И это портило и без того невеселое настроение. Маруська утешала как могла — скакала по подвалу, гоняясь за собственным хвостом, переворачивая все на своем пути. После очередной разбитой крынки Петровна открыла дверь и выставила игрунью резвиться на солнышке.
Несмотря на огромные размеры, Маруська вела себя как самая обычная кошка. Из под лап во все стороны летел песок, и это внезапно напомнило Петровне о бесконечном ремонте в доме Алмуса.
После того как дом очистили от призраков, его начали приводить в порядок. Процесс оказался бесконечным и тянулся почти год. Казалось, злой рок завладел этим ветхим строением, вываливая на головы рабочих одно несчастье за другим: на бедняг падали прогнившие балки, ломались под ногами ступени лестниц, молотки вместо гвоздей били по пальцам, двоих работников на чердаке закусали осы, один свалился с крыши, трое отравились собственными обедами, а один сломал ногу, запнувшись, как он уверял, на ровном месте. В результате дом получил такую дурную славу, что найти новых строителей оказалось трудной задачей. А те, кто работали, боялись лишний раз пошевелиться.
По настоянию Петровны дом еще раз проверили на наличие магических воздействий, ничего не нашли, и тогда она решила взяться за ремонт лично — проверить, проследить и задать работникам жару, если они мухлюют и ленятся (было у нее такое подозрение). Потому и с Валентиной не поехала. В результате с самой случилось непонятно что.
“А не связаны ли эти события друг с другом”, - подумала Петровна, жалея, что нет возможности поговорить с подругой. Та всегда замечала взаимосвязи. И подбодрить умела. Будь Валентина рядом, они не сидели бы в подвале, ожидая у моря погоды, а обязательно что-нибудь придумали. “Вот и я придумаю! — заявила себе Петровна, сжав кулаки. — Не придут — найду дорогу сама! Где наша не пропадала!” Маруська поддержала ее бодрым мяком, пройдясь по щеке мокрым шершавым языком. “Тьфу на тебя”, - отпрянула Петровна, вытираясь. Вид у Маруськи сделался на редкость довольный.
Еще два дня прошли для Петровны в глубоких размышлениях. На третий день, собрав остатки еды и воды, она соорудила из куска холстины нечто вроде котомки, надела ее на черенок от лопаты и, закинув на плечо, отправилась в неизвестность. Маруська бодро двинулась следом.
Взобравшись на ближайший бархан, Петровна оглянулась. Висящий в воздухе дверной проем смотрелся глупо и странно. Приоткрытую дверь тихонько шевелил ветер — Петровна не нашла в себе сил ее захлопнуть, боясь, что та исчезнет. Если кто зайдет — не беда, брать в подвале нечего, кроме остатков квашеной капусты. Так что пусть будет открыто. Вдруг возвращаться придется.
Вздохнув, Петровна отвернулась, поправила шляпу, которую сплела накануне и, запретив себе смотреть назад, двинулась в сторону восходящего солнца.
Глава 2. Петровна и прогулка по пустыне
Никогда прежде она не прогуливалась по пустыне, да и песок видела только на пляже. Догадывалась, что прогулка не будет легкой, но чтобы настолько…
Взобравшись на очередной бархан, который выглядел как скромная кучка, а в реальности оказался вышиной с гору Арарат, Петровна сдалась. Тяжело дыша, она развязала котомку, нашла бутылочку из темного стекла и сделала пару глотков. Для полного восстановления сил этого было недостаточно, однако бодрости все-равно прибавилось.
Как здорово, что полгода назад она сделала аптечку на случай непредвиденных обстоятельств. Заклятье консервации, наложенное на подвал, пришлось очень кстати. Вкупе с темнотой и прохладой, продуктовая кладовая оказалась идеальным местом для хранения зелий, и теперь Петровна пожинала плоды своей дальновидности. Впрочем, запас был невелик, пришлось экономить.
Переведя дух, Петровна огляделась по сторонам, пытаясь выискать хоть какой-то ориентир, к которому можно было двигаться, но не увидела ничего, кроме бесконечного моря песка. Вернувшиеся силы не дали пасть духом. “Ничего, выберемся! — сказала она себе. — Обязательно выберемся!”
