Вот бы удариться о земь, да, как в сказке, превратиться во всемогущую красавицу. Но Катерина не в сказке. Она не Премудрая, не Прекрасная и даже не Иванушка-дурачок. Чудес не бывает. Сколько будет длиться свободное падение человека, выброшенного с самолета? Воздушные струи бьют в лицо, подхватывают, словно лист ветра, разворачивают, переворачивают, заигрывают. Катя всегда считала, что человек без парашюта мгновенно оказывается на земле, не успевая понять и осознать, что сейчас его тело превратится в фарш. Но реальность была страшнее — она проживала период агонии, захлебываясь ужасом.
— И так, — буднично и спокойно звучал голос бестелесного Артема Сикорского прямо у нее в голове, заглушая рев воздуха. Призрак парил рядышком, закинув ногу на ногу и сидя в воздухе, словно бы на невидимом стуле. Ненадолго же он ушел «навсегда» от своего медиума! — Мы сейчас на высоте порядка шести тысяч метров. Были выше, но из-за нехватки кислорода и последовавшей вследствие этого гипоксии ты пребывала в отключке. До момента приземления остается примерно две минуты.
Катя выпучила глаза. Только сумасшедший может назвать падение на землю с подобной высоты без парашюта приземлением. Юбка длинной ниже колен, развивалась, мешала, путалась, временами была похожа на колокол, вздутый струей воздуха. Высокий хвост растрепался, жил своей жизнью, а туфли на каблуках, которые было позволительно надеть благодаря теплой итальянской зиме, давно слетели с ног.
— Дыши спокойно, раскинь руки и ноги, поймай направление воздуха и получай удовольствие. Люди бешенные деньги платят за возможность ощутить то, что сейчас переживаешь ты, — говорил Артем, на дне его глаз прятались смешинки. Он явно издевался! И вся суть в том, что это работало. Спокойный сарказм заставлял отвлечься, изгонял страх и вселял надежду. Выброшенной из самолета Катерине становилось легче при мысли, что в последние мгновения жизни она не сама.
— Не надо бояться, Катюш, а надеяться, что все твои земные страдания закончатся, и подавно. Сейчас давай собирайся, делай то, что я говорю, и будешь жить. Раскидывай руки-ногии, лови потоки воздуха, мы будем решать, куда тебе и как приземляться, — рассуждал Артем Сикорский. Его поведение и тон демонстрировали, что он говорит вполне серьезно — и это Катю пугало больше всего. Выжить после такого? Нет, невозможно. Хотя… вон водоем! Если упасть в воду — конечно же, выживешь! Правда, Катя не лучший пловец, но если угодить в воду недалеко от берега, то доберется кое-как.
— О нет, даже не смотри в сторону Тайганского водохранилища. Падение в воду с такой высоты равносильно приземлению на бетонную поверхность. Так что прекрати радоваться, что под тобой водоем. Катя, следи за потоками воздуха! Что тебя колыхает туда-сюда, раскинь руки-ноги для создания парусности, голову приподними, расправь плечи. Да, так. Теперь ты похожа на парашютиста в затяжном прыжке, развернулась грудью к земле, лобовое сопротивление выросло — есть место для маневра, — продолжал Сикорский. Женщина возмущенно зыркнула на призрака — сам бы попробовал в свободном падении равновесии обрести! Жуткая ситуация попахивала абсурдом.
— Артем, я признательна, что ты явился ко мне поддержать перед смертью и я хотела бы, чтобы ты имел возможность передать моей дочери, как я ее люблю…
— Я тебя плохо слышу, а читать по губам неудобно. Тебе, Кать, сподручнее воспринимать, что я говорю, мой голос звучит прямо у тебя в голове. Не отвлекай нас от важной миссии — время пока на нашей стороне, давай выберем, куда тебе приземлиться, а потом сама скажешь всем, кому захочешь, что считаешь нужным. Нам бы трясину хорошо болотную или нет, широкую крону дерева. Лес видишь? Какие-то заросли есть… Но летом было бы мягче. Идеально бы стог сена, да. Сейчас будем что-то искать. Уходим от водоема прочь.
— Ты сам веришь в то, что говоришь?
