Говорят он давно поставил табу на интиме со студентками. Доподлинно неизвестно почему, но факт очевидный. За каким проклятьем я попала под прицел, да еще и таким жестоким образом…
— Уилсон, либо сядьте как положено, либо покиньте кабинет, — строго заявил профессор Эванс.
— С удовольствием, — взяла сумку, помахала на прощание и распахнула дверь и пошла дальше.
Уже на лестнице услышала, как хлопнула дверь.
Плевать. На все плевать.
Какое теперь дело до учебы? Не думаю, что там, куда я попаду, понадобится левитация или артефакторика. Алхимия там тоже не пригодится, а эликсиры вливать в эфирное тело не получится. Телекинез тоже бессмыслен, как и криомантия.
Все бессмысленно перед концом. Абсолютно все без исключения.
— Джессика Уилсон, — тонкий голосок Милы разлетелся по Академии, — пройдите в кабинет ректора. Джессика Уилсон, пройдите в кабинет ректора.
— Ага, бегу, — буркнула и поплелась вниз, на первый этаж, в столовую.
Возьму воды и что-нибудь сладкое, а потом пойду к ребятам на шестой этаж. Они наверняка еще спят, завалюсь вместе с ними.
Предпочитаю не оставаться в своей комнате. Элла не оставляет попыток воззвать к разуму и хоть чему-то. Говорит я поступаю глупо и еще есть шанс… А его нет.
Шансов. Нет.
Мое везение испарилось в тот день, когда меня связал магический контракт, и больше меня не навещало.
Джессики Уилсон, целеустремленной, доброй и милой, горящей желанием работать на службе Министерства после Академии — больше нет. Осталась Уилсон с истекшим сроком давности.
— Джессика Уилсон, пройдите в кабинет ректора немедленно, — снова пронеслось по Академии.
— Бегу уже, не видно? — я шагнула в полупустую столовую, а вышла… в кабинете Санты.
— Не видно, — зло отреагировал он, убивая меня взглядом.
А мне — плевать.
— И что вы сделаете? Отчислите? — упала на стул, не дожидаясь приглашения. — Валяйте, хуже не будет.
От его взгляда вздрогнула, словно тело прошили ледяные иглы вместе с разрядом молний. Больно и неприятно. И очень, очень страшно.
На миг показалось, будто и не было ни условия, ни контракта. Выдумка моего воспаленного воображения.
— Значит, так решила проблему? — ректор рассматривал меня, потирая подбородок. — А знаешь, поддерживаю твое стремление и даже помогу. Пойдем!
Махнул рукой и вышел из-за стола.
Нет, такой Санта не нравится мне еще больше.
За последние дни я взрастила в себе лютую ненависть и неприязнь к его персоне, но, глядя на него, к сожалению никакой ненависти не испытываю.
— Вы уже помогли, — припомнила, не желая никуда с ним идти. — Больше не надо, спасибо.
— Уилсон, не вынуждай применять силу.
— Вы серьезно? — не выдержала и рассмеялась. — Хотите меня напугать? Я одной ногой на том свете, а вы хотите меня напугать?
— Я не пугаю, — Санта помотал головой. — Я предупреждаю: не пойдешь сама, пойдешь с моей помощью.
Слишком много ее от вас, господин ректор. Для одного дня — перебор. Хоть бы чередовал для смягчения эффекта.
Ладно. Шагнула следом за профессором в переход.
Бар. Он привел меня в бар.
Это "Толстый Том" в Гринтоне. Кабанья голова на стене, потертые столы, но выдержат даже самого разъяренного посетителя. С потолка свисают уродливые люстры со свечами.
Да, определенно "Толстый Том".
На первом курсе забрели сюда из любопытства. Ничего любопытного, в прочем, не нашли.
— И зачем мы сюда пришли?
Санта снял с ближайшего стола стулья с абсолютно невозмутимым видом. И неважно, что приличные люди по подобным барам не ходят даже вечерами, не то по утрам.
— Садись, Уилсон. Ты ведь так решаешь свои проблемы? — обвинительного тона в голосе не уловила.
Лишь легкое недовольство, потерявшееся в безразличии.
— Проблемы, которые устроили вы, — я тоже не обвиняла — констатировала факт.
Мне плевать что он думает. Пусть хоть падшей считает, какое мне дело? Он ведь наплевал на мою жизнь.
