— Высшие не раскрывают суть проведенных обрядов. Но да, кому-то могут порезать палец — пустить кровь, кто-то должен переплыть реку, кто-то перепрыгнуть через огонь. Это очень индивидуально и только высший, решающийся на ритуал, узнает, что именно уготовано тому или иному избранному.
— Так, а отказаться я могу, ты так и не ответил?
— Нет. Иначе сгоришь заживо — вместо энергетической трансформации начнется физическая. Череда опасных заболеваний, неизлечимых, и все такое. Сила будет искать выход… — Павел старался говорить спокойно. Он предостерегал Катерину не лезть в этот мир, опасный и жестокий. Но, оказалось, она сама была частью этого мира. Женщину притягивала к тайнам отличительных сама судьба.
— Хорошо, — подруга старалась смириться с обрушившейся на нее правдой. — А может случиться так, что высшие посмотрят и скажут, что я не обладаю способностями и не должна проходить обряд?
— Да, — в голосе Павла сквозило сомнение, но он допускал подобный исход.
— А ты что скажешь? — Катя обратилась к призраку.
— Павел прав, — Сикорский был мрачен. Он сам уже не раз обдумывал инициацию Катерины и надеялся, что она все-таки пустышка. Чтобы проверить, нужно было обладать физической материальной оболочкой, поэтому оставалось лишь ждать. Чем больше проходило времени, чем более сильным становился он, как призрак, тем больше осознавал, что надежда на то, что его медиум не нуждается в инициации, неоправдана.
— Почему же?.. — Катя хотела спросить, почему же Сикорский ее не предостерег, не рассказал о необходимости ритуала, учитывая масштаб возможных последствий, но сама себя оборвала. Ее хорошее отношение к невидимому спутнику пошатнулось еще больше. Знал, что она может заболеть и умереть, и промолчал. Это доказывает в очередной раз, что Артем лишь использует ее, но никак не заботится о ее судьбе. Да и с чего ему о ней волноваться?
— Катя, я не хотел тебя тревожить раньше времени. Ты и так пережила столько… — тихо промолвил призрак. Но Катя фыркнула и, повысив голос, заглушила слова, которым не имела веры:
— Где и как пройти инициацию?
— Несколько раз в год проводятся балы, на которых проводятся обряды посвящения. Очередной в декабре, вот скоро уже, — ответил Павел, потерев замерзшие руки. — Но я сомневаюсь, что балы будут организовываться, потому что их проводят Сикорские, а сейчас ты знаешь ситуацию… В любом случае, Кать, тебе придется поехать. Пусть кто-то из высших посмотрит на тебя, может, еще все обойдется. Я тебе помогу попасть на собрание одаренных. Не волнуйся… Только Ксении не говори ничего — она в положении, ей нельзя волноваться.
— Хорошо, — женщина ответила бесстрастно, принимая удар, как должное. Решила сменить тему:
— Когда ваша свадьба?
— Свадьба… — Павел как-то весь скукожился, словно гриб-дождевик, раздавленный неосторожным грибником.
— Мы обручились фиктивно. Ксеня беременна, и это уже невозможно скрыть. Чтобы избежать ненужных и неудобных вопросов мы решили обручиться. Ее родных это устроило. Но расписываться не будем.
— Как это? — Катя возмутилась холодности Павла.
— Это не моя тайна, — выдавил из себя Павел. — Ксения беременна не от меня. Я просто спасаю ее репутацию и защищаю ее от гнева родных.
— Это же не каменный век! — Катя брызнула возмущением. — Что ей грозит?
— Просто отец… в общем это не моя тайна, не спрашивай, большего не могу сказать, — отрезал мужчина, показывая, что дальнейшие расспросы бесполезны.
— Что будет, когда Сикорские узнают, что ты не собираешься жениться? Ты же работаешь у них. Не выгонят взашей? — вопрос адресовался и подслушивающему призраку, но тот не отреагировал на колкость, буравил взглядом Павла, словно пытаясь увидеть в его голове скрытые тайны сестры. — Паш, ты же всем рискуешь…
— Я не мог оставить Ксению в беде. Если что — ты ни о чем не знаешь. Мы приехали сюда, чтобы скрыться от преследователей семейства. Ксюша останется здесь до родов, а мне придется вернуться в Рим. Возможно, придется готовиться к декабрьскому балу посвящения. Полетишь со мной. Это не обсуждается. Я приму максимальные меры для твоей безопасности. А пока наслаждайся спокойствием этого дома.