— Да, абсолютно. Есть около полутора сотни примеров выживших, так что расслабься и получай удовольствие. Если бы за что-то плоское ухватиться — это замедлило бы падение и увеличило бы шанс выжить на пол процента…
— Пол процента?! Да, сейчас достану крыло и буду птицей парить…
— Точно! Юбку снимай! Она у тебя ниже колен колокольчиком, ткань прочная… Молодец, отличный вариант!
— Что?! — Катя, кувыркаясь в воздухе и пытаясь поймать поток, была не рада перспективе пытаться стащить юбку и разбиться в трусах и гольфе! Хотя… О чем она думает? Ее собирать по кусочкам будут.
— Быстрее! Последние метров пятьсот бесполезно будет что-то делать, там будет ускорение. Вот думаю только, как лучше — с одной стороны вроде бы падать нужно плашмя, а с другой — сгруппироваться, как это делают скай-дайверы, ноги вместе, колени выше, голени прижаты к бедрам. Главное не приземляться на голову.
Катя попыталась стянуть юбку. Неудобно, кувыркаясь, но все-же… Глупо рассчитывать на спасение, но еще более глупо не использовать малейшею возможность спастись. Юбка тут же раздулась, словно паршют.
— Затяни шнур на поясе потуже, да, — продолжал командовать Артем пока Катя воевала с тканью. — И не паникуй, чего ты. Умирают не от падения, а от удара о землю. Мы вон выбрали с тобой место приземления, все будет отлично.
Его внешнее спокойствие было броней, за которой прятались подлинные эмоции. Шансы на спасение Катерины были столь мизерны, выживших было так мало… Но он сделает все, что от него зависит.
Первая часть проклятия могла стать последней. Женщина должна была упасть с высоты и разбиться, но, благодаря приложенным незамедлительным контрмерам, пока исполнилась только первая часть — падение с высоты. Кто мог предусмотреть, что рядом с Катей окажется призрак, который в свое время увлекался парашютным спортом? Для кого свободное падение и выброшенные при этом адреналин были лакомым искушением, а поэтому изученными вдоль и поперек.
То ли благодаря стараниям Сикорского, пытающегося снять заклятие, то ли благодаря везучести Кати — невероятной, почти нереальной удачливости, то ли благодаря своевременным наставлениям появился крохотный шанс на успех. Да, Катя переломает себе кости, но, возможно, останется жива. Вероятно, ее найдут люди и успеют предоставить помощь — не очень далеко были какие-то постройки. Много различных факторов влияющих на успех, но их совокупность давала надежду…
А вот и соломка. В прямом смысле слова! Теплая зима без снега, сухая и аномально не зимняя стала для Кати подарком. Раскинувшаяся над головой, словно маленький купол, словно запасной парашют юбка замедляла приземление. Катя сгруппировалась, готовясь ногами встретить землю. Она летела с невероятной скоростью. 200 километров в час? Нет, меньше, крохотный купол замедлял падение. Она целилась в кучу перегнивающего сена, сваленного у кустарника, но промахнулась. Занесло в сторону — прямо на колючее дерево, готовое выколоть глаза облезшими ветками, насадить, словно мясо на шампур. Но Катя зажмурилась, крепко вцепившись в края юбки, проговаривая молитву. Вот и — ай! Качнуло. Мелкие ветки царапнули до крови. Юбка повисла на ветках, а Катя на ней. Ткань трещала, дерево гнулось, но женщина, объятая неверием, ужасом и одновременно пока еще боязливым неосознанным счастьем, болталась в паре метров от земли. Жива!
— Ой! — все-таки Катя не удержалась и плюхнулась вниз, пересчитав несколько веток и приземлившись на пушистый куст — скатилась вниз. Лежала, боясь пошевелиться, смотря в небо. Слезы катились из глаз, прокладывая блестящие дорожки. Жива… Жива…
— Попробуй медленно пошевелить конечностями, начиная с пальцев, затем кисти, голени и так далее… — раздался обеспокоенный голос Артема. Был бы он осязаем — Катя бы вскочила и расцеловала мужчину. Такое диво-дивное! Жива!
После тщательной проверки каждой косточки в теле Катя, кряхтя, поднялась. Она не курит, но закурила бы. Какое невероятное чудо! Хотелось плакать и смеяться, и целовать землю. Опустилась на колени, содрогаясь в рыданиях.
Артем наблюдал за ней. Его самого переполняли самые теплые чувства. Он сосредоточился на женщине и не смотрел по сторонам. А надо бы.
