я в тебе не ошибалась. Что не зря вложила в тебя столько сил.
— Я готов, — без промедлений согласился я.
Необъятная черная туча, окутавшая небо до горизонта, приблизилась к Скалистому Берегу. Она породила сильный ветер и ливень. Первые капли с силой принялись бить в стекло и дальше стекать, устраивая пока еще тонкие разводы.
Мама встала и вытянула руку ладонью вверх. Появившийся невысокий огонь заиграл острыми языками.
— Тебе надо продержать руку столько, сколько сможешь. Докажи мне, что я в тебе не ошибались. Я не знаю наверняка, увидит ли это испытание отец. Говорят, в день похорон мертвецы знают, что происходит в их доме. Кто приходил на похороны и кто их оплакивал. Если это так, то он увидит твое испытание.
Осторожно! Вас поджидает опасность!
Повышение навыка Предвидение опасности на 1 очко.
Испытание ничего не решало и ничего бы мне не принесло кроме невероятной боли, с которой как-то предстояло справиться. И все равно я поднялся и, засучив рукав, чтобы огонь не перекинулось на ткань, протянул руку в середину горящего пламени. Не знаю почему, но сейчас мне казалось, что я обязательно должен пройти испытание. Чтобы, в том числе, самому удостовериться в той силе, что во мне скрыта, и скрыта ли вообще. Будь это так, моя жизнь не изменится, зато изменюсь я. Я буду знать, кто есть и на что действительно способен.
Боль сразу охватила руку с такой силой, словно в нее вонзилось тысяча игл. Рука затряслась. Вместе с ней затряслись ноги. Я вмиг покрылся испариной. Тело сжалось до невозможности. Скулы свели зубы до скрежета.
Ужасно смотреть на собственную горящую руку. Видеть, как кожа опаливается, покрывается волдырями, которые лопаются и издают шипение. Чувствовать, как пламя прорывается сквозь обугленную кожу вглубь плоти и жжет мясо.
Комната стала наполняться запахами подобным тем, когда мясо готовят на открытом огне. Но это была не еда. Горела моя еще живая рука. Я еле сдерживался, чтобы не закричать. С криком удавалось справиться. Сквозь сомкнутые зубы лишь издавалось что-то сродни звериному рыку. А со слезами нет. От невероятной боли они предательски лились из глаз, не обращая внимания на мои потуги.
Не знаю сколько должно было продлиться испытание, но я хотел во что бы то ни стало его пройти до конца и тем доказать, что я сильный. Что я смогу вытерпеть невыносимую боль.
Кисть руки почернела. Запястье покрылось громадными волдырями. Мелкие черные крошки спаленной кожи и мяса сыпались на пол, а мама продолжала неотрывно следить за мной и не собиралась тушить пламя. Я смотрел то на нее, пытаясь предугадать тот миг, когда она решится погасить огонь, то на свою руку и с надрывом рычал. За ожоги я не переживал. С ними можно было после справиться. Не оставит же мама меня совсем без руки из-за испытания. Да и дядя предупреждал меня не сомневаться в прохождении. Я лишь пытался изо всех сил пройти его до конца.
В глазах стало темнеть, голова начала кружиться. Теперь к боли добавилось новая напасть. Я силился не рухнуть на пол. Рука сделалась совсем неживой. Черной, ссохнувшейся, какой-то совершенно чужой. Она уже не дергалась и смирно держалась в огне. Я едва ощущал в ней жизнь, прячущуюся глубоко внутри, куда смертельное пламя пока еще не добралось.
Огонь потух резко. Мне показалось, что мама сама удивилась его исчезновению. Силы стали меня покидать и я начал оседать. Все перед глазами стало становиться, будто в тумане.
Не в силах больше держаться, я распластался на полу, держа перед глазами обугленную руку. Я боялся ею пошевелить. Мне казалось, стоит это сделать, она тут же рассыпается и превратится в прах.
Думал, огонь погаснет и на этом боль стихнет. Ошибся. Рука оставалась все еще живой и болела также сильно. Правда, теперь по-другому. Над пламенем боль была сжимающей, а теперь наоборот, руку, будто изнутри распирало.
Порывами ветра ливень бил по стеклу сплошным потоком. Мне невероятно хотелось доползти до окна, открыть его и подставить руку воде. Казалось, прохладная вода, наконец, смогла бы утихомирить невероятные муки.
Мама вскрикнула и схватилась двумя руками за лицо.
— Что я натворила… Рей, прости. Прости меня, пожалуйста. Я не хотела… Не шевелись! Прошу, только не шевели рукой! Обратись к своему браслету. Призови Лечение. Я сейчас…
Мама выбежала из комнаты. Я продолжал лежать на полу, время от времени лишаясь чувств и тут же снова приходя в себя. Держа перед собой пострадавшую руку, я боялся окончательно потерять сознание. Боялся выпустить из вида руку и боялся ею пошевелить. Словно чувствовал, что этого нельзя допустить ни в коем случае.
Призванное Лечение толком ничем не помогло. Я не ощутил никакого исцеляющего эффекта. Впрочем, может быть благодаря этому, я окончательно не лишился сознания.
С приходом Надин Шелби мне сразу сделалось легче. Острая боль пошла на спад. Понемногу стали возвращаться силы. Лекарша с безумными глазами смотрела на меня и осторожно смазывала руку мазью, постоянно твердя об одном и том же — чтобы я не смел шевелить рукой.
Под воздействием мази черная рука стала светлеть. Сначала сделалась серой, а потом ярко-красной, кровяной. Лекарша продолжала очень осторожно втирать мазь в руку. Та тут же исчезала, уходя вглубь руки. Все это время мама следила за мной, обхватив ладонями лицо до глаз. В глазах застыл невероятный испуг.
Я уже понял, она переборщила с испытанием и поэтому так испугалась. И все же в душе я радовался. Я смог пройти испытание. Надеялся, что отец как-нибудь сможет об этом узнать. Пусть испытание не открыло мне путь в наследники, но дало нечто иное. Понимание силы и понимание самого себя. Если потребуется, я пойду до конца чего бы мне это не стоило. Это и есть самое главное проявление внутренней силы — стойкость.
Красный кровяной цвет руки отступил. Она по-прежнему оставалась красной, но уже посветлела. Стала не настолько пугающей. Надин попросила пошевелить пальцами. Я попытался. Острая боль тут же разразилась с новой силой. Зато пальцы послушно зашевелились.
— Хватит, достаточно, я увидела. Мы все-таки ее спасли… — с невероятным облегчением произнесла лекарша.
От этих слов мне стало не по себе. Я посмотрел на маму.
— Рей, прости. Я не знаю, что на меня нашло, — произнесла она, силясь не расплакаться. — Я поняла, что ты не уберешь руку. Мне надо было погасить пламя. А я все хотела узнать насколько далеко ты сможешь пройти испытание.
— Но ты же в итоге убрала огонь.
Мама покачала головой.
— У меня закончилась мана…
У меня внутри все похолодело. Выходило, что я считал, мама знает, когда погасить огонь и от меня требуется выдержать время, а она ждала, насколько меня хватит, и когда я сам уберу руку. Если бы не ее затея с дождем, испытание для меня закончилось лишением руки. Сожги огонь руку до основания, и ее уже было бы не спасти. Мертвое не подлежит восстановлению. Тут магия бессмысленна. Лишь только теперь это до меня дошло в полной мере.