Ох…голова пухла от размышлений. Что мне делать? Молчать или все же поговорить с Антаресом? Где гарантия, что удара по людям не будет? Ведь только они не посвящены во все происходящее и не готовы к нему?
— Дана?
Я вздрогнула и чуть повернулась на голос. Как давно Ант здесь? И слышал ли он хоть что-нибудь? А если да, то чем это грозит? Ларинь поганка, опять не предупредила о его приходе!
— Что с тобой? Тебе плохо? — я и опомниться не успела, как оказалась в руках Анта.
И как умудрился так быстро вытащить меня из кресла, усесться в него самому, да еще и усадить меня на свои колени? Пара секунд всего!
— Ты ледяная, — выдохнул он мне в макушку и стал поглаживать мои плечи и руки. — На сегодня достаточно с тебя новых знаний.
Теплая волна золотистой магии и мы оказались в наших покоях.
Я все еще была обескуражена и молчала. Приятно? Не то слово. И ведь почувствовал, что нужен мне…
— Я наберу тебе ванну, — укутав меня в плед и усадив на кровать, сообщил Ант, — как тебе нравится с пеной.
И исчез в мареве магии.
Я улыбнулась, ничего не могла с собой поделать. Забота — это всегда приятно. Здесь у демонов, купальни другие. Есть и такие, как во дворце Анта — с бассейнами, а есть в обыкновенной ванной, к которой я привыкла на Земле. За одним маленьким исключением, сама ванна очень большая. В ней с легкостью не то, что один человек поместится и спать сможет, развалившись в позе звезды, а как минимум разместятся еще пять таких же «звезд».
И, конечно же, от Анта не укрылось то, что предпочитала я именно такую ванну, а не купальни с бассейнами, да еще с обильной пеной, пахнувшей травами. А вот ему, в отличие от меня, нравились бассейны. Там можно было поплавать вдоволь.
Я ждала его возвращения и решала для себя сложную задачку. Поговорить ли начистоту? В том, что я ему доверяла, у меня не было сомнений. За эти дни, проведенные рядом с Антом, у меня отпали все сомнения.
Он будет прекрасным мужем и отцом. Глядя на него, я тоже учусь. Не знаю, почему тот костер показал желтые всполохи только у Анта в отношении меня, но и я тоже менялась. Училась рассчитывать не только на себя. Училась доверять мужчине. Да в конце концов, познавать этого самого мужчину.
Если учесть, что отношений у меня считай и не было никогда, то это было даже очень нелишним.
И пусть Ант был властным человеком, что неудивительно при его статусе, в чем-то категоричным и жестким, склонным к насилию и самодуром он не был. А ведь власть развращает… Не в его случае.
Я зажмурилась, вспоминая картины в его тайной комнате. Тот, кто не просто помогает, но и следит за дальнейшей жизнью подданных, поддерживая, не прося благодарности и гласности, не может быть тираном. Вот никак.
Предупредительным — да. Мужчиной, желающим держать под контролем все. Особенно безопасность своих женщин, к которым причисляет тех, с кем имеет близость, как пример — Арнель, и мать. Только если от любовницы он мог ждать покорности, то со мной приходится считаться и учиться компромиссам. И последнее у него отлично выходит несмотря на то, что он себя ломает для этого. Тяжко упустить контроль и постоянно пребывать в страхе, в страхе потерять то, что лишь недавно обрел.
Я лишь сейчас это поняла. Желание спрятать ото всех, закрыть за семью замками, продиктовано ровно таким страхом. Не тем, чтобы обидеть или показать свою власть над женщиной, а защитить. Другой вопрос, что такие меры чрезмерны.
— Не скучала? — Ант вновь появился внезапно.
— Тебя ждала, — сама протянула к нему руки.
С какой-то стороны это уже вошло в привычку — катание на его руках. Пока мы рядом друг с другом, я вечно в его объятьях. И если честно, мне это очень даже нравится.
— Знала бы ты как приятно это слышать и знать, — прошептал он и понес меня в ванную комнату.
— Что именно?
— Что ты ждешь меня. — Легко признался он, а я судорожно выдохнула и спрятала на его груди лицо.