Мягкое рокотание не сразу обрело понимание. Это не гром. Не предвестник грозы — небо ясное. С кошачьей грацией к Катерине приближался самый настоящий лев. Лев?! Лев?! Где там Артем говорил, Катя находится? Недалеко от Тайганского водохранилища? А этот водоем где, в Крыму? Откуда там львы?!
Но реальность говорила сама за себя. Катя, как сидела на коленях, так и попятилась назад, к дереву. Хотя это вряд ли поможет. От судьбы не уйдешь. Кому суждено утонуть — тому хватит и ложки воды, чтобы захлебнуться. Видимо, чтобы стать пищей львов, не обязательно ехать в саванну.
Глава 23. "Тайганутые"
Артем смотрел на Катерину, на подкрадывающегося к ней льва. Он становился свидетелем многих жестоких стен. Если не кривить душой, то приходилось быть и активным участником и даже постановщиком некоторых из них. Сейчас же горло сжимало спазмом, будто мужчину связали по рукам и ногам и заставляли смотреть на жуткое и мерзкое зрелище. Артема волновало не то, что сейчас он увидит, как хищник терзает свою добычу, а то, что именно Катя станет кормом.
Сикорский уже давно не мог воспринимать обезличено эту виртуозно находящую на свою голову непрятности женщину, но только сейчас подловил себя на этой мысли. Если поначалу его заботила судьба Кати только лишь как судьба его единственного шанса на собственное спасение, то сейчас впервые за долгие годы мужчину так сильно взволновала судьба кого-то не из членов его ближайшего окружения.
Последние события сблизили его с Катериной. Режим общения двадцать четыре на семь незаметно подточил плотину самооборонной неприступности, и симпатия начала по капельке просачиваться, перетекать за грань между «своими» и «чужими». Разрушение границы, через которую Артем давно никого не пускал, происходило медленно, но уверенно. Катя не была еще «своей», но и «чужой» язык не поворачивался назвать человека, который столько для него и для его семьи делал и стольким рисковал. Смотреть на ее гибель и не иметь возможности помочь было испытанием для человека действия.
Катя замерла. Маска ужаса постепенно сползала с ее лица, уступая место напряженной задумчивости.
Лев медленно подходил к прижавшейся к стволу дерева женщине, сидящей на коленях, не решающейся предпринимать хоть какие-то действия и, со стороны казалось, пытающейся слиться со стволом дерева, стать его неотторжимой частью. Животное принюхивалось. Лев тихонько рявкнул, широко разевая пасть. Катерина вытянула дрожащую руку вперед. На лбу выступили капельки лба, но выражение лица говорило об упрямой решимости. Артем наблюдал за ней молча, насупив брови.
— Чук… Или ты Гек? — как можно ласковей спросила Катерина, пытаясь дотянуться до животного и погладить дрожащими скрюченными пальцами. Вблизи видно было, что хищник старый, но мощный и громадный. Когда Катя, трясясь, словно осиновый лист, поднялась на ноги, холка зверя оказалась почти на уровне ее глаз. Лев потерся об нее, прохаживаясь, подставляя густую гриву, разрешая человеческой самке прочесать растопыренными пальцами густую, жесткую, словно щетка, шерсть.
— Чу-ука… — немного увереннее потрепала животное Катерина, чувствуя, как сердце отпускают железные тиски, а ноги становятся ватными. — Ты меня помнишь? Мы с Лизкой приезжали, тискали твоих малышей…
Артем смотрел, не веря своим собственным глазам.
— Боюсь спросить, а что собственно происходит? — наконец подал голос призрачный наблюдатель, сбитый с толку и недоумевающий.
— Это Чука, один из самых старых жителей сафари-парка «Тайган». Или Гек, но мне больше похож на Чука все-таки. А вон и его брат, кажется, — указала пальцем совершенно осмелевшая и опьяневшая от накатывающейся эйфории Катя на трусцой подбегающего к ней второго такого же грозного старого матерого хищника. В это мгновение, когда страх отступил, ей казалось, что она находится в центре залитой солнечным светом местности, где тепло, где спокойно, где каждая клеточка чувствует течение жизни и наслаждается им.
Артем, еще находящийся во власти недоверия, смотрел, сложа руки, на Катерину, нахмурив лоб. Ему казалось, что женщина после пережитого слегка не в себе. Но животные не пытались ее укусить или обидеть. Они, как домашние кошки, терлись о человеческую женщину, требуя ласки. В конце концов звери повалили ее на землю и улеглись покотом рядышком, тесно прижавшись к Катерине, слегка придавив ее теплыми тяжелыми боками.
