— Надо бежать, — повторила Петровна. И Маруська, рыкнув, бросилась обратно в угол, из которого появилась.
Тоннель, который она прокопала, расширив лаз Морака, оказался извилист. И достаточно обширен, чтобы протиснуться человеку — во весь рост не разогнешься, но передвигаться можно.
Дверь сотряс удар. Стены вздрогнули, посыпались осколки камня, и в образовавшуюся щель просунулась гигантская, поросшая шерстью паучья лапа.
Маруська первой бросилась в тоннель, за ней Петровна, следом Зинаида.
В тоннеле было темно. Звук следующего удара они услышали даже здесь. Судя по грохоту и звону посуды, дверь все-таки вылетела. А судя по хрусту и треску, нечто, именуемое “хозяин” пыталось протиснуться за ними.
Беглецы ускорились — Маруська мчалась со всех ног, Петровна, поймав второе дыхание, не отставала, подруга почти наступала ей на пятки. Над ними, освещая путь, летел слабенький, сотворенный Валентиной пульсар.
Когда им стало казаться, что опасность миновала, позади послышался нарастающий гул.
— Скорее! — взвизгнула Валентина. — Он уже близко.
Они припустили еще быстрее. Шум приближался, и вскоре Петровна уже начала различать скрежет, словно кто-то терся о стены чем-то жестким. А выхода по-прежнему видно не было. Перспектива умереть в тоннеле, сожранной гигантским пауком казалась настолько дурацкой, что на какой-то миг Петровне стало смешно. Но тут к скрежету добавилась еще и вонь — монстр был совсем близко — и она поняла, что это конец. Ну что ж, мелькнула мысль, зато в конце жизни мне выпало столько приключений.
И тут произошли сразу две вещи: что-то вспыхнуло, и Петровна почувствовала, что куда-то падает.
Глава 6. Петровна и синяя птица
Падение оказалось жестким. Когда Петровна открыла глаза, то обнаружила, что лежит на траве. Трава была синей. Валентина с Маруськой находились тут же. А рядом, в воздухе висело мерцающее овальное окно, из которого высунулась знакомая волосатая конечность, и ее обладатель уже примерялся вылезти целиком.
Миг — и окно схлопнулось. Паучья нога шлепнулась на траву, ее словно топором обрубили. Из места обруба хлынула черная вонючая жижа.
Петровна с Зинаидой отползли подальше. Маруська напротив, подскочила и начала закапывать ее мощными гребками задних лап.
Опасность миновала. Потирая ушибленный бок, Петровна огляделась по сторонам. Поле синей травы простиралось до самого горизонта. Справа темнела полоса леса. Такого же синего. И этот лес, с виду вполне мирный, вызывал почему-то очень неприятное ощущение. На синем небе не было ни облачка. Только ярко-оранжевое солнце, да одинокая птица в вышине. Птица неспешно парила, высматривая добычу.
Валентину, в отличие от Петровны, больше заинтересовала Маруська.
— Нет, это не варивана, они неразумны, — произнесла она. — Это… это… я не знаю, что. Это же она сюда нас перенесла? — она перевела взгляд на Петровну.
Петровна пожала плечами.
— Ну да, наверное.
— И ты вот так просто об этом говоришь?
— А что?
— Как что? Это же новый вид магических существ! Ты представляешь, сколько всего она может дать нашему миру?
— А она хочет? — Петровне стало обидно за свою любимицу. — Это просто кошка. Ходит сама по себе.
— По мирам.
— Да какая разница.
— Зиночка, прогресс не должен стоять на месте. Ее нужно доставить в наш мир и тщательно изучить!
— Не нужно. Только если она сама захочет прийти, — Петровна мысленно вернулась в прошлое, в тот самый миг, когда Алмус вытащил ее из родного мира. Вспомнила темноту подвала, растерянность, неверие и обреченность, которые почувствовала, поняв, что домой ей больше не вернуться. — Меня вот тоже доставили в ваш мир, и это было совсем не здорово.
Валентина задумалась. А потом кивнула.
— Пожалуй, ты права.
Маруська, которая слушала их разговор с интересом, внезапно вскочила и подобралась, устремив взгляд в небо.
Петровна посмотрела туда же и вскрикнула — на них, словно самолет-истребитель, пикировала огромная синяя птица. Она была так близко, что Петровна поняла — спасенья нет.
