— Справлюсь, — улыбнулась я. — Чем мне еще заниматься, кроме детей?
— Настенька, Анечка очень подвижный ребенок, и ее энергию надо направить в правильное русло. Возможно, ее стоит отдать на танцы или фигурное катание, не зря же она сегодня так в ролики вцепилась. Да и тебе будет полегче.
— Надо подумать, — ответила я, удобно устраиваясь на сидение. Анюта увлеклась рассматриванием мелькающего вида за окном, а я на секунду закрыла глаза, и как-то незаметно задремала, убаюканная плавным скольжением автомобиля. Внезапно он вильнул в сторону. Я подскочила на сидение и последнее, что увидела, перед тем как наша машина слетела в кювет, это огромный самосвал, двигающийся нам навстречу…
— А-а-а-а-а, — закричала я, а дальше все пролетело мгновенно — удар, еще один, испуганный плач Ани, удар… тьма.
***
Я открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого ослепляющего света. Вспышка головной боли невольно вызвала у меня стон.
— Ммммм…
— Настя! Настенька, — услышала я полушепот Игната, а потом почувствовала прикосновение губ к руке. — Родная, ты очнулась… Как ты любимая?
Приоткрыв глаза, увидел его бледное лицо, отмечая щетину на щеках и синяки под глазами. Мой взгляд скользнул по мятой рубашке, затем я увидела белые стены, моя ладонь легла на плоский живот… и воспоминания нахлынули лавиной.
— Дети! — я попыталась приподняться. — Где мои дети?!
— Тшшш, родная, — Игнат придержал меня за плечи, вынуждая снова лечь. Сопротивляться не было сил. — Успокойся. С детьми все в порядке.
— Авария… — я заплакала. — Где Анечка? Сын… Наш сын, он погиб?
— Все в порядке…
Игнат продолжал что-то говорить, но его слова тонули в непонятном шуме в моей голове. Страх за детей сковал меня изнутри, не давая вздохнуть.
— Где моя дочь? Где сын? — я снова попыталась встать. Внезапно появились какие-то люди в халатах, затем последовал укол и перед тем как отключиться, я увидела карие глаза Игната и услышала его шепот. — Клянусь, родная, с нашими детьми все хорошо, поверь…
Мне снился отец. Он смотрел на меня с улыбкой. В глазах родного человека плескалась безграничная нежность. «Папочка», — прошептала я, шагая к нему. Но он почему-то резко поднял руку, вынуждая, меня остановится. «Тебе пора к детям и мужу, — строго сказал отец. — Твое время еще не пришло…»
Резко проснувшись, присела на постели, испуганно оглядываясь. В палате я была одна. На стеклянном столике стояла чашка с недопитым кофе и вазочка с печеньем. Подушка и смятое одеяло на диване говорили о том, что Игнат ночевал вместе со мной в больнице.
«Сколько же я здесь нахожусь?», — задалась вопросом и аккуратно спустила ноги на пол. На мне была какая-то ночная сорочка. Проведя рукой по животу, почувствовала повязку, и поняла, что, видимо, меня экстренно прооперировали. У кровати стояли тапочки, а на спинке висел халат. Надев его, направилась к выходу. Каждый шаг отдавался болью во всем теле, но это было такой мелочью, по сравнению со страхом за детей.
Я открыла дверь и увидела в коридоре Матвея. Он о чем-то разговаривал по телефону, но заметив меня, тут же прервал беседу.
— Анастасия Александровна, зачем вы встали, как вы себя чувствуете?
— Все хорошо. Где Игнат?
— Он поехал принять душ. Мы не думали, что вы так рано проснетесь, — Матвей с сочувствием смотрел на меня. — Вам еще нельзя вставать.
— Я хочу увидеть детей. Как они?
— Уже все в порядке, — поспешил заверить оборотень.
— Уже?!
— Во время падения машина несколько раз перевернулась и врезалась задней частью в дерево. Анечку зажало, но сейчас все хорошо. Давайте, провожу вас к детям?
Я кивнула, и мы направились в детское отделение.
Анечка спала. Девочка была вся перебинтована. Меня охватил жуткий страх… Ведь я могла ее потерять.
— Доченька, — заплакав, опустилась на стул, придвинутый мне Матвеем. — Родная моя. Как же так? Малышка!
— Анастасия Александровна, с ней действительно все хорошо, — оборотень попытался меня успокоить. Но я понимала, что в этой аварии мой ребенок сильно пострадал и все не так хорошо, как мне пытается представить Матвей.