Павел подошел к Кате и приобнял ее, пытаясь хоть как-то сгладить обрушившуюся на подругу колючую правду. Та прижалась к нему, доверчиво положив голову на плечо. Слез не было. Сил расстраиваться тоже. Появилась цель, очередной шажок, который может изменить жизнь. Это лучше, чем находиться в зыбком тумане удушающей неопределенности. Наконец хоть какое-то дно под ногами, очередная ли трясина или надежный островок, покажет лишь время. В любом случае, не в характере Кати было долго болтаться по течению беспомощной щепкой. Пора было двигаться дальше.
— Призрак мужчины или женщины? Не ревнивый? — пошутил Павел, выпуская из объятий немного взявшую себя в руки подругу.
— Ха-ха, — рассмеялась Катя, представив, как Сикорский устраивает ей сцену ревности. Павел присоединился к смеху, отпуская сдавливающее, словно тиски, напряжение. А Артем фыркнул, отворачиваясь.
Колыхнулась занавеска, сквозь которую пробивалась струйка света из теплой ярко освещенной комнаты. Ветер или же был сторонний наблюдатель?
Глава 25. Бал инициации
— Спасибо, ты настоящий друг, — Алексей чувствовал, как от сердца отлегло. Он выполнил свое обещание, выиграл отсрочку по долговым обязательствам. Банально и примитивно, как дважды два. Мужчина пригладил рукой уже полюбившуюся новую модную прическу, улыбнувшись своему отражению в зеркале. Снова почувствовал себя на коне. Уже подступающая, словно неумолимый весенний паводок, паника отступила, скрылась за горизонтом. Снова почувствовалась твердая почва под ногами.
Глупо получилось — как глупо! Азартные игры. Артем сколько раз вытягивал его из долговой ямы. Крайний раз пригрозил, что не даст и копейки из семейного состояния на погашение обязательств. Не считает он игровой долг долгом чести. Посмел его, Алексея, родного брата, пристыдить, сказать, что он безответственный ребенок, и потребовал повзрослеть! Закрыл доступ к общему семейному счету, назначил ограниченную ежемесячную выплату на расходы!
Да он, младший Сикорский, не глупец и не приползет больше к старшему родственнику, так унизившему его своими нравоучениями! Алексей давно уже взрослый мальчик. Сам разобрался. Попался в долговую ловушку и нашел способ избежать ее, отсрочить. А то, что это повлияет незначительно на решение клановых вопросов, так Артем сам виноват. Не стал бы претензии предъявлять — не нажил бы проблем.
— Да-да, — витая в своих мыслях, невпопад поддакивал Алексей своему телефонному собеседнику.
— Да, я придержал документы, о которых договаривались. Да, — продолжал, не замечая пытающейся незаметно, словно тень, проскользнуть мимо служанки, становящейся невольной слушательницей разговора. — Точно это безопасно? Ну да, я помню, что ты говорил мне. Последствий не будет?
Женщина пыталась казаться кошкой, бесшумно ступающей мягкими лапками. Ей очень не хотелось оказаться обнаруженной. Это бы помешало ее планам, обрубило их в самом зародыше.
— Мелкие неприятности Артему пойдут на пользу. Ха-ха, да. Пусть с него немного собьется спесь, — хохотнул легкомысленно мужчина, продолжая рассматривать себя в зеркале, почесывая подбородок, обросший трехдневной щетиной. Бриться или не бриться? Сегодня особенный день. Хочется вскружить побольше белокурых головок наивных гостей. Хотя рыженьких и брюнеточек тоже не стоит обходить вниманием. На дне красивых выразительных глаз блеснуло что-то маслянистое, словно у кота, облизывающегося при виде жирных сливок.
— Да-да, благодарю. Я считаю, что ты можешь по старой дружбе дать мне полгода отсрочки? Нет? Ну пять месяцев. Ты что, месяц слишком мало. Я, что ли, рисковал просто так? Нет, с тобой дела иметь… Ладно, три месяца устроят. Три с половиной. Ладно, через три верну долг. Мне то Артем ничего не сделает, но если узнает, вынесет мозг, так что о процентах забудь, риск все-таки… Долю может простишь? Процентов двадцать? Нет? Десять? Ладно-ладно, договорились. Давай, удачи, — Алексей до последнего пытался выторговать для себя максимально выгодные условия, вцепишись в собеседника, словно голодный майский клещ, и все-таки получил желаемое. За три месяца подкопит средства и рассчитается. А нет — то придумает, как у Артема выманить остаток недостающей суммы для покрытия своих долгов.
