Их делали под него лично. Под его уровень. Чтобы не убить — но при этом спасти. Я же могла им воспользоваться лишь ценой собственной жизни. Но спасти его, уничтожив всех, кто пытался нас убить.
И готова была это сделать.
Почему? У меня не было ответа. И не было времени, чтобы его искать.
И когда Ковач выпустил свой Зов за Пределы, я мысленно представила последнее плетение. И почувствовала, как меня разрывает на миллион частиц. Частиц, что огибают капитана, впиваются в убийц, отчего те истошно орут.
Частиц, забирающих у меня силу, а потом и жизнь — каплю за каплей.
Я еще успела мысленно попрощаться с этим миром.
И провалилась в темноту.
10
«Или… Девочка моя…»
Мамочка.
Мамочка шепчет. Зовет.
Сколько лет я не слышала её голос? Не чувствовала её теплые мягкие руки?
«Мне больно, мамочка», — пытаюсь сказать. «Я хочу к тебе, мамочка». Боль раздирает меня. Разве я должна её чувствовать?
Разве за Пределами есть чувства и боль?
Разве я могу думать и рассуждать?
Черные волны и сверкающие завихрения, острые иглы, впивающиеся в мое тело, что-то огненное прокатывается внутри — и спасительная темнота.
И снова я выныриваю, вспышки, боль, волны. Не хочу! Хочу туда, где темно и никто не может причинить мне больше страданий.
«Нет, нет».
Да!
«Илия, нет!»
Я снова тону в густом мраке.
«…как? Я не смогу сейчас-с сражаться со С-стихиями», — этот свистящий шепот я знаю. Знаю же? Никак не могу вспомнить кому принадлежит этот голос.
«Вам, таларийцам, только бы и сражаться — а попросить нельзя?» — насмешливый, чужой, почему-то отчетливо вспыхивающий в голове.
Как? Как? Как?
Эхо.
Чье эхо? Я в лесу? И снова острая боль — и снова мне не дают уйти в темноту. Чем-то жгут… Сжигают на костре. За что? Почему? Не надо! Убейте, наконец, меня!
«Спасите её!» — почему в другом голосе столько отчаяния? Кто ты?
«Инициированная… нельзя…один раз…Она…. никто…»
Никто. Никто. Никто. Шелест ветра в листьях.
Какой ветер? Какие листья? Я сошла с ума от боли…
«Сначала… завершить обучение…просить… Сюда приходят потом… другие»
Странные слова, странные голоса. Они будто внутри и всюду. Не человеческие. И чей-то горячечный шепот, который я не разбираю.
«Нельзя, нельзя…Правящим…Кто она тебе? Кто?» — эти голоса проникают в мою кровь. Кто они?
И снова ответ. Злой. Отчаянный.
Что? Что он сказал?
Я чувствую спасительную прохладу, наполнившую все мое тело.
И растворяюсь…
Надо мной яркий, узорчатый потолок. Не знакомый. Перевитый цветами и загадочными орнаментами. Я могу видеть только его. И еще края передних столбов кровати. Резные.
Сколько я так лежу?
Не понятно. Я даже не сразу осознаю, что лежу. Что у меня есть тело, которое дышит тяжело, со свистом. Налитое тяжестью тело. Я жива?
Осознание этого приходит очень медленно.
Жива.
У меня даже нет сил радоваться. Зато спустя какое-то время появляются силы перевести взгляд ниже и посмотреть по сторонам.
Комната роскошная. Я знаю, о чем говорю — я никогда не была в таких. Огромная, с высокими овальными окнами — они, кажется, открыты. Во всяком случае ветер колышет полупрозрачные занавески. И все залито солнцем.
Удивительные ярко-голубые стены. Желтый пол у дальней двери покрыт пестрым ковром. Резная мебель с мягкими яркими подушками. Она низкая? Или мне так кажется?
И я на огромной кровати. На ярко красном белье. Я себя не вижу — я вся укутана в эти красные простыни. Хочу выпростать руку и посмотреть на нее, убедиться, что я из плоти — но не могу. Слаба. Слишком. Но у меня хотя бы есть рука.
Почему-то именно это радует безмерно.
