— Еще что-то нужно?
— Не знаю.
— Тогда слушай, — я присела на скамью, Альгидрас отодвинулся в противоположный угол и устроился поудобней.
— Ярослав… Я не знаю, как тебе это объяснить, но если верить тому, что я вижу… А это как с Радимом на берегу — я просто увидела это, и не могла объяснить…
— Ты просто скажи, если не пойму, я спрошу, — серьезно заверил Альгидрас.
— Он был среди тех, кто ее убил.
Альгидрас прищурился:
— Ты не путаешь?
— Нет! Это он заманил ее в лес. Сказал, мол, давай наперегонки, пока стражник на стене не видит. И они убежали. А там их уже ждали. И ей косу… а потом… — я почувствовала, что начинаю дрожать. Почему-то я не могла спокойно думать об этой сцене, — … и ему велели передать Радиму косу. И он вчера испугался, понимаешь? Он упал с лестницы, когда меня увидел, помнишь?
— Я помню только, что ты испугалась. На Ярослава я внимания не обратил, — медленно проговорил Альгидрас. — Но тогда выходит, что это…
— Люди из дружины князя, — пробормотала я.
— Вернее княжича. Ярослав ему служит.
— Миролюбу? — в ужасе воскликнула я. — Но Миролюб бы никогда… Он же сам был в плену у кваров. Они его изувечили.
— Так она в плену и не была.
— Верно, — опомнилась я, — Просто тут все твердят, что это квары… Но это не может быть Миролюб. Зачем ему убивать сестру Радима? Ты в своем уме? Он же воин. Он благородный. Неужели не видишь?
Альгидрас коротко улыбнулся:
— Раз обнял, доброе слово сказал — и уж всем хорош.
— Ты меня тоже обнимал и говорил добрые слова, но хорош для меня от этого не стал, — мстительно произнесла я, хотя это и была наглая ложь. А потому что нечего было говорить, что ему неприятны мои прикосновения.
— А я и не должен быть для тебя хорош, — снова улыбнулся Альгидрас, но мне показалось, что мои слова его тоже задели: — Просто помни, что не всяк, кто целует, вправду желает тебе добра.
— Да ты у нас просто специалист по отношениям между мужчиной и женщиной! — насмешливо заключила я.
Альгидрас открыл было рот, чтобы ответить, но ему помешала вернувшаяся Злата.
Ели мы в гробовом молчании. То есть Злата сперва пыталась заговорить про состязание, про то, какой Олег умничка, да как она им гордится, но Альгидрас реагировал вяло, я и вовсе молчала, из чего Злата сделала вывод, что мы успели переругаться, и замолчала сама.
После завтрака Злата едва заметно кивнула Альгидрасу и, подхватив часть посуды, вышла из комнаты. Хванец молча встал и вышел следом, захватив остатки посуды. Ни один из них не озаботился тем, что я еще не закончила есть, беззастенчиво оставив меня наедине с миской и кружкой Всемилы.
Глубоко вздохнув, я отодвинула миску и выбралась из-за стола. На цыпочках приблизившись к двери, я приготовилась соврать, что мне захотелось еще молока, но врать не пришлось. Дверь оказалась закрыта неплотно, а слух у меня, к счастью, всегда был замечательный. Оставил ли Альгидрас дверь приоткрытой нарочно или же просто не смог нормально захлопнуть по причине занятых рук, осталось загадкой. Мне хотелось верить в первое.
За дверью слышались постукивание глиняной посуды, плеск воды и негромкий голос Златы:
— …о Радиме хотя бы.
— Я всегда о нем думаю.
— А о себе? О себе когда думать станешь?
— Злат, я просто ее домой отвел и побыл там немного.
— Да потому и злюсь! — воскликнула Злата, и я даже отпрянула от двери. — Одни Боги ведают, что могло статься! Разума совсем нет? Или думаешь, Радим тебе и во второй раз поверит?! Олег, не гневи ты Богов, не надо! Ее-то Радимушка от всех Богов защитит: и от злых, и от добрых. А тебя?
Наступила тишина. Я пыталась лихорадочно усвоить полученную информацию, но у меня ничего не получалось. Радим во второй раз поверит? Во что?
— Злат, ты помочь хочешь? — раздался негромкий голос Альгидраса.
— Хочу, Олеженька, да как?
— Ты просто не злись. Я решу все. Добром. И Радима успокою. Хорошо все будет.
— А если Всемилка опять?
— Хорошо все будет, — уверенно повторил Альгидрас.