Быть отстранённой не выходило вовсе. Хотелось зарыться руками в его волосы, гладить нежную кожу плеч, касаться щеки и дарить свои поцелуи. Хотелось! И держать себя в руках становилось труднее в разы, от его искренних признаний, действий, заботы и нежности… Я хотела отвечать на это тем же…
— Вот так, — останавливаясь в купальне, выдохнул Ант, — осторожно.
Он поставил меня на ноги и придержал за талию. Я же старалась не смотреть на него, размышляла и останавливала себя. Могу ли я? Зная то, как открывается мне Ант? Сколько ночей рядом, сколько историй из его детства и жизни я выслушала, даже самое сокровенное, чего бы он не рассказал никому. А я…даже отплатить той же монетой не могу. И не потому, что не хочу, а потому, что понимаю, что для него долг не пустой звук, что подданные, которые от него зависят важны для него не меньше его жизни. Ант ответственный, а на его плечах покоится слишком многое, чтобы оно развеялось неосторожным словом женщины, в которую он влюблен.
И мне бы не хотелось ставить его перед выбором. Я не имею на это права. Как его равная, как его пара — не имею. Нам править людьми и эльфами, драконами и фэлроу. И если я дам слабину, пойму и его, и себя неверно то, заставлю его страдать, хотя уверена, что ни одной претензии он мне не выскажет. Это подло. Но и промолчать нельзя. Ведь можно немного обойти, если Ант поверит.
— Дана, все хорошо? Ты снова побледнела, — внимательно глядя на меня, спросил Антарес. Я устыдилась.
— Все хорошо, почти, — честно ответила ему. — Скажи, Ант, ты ведь знаешь о равновесии? О том, что одни действия неизбежно приведут к противоположным для того, чтобы установилась золотая середина?
Я начинала издалека, надеясь, что он поймет о чем я говорю.
— Это как с добром и злом, — согласился он, — ни абсолютного зла, как и абсолютной доброты не существует. Наши действия всегда уравновешиваются. И все способны на разные поступки. Но к чему ты об этом?
— Ты доверяешь мне, — я не спрашивала, я утверждала. — А я не в силах открыться тебе полостью.
— Обет богам, я помню, — тут же выпалил он. — Не стоит, Дана, я понимаю. Не нужно…
— Нет, послушай. — Я перебила его и наконец посмотрела прямо, больше не отводя взгляда от его глаз. — Помнишь, ты рассказывал, что твой отец однажды отбивался от тварей, прорвавшихся в этот мир? Тех, которые плевались кислотой, что в итоге, часть лесов на материке эльфов была уничтожена?
— Земля и сейчас едва в себя пришла. Там до сих пор не везде появилась трава…
— А если я скажу, что предполагаю подобное на материке людей? Но не могу объяснить тебе причин такого предположения?
— Что это невозможно, — тут же отозвался он. — Когда рвётся нить мирозданья, повелители фэлроу это чувствуют. Сам мир зовет нас, чтобы закрыть брешь еще до прорыва. В тот раз мой отец опоздал из-за родов мамы. Они были сложными и тяжелыми, ей требовалась его помощь.
Я замолчала, подбирая слова. Можно ведь выдать себя неосторожным словом, и это зачтется как помощь…
— Однако, если ты так скажешь, Дана, — Ант обнял меня крепко, — то я поверю тебе и не стану вдаваться в подробности.
Можно ли достичь солнца за одну секунду? Можно! Если это солнце внутри вас. Меня опалило таким жаром от его слов, что я вздрогнула.
— Но мы помним о равновесии, — проговорила я. — Две чаши весов, если одна получит больше, то второй, чтобы достичь равновесия, придется дать не меньше… Чисто гипотетически, я обладаю, скажем так, некими знаниями и догадками, но если буду до конца кое с кем откровенной…
— То чисто гипотетически, — Ант повторил мое выражение, — вторая чаша весов получит некое преимущество, которое поможет ей достичь равновесия. Я понял, Дана…
Правда ли понял? Возможно ли, что до конца? Я закусила губу. Не сказала ли я больше, чем могла? Не навредила ли?
Я не ожидала того, что произошло в следующую минуту. Ант медленно опустился передо мной на колени, буквально уткнулся головой в мои ноги и прошептал.