Все произошло за несколько мгновений — крик, удар, хруст ломающихся костей… и тишина.
Петровна открыла глаза — и бросилась к Маруське.
— Что это? — с ужасом произнесла Валентина, глядя на мертвого монстра, прижатого к земле мощной кошачьей лапой.
Голова у птички оказалась зубастой — весь клюв по краю был усажен острыми белыми клыками. Из приоткрытой пасти свешивался длинный черный язык, похожий на змею. Глаза закатились и уже начали мутнеть.
Маруська, отфыркиваясь, пыталась счистить с морды налипшие синие перья.
Валентина хотела было что-то сказать, когда они услышали клекот и шум множества крыльев.
Они дружно посмотрели вверх. В небе показалась стая птиц. Даже не стая — характерные очертания напоминали осиный рой. И вся эта стремительная туча резво летела прямо к ним.
— Мамочки, — воскликнула Валентина. — Марусенька, выведи нас отсюда!
Маруська снова чихнула. Посмотрела на нее задумчиво, еще раз понюхала поверженного противника, и, когда птицы были уже совсем близко, воздух наконец дрогнул, образовывая портал.
С той стороны портала доносился шум, перекрывающий даже птичьи крики. Звуки путались, не давая ничего разобрать, и оттого вызывали опасение. Разглядеть тоже ничего не удавалось.
Тем временем стая пошла в атаку, и это стало лучшим аргументом для выбора — все втроем бросились прочь из синего мира, надеясь, что новое пристанище окажется хоть чуточку дружелюбней.
Глава 7. Петровна и цирк с котами
1
На площади шумела ярмарка. В самом центре высился полосатый шатер с красным флажком на длинном шесте. “Цирк! Спешите в цирк, — кричали зазывалы в пестрых одеждах. — Последнее представление, котики для всех!”
Петровна с Валентиной переглянулись.
— Причем здесь котики? — озадаченно спросила Валентина.
— Может поговорка такая?
Даже Маруська выглядела удивленной.
Ответ обнаружился в двух шагах, на афише, украшающей рекламную тумбу: на большом листе был изображен щеголеватый господин в шляпе, в руках он держал двух странного вида существ. Ниже рвала взгляд алая надпись “Кошачий цирк господина По”.
— Странные какие-то котики, — произнесла Петровна.
Существа напоминали помесь крысы и поросенка.
— Да уж, — отозвалась Валентина. — Больше похожи на землеухов.
Маруська тоже скептически хмыкнула.
Народ тем временем валил в шатер семьями. То ли в этом мире коты были именно такими, то ли шли на экзотику, а может людям просто было скучно.
— Пойдем и мы глянем, — предложила Петровна.
— В начале посмотрим, чем там расплачиваются, — Валентина оказалась более практичной. — Местных денег у нас нет. Да и вообще никаких нет, — добавила она тише.
Вскоре толпа, в которую они влились, поднесла их ближе к шатру.
“Пять медяшек, господа! Всего пять медяшек!” — зычный голос, доносящийся от входа, перекрывал гомон толпы.
Петровна пошарила в карманах — пусто. Глянула на Валентину — та отрицательно покачала головой. Шансы попасть внутрь таяли с каждым шагом. Оставалось надеяться на удачу.
Стоящее перед ними семейство, ссыпав в протянутую ладонь контролера кучу мелких монет, шагнуло внутрь. Петровна и Валентина попытались к ним пристроиться, но проверяющий преградил им дорогу.
— Пять медяшек с человека, — заявил он, протягивая руку.
— Мы по скидке для пожилых, — сделав серьезное лицо, заявила Петровна.
— Скидок не делаем. Следующий!
Их оттеснили, и подруги поплелись прочь.
— Жаль, — вздохнула Валентина. — Так хотелось на котиков посмотреть.
Петровна нахмурилась.
— Хочется, значит посмотрим, — произнесла она решительно.
— Но как? Нас же не пустили.
— Значит пойдем другим путем.
Схватив Валентину за руку, Петровна выбралась из толпы и двинулась в обход шатра.
Как она и предполагала, черный вход нашелся сразу за цирковыми повозками. Охранник ее не смутил.
— Скорей, там вора поймали, помощь твоя требуется! — подскочив к нему, воскликнула Петровна. И, пользуясь замешательством, добавила: — Беги, мы посторожим!