— Вы уже встали? — внезапно за спиной послышался незнакомый женский голос. Вытирая слезы, обернулась и увидела белокурую девушку в белом халате. — Как вы себя чувствуете?
— Нормально. Вы доктор? — уточнила я и, увидев кивок, спросила:
— Что с моей девочкой? Как она?
— Уже идет на поправку, — девушка улыбнулась и подошла к постели Анечки. — Сильная малышка и очень везучая.
Я непонимающе посмотрела на свою собеседницу, и она поспешила пояснить:
— Девочка сильно пострадала в аварии. Ее привезли к нам с большой кровопотерей, множественными травмами и не буду скрывать, я готовила вашего мужа к худшему исходу. Но Анечка настоящий боец, и сейчас идет на поправку семимильными шагами. Такая непоседа, уже пытается вставать, хотя еще нельзя.
Я с облегчением вздохнула и погладила малышку по щеке, благодаря Всевышнего, что спас мою крошку.
— А мой сын? Как он?
— Нам пришлось вас экстренно прооперировать. При аварии вы пострадали, но так как ваше тело претерпело изменения, регенерация сделала свое дело, и вы уже идете на поправку. У вас родился сын. Чудесный малыш. Очень сильный крепкий волчонок, — девушка улыбнулась и я, увидев в ее глазах знакомую желтый блик, поняла, что передо мной оборотень. — Замечательный мальчишка, но мы пока держим его в кислородной камере, ведь он все-таки явился в этот мир немного раньше своего срока. Понаблюдаем еще денек и переведем малыша к вам палату.
— Я могу его увидеть?
— Конечно.
Меня проводили в отделение для новорожденных. Мой мальчик, такой крохотный и беспомощный, смешно морщился во сне.
Уткнувшись лбом в стеклянный куб, сквозь слезы, прошептала:
— Здравствуй, сынок. Я так тебя ждала, маленький.
За спиной уловила легкое движение, и обернувшись, увидела Игната. Чуть кивнув, вновь посмотрела на сына, рассматривая крохотные ручки, пальчики, вглядываясь в сморщенное личико. Я молча плакала. Осознание того, что я могла все это потерять, навалилось каменной ношей.
— Родная, — Игнат обнял меня за талию и притянул к себе. — Не плачь.
— Мы ведь могли погибнуть… — всхлипнула я в ответ.
— Я бы никогда этого не допустил, — он погладил меня по лицу, вынуждая посмотреть на себя. — Вы моя семья, и я никуда вас не отпущу и никому не отдам. Запомни родная!
Игнат наклонился, обнял меня покрепче и поцеловал в лоб:
— Спасибо, что подарила мне такое счастье. Спасибо, за сына, милая.
— Александр, — выдохнула, прижимаясь к мужской груди. Мне сейчас хотелось спокойствия и уверенности, а лишь в объятиях Игната я чувствовала себя защищённой.
— Что? — он с удивлением посмотрел на меня.
— Хочу, чтобы мы назвали сына в честь моего отца, Александром. Ты не против?
— Нет, — покачал головой Игнат. — Ни капельки. Пусть будет Сашей.
— Спасибо, — выдохнула я и счастливо зажмурилась, искренне веря, что теперь у нас все будет хорошо.
Наивная…
Глава 17
— Какой маленький, — Анечка с любопытством рассматривала спящего брата, — как кукла, даже мой пупс больше. А когда он проснется, с ним можно будет поиглать? У меня есть мячик.
— Малышка, боюсь, что нет, — Игнат покачал головой и усадил Аню на колени.
— Почему? — она недовольно нахмурилась.
— Потому что, Саша пока не может играть, — усмехнулся оборотень. — Ему нужно немного подрасти. А сейчас его главная задача хорошо кушать и много спать.
— Скучно, — вздохнула Анечка. — А когда мы поедем домой?
— Скоро.
Я, переодеваясь в душевой комнате, слушала разговор дочери и Игната и невольно улыбалась. Меня переполняло счастье, ведь мои детки были здоровы. Саша довольно быстро окреп, и теперь был совсем непохож на недоношенного ребенка — пухлые ручки, розовые щёчки, отменный аппетит и крепкий здоровый сон.