Да-да, он вообще не обязан мне помогать. Да, я знаю. Элла постоянно об этом твердит, когда ей удается выловить меня.
Да, он был не обязан, но он взялся мне помочь. Он дал надежду и потом безжалостно растоптал ее. И это хуже, чем если бы он отказался сразу.
Профессор у барной стойки хозяина заведения о чем-то говорил. Захотела бы прислушаться точно услышала бы, в баре тихо и пусто, но мне… откровенно нет дела до их разговора.
Я хочу завалиться на кровать и проспать до вечера.
Профессор вернулся с двумя кружками пива.
Это прикол что ли? Идиотская шутка?
— Я не буду пить, — схватила сумку и встала.
Ножки тяжелого стула противно царапнули по полу.
— С шестикурсниками пьешь, а с ректором выпить отказываешься? — он едва-едва улыбался.
— Мне с вами в одном помещении находиться не очень приятно, — прозвучало с ядом, но меня это не обеспокоило.
Санту не задело. Либо он умело скрыл реакцию за ухмылкой.
— Придется потерпеть, ты все еще моя студентка. К тому же, нарушители покоя Академии отчислены и напиться у тебя есть только один шанс — пока я предлагаю.
Отчислены?! Мои… ну, не друзья, конечно, но… По сути они мне — никто, также как и я им.
Все равно обидно. Классные же ребята.
— Вы — ректор, собираетесь пить со студенткой? — меня пробирало на смех, правда истерический.
— Боишься? — Санта прищурился.
Шлепнула сумку на стул, ухватилась за кружку и быстро, глоток за глотком — залпом, опустошила ее. Как здоровенный мужик — одним махом.
— А вы еще не допили? Какая досада, — выдохнула, вытирая губы. — Ну, извините, мне пора.
В желудке с вечера ничего не было. Успею добраться до Академии, пока хмель не ударил в голову.
Помчалась на выход, до двери не дошла — только за спину Санты и вышла возле стола. Ректор с невозмутимой улыбкой неспеша потягивал пиво.
Издевается.
Снова пошла вперед и снова оказалась у стола.
Проклятье!
Снова, снова и снова… как белка в колесе — в один переход попадаю, из другого здесь же выхожу.
— Уилсон, не надоело? — поинтересовался Санта с задорной улыбкой.
Какое веселье! Уилсон — хомячок для развлечений!
— А вам? — рыкнула в ответ.
Профессор пожал плечами.
— Бегай на здоровье, говорят полезно, — он уселся поудобнее, чтобы лучше видеть мои попытки уйти.
В какую сторону бы не свернула, все равно выход — возле стола.
— Ладно! Чего вы хотите? — сдалась на грани кипения. — Чего? Чтобы я на вашей шее повисла и умоляла отыметь меня ради спасения?!
За секунду ноги оторвались от пола, плоскость резко сменилась, размазав картинку перед глазами, а спина оказалась на холодном и жестком столе. Единственное доступное зрелище для обзора — нависающее лицо профессора Академии Льда, ректора Санта Клауса.
Он непросто нависал, он сам едва не лежал на мне!
— Уилсон, у тебя неверное представление. Я не люблю, когда вешаются мне шею. Я люблю выбирать сам, кому на мне висеть, и если бы я захотел — ты бы уже давно была в их числе, — зло процедил Санта.
— Вы манипулировали, — даже нашлись силы возразить!
— Наивная Джессика, ты свято веришь, что мне нужен секс с тобой? Я всячески избегал такого исхода!
— Вы специально поругались с Морозом! — выкрикнула ему в лицо. — Хотели, чтобы я прибежала к вам!
— Ты ничего не знаешь, — сквозь зубы выдавил он, явно теряя контроль.
Яркие голубые глаза затянули темно-синие прожилки, а дыхание, как и у меня, ускорилось от злости.
— Вы — манипулятор, — также процедила сквозь зубы ответ. — И я вас ненавижу. Прокляну с того света.
— Уже и вещи собрала?
— А у меня есть выбор?! Спать с вами не стану даже под страхом смерти!
— Вот как? Прекрасный выбор!
А в следующую секунду произошло немыслимое. То, чего я в глубине души боялась больше всего.
Стол исчез! Мы перенеслись в заснеженное пространство на скале, вокруг — пустота и я… я хватаюсь за Санту, а он… он меня не держит.