— Ну, как знаешь. Но если не будет… Ох, Олег, вот тогда разозлюсь, — грозно пообещала Злата.
Послышался плеск воды и смех, искренний и беззаботный смех. Как легко они тут отходят от неприятных тем.
Собрав посуду со стола, я понесла ее в соседнюю комнату, ожидая, что мне подвернется Альгидрас и я смогу спросить, где здесь брать воду, но ни Златы, ни Альгидраса уже не было. Не успела я расстроиться, как ко мне подскочила девочка и сказала, что сама все вымоет, а я отправилась на поиски Златы, собираясь по ходу дела обдумать услышанное. Во дворе мне встретилась еще одна деревенская девчушка, тоже, видимо, помощница Златы. Она была как две капли воды похожа на девочку, оставшуюся мыть посуду. Только та казалась старше на пару лет.
Щербатая помощница показала мне корзинку, на дне которой лежали три огромных подберезовика, отчего-то прыснула и умчалась к дому, сверкая грязными пятками. Тут же из дома послышалась возня, старшая девочка за что-то ругала младшую, а та громко оправдывалась.
Из их шумной разборки я узнала, что Злата отлучилась к соседке. Я еще немножко постояла во дворе, слушая ссору девчонок, перешедшую в сердитое шипение, и решила вернуться в дом. При моем появлении девочки смолкли. Младшая поправляла растрепанные волосы, старшая сердито вытирала посуду. На меня они даже не взглянули, занятые собой. Приятно, когда ты не в центре внимания.
Я вошла в столовую, ожидая, что здесь никого не будет, и я смогу побыть в тишине, но моим надеждам не суждено было сбыться. В углу на лавке сидел Альгидрас, снова прислонившись спиной к стене и закрыв глаза. Я замерла у двери, сразу определив, что в этот раз он действительно спит. Во сне черты его лица разгладились, и я вдруг подумала: почему меня так поразило то, что ему девятнадцать? Он же выглядит на свой возраст. Даже моложе: вон сейчас я бы не дала ему и семнадцати. Не было в нем сейчас уверенности, упрямства, мудрости. Мальчишка… Я невольно улыбнулась. За моей спиной что-то грохнуло, видимо, кто-то из девчонок не удержал-таки посуду, а дверь прикрыть я так и не успела.
Альгидрас резко дернулся и застонал сквозь зубы, прижав ладонь к горлу.
— Так сильно болит? — не удержалась я.
Он, зажмурившись, кивнул, а потом распахнул глаза и сонно заморгал, озираясь по сторонам, затем отнял руку от шеи и потер лицо.
— Ты бы прилег. Неудобно же здесь.
— Радим вернулся?
Так, все! Закончили сочувствовать этому чурбану. Хоть бы раз принял заботу нормально.
— Нет, не вернулся. И Злата ушла. Расскажи мне легенду о Каменной Деве!
— О ком?
— Ты не знаешь, или это ответ, как про отвар? Тогда ты тоже выглядел убийственно искренним.
— Впервые слышу. А где ты узнала о легенде?
— Я… скажи мне: ты меня видишь, как остальных?
Альгидрас на миг помедлил с ответом, и я уже начала злиться. Опять ведь промолчит или разговор переведет на другую тему.
— Нет. Но я и Всемилу не видел.
— Почему? — нахмурилась я.
— Я не знаю. Наверное, так бывает. Но я о таком не слышал. И сравнить мне не с чем. О Прядущих я знаю тоже только из легенд.
— То есть? — опешила я. — А я думала, вас готовят специально, все объясняют.
— Кого «нас»?
— Прядущих!
Альгидрас несколько секунд смотрел мне в глаза, снова что-то для себя решая, а потом негромко спросил:
— Думаешь, я Прядущий?
— А разве нет?
— Я не знаю, — огорошил меня Альгидрас. — Я на деле мало о них знаю. Только легенду.
— Но ты тоже из ниоткуда для этой земли. Ты вон тоже влияешь на все здесь.
Он на миг сморщил переносицу, а потом запустил пальцы в волосы и покачал головой.
— Так может быть, но точно я не знаю. А ты всех видишь, кроме меня? — в свою очередь, спросил он.
— Да! Только мне нужно время и успокоиться. А в последние ночи в меня отвары всякие вливают, и я даже не могу ни о чем подумать, — затараторила я. — Я что-то знаю про князя, что-то про родителей Радима. Только ничего не могу вспомнить про Всемилу с тобой. И про Всемилу с Миролюбом… Мне кажется, я вообще о ней ничего не знаю, кроме… Боже! Кроме того, как ее убили, — внезапно осенило меня.