Ее спутница в одобрении не нуждалась, чувствуя себя в пустыне как дома. Она оказалась отлично приспособлена к передвижению по зыбкой почве — лапы ничуть не увязали в песке, поэтому Маруська бодро скакала туда-сюда, то забегая вперед, то возвращаясь. Мех тоже песок не накапливал — стоило встряхнуться — и его уже нет (как правило, он перемещался на одежду Петровны). А еще чудесная Маруськина шерсть позволяла ей скатываться с барханов как с горки. Чем животина и пользовалась — усевшись на мохнатый зад, она с громким урчанием летела вниз. Попробовав съехать следом за ней, Петровна увязла и, с трудом откопавшись, больше подобного не повторяла. В отличие от питомицы, ей путешествие доставляло крайне мало удовольствия.
Они шли и шли (точнее, тащились и скакали) до самого заката. Когда солнце скрылось, устроили привал. Поднадоевшее вяленое мясо оказалось нереально вкусным, и, облегчив котомку, Петровна с Маруськой завалились спать.
На следующий день Петровна вкусила все прелести путешествия по адской жаре. Вчера они вышла в путь ближе к вечеру, и эта участь ее миновала. Еще, кроме жары, ее беспокоили ноющие мышцы — пустынный марш-бросок не прошел даром.
Глоток зелья немного исправил ситуацию, но в полдень стало совсем невмоготу. Пот лил градом, ноги дрожали, сердце трепыхалось. Сдавшись, Петровна собралась было допить снадобье, как вдруг заметила невдалеке деревце. Чахлое, оно почти не отбрасывало тени, но это было лучше, чем ничего. Петровна закрыла флакон, бросила его обратно в котомку и устремилась к цели.
— Маруська, идём, передохнем немного, — махнула она рукой.
Кошка почему-то за ней не пошла. Остановилась, уставилась на Петровну исподлобья и, вздыбив шерсть на загривке, угрожающе зарычала.
— Ты чего? — удивилась Петровна. — Пойдем в тенек. — Рык стал ещё более пугающим. Петровна шагнула к ней, чтобы успокоить, погладить…
И тут кошка прыгнула. Мощные лапы взметнули песок, Петровна сжалась, закрываясь руками… Истошный визг ударил по ушам — перелетев через ее голову, Маруська впилась зубами в дерево… Точнее, в то, что пыталось им казаться — тонкие гибкие щупальца, извиваясь, хлестали её по морде, издавая чудовищные звуки. Во все стороны летели чёрные капли, пятная белую Маруськину шерсть. Оторванный клочок растительности, похожий на клубок змей, упав, тотчас втянулся в песок. Когда кошка выплюнула измочаленные остатки, исчезли и они.
Вскоре о побоище напоминала только испачканная кошачья шкура. Отфыркиваясь, Маруська обнюхала поле боя, сделала пару яростных гребков и многозначительно посмотрела на Петровну.
— Умница, — произнесла Петровна дрогнувшим голосом. И поняла, что силы сами-собой восстановились, и она готова поискать другое место для отдыха. Прямо сейчас, быстро, может даже бегом.
Это оказалось хорошей идеей. Пройдя ещё немного, Петровна взобралось на бархан… и глазам своим не поверила — неподалеку стоял город. Она не могла понять, как не заметила его раньше.
Впрочем, это было неважно — главное, что город был. Решив, что с отдыхом можно повременить, Петровна двинулась к цели. Маруська весело съехала с горы и поспешила составить ей компанию.
Глава 3. Петровна и странный городишко
Город казался близким, однако идти до него пришлось изрядно. Петровна добралась до ворот лишь к закату. Невысокая крепостная стена, такая же жёлтая как песок, ни от чего не защищала. Только ленивый или слишком усталый человек не мог бы через неё перебраться. Пара унылых стражников, стоящих у ворот, это прекрасно понимала. Что не помешало им напустить на лица выражение крайней важности при виде подошедшей Петровны.
— Серебрушка с человека, полсеребрушки с животного, — заявил тот, что повыше.
— А если нету? — произнесла Петровна, прощупывая почву.
— Тогда и входа нету, — отрезал второй.
Петровна призадумалась. Жизненный опыт подсказывал ей, что со всеми можно договориться. Уставший организм креатив выдавать отказывался, требуя отдыха. И, желательно, прямо сейчас. Разум твердил, что рухнуть под ноги стражникам и отключиться — идея не из лучших. Петровна к разуму прислушалась.