Катя выскользнула из комнаты, опрометью рванула на кухню и только спрятавшись в подсобке смогла перевести дыхание. Сердце так колотилось, словно она была схваченным за уши зайцем, а не ввязавшейся в очередное приключение авантюристкой.
Павел помог, как и обещал. Но планы менялись на ходу. В Рим лететь не довелось — из Крыма сразу пришлось возвращаться в размещенное неподалеку от столицы имение Сикорских. Это вызвало дополнительные трудности. Катя ведь была пропавшей без вести для всех. Более того, на балу ее могли увидеть враги, уверенные в ее гибели, и повторить неудавшуюся с первого раза попытку устранить потенциального свидетеля.
Обглодав костяк плана со всех сторон, Павел и Катя решили действовать осторожно. Клавдия Олеговна и остальные домочадцы не были уведомлены о том, что с женщиной случилось несчастье. Катя должна была прилететь, обратиться к домоправительнице с просьбой предоставить ей расчёт согласно с письменным распоряжением хозяина дома, получить жирную, как для простой служанки, премию и отправиться к дочери. Но обстоятельства сложились, как сложились.
Павел посоветовал вернуться в дом, как ни в чем не бывало, и приступить к исполнению своих обязанностей — сказать, что ее просто отослали из Италии домой. Также, использовав свои юридические познания и связи, друг смог состряпать диплом об окончании кулинарного техникума для Кати, чтобы ее перевели на кухню к Валентине.
— Что я с тобой буду делать?! — полнотелая Валя хлопнула руками, представив масштаб катастрофы. Пустить Катю, умеющую готовить довольно вкусно, но руководствуясь лишь уроками видеоблогеров на YouTube? Представив, сколько времени уйдет у ее подопечной, чтобы нашинковать капусту или, что еще хуже, красиво декорировать блюдо, кухарке стало дурно.
— Мне очень нужна Ваша помощь, Валь, — просительно сложила ладошки Катерина. — Вы же в курсе моей ситуации. Мне больше не к кому обратиться. Шнырять по дому сейчас опасно — мне нельзя, чтобы хозяева узнали, что я здесь. А кухня — единственный надежный схрон. Я буду делать всю нужную работу, что прикажете! Самую грязную!
— Ох деточка, что мне с тобой делать… — повторила Валя, но уже более благосклонно и с сочувствием.
— Я уйду после инициации, — Катя была максимально откровенна, чувствуя искренность в кухарке. Если бы та хотела навредить, сдала бы ее хозяевам еще в Велесову ночь, но доброе сердце и широкую душу не скроешь за ворчанием и кухонным передником.
— Ты мужа-то хоть отыскала? — участливо спросила Валентина, капитулируя.
— Лучше бы не отыскала, — горько усмехнулась Катя и рассказала, как встретила его в компании любовницы.
— Ох, горюшко-то какое. Но чует мое сердце, что могут быть объяснения произошедшему. Ты говорила с Володей? Муж все-таки законный. Может, ему есть что сказать… — Валя была консервативной во всем, что казалось семейных уз. Оставаясь преданной своему покойному мужу, она верила в настоящую любовь и в непоколебимые устои брака. В ее понимании любовница то яркая бабочка-однодневка, а жена — фундамент, который что-то да значит.
— Может и есть. Но не сказал. Сейчас мне не до этого, Валь. Нужно думать о своей шкуре, — уклончиво ответила Катя.
Так и получилось, что попала она в помощницы кухарки. Теперь осталось дождаться бала инициации, который растянется на два дня для прохождения ритуала отдельно мужчинами и женщинами. Первый день, женский, предусматривает явление участниц в восточных нарядах. Будут они танцевать с закрытыми лицами, чтобы внешний вид не путал мысли проводящим церемонию. Нужно чувствовать энергию, источаемую претендентками, а как ее лучше проявить, как не в танце? Женщины станцуют, каждая из тех, кто будет проходить инициацию, пойдет к кому-то из представителей высшей элиты одаренных и в индивидуальном порядке пройдет обряд.