— Моему народу повезло с повелительницей, Дана. В то время, как я думаю лишь о тебе, и не сомневаясь ни мгновения в любой ситуации выберу тебя и твое благополучие, ты думаешь о подданых и о том, как твои действия могут сказаться на их жизни. Я восхищен.
Замерла, заново прокручивая в голове его слова, не ослышалась ли? Он и правда меня понял?
— Я сейчас же отправлюсь на материк Марен, но обещаю вернуться к тому времени, как ты уснешь.
Облегченно выдохнув, положила руку ему на плечо и потянула, чтобы поднялся.
— Будь, пожалуйста, осторожен, — тихо попросила и потянулась к его губам.
Удержаться было выше моих сил, не после такого признания.
— Я буду ждать тебя, — разрывая контакт, пообещала ему.
Глава 18
Антарес Ивредо
Уходить от Даны было мучительно. Я и не подозревал в себе такие чувства. Но все, что я ей говорил — чистая правда. Раньше я и подумать не мог, что способен бросить к ногам женщины свою жизнь. Но Дане был готов отдать все, что имел и даже больше, потребуй она. Только она ничего не требовала.
Ничего из материальных благ. Я бы не удивился тому, что она и слова бы против не сказала, если бы нас поселили не в роскошных покоях, а в каморке, где и ванных комнат бы не было. Она бы спокойно приспособилась и к таким условиям, не возмущаясь и не унывая.
Конечно, нас бы не поселили не в подходящих нашему статусу комнатах, но роскошь для Даны была совсем не на первом месте.
Девушка была любознательной, осторожной, но при этом открытой. Я и сам поражался тому, что при таком скрытном поведении и нежелании говорить больше, чем следует и показывать больше, чем нужно, она при этом оставалась открытым человеком. Готовой к новым знакомствам, к новым знаниями и была честной со своим окружением. По крупицам я собирал сведения о ней. Что ей нравилось, в какой среде росла, кто составлял ее ближний круг… Она была одиноким человеком. Глубоко одиноким. Таким, который отказывал себе во многом, желая достичь цели. В ее случае это был собственный дом, который она называла квартирой. Мечты? Я привык, что люди обычно мечтают о чем-то несбыточном, далеком, невыполнимом ни для их тела, ни для их духа. Или, мечтают о деньгах или власти. Дана же просто хотела свой дом и работала не покладая рук. Свою маленькую крепость, которая защитит ее не только от непогоды, но и от несправедливости жизни.
Я отмечал и то, что ей пришлось быть той, кем на самом деле она не является. Дана любила жизнь и долгое время сознательно убивала в себе все проявления жизни — чувства, эмоции, лепила из себя куклу, пусть при этом и не утрачивала разума. Рациональность должна быть во всем, так она говорила. А я в ее словах слышал горечь. Потому что по факту, Дана была женщиной, которая не могла рассчитывать ни на кого, кроме как на себя. Отсюда и чудовищная сила воли, терпение и терпимость к тому, что девушка не должна ни терпеть, ни прощать.
Конечно, я не считал это правильным. У нас женщин защищает семья, муж… На Земле эмансипация женщин, демократия… Только странное какое-то равноправие. На словах и бумажке, а по факту миром правит сила и деньги. И защищенными себя не чувствует никто.
Поэтому я хорошо понимал, что скажи Дане, что отныне у нее есть я, есть семья и драться за кусок хлеба ей больше никогда не придется, она не станет спорить, но и сомнения ее не исчезнут. Она привыкла добиваться всего сама. И все, что я могу, только доказывать действиями, раз за разом, шаг за шагом. Чтобы она больше никогда не чувствовала себя одинокой и знала, что рядом есть те, кто с удовольствием избавят ее от бремени.
Я хочу видеть Дану счастливой.
Все чаще я думал о том, что сложись все иначе и прими я Дану как свою жену еще тогда, когда на ее шее была татуировка, то никогда бы по настоящему ее не узнал. Она не показала бы себя, не раскрылась бы полностью, пусть бы и стала образцовой женой и матерью. В этом у меня сомнений точно не было.