Альгидрас сел на лавке ровнее, и мы уставились друг на друга. В этот миг мне стало жутко. Я вправду ничего не знала о Всемиле, кроме общих фактов. Почему же раньше я об этом не задумывалась? Уж о ком-о ком, а о Всемиле я думала на порядок больше, чем о других.
— Почему так? — сглотнула я, борясь с желанием обхватить себя руками.
— Не знаю, — Альгидрас посмотрел на стол, в задумчивости закусил губу, потом медленно поднял на меня взгляд и оставил губу в покое, сморщил переносицу, потер висок и только потом произнес:
— Получается, мы оба не видим ее.
— И друг друга, — добавила я. — Может, она тоже была здесь… случайно, как мы?
Почему-то я не смогла произнести вслух слово «Прядущей».
— А если предположить, что ты — Прядущий, чью судьбу меняешь ты? — спросила я, хотя и так подозревала ответ.
— Радима, — нехотя ответил он.
— Не многовато ли на одного Радима? Ты про такое слышал? — снова затараторила я.
— Нет, не слышал, — отчеканил Альгидрас и прижал кулак к губам, задумавшись.
— А как ты понял, что ты, ну… Радима? — спросила я.
— Я чувствую, что должен делать, когда ему опасность грозит. Я не могу объяснить.
— А это только с Радимом так?
Он медленно кивнул, думая о чем-то своем, а я вспомнила себя на берегу, когда не успела даже подумать перед тем, как выкрикнуть «это не Будимир». Альгидрас чувствует, что должен делать… Нас обоих точно что-то тянет… Мне снова подумалось о чьей-то чужой воле, но я отчего-то побоялась это озвучить. Вместо этого спросила:
— Тебя беспокоит то, что нас двое?
— Да.
— Почему?
Альгидрас отнял руку от лица, провел ладонью по столу, словно разглаживая невидимую скатерть, скользнул пальцами по трещине в столешнице. Я подумала, что дерево для него имеет совершенно иное значение, чем для меня. Возможно, его успокаивают эти прикосновения. Как там сказала Злата? «Когда ему грустно, он все время вырезает»? Наконец Альгидрас заговорил, не глядя на меня:
— Даже если было двое, то должен остаться один. Выполнив предначертанное, Прядущий должен исчезнуть.
— И? — подтолкнула я, поняв, что продолжать он не собирается.
— Ты исчезнуть не можешь, потому что ты нужна Радиму… — пробормотал Альгидрас, словно рассуждая вслух. — Значит, должен исчезнуть я…
— Так. Стоп! В каком смысле исчезнуть? Я надеюсь, не умереть?
Он внимательно посмотрел мне в глаза и ничего не ответил, вместо этого снова покусал губу и произнес:
— Но Прядущий не может уйти сам. Его уводит Мироздание. То есть захоти ты сейчас утопиться в Стремне, не выйдет.
— Ты меня пугаешь, — пробормотала я.
— Но что, если оно пытается, но что-то ему мешает? — произнес Альгидрас, не обратив на мою реплику никакого внимания.
— Например?
— Другой Прядущий!
Я зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть от озарения, и даже подпрыгнула на месте.
— Слушай! — я уселась на лавку рядом с Альгидрасом. Он настороженно замер. — На меня набросился Серый, ты меня спас. Так?
— Да, — осторожно откликнулся хванец.
— Потом на берегу, когда стали стрелять…
— А потом ты спасла Радима на берегу!
Альгидрас потер виски и тряхнул головой:
— Глупо выходит. Я спас тебя, чтобы ты потом спасла Радима? Слишком сложно. Так не бывает. Мы два разных человека. Нить не может сплетаться так. Иначе она… запутается.
Альгирдас уставился в одну точку. Мне было странно слышать, что он вот так практически рассуждает о легенде, будто в ней и вправду присутствуют вполне физические нити, но я решила, что он знает о чем говорит. В конце концов, он вырос в этом мире с его сказаниями.
— А Прядущие могут менять судьбы друг друга? — на всякий случай спросила я.
Альгидрас пожал плечами и, рассеяннно глядя на дверь, спросил:
— Где ты слышала о Каменной Деве?
— Я не знаю. Возможно, мне Улеб про это пел или рассказывал.
— Не слышал ничего похожего.
— А как ты мог слышать, если…
— А где я, по-твоему, был?