Ветер ударил в спину, подсказывая: "Под тобой ничего нет. Сотни, тысячи метров вниз".
Крик вырвался наружу вместе со страхом. Я над обрывом, где видно только белый туман, а Санта совершенно спокоен.
— Я же упаду!
— И что? Ты просто отодвигаешь момент смерти. Зачем тянуть?
Нога скользнула по снегу, зацепила камень и он полетел вниз.
Мамочки!
Кажется ногти впились в кожу Санты.
— Нет! Нет, пожалуйста, мне страшно!
— А чего ты боишься? Ты ведь уже сдалась, Уилсон. Смирилась. Так чего ты ждешь? — он не шелохнулся, а я в ужасе смотрела вниз. — Давай, отпусти руки. Уйди красиво, а не в пьяном угаре. Ну же!
Вцепилась еще крепче, хотя куда уж сильнее.
— Нет!
От крика птица вспорхнула с макушки дерева и закрутила виражи, наслаждаясь полетом. Ей все равно что под ней — бездна, а внизу, возможно, острые камни. Полет — ее стихия. Ее, не моя.
— Санта, пожалуйста… — капли скользнули из глаз. — Я хочу жить!
— Нет, Уилсон. Когда хотят жить — не сдаются, не опускают руки, не гасятся алкоголем с люмпенами. Ищут возможности, до последнего, до края, — продолжал резать словами ректор. — Ты не хочешь жить. Вот тебе шанс раз и навсегда покончить с проблемами, давай, используй его! Ну же!
Он сделал шаг назад, а я поняла, что еще сантиметр и я сорвусь вниз. Просто полечу, рассекая воздух в последний раз.
— Нет! — вцепилась мертвой хваткой. — Я не хочу умирать! Не хочу…
Пальцы обхватили запястье и дернули на себя.
— Тогда борись! Ты только что почувствовала дыхание смерти, но не попробовала на вкус.
— А вы пробовали?
— Да, — невозмутимо и без раздумий ответил он.
— Вы же бессмертный, — и откуда только ирония взялась в голосе, тело все еще сотрясает дрожь.
— Это не значит, что я не пытался. Просто меня не взяли. Говорят "мест нет, приходите в следующий раз".
Посмеяться не получилось. В ярких льдинках глаз напротив тоже не отражалось ни капли веселья.
С одной стороны — обрыв, с другой — Санта.
— У меня же нет выбора, — голос скатился до шепота.
Его тут же подхватил ветер и унес, рассеивая между деревьев.
— Я вижу минимум два, — Санта ладонями сжал мои продрогшие плечи и наклонился… — Мир простирается дальше твоего носа.
Он развернул меня лицом к обрыву. Спиной чувствовала касание его груди и от этого немного спокойнее.
— Прямо перед тобой — один выход, — рука вытянулась над плечом, указывая вперед.
— Н…не…нет, — яростно замотала головой, четко помня ощущения ужаса, окутывающего страха и захлестывающей паники.
— Почему нет, Уилсон? Метафорически ты неумолимо движешься к краю. Шаг за шагом каждый день.
Да, наверное… Наверное Санта прав. И я думала, что смирилась. Я думала, что готова встретить смерть лицом к лицу…
Теперь понимаю, что не готова. Ректор столкнул меня с моими же страхами.
Узоры на коже волшебника засияли мягким голубоватым светом, постепенно набирая яркость.
Фокус внимания сразу сместился с бесконечного пространства, засасывающего вниз, на Санту.
Так близко и невероятно красиво. Кто сотворил это чудо? И почему здесь, в этом жестоком мире, полном зависти, злобы и соблазнов?
— Уилсон, я не разрешал меня трогать, — немного укоризненно осадил ректор.
— Простите, — одернула руку, — вы не давали инструкции по применению.
— Я не утюг, чтобы мной пользоваться по инструкции, — съехидничал он.
— Да, вы не утюг. Вы — холодильник, — все-таки позволила себе засмеяться.
Отрывистые смешки переросли в легкий сплошной поток смеха. Вместе с вырывающимися наружу звонкими переливами постепенно отпускало и напряжение.
Ирония судьбы — стоя на краю обрыва, смеясь во весь голос смерти в лицо, почувствовала себя живо. Живее всех живых.
Передо мной под шеей перекрестились руки, обнимая за плечи, а в макушку уперся подбородок.
— Значит вам прикасаться ко мне можно, а мне к вам — нельзя?