Тот кивнул и, сорвавшись с места, исчез в толпе.
— Зина, ты его обманула! — воскликнула подруга, и совсем непонятно, чего в ее голосе было больше — возмущения или восторга.
— Скорей, пока он не вернулся!
Миновав повозки, они юркнули внутрь шатра через служебный вход.
Место, куда они попали, оказалось сумрачным, заставленным клетками и ужасно вонючим. Клеток было так много, что они образовывали коридор. В конце этого коридора виднелся занавес. Оттуда неслась музыка: звенела медь, били барабаны, словом, стоял тот самый гвалт, который они слышали у входа.
Часть клеток была пустой. В остальных сидели зверюшки самых разных размеров, похожие на тех, что были изображены на афише.
— Никогда таких не видела, — разглядывая их, произнесла Валентина.
— Идем, надо пробраться в зал, — поторопила подругу Петровна.
Тут послышались приближающиеся голоса, и подруги спрятались за ближайшую клетку. Присели на корточки, замерли.
— И чтобы я больше этого не видел! — голос одного из подошедших принадлежал мужчине. Низкий бас с властными нотами. — Иначе вылетишь отсюда в два счета!
— Хорошо, хозяин, — второй голос Петровна тотчас узнала. Чудом удержалась, чтобы не выскочить. И очень вовремя удержала Валентину, которая порывалась сделать то же самое.
Лязгнула клетка. Послышалось шипение. Обладатель второго голоса еле слышно вскрикнул. Первый сердито выругался.
— Ничего-то тебе поручить нельзя. Последнее выступление работаешь, парень. Мне такие работники не нужны.
— Не надо было его бить. Животные этого не любят.
— Поговори мне тут. Знаток нашелся. Живо все убрал, и к кулисам, Проксу помогать. Я сказал — живо! — От удара о металл со всех сторон послышались шипящие звуки, животные забеспокоились. — Подобрал тунеядца на свою голову, — буркнул мужчина и зашагал прочь.
Первой выскочила Петровна. И убедилась, что слух не обманул.
— Алмус, внучек! — она бросилась к парнишке.
Худой, обтрепанный, со здоровенным синяком под глазом и опухшей щекой, тот бросился к ней навстречу.
— Бабазина!
— Алмус! — Валентина отстала всего на пару шагов.
— Тетушка Тина!
Петровна улыбнулась, услышав это домашнее прозвище. По началу Алмус звал ее подругу исключительно “госпожа декан”. За год жизни в доме Карлуса и Валентины “декан” превратилась в “тетю”, а Карлус в “дядю”. Да и не удивительно, своих детей у Валентины и Карлуса не было, и Алмус как-то незаметно занял пустующее место.
— Вы пришли за мной? А господин Карлус с вами? А почему вас так долго не было? А пойдемте уже домой!
Петровна с Валентиной переглянулись и вместе посмотрели на Маруську. Точнее, собрались посмотреть, потому что ее рядом не оказалось.
Нашлась она возле клетки в самом конце ряда. Сидела и смотрела внутрь немигающим взглядом. С той стороны на нее смотрели точно такие же желтые глаза. Узник клетки был почти ее копией, только поменьше и послабее. Настолько, что не сидел, а лежал на грязной соломенной подстилке. Вид у него был до крайности изможденный.
— А вот это уже варивана, — негромко произнесла Валентина. — и, кажется, она умирает. Что за изверги ее мучили?
— Это не я, — произнес Алмус. — Я пытался ее лечить, но не получилось.
— Лечить? Погоди-ка? — Валентина обернулась и посмотрела на подопечного. — А чем ты вообще тут занимаешься?
— Да так, — парень смутился, — всем помаленьку. Присматриваю за животными, клетки чищу, кормлю, лечу как могу… Тут магия не работает. Я хотел ей помочь, — он кивнул на варивану, — но не получается.
— Ну-ка, — Валентина повернула руки ладонями вверх. Сосредоточилась, замерла — зеленоватые искры над ладонями сверкнули и тут же погасли.
— Вот, я же говорил, — вздохнул Алмус.
— Простейшего пульсара не сотворить, — голос Валентины дрогнул. Затем она посмотрела на Маруську. — А если мы здесь застрянем?