Я снова пытаюсь пошевелиться, и этот раз удачно. Но это крохотное движение забирает последние силы. Зато на мое шевеление кто-то подходит. Я перевожу взгляд. Круглое любопытное лицо, темные волосы в замысловатых косах, яркие тряпки вокруг шеи и плеч. Темные глаза девушки блестят, когда она начинает что-то говорить.
Я не понимаю её. Сотарисанка? Разве они не пользуются всеобщим языком? Почему до меня не доходит ни единого смысла слов?
Она, похоже, понимает это. Замолкает, а потом протягивает высокий стакан цветного стекла. И приподнимает мою безвольную голову, помогая выпить его до дна. Я даже не думала, что меня мучила такая жажда.
Жидкость чуть терпкая, вязкая, теплая. И выпив её до конца я на мгновение чувствую прилив сил…А потом проваливаюсь в беспокойный сон.
В следующий раз я пришла в себя в полумраке. Того же дня? Следующего?
Чувствовала я себя намного лучше.
И даже смогла присесть на подушках. И увидела, что все та же служанка опять широко улыбнулась и выбежала за дверь.
Вместе с силами ко мне возвращались вопросы. Где я? Что со мной? И как так получилось, что я выжила? Четко я помнила только одно — как сжимала в руке артефакт. Часы капитана Эла. А потом только муть и странные видения. И боль — я еще помнила боль. Её отголоски все еще чувствовались в моем теле.
Капитан Эл? Что с ним? С детьми? Как мне искать теперь близнецов?
Дверь распахнулась и…
— Илия! Илия!
Два визжащих мальчишки в ярких шароварах и туниках бросились к моей кровати, на удивление осторожно залезли на нее и прижались с обоих боков, заливая меня горячими слезами радости.
Я едва могла прийти в себя от удивления и затопившего меня облегчения. Приподняла все еще слабые руки и приобняла их, поглаживая по головам. Мне самой хотелось плакать и смеяться, но Шон и Пет прекрасно делали это за нас всех.
— Илия! — повторил мое имя Шон. — Мы так боялись за тебя!
И тут их прорвало.
Из чуть путанного рассказа со множеством восклицаний и звуков, имитирующих бои и прочие происшествия, я поняла, что сотарисане, которых я спасла, оказались не какими-то простыми жителями, а магами на службе у правителя островов; и они попали почти сразу во дворец, и тот их принял. А после того, как выслушал рассказ, объявил общий сбор и сказал что отправит по какой-то «пуповине» всех, кто пожелает разворошить пиратское гнездо. Желающих оказалось много — в том числе помощник Рашен и капитан Эл, которые добрались сюда с помощью особых способностей, но вот каких, им не говорят. А потом они сидели и ждали — долго сидели — и вокруг были сплошь вспышки порталов, и в столице все бегали и кричали — а дворец прям сверху и находится, они все видели. А еще их покормили, но спать конечно они не смогли лечь. И только утром помощник Рашен — весь в крови и горелых пятнах, вот он какой герой! — зашел к ним и сказал, что сотарисане победили и меня спасли, но что-то там случилось и пришлось лечить в Храме пяти стихий. Но все закончилось хорошо, только я два дня спала, и они уже совсем-совсем соскучились.
Я прижала к себе обожаемые вихрастые макушки и тихонько вздохнула.
Лечить в храме стихий?
Никогда о таком не слышала.
А вот про то, что в Сотарисе все Стихии объединялись в одном месте — это я знала.
Хотя вопросов было еще много. Впрочем — все потом. Я поняла главное — мы все живы, пираты разбиты, мы в Сотарисе, в который я так стремилась попасть — и даже в отличных условиях, на которые я и не рассчитывала. И судя по тому, что в темницы меня не посадили, а даже ухаживают, какие бы ни числились за мной преступления, они, скорее всего, прощены.
— А… — я замялась — капитана Эла вы видели?
— Еще бы не видели! — поднял голову Пат — Он как пришел в себя, нас во всех подробностях расспрашивал, что произошло с нами и как.
— Пришел в себя?
— Говорят, было истощение магическое, еще и тебя на руках таскал — а ты не маленькая, — рассмеялся Шон.
— Что-о?! — я возмутилась. — Да я…
— Вы очнулись, Илия. Я рад.
Мальчишки слетели с кровати и склонились в низком поклоне.
Ого. Как их вымуштровали за мое отсутствие. Кто же этот мужчина?