Но я не чувствовал бы к ней то, что ощущаю сейчас. Не захотел бы впускать ее в свое сердце, показывать все уголки своей души и тайны. И я благодарен богам, что поменяли нас местами, поставив в зависимое положение меня. Спустили с небес на землю, дав мне понять, что брак — это не обязанность и необходимость, а мечта. Нужно всем сердцем и всем существом желать быть с кем-то, хотеть разделить свою жизнь, видеть черты любимой в своих детях и делать все для их благополучия. Встретить такую женщину, которая станет воплощением такой мечты — ценность. И я безмерно рад, что сумел это понять, как и то, что нам дали шанс.
Верил ли я ей? Как себе. Восхищался ли ее стойкостью? Несомненно. Но сегодня я понял еще кое-что, что перевернуло мой мир с ног на голову.
Она думала о моих чувствах и моем долге. И не желала ставить меня перед выбором, принимая, что мой статус — такая же часть меня, как рука, нога или магия.
Дана разделяла со мной ответственность, хотя я об этом никогда не просил. Не смог бы попросить, потому что это удел мужчины. Понимала ли Дана, насколько меняла меня? И насколько я сам был шокирован этим изменениям?
Но при этом чувства обмана или ощущения того, что это неправильно, у меня не возникало. Вероятно, рядом с равной так и должно быть. Нельзя отдавать лишь лучшее, потому что помимо него, всегда найдется что-то неприятное, порой пугающее. И если женщина готова принять только хорошее в мужчине, то это явно не твоя женщина. Дана принимала меня любым. С моей ответственностью, с моими жесткими решениями, казнями, наконец, принимала и не боялась, понимая, что иначе просто не может быть.
— Стой! Да стой же ты! — меня остановил окрик, и я замер на месте, отозвав магию, с которой желал переместиться на Марен, где веселится народ.
Праздник в честь бога Руга. Я почти забыл о нем.
— Да погоди же! Я не успеваю за тобой!
Так ко мне могло обращаться только одно существо. Неугомонная, невоспитанная ларинь. Но ей я подобное позволял. Ей я готов многое позволить, лишь бы ее помощь Дане была столь же велика, как сейчас.
— Я с тобой! — заявила выдра, замерев у моего лица. — Не обсуждается. Я буду нужна тебе.
— Шваби, ты нужна Дане. Пока меня нет рядом, ты должна ее защищать.
— Ант, я нужна тебе больше. И не спрашивай ничего!
Я колебался мгновение. Видел решимость Шваби, видел, что она не отступится и все равно последует за мной. Тело сковало напряжение, Дана была права, на Марене явно что-то случится.
— Хорошо, — выдохнул я, подставляя руки ларинь, а сам мысленно связался с Вейлом, отдавая приказ не спускать глаз с моей жены. — Идем.
Точку перехода я задал на главную столицу материка Марен, у старшего храма и в первую секунду, ступив на мощенную камнем землю, не понял, что произошло.
Меня словно оглушило. Воздух из легких выбило, голова пошла кругом. А тело прошила такая боль, что я был вынужден прислониться к стене. Но почему?! Почему лишь сейчас?!
Мне не нужно ни сканировать пространство, ни открывать глаза, чтобы понять, что нить мирозданья порвана и дыр много! Мир плачет! И бьет по мне своей болью.
Вот только почему я не ощущал этого раньше?!
— Потому что не был на этой земле, — тихонечко ответила ларинь. — И потому что кто-то могущественный скрыл факт вторжения.
Видимо, последний вопрос я задал вслух.
— И продолжает это делать, — я наконец распахнул глаза.
Странно как в таком гуле я вообще Шваби расслышал. Народ гулял, гудел, выкрикивал радостные поздравления. Все же чествование бога…
Бога… Чаша весов… Догадка стрелой пронзила мысли.
Быть не может!
— Ты вернешься к Дане, — хрипло произнес я.
— Нет, я помогу тебе. — Цепляясь за мои плечи, строго сказала ларинь. — Посмотри, отпусти свою силу и поймешь, что я нужна тебе. И еще не все потеряно.
Больше я не тратил время на слова. Выпустил свою магию на волю. Позволил своему телу измениться, раскрыть призрачные крылья и устремился ввысь.
— Небо словно решето… — выдохнул, не веря ни своим ощущениям, ни своим глазам… — Он весь… Материк весь в дырах! Над каждым храмом…
Это потрясло меня. На миг я усомнился в том, что сумею закрыть прорехи, что мне хватит сил… Как бог Руга мог такое допустить и позволить?!