— Что будет, то будет, — произнесла Петровна. — Лучше давайте подумаем, как этой бедняжке помочь.
— Боюсь, что никак, — сказала Валентина. — Они без магии не лечатся.
— А можно клетку открыть?
Алмус достал ключ. Замок оказался навесным, суровым.
— Зина, осторожней, — предупредила Валентина, — она может кинуться, вариваны — хищники.
Дверь, скрипнув, открылась, и, опередив хозяйку, внутрь прошмыгнула Маруська. Узница подняла голову, и тут же уронила. Бока тяжело вздымались. Маруська, обнюхав, принялась лизать ее мохнатую морду.
Тихонько приблизившись, Петровна присела на корточки и осторожно погладила свалявшуюся шерсть. “Хорошая кошечка, славная кошечка, — зверюшка, в начале напряженная, постепенно расслабилась и еле слышно заурчала, — держись, милая, мы тебе поможем, — варивана тяжело вздохнула, — вытащим тебя отсюда и отправим домой. Ты же хочешь домой? Хочешь. Тогда держись. Хорошая кошечка, хорошая…”
Дыхание сделалось спокойней, и вскоре Петровна поняла, что варивана уснула.
В этот момент невдалеке послышался шум.
— Бабазина, сюда идут! — воскликнул Алмус.
Петровна едва успела вылезти из клетки, когда к ним подскочил разъяренный мужчина в цилиндре и черном фраке. Выглядел он точь в точь как на плакате. И оказался тем самым обладателем баса.
— Что тут происходит? Вы кто такие? — накинулся он на Петровну и Валентину.
— Костюмеры. Вы их вчера наняли, — торопливо произнес Алмус.
— Я? Вчера? Хмм, — мужчина задумался. — Значит все-таки перепил. Ладно, шевелитесь, дамочки, выступление скоро начнется, — и снова переключился на Алмуса. — Ну, что там с этой тварью, готова?
Он посмотрел на открытую клетку. Из клетки вылезла Маруська и окинула его полным презрения взглядом.
— Отлично! — радостно воскликнул хозяин. — Можешь, если захочешь! Хороша! Эх, хороша! Зрители лопнут от восторга! — он по-свойски потрепал Маруську по голове. — Давай, надевай ошейник и занимай свое место. А вы двое чего стоите? Живо за работу, там у клоуна опять штаны порвались.
2
Выступление началось. Взревели трубы, с арены послышался зычный бас господина По. Сменяя друг друга, под гром аплодисментов на арену пошли артисты. Первыми выступали гимнасты, затем женщина с дрессированными крысосвинами. После нее на арену выкатился клоун — Петровна едва успела зашить его порванные штаны — и принялся хохмить. Ни Валентине, ни Петровне шутки его смешными не казались, но народ покатывался со смеха. Не только зверушки, но и чувство юмора в этом мире были странные.
И Петровна, и Валентина, и Алмус с удовольствием убрались бы из этого мира, не дожидаясь окончания представления, но Маруська открывать портал не спешила. Заглядывая в щелочку между штор, она с любопытством наблюдала за происходящим.
Наконец настала и ее очередь. Господин По, ухватив за ошейник, вывел ее на арену.
Помня, как в прошлом номере он орудовал плеткой направо и налево, Петровна замерла в ожидании катастрофы.
— А теперь звезда нашего представления, — взревел господин По, — удивительная, несравненная, единственная на свете Харилага Дора Бамс! — грянули фанфары. — И сейчас я покажу вам истинные чудеса дрессировки! — господин По взмахнул плеткой, — Ап!! — Маруська повернула голову и посмотрела на него с любопытством. — Ап! — плетка со свистом рассекла воздух у самого носа Маруськи. В зале послышались смешки. — Я сказал “Ап”! — рявкнул господин По в третий раз, замахиваясь…
Раздался хруст, зал вздрогнул от хохота. Прожевав откушенный кусок, Маруська сплюнула огрызки в опилки. И снова посмотрела на дрессировщика. Господин По сделал знак оркестру, и трубы радостно взвизгнули, превращая неудачу в шутку.
Маруська обвела взглядом зал, увидела оставленную после клоуна бочку, взобралась на нее и, перебирая лапами, покатилась по арене. Народ взревел от восторга. Господин По театрально развел руками, сделав вид, что так и задумано.