Пухлый, невысокий дядька с широкой доброй улыбкой и спрятанными под цветастым тюрбаном волосами. На нем тоже были щаровары — похоже, это основная одежда здесь и для мужчин, и для женщин, если судить по моей служанке — и расписной блестящий халат.
Я немного смутилась — на мне-то была только сорочка с длинными рукавами, да и встать и сделать хоть какое-то подобие реверанса я не могла, не было сил.
А то, что он заслуживал почтения было понятно.
Правда, я и не знала, насколько заслуживал.
— Наместник Сентеш, — представился мужчина и чуть поклонился.
Ой.
Правитель Сотариса?! Я знала, что на островах не было императора; маги и не-маги здесь были весьма свободолюбивыми людьми и не признавали главенства благородных, которые тут, впрочем, были, но больше ценили человека за личные качества. Может потому я так и стремилась сюда.
Правление, понятно, у них было. Во главе городов и районов стоял независимый старейшина — его выбирали среди самых достойных и опытных магов. Был Совет. А во главе — наместник "моурави", «самый независимый среди независимых».
И вот уже несколько десятков лет наместником был именно Сентеш, слава о котором достигала даже Дунакеша.
— Я…
— Должны упасть ниц, — сурово сказал мужчина. И тут же рассмеялся, — Видели бы вы свое лицо… Не вставайте. Ваша храбрость, молодость и красота позволяет вам лежать сколько угодно даже при мне. Тем более, что все силы вы потратили на то, чтобы спасти моего милого Эльтара. Да еще и преподнесли сотарисанам такой шикарный подарок.
Хм. Милого? Эльтара? Мне что, вскоре и имя его станет известно?
— Мне хотелось убедиться, что с вами все в порядке, — пояснил свое появление наместник. Он наклонился, провел руками вокруг моей головы и удовлетворенно кивнул. — Восстановление идет как должно. Через четверть цикла вы и не вспомните как умирали.
— Умирала?
— Ну… Что-то вроде того, — он чуть смутился и посмотрел на прислушивающихся к его словам близнецов.
— И что меня… спасло?
— А вы что-нибудь помните?
— Не совсем…
— Тогда вам расскажет… Собственно, пусть Эльтар и расскажет. Завтра.
— Но…
— Все завтра. Сейчас единственное, что вам на самом деле нужно, так это поесть и спокойно поспать.
— Но разве я могу пользоваться вашим расположением и гостеприимством? Ведь…
Сентеш изумленно посмотрел на меня, а потом снова рассмеялся:
— Даже не думайте, что стесните меня или что я потребую потом какую плату. Отдыхайте. И сорванцов я тоже заберу, — те тут же приуныли, явно рассчитывали расположиться на моей огромной кровати. Но мужчина покачал головой. — Не сегодня. Служанка принесет все, что нужно.
Он подтолкнул детей к выходу, и я снова осталась одна.
Правда, не надолго. Пришла все та же девушка, со сверкающими от любопытства глазами — но задавать вопросы она не решалась. Да и я вряд ли смогла говорить о чем-то, потому как снова навалилась тяжесть. Меня напоили крепким мясным бульоном, головокружительно пахнущим незнакомыми специями, и тем же терпким зельем.
И я снова провалилась в сон — на этот раз в глубокий и здоровый.
Чтобы ранним утром проснуться совершенно обновленной.
И с полным набором желаний, которые у человека по утрам обычно и бывают.
Тело затекло, но я все равно села на кровати и спустила ноги, прислушиваясь к ощущениям. Голова не кружилась, да и вообще, я чувствовала себя более чем неплохо, во всяком случае физически. А вот взывать к собственной сути, проверять магию пока не решалась — боялась разочароваться. Вполне возможно ведь, что мне вернули здоровье — а вот полное и моментальное магическое истощение, с учетом того, что я и получила эту магию достаточно неожиданно, могло привести к тому, что я лишилась всего.
Служанки на этот раз в комнате не было — видимо, слишком рано.
Но в туалет сходить я и без нее смогу. Тем более что кроме большой двери, через которую вчера ко мне попали посетители, была еще только одна, довольно неприметная, в углу. В богатых домах за такими, как правило, скрывались ванные и гардеробные комнаты.
Осторожно встала на ноги и двинулась вперед, немного пошатываясь.
Но каждый следующий шаг был уже уверенней.