— Эй-ей, спокойнее, вы мне остатки колгот раздерете, — шутливо побранилась Катя. Она вспомнила, что ее юбка болтается где-то на дереве. Поймав на себе взгляд Артема, густо покраснела и попыталась-таки выбраться из кучи малой и достать свою одежду.
— Почему львы не трогают тебя? — спросил мужчина, стараясь не смотреть на взбирающуюся на дерево полураздетую, похожую на растрепанную грязную дикарку Катерину.
— С-сейчас… — пропыхтела Катя, пытаясь дотянуться до ошметков, когда-то бывших ее юбкой. Львы нервно прохаживались под деревом. Один из них рыкнул на второго и угрожающе продемонстрировал клыки. Хищники выясняли отношения довольно мирно, лениво, словно нехотя.
— Тебе мало падений? Решила, раз с самолета выбросили, и ты не разбилась — упасть с дерева и вывихнуть шею — чтобы наверняка? — в голосе Артема за бросающейся в глаза саркастической нотой пряталась тревога.
Наконец Катерине удалось ухватиться за ткань, потянуть ее на себя, одной рукой держась за ствол дерева. Юбка трещала, ветка хрустнула и упала вниз, увлекая за собой предмет одежды. Львы испуганно отскочили.
Катя спустилась вниз, неловко соскользнув с дерева и чуть не вывихнув себе лодыжку, взяла истерзанную юбку и обвязала ее вокруг бедер, сделав большой узел на боку. По крайней мере выглядела она не так неприлично, хоть белье прикрыла.
В паре метров от себя Катерина увидала вонзившуюся в грунт каблуком туфлю. Вид ее был, мягко говоря, удручающий, но женщина обрадовалась, словно встретила старую знакомую.
— Ты надеешься и вторую найти? Она может быть не в одной сотне метров отсюда, — заметил Артем. — И куда ты в таком виде собираешься идти?
— Это мое оружие, — упрямо сказала Катя.
— От кого ты собираешься защищаться? — удивился Артем. — Львы тебя не трогают.
— Их здесь не двое, а больше. Вдруг кто-то будет более агрессивным? Странно, почему львы еще не в зимних вольерах, конечно. Но погода позволяет… — рассуждала, оглядываясь вокруг, Катя. Солнце припекало. Не по-летнему, конечно, но для привыкших к более суровому климату здешняя зима казалась почти субтропической жарой.
— Ты пойдешь против львов с… э-э… туфлей? — Артем смотрел на Катю, словно сомневаясь в ее психическом здоровье.
— Ну да, это основное оружие в борьбе с тайганскими львами. А-а… ты наверное не был никогда в «Тайгане»? И в «Сказке» тоже? — спросила Катя, наконец посмотрев в упор на призрака.
— Нет, не доводилось.
— Олег Зубков, директор этого сафари-парка и зоопарка, воспитывает своих подопечных исключительно с помощью тапка.
— Львы здесь дрессированные? — наконец пазл начинался складываться.
— Нет, что ты. Просто их с самого рождения гладят, целуют — очень-очень много. С крохотными львятами, тигрятами разрешают фотографироваться. Есть даже потрясающая услуга «львенок в номер» — малыша приносят для того, чтобы желающие их гладили, играли с ними, брали на ручки. Львята обожают, когда их гладят.
Прививать эту любовь следует с первых дней жизни, иначе момент будет упущен. Звери вырастают совершенно не агрессивные в отношении людей. Директор им рассказывает правила поведения — что кусаться нельзя, подкрадываться сзади и нападать нельзя и так далее, а непослушных воспитывает тапком — может легонько хлопнуть по носу заигравшихся. В итоге хищники вырастают с укорененным благоговейным ужасом перед этим по истине волшебным в руках Зубкова предметом.
Мы с Лизкой и… и Володей приезжали сюда пару лет назад. С того момента мы с дочкой стали навеки «тайганутыми», так в простонародье называют фанатов и преданных поклонников не имеющего аналогов во всем мире сафари-парка. Конечно, все здесь держится на человеке-льве Олеге Зубкове. Именно его колоссальный опыт помогает развивать это сказочное место и воспитывать его постояльцев.