Собравшись с мыслями, она решила было выдать стражникам душещипательную историю о тяжкой доле пожилой усталой путницы, заплутавшей в пустыне, когда Маруська, которая до этого гоняла камушек, оставила игру. Подошла, села рядом и задумчиво уставилась на стражников.
Надменность и скука на их лицах внезапно сменились растерянностью… затем узнаванием… а после благооовением. Стражники вытянулись по стойке “смирно”’. А потом, освободив проход, склонились в почтительном поклоне.
Маруська посмотрела на Петровну, затем на вход, предлагая войти первой.
Спрашивать у стражников о причине столь странной реакции Петровна не рискнула. Прошмыгнула мимо, пока не опомнились. Маруська, в отличие от нее, прошла неторопливо, гордо подняв полосатый хвост.
Город казался вымершим — людей на улицах почти не было. А те, что попадались, выглядели недружелюбно, поэтому обращаться к ним с расспросами Петровна не стала. Что делать дальше, она не знала, поэтому положилась на случай и двинулась по первой попавшейся улочке, надеясь на удачу.
Улочка вывела её на площадь. В центре стояло странное здание квадратной формы, похожее на обувную коробку. На крыше “коробки” красовалась огромная позолоченная статуя крылатого льва. Застывшая фигура устало смотрела на Петровну и выглядела настолько правдоподобно, что, казалась живой. Шею зверя сковывал ошейник, от которого тянулась вниз массивная золотая цепь.
— Бедненький, — невольно вырвалось у Петровны.
Лев моргнул, и морда его сделалась еще несчастней.
Сердце Петровны дрогнуло.
— Вы чего животину мучаете! — сердито воскликнула она, подходя к человеку в бурой хламиде, подметающему песок у входа в здание. Тот, оказавшись совсем молодым парнем, оторвался от своего занятия и недоуменно уставился на Петровну.
— Чего?
— Зачем вы зверя на цепь посадили? Ему же там плохо!
— Какого зверя? — парень растерялся еще больше.
— Да вот этого, на крыше, — Петровна показала рукой вверх.
Парень проследил направление взглядом… побледнел, попятился… и стремительно исчез в здании.
Идти за ним непонятно куда Петровна не собиралась. Размышляя, как помочь несчастному существу, она двинулась вдоль стены в поисках лестницы. И, завернув за угол, тут же ее нашла.
Воспользоваться ею Петровне не дали. Послышался приближающийся топот, а затем вопль:
— Вот она!
Парень привел подмогу — его сопровождал мрачный седовласый старик в такой же бурой хламиде. Вид у старика был суровый и решительный.
Не став дожидаться, когда на нее начнут орать в два голоса, Петровна уперла руки в боки и ринулась в атаку:
— Вы что творите, изверги?! — завопила она. — Зачем бедную зверушку на цепь посадили? Это вам игрушка что ли? Где ваше сострадание?! Ей там плохо, вон, бледная вся, того и гляди помрет! — воздев руки, Петровна указала на крышу. Крылатый лев смотрел на нее с удивлением и надеждой.
С тем же самым выражением смотрели на нее и те, кому эта речь была адресована.
— Вот, я же говорил! — воскликнул, обращаясь к старику парень. — Это она, она!
— Да, это я, и что? — Петровна уперла руки в боки. — Думаете, я должна закрыть глаза на безобразие, которое вы здесь творите? Отпустите его немедленно! Иначе я… я… Эй, вы чего?
Такой реакции Петровна не ожидала — старик бухнулся ниц. Затем, приподняв голову, увидел, что парень по-прежнему стоит и пялится на нее с открытым ртом, дернул его за руку и что-то сердито прошипел. После чего парень тоже бухнулся наземь перед Петровной.
— Простите нас, о великая богиня Ханемона, не признали! — возопил старик.
— С чего вы взяли, что это я? — озадаченно спросила Петровна.
— Только великая богиня может увидеть священного грифона.
Петровна замерла, соображая, что делать… И решила не делать ничего, дав судьбе расставить всё по местам. Богиня, говорите? Почему бы и нет? Стало быть, это странное строение — храм. А зверушка на крыше — что-то типа талисмана.
Приняв ее молчание за благосклонность, старик почтительно произнес:
— Изволит ли богиня Ханемона даровать нам милость встать, дабы оказать надлежащие почести?