Анечка, к моей радости, тоже очень быстро поправлялась — почти сошли синяки, зажили все царапины на лице и теле, нанесенные осколками разбитого стекла, даже шрамов не осталось. Малышка уже ходила, и только легкая хромота напоминала о том, что ей пришлось пережить. Я безумно опасалась, что это увечье останется на всю жизнь, но хирург заверил меня, что вскоре все пройдет, а пока Анюта носила фиксирующую повязку на травмированной ноге. Ее скорое выздоровление считали настоящим чудом, ведь в отличие от меня она была человеком и не обладала ускоренной регенерацией. Так что нам действительно повезло, что в этой жуткой аварии никто серьезно не пострадал.
Я чувствовала себя превосходно, и наконец-то сама поняла, что значит регенерация оборотней. Шов после операции зажил очень быстро, и от него не осталось даже шрама. За несколько дней я полностью восстановилась и почти пришла в форму. Немного лишних килограммов осталось, но они нисколько не раздражали меня, и даже наоборот, мне нравилось, что округлились ягодицы, и чуть увеличилась грудь.
Мы с детьми провели в больнице чуть больше недели и вот сегодня, наконец-то, нас выписывали домой. Несмотря на одиночную палату, роскошные условия и ресторанное питание, я безумно хотела покинуть больничные стены, каждый день напоминавшие мне о случившемся. В тот вечер оказывается, водитель самосвала уснул и выскочил на встречную полосу. Игнат, прекрасно понимая, что столкновения не избежать, и мы все можем погибнуть, рискнул и, пробив боковое ограждение, вылетел в кювет… Именно это спасло нам всем жизнь.
— Мама, ты сколо? — послышался нетерпеливый голос Анюты, явно уставшей меня ждать.
— Уже иду, — улыбнулась я и, собрав волосы на макушке в пышный пучок, спешно убрала расческу и косметику в сумочку.
— Хорошо выглядишь, — Игнат чуть улыбнулся при моем появлении.
— Спасибо, — промолвила я, немного засмущавшись от оценивающего мужского взгляда. В глазах оборотня светилось восхищение, и мне было как-то не по себе.
Ссадив Анечку с колен, Игнат поднялся и подошел ко мне. Вытащив из кармана овальный длинный футляр из красного бархата, он протянул его со словами:
— Это тебе.
Раздался едва слышный щелчок и когда крышка открылась, я увидела изящный браслет в виде небольших золотых ромашек и в центре каждой был маленький янтарный камешек.
— Никогда не видела ничего подобного, — выдохнула я. — Очень красивый.
— Давай примерим, — Игнат ловко достал браслет, и уже через мгновение он был на моем запястье.
— Спасибо, — улыбнулась я, любуясь украшением. Впервые Игнат подарил мне что-то столь изящное и красивое.
— Рад, что смог угодить.
— А мне? — Анечка до этой минуты молчавшая, решила заявить о себе. — Я тоже хочу браслет.
Прежде чем я успела ответить. Игнат ловко подхватил дочку на руки и, глядя ей в глаза, прошептал:
— Я и тебе обязательно подарю, но только когда ты подрастешь. Если хочешь, мы можем купить тебе сережки. Если мама разрешит, конечно.
Анечка тут же перевела на меня вопросительный взгляд.
— Я не против, — улыбнулась дочке. — Обязательно купим и проколем ушки. Но чуть позже. Договорились?
— Да.
Игнат опустил малышку на пол и уточнил:
— Можем ехать?
— Да, — подошла к сыну и ловко завернула его в конверт. Мой мальчик сладко сопел и лишь немного поморщился, давая понять, что своими действиями я мешаю ему спать.
Игнат подхватил сына, и мы покинули больничные стены. Наш малыш в руках отца казался совсем крошечным. Игнат буквально сиял от счастья, и улыбался каждому встречному. Это было так удивительно, ведь обычно он был довольно серьезным.
Во дворе больницы нас ждал Матвей, прогуливаясь у новенького блестящего внедорожника. Я замерла на полушаге. Неконтролируемый страх накрыл волной. Перед глазами промелькнула авария, и я невольно схватила Игната за локоть.
— Что случилось? — испугался он, а потом все поняв, держа нашего сына одной рукой, второй обнял меня за плечи.
— Родная, все будет хорошо. Не бойся.
— Не могу, — призналась я. — Как подумаю, что дети чуть не погибли.
— Милая, все в прошлом. Надо пересилить этот страх. Идем.
Игнат ловко пристегнул Анечку в кресло, а затем посмотрел на меня:
— Поехали родная.
Если честно села я в машину с трудом. Внутри все сковало от страха, а паника не давала дышать.
— Пусть наш сын составит тебе компанию, — Игнат передал мне младенца и, закрыв дверь, сел рядом с водителем.
— Сильно не гони, — предупредил он Матвея, и мы медленно тронулись.