— Да, ты все правильно поняла, — охотно подтвердил Санта.
— Это несправедливо.
Я же просто в исследовательском интересе дотронулась. Ну, волшебство ведь! В чистом виде.
— Жизнь вообще несправедлива, и ты уже в этом убедилась.
Да, убедилась… Хотя еще месяц назад думала, что моя жизнь — эталон идеальности. Счастливое детство, беззаботная юность, любящие и любимые родители, куча подруг и друзей, самая прекрасная Академия и ректор — Санта Клаус. Разве не идеально?
Увы, детство прошло, беззаботность осталась за плечами, родители далеко, подруги не прошли проверку на профпригодность, из Академии меня отчислили и сделал это ректор — сам Санта Клаус. Он же и восстановил, но осадок остался.
— А второй вариант? Вы сказали "минимум два".
Заснеженный горизонт где-то далеко-далеко, вековые ели вокруг и иллюзорное чувство свободы… Даже почти невинные объятия Санты кажутся правильными, нужными в этот конкретный момент.
— Второй у тебя за спиной. Но, раз спать со мной ты не станешь даже под страхом смерти, придется тебе поднапрячься и поискать другой. Я тоже не горю желанием с тобой спать.
То прекрасное чувство, когда понимаешь: так и должно быть, но все равно неприятно. Это — оно.
— Я настолько страшная и непривлекательная? — в голосе скользнула поистине детская обида.
В иных обстоятельствах я ни за что бы не задала этот вопрос, но я едва не упала с обрыва и провела последние дни в компании далеко не пай-мальчиков и девочек…
— Если смотреть под таким углом, я могу задать тот же вопрос: я настолько страшный и непривлекательный? — усмехнулся Санта.
— Я первая спросила.
— Я первый ответил вопросом на вопрос.
Кто из нас студент Академии? Все взрослые ведут себя как дети? А если этому взрослому больше тысячи лет?
— Нет, вы не страшный, вы очень даже привлекательный, ваша харизматичность просто сносит крышу, но… — неожиданно оказалась лицом к лицу с Сантой и закончить мысль, глядя ему в глаза, намного сложнее.
— Но? — подтолкнул к продолжению с легкой улыбкой.
Кажется, прыгнуть с обрыва намного проще. В принципе, он никуда не делся и я спокойно могу разбежаться и…
Нет. Там — страшнее, чем здесь.
— Я не хочу… так. Я еще даже не знаю, что такое серьезные отношения… со всеми вытекающими, а меня уже заставляют соблазнять… вас.
Санта перестал улыбаться, под аккомпанемент ветра всматриваясь в глаза.
— Твои подруги, разумеется, об этом знали?
— Конечно, знали!
Упоминание предательниц подняло спящую волну негодования, злости и обиды. И пусть одна из них до сих пор не пришла в сознание, ее вины это не отменяет.
— Ты злишься и держишь все в себе, — участливо произнес Санта. — Хочешь покажу способ, как выплеснуть ярость без вреда для себя и окружающих? Даже получишь… м-м… удовольствие.
Блеснувшие голубые глаза придали ему сходства со змеем-искусителем. Наверно все мы дети Евы, потому что у меня возникло острое желание узнать, изучить и распробовать этот способ.
— Хочу, — уверенно кивнула.
Санта удовлетворенно улыбнулся, будто разочаровался бы другим ответом.
— Дай руки, — он протянул раскрытые ладони, предлагая самой сделать выбор.
А что я теряю? У меня уже стоит на кону самое дорогое — жизнь, и от загадочных манипуляций Санты хуже не станет.
Прохладная кожа рук в сочетании с холодным ветром, вызвала озноб по коже. Я стойко не подала виду. Или мне хочется думать, что ректор не заметил. Или хотя бы сделал вид, что не заметил.
Его глаза совершенно точно обладают гипнотическим эффектом. Стоит поймать взгляд, установить зрительный контакт и как не старайся, отвести глаз не сможешь, пока он не позволит. Не отпустит.
Будешь изучать каждую голубую впадинку, каждую темную прожилку, ободок радужки на чуть темнее, светлую полоску по центру, витиеватые контуры, обрамляющие зрачок. Кажется еще мгновение и глаза тоже засветятся. И чтобы не пропустить момент попадаешь под влияние любопытства, страха перед чем-то необычным, и волнения.