— Изволю, — ровным голосом произнесла Петровна, стараясь не выдавать волнения от внезапно пришедшей в голову мысли — а вдруг таких “богинь” тут на кострах сжигают или разбирают на священные сувениры? Несмотря на странную реакцию, старик походил на крайне прагматичного человека. Нет, при первом же случае надо отсюда бежать. Главное, понять куда, выспросить дорогу. Все-таки в храмах служат люди неглупые, наверняка знают, как добраться до нужного королевства.
Старик и парень поднялись на ноги и торжественно повели Петровну в храм. Парень (после тумака наставника) метнулся в помещение первым, выскочив обратно со свертком в руках, после чего метнул его под ноги Петровне, так что та едва не упала. Тюком оказалась пыльная скатанная дорожка из красной шерсти, один конец которой парень держал в руках. Точнее, пытался удержать, но тот выскользнул. Бедолага бросился его поднимать, запнулся о нераскатанную часть и рухнул к ногам Петровны.
— Бурсун, встань немедленно, — прошипел сквозь зубы старик. И, повернувшись к Петровне, произнес: — Простите. Он порою такой неловкий.
— Ничего, бывает, — Петровн протянула парню руку. Тот мгновенно вскочил, не рискнув принять ее помощь, и склонился в глубоком поклоне.
Внутри храм оказался таким же лаконичным, как и снаружи: в центре стоял алтарь, больше похожий на круглый обеденный стол с большой чашей посередине. По углам помещения стояли треноги со светильниками, больше собирая, чем разгоняя полумрак — свет был совсем слабеньким. Основным источником освещения служил столб мягкого золотистого сияния между потолком и чашей. Свет, казалось, лился в этот сверкающий, украшенный богатым орнаментом предмет. Такой же хитрый орнамент, только крупнее, украшал потолок: расходясь концентрическими кругами по всей поверхности. Несмотря на изящество линий, было в этом узоре что-то отталкивающее. Подходить близко к столу Петровне не хотелось.
— Вы зря беспокоились, о Великая Ханемона, — произнес настоятель, видя, что она рассматривает световой столб. — Мы с огромным усердием служим вашему дому. Грифон, которого мы пленили — очень хороший экземпляр, его жизненной силы хватит надолго. Мы используем его уже пять лет, а он до сих пор жив. Нет нужды заменять его новым.
Петровна кивнула…и тут до нее дошел смысл сказанного.
— То есть вы не кормите его, не поите, просто забираете его силу? — как можно более спокойно произнесла она.
— Да, как вы и завещали, — гордо произнес старик. — Мы нашли источник чистой силы, который не надо пополнять. Грифоны — темные существа, которые служат во благо светлой богине, — он почтительно склонил голову. — Они не могут есть пищу нашего мира, но при этом достаточно живучи. Когда грифон умирает, мы просто заменяем его другим. Темные твари должны считать честью умереть за свет.
Петровна с трудом сдерживала клокочущий в душе гнев. Лишь понимание того, что просто так бедное существо не освободить, позволяло ей держать себя в руках.
— Я должна сама увидеть, в каких условиях он содержится, — произнесла она с каменным видом.
— Конечно, как пожелаете. Возможно, вам лучше в начале отдохнуть? — настоятель сделал жест в сторону алтаря, и Петровна разглядела приставленную к “столу” скамеечку.
— Не люблю откладывать дела на потом, — заявила Петровна, решительно покидая помещение.
Старик бросился следом.
Обойдя дом, Петровна остановилась возле лестницы, подняла голову и, встретившись взглядом с грифоном, полезла на крышу.
Что-то не так в этом мире с расстояниями, подумала она, карабкаясь вверх без особого прогресса. Ступенек на лестнице было всего чуть-чуть, а крыша все никак не приближалась.
Когда заколдованное расстояние было наконец преодолено, Петровну ждал еще один сюрприз — вблизи грифон оказался поистине огромным. Возвышаясь над нею, словно гора, он с настороженностью смотрел на нее сверху вниз. Назвать этот взгляд добрым было бы опрометчиво. Впрочем, сложно ожидать доброты во взгляде плененного существа. Третий сюрприз Петровна обнаружила, отыскивая основания цепи — тянущаяся от ошейника, она шла вниз и у самого основания крыши… растворялась в воздухе.