Я в ужасе охнула:
— Ты же меня из воды вытащил. Ты меня спас! Не Радим, не кто-то из воинов — ты!
Это озарение отозвалось странной дрожью внутри. Я зябко обхватила себя за плечи. Мысль о потустороннем присутствии где-то рядом снова мелькнула в мозгу.
— Не отвлекай от легенды, — досадливо сморщился Альгидрас, потом посмотрел на мое недовольное лицо и пояснил: — Не знаю я! Говорю же: никогда про такое не слышал. Расскажи, как ты поняла, что Радима ранят.
— Как вы меня нашли в море? — прищурилась я.
Альгидрас отвел взгляд и посмотрел на столешницу.
— Как?! — повысила я голос.
— Не шуми! Ты сразу на Всемилу похожа: вообще говорить с тобой не хочется, — буднично отозвался Альгидрас и, покосившись на меня, нехотя добавил: — Я не знаю. Мы знали, что нужно идти туда.
— Кто «вы»? Радим? Кормчий ваш? Улеб? Кто?
Альгидрас шумно выдохнул и признался:
— Я.
Некоторое время мы молчали, потому что после этого признания сказать было просто нечего. Я могла бы вновь озвучить мысль, что спас меня именно он. И даже не один раз. Но что бы это изменило? Мы оба понимали, что зашли в тупик.
— Расскажи, как поняла, что Радима ранят, — наконец напомнил Альгидрас, глядя в стол.
— Я увидела это, как кадр из фильма, за минуту до того, как все случилось.
Альгидрас нахмурился, потом покачал головой, что-то пробормотав по-хвански, и, увидев, что я не продолжаю, пояснил:
— Я не понял.
— Я… О… Точно! Ты же не знаешь, что такое фильм.
— И знать не хочу.
— Неужели не любопытно? — поддела я. — Ты же ученый. Тебе должно быть свойственно любопытство.
— Я умею себя сдерживать.
— Это я уже поняла, — пробормотала я.
— Что?
— Ничего. Говорю, что заметила, что ты слишком хорошо держишь себя в руках. Только всю жизнь так нельзя. Однажды и лопнуть можно.
Альгидрас отбросил волосы с лица, устало потер лоб.
— Я буду очень рад, если мы вернемся к легенде и не будем говорить обо мне.
Понятно. Чуть ступишь на опасную тропку, так сразу лязгают железные засовы. Интересно, он хоть кого-то к себе подпускает, не щетинясь иголками, как со мной, и не вывешивая ширму из улыбки, как со Златой? Почему-то мне сейчас подумалось, что он неискренен со Златой. Он говорит ей то, что та хочет услышать. Успокаивает, улыбается, твердит, что все хорошо. Но это ведь неправда!
— Хорошо, — вздохнула я. — Я просто увидела эту картину в голове сразу перед тем, как это случилось. И все. В такие моменты у меня голова кружится и мир как будто плывет. Но с легендой было иначе. Понимаешь, мои видения обо всех здесь ‒ будто отрывки из книги. Я писала эти строчки, а теперь просто вспоминаю их частями. А вот строчки про Каменную Деву были будто чужие. Я непонятно объясняю?
— Не знаю. Я не очень понимаю.
— Слова не понимаешь или…
— Слова понимаю, просто не понимаю, как это. А когда ты это вспомнила?
— Вчера, — я отвела взгляд и добавила: — Когда мы с Миролюбом за домом стояли.
Альгидрас ничего не ответил, и я набралась храбрости посмотреть на него. Он смотрел на стол, вновь покусывая губу. Мне хотелось что-то сказать, как-то разбить эту тишину, но я не могла придумать тему. И вопросы, которых еще минуту назад был миллион, куда-то испарились.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Радим. За ним шла Злата, попутно что-то говоря. По ее тону было слышно, что она оправдывается.
— Если я говорю: никуда не ходить, ты должна никуда не ходить, — сердито ответил Радим на ее причитания.
Злата виновато опустила голову.
— Теперь вы двое, — Радим посмотрел на нас с Альгидрасом, и мне захотелось спрятаться под лавку. Что там Альгидрас говорил? Слова мне Радим не скажет? Ага, как же. Вот и верь ему после этого.
— Всемилка, подожди в покоях, — Радим кивнул в сторону двери, ведущей в комнату, где я спала в прошлый раз, и я бросилась туда, не дожидаясь продолжения. Я почти захлопнула дверь, но вовремя увидела Злату, решившую составить мне компанию, а скорее всего просто сбежавшую с линии огня.