Я сделала все, что хотела, а потом с тоской посмотрела на ванну. Сколько я уже не мылась? Судя по тому, что лицо у меня было бледным, но не грязным, меня обтерли — но вот полноценно помыться мне не удавалось наверное уже с того памятного дня, когда на «Стихийный» напали.
И то, там речь шла о ведре воды, а здесь…
Ох, Стихии, я никогда не видела настолько роскошной ванны.
Выложенная золотистой мозаикой, втопленная в пол, с цветами, благоухающими по краям, какими-то бутыльками темного стекла, мягкие простыни аккуратной стопочкой…
Мне ведь можно? Никто не будет против?
Забавными краниками в виде ракушек я пользоваться умела, и запустила в ванну горячую воду на полную мощность, уже предвкушая удовольствие.
А потом, улыбаясь и напевая, стянула с себя шелковистую сорочку удивительного зеленого цвета.
И, поймав свое отражение в зеркале, завизжала от ужаса.
Захр, захр, захр! Что это?!!
Дверь в ванную внезапно распахнулась и я завизжала снова, увидев в проеме взволнованного капитана Эла.
А потом схватила первую же простынь и, попытавшись прикрыться, намотала ее на себя и инстинктивно прижалась спиной к стене.
Мужчина ощупал взглядом всю мою фигуру — вроде бы, чтобы убедиться, все ли со мной в порядке, но стало мучительно стыдно — а потом нехотя перевел взгляд на мой заалевшее лицо.
— Илия…Что случилось?
— Что… что ты тут делаешь?
— Ну… пришел навестить тебя, — он чуть поджал губы, будто сам не понимал, зачем приперся в такую рань. — А тебя нет в кровати, и этот визг… Я подумал…
Он досадливо запустил пальцы в волосы.
— Так почему ты закричала?
— Вот! — я ткнула пальцем в собственную правую руку. На которой — мельком снова посмотрела в зеркало, ну вдруг показалось? — плотно, темной краской вился совершенно незнакомый мне узор. — Что это такое? Ты понимаешь?! Это из-за того, что в меня ударил Зов?! Я проклята?!
— Нет, — он мрачно вздохнул и скривился. — Не из-за этого.
— Но… Ты ведь знаешь, что это значит?
— Знаю.
— И?
Мужчина снова вздохнул:
— Ты умирала. Никто не мог помочь — кроме Стихий. Я отнес тебя в Храм и… попросил.
Я прикусила губу, чтобы не прервать его рассказ. И начала вспоминать видения, что были у меня в голове, когда я «умирала». Может, они и не были видениями?
— Храм всех Стихий… — продолжил капитан — было чувство, что его весьма тяготит эта ситуация, — Это довольно необычное место. Днем этот храм может посетить любой человек — отдать должное Стихиям. Но просить о чем-то, проходить инициацию…говорить с ними из глубины своего сердца… Можно только однажды.
— И ты пошел туда? Со мной? — поторопила я его, забыв о том, что не собиралась этого делать.
— Да. Но они отказались помогать.
— Ты говорил со Стихиями?!
— Я думаю, да.
— Но если они отказались, то… — я совсем растерялась. — Почему?
Почему я жива? Почему отказались? Даже не знаю, что мне было важнее услышать.
— Они сказали, что уже однажды спасли твою жизнь и дали магию. И больше не будут… И тогда я воспользовался правом Правящих…В общем, как правило Стихии с большей готовностью относятся к спасению высших родов…
Я изумленно распахнула глаза:
— Ты из семьи Правящих?!
— Да, — он поморщился. — И это, что на тебе — татуировка моего рода. Она редко, но появляется у…наших женщин…
— П-почему она на м-мне? — от волнения я начала заикаться. — П-почему на мне татуировка твоего рода?
Эльтар скривился и отвернулся.
— Потому что Стихии мне не просто поверили — но и решили оставить подтверждение.
— Подтверждение? Ч-что ты им сказал?
— Что ты моя невеста.
11
Шарвар был настолько ярким и необычным, что легко мог ударить в голову как хмель от целой бочки вина; но я едва замечала его красоту из-за собственных переживаний. Впрочем, спустя пару прогулок с близнецами, которые взяли на себя роль моих провожатых — эти мальчишки, пока я валялась в кровати, уже успели облазить кварталы от и до — даже я не смогла остаться равнодушной.