Я прижала Сашеньку к груди, и дурные мысли постепенно улетучились сами по себе. Сынок сладко сопел, то и дело посасывая пустышку. Посмотрела на Анечку. Дочка, откинувшись на спинку кресла, что-то мурлыкала себе под нос и стало понятно — она вот — вот уснет. Наблюдая за своими детками, и я постепенно успокаивалась.
Матвей вел плавно, не очень быстро, и дорога до дома прошла без происшествий. Когда мы подъехали к особняку, удивилась. Вдоль обочины стояло несколько тонированных машин, а нас встречали какие-то неизвестные мне мужчины в черных кожаных куртках.
Игнат как-то напрягся, переглянулся с Матвеем, а потом на мгновение обернулся на меня. Я видела, как он занервничал.
— Игнат, что случилось?
— Все в порядке, милая, — наша машина остановилась. — Мне нужно переговорить со знакомыми, а ты иди с детьми в дом.
Он вышел из машины, кивнул незнакомцам, а потом, открыв дверь автомобиля, сначала отстегнул спящую Анечку и передал ее в руки Матвея, затем взял нашего сына и помог выйти мне. Перед тем как отдать Сашеньку, он поцеловал его в лоб, и улыбнулся мне:
— Иди в дом. На улице холодно.
Я видела, вернее, даже чувствовала, Игнат нервничает, хоть и старается этого не показывать. Ощущение надвигающейся неминуемой беды охватило меня.
— Что происходит? — спросила я.
— Все в порядке, — оборотень наклонился и внезапно коснулся моих губ поцелуем. — Иди родная домой.
— Игнат?
— Настя, сына застудишь. Иди домой, — внезапно рявкнул Игнат. — Сколько раз можно повторять. Я потом все тебе объясню.
От его крика вздрогнула и, оглядевшись, поняла, что все смотрят на нас. Поспешила к дому, но не выдержав, на пороге обернулась. Чужие оборотни, а это были они, окружили Игната.
— Анастасия Алекс…, - договорить Матвею я не позволила.
— Возьми Сашу, — буквально всунув ему в руки ребенка, поспешила во двор.
— Игнат! — крикнула я, увидев, как он садится в машину. — Что происходит? Игнат!
Один из незнакомцев преградил мне дорогу.
— Пустите! — закричала я.
— Это невозможно!
— Почему?!
— Господин Назаров арестован за совершенное преступление и должен быть немедленно доставлен на Большой совет, — послышалось в ответ. Сердце в страхе сжалось.
— Какое преступление? Нам отдали отсрочку! Отпустите его! Вы не имеете права!
Мужчина окинул меня равнодушным взглядом и ответил:
— Ваш муж совершил преступление.
— Какое?
— Проведение обряда без согласования с Большим советом. А сейчас нам пора.
Он махнул рукой, и машина с Игнатом тронулась с места, а потом еще одна и одна.
Затем мой собеседник направился к единственно оставшемуся автомобилю.
— Подождите! Я с вами! Это какая-то ошибка? Какой обряд?
Но оборотень даже не обернулся. Он быстро сел в машину, и практически сразу она тронулась с места. Я рванула в дом.
— Матвей! Что происходит?
Мужчина отвел взгляд в сторону.
— Я спрашиваю, что случилось? — меня колотила мелкая дрожь, и я едва сдерживалась, чтобы не заплакать. — Отвечай!
— Анастасия Александровна, Игнат Савельевич не велел, — замялся мужчина.
— Его здесь нет. Я жду ответа. За что его арестовали?
Матвей вздохнул, бросил взгляд на спящих детей и тихо заговорил:
— Малышка очень сильно пострадала. Шансов почти не было, и Игнат Савельевич поделился с ней своей кровью.
— Что он сделал? — переспросила я, чувствуя, как сердце глухо бухнуло.
— Нарушив очередной непреложный закон, спас Анне жизнь, превратив ее в одну из нас.
Я переводила взгляд с дочери на Матвея и обратно, осознавая, что чудо на самом деле сотворил Игнат. Если бы не он… Я лишилась бы Анюты.
— И что теперь будет? — шепотом спросила, уже догадываясь об ответе.
— Зная, что сейчас находится под надзором, и о чудесном исцелении ребенка в любом случае будет доложено, Игнат Савельевич сам сообщил в Большой совет о содеянном, и пообещал через неделю явиться на слушание. Он хотел привезти вас домой и попрощаться. Но представители совета, видимо, не дождались и приехали сами.