Катя надеялась, что она попадет в тот небольшой процент, который отсеивается после танца. Слишком слабая энергия — не стоит и пытаться раскупорить источник внутренней силы. Она молилась об этом, засыпая каждую ночь после тяжелого дня на кухне, завершаемого тренировками восточного танца. Куда ж без интернета? Видео-уроки в помощь. Получалось, откровенно говоря, так себе, учитывая то, что Катя созерцала в зеркале, но ее это мало волновало. Пусть ее движения больше похожи на колебание маятника или апоплексический припадок, но оценивать будут не искусство танца, а энергетический уровень претенденток.
Про себя смеялась — прямо какая-то Османская империя. Будут повелители приглядывать себе фавориток, бросая избранницам платок. Только ночь с ними грозит таинственными испытаниями, а не любовным ложем.
Призрак окреп настолько, что мог отплывать в соседнюю комнату, не боясь исчезновения, поэтому Катя постоянно его изгоняла с поля зрения. Нечего за ней подглядывать! И так живет в состоянии постоянной неловкости. Хуже всего, что она действительно переставала стесняться Артема, воспринимая его, как часть себя самой, как воздух, как луну, как солнце. Что-то, что неотъемлемо есть и всегда рядом. Но учиться танцевать было при посторонних стыдно — даже при бесплотном существе.
Женщину абсолютно устраивало то, что во время танца лица будут закрыты. Повезет и никто не узнает в ней ее. Проверит свои данные, исключит вероятность энергетического поедания самой себя, и тогда получит по подделанной Павлом расписке причитающуюся сумму. Возьмет дочь и уедет подальше, в другую страну, в глубинку, чтобы исчезнуть с поля зрения одаренных. Павел поможет подделать удостоверение личности. Продаст ее квартиру и пришлет деньги. Этого хватит, чтобы начать новую жизнь. Катя надеялась, что хватит…
Артем Николаевич принял решение проводить инициацию по всем правилам. Приставив охрану к матери, состояние которой не позволяло покинуть Италию, и спрятав подальше сестру, он выбрал возможность продемонстрировать врагам, что его не запугали их корявые попытки терроризирования семьи и близких ему, по их мнению, людей.
Отменить декабрьскую инициацию значит проявить слабость, выказать страх и подвергнуть опасности раздираемых внутренней силой одаренных. Это настроит против него часть кланов, ведь он лидер, обязанный защищать и помогать вне зависимости от того, что происходит в его семье. Интересы подопечных превыше собственных. Так было всегда. Артема бы поняли, но его нерушимый авторитет мог покрыться трещинами, словно брошенное в кипящую воду холодное куриное яйцо.
Дом начинялся приезжими по самую завязку. Список претенденток на инициацию, составленный Павлом, содержал тринадцать человек. А еще представители верхушек кланов, вдвое превышающих численность участниц! Мужчины приедут на второй день инициации после того, как женщины пройдут обряд и покинут владение Сикорских. Это позволяло разместить приезжих более-менее комфортно, предоставить каждому отдельные комнаты, а не селить всех, как селедки в банках, по двое, по трое или в местной гостинице в поселке.
Несколько лет назад претенденток оказалось целых три десятка, поэтому всем им пришлось останавливаться за территорией имения. Дом Сикорских в тот раз был забит представителями лидеров семейств одаренных, как того подобает традиция, численностью не менее количества приезжих. А если учесть, что гости собираются со всего мира, празднество было таким ярким и пестрым, словно лоскутное одеяло. Жаркое было время.
Сейчас бы, конечно, было сподручнее повторение 2015-го, когда среди перспективных инициируемых оказалось всего два человека — и то мужчины. Бал инициации тогда носил одно название «бал». Сейчас бы подобное празднество! Был бы минимизирован уровень угрозы семейству Сикорских, не пришлось бы пускать в дом никого из чужаков, да и теоретических врагов среди одаренных тоже.
Катя переодевалась у Вали в коморке за кухней. Не хотелось, чтобы кто-то случайно увидел, что из ее комнаты выходит возможная участница обряда. Синие, словно небо, и легкие, словно летнее облачко, шаровары, расшитый бисером и звонкими монетами лиф, массивные браслеты на тонких запястьях, чадра, скрывающая лицо. Распущенные в свободном полете вороновы кудри. Катя навела глаза черным карандашом — выделяя их, изменяя форму, всем естеством желая быть неузнанной никем.