– Сами ведь согласились! – Стонуще доносится слева, но я отмалчиваюсь, берегу дыхание. Смертельный кроссфит продолжается четвёртый день подряд под неумолкающим ледяным дождём, короткие перерывы полагаются только на походы в туалет, даже едим на бегу. Как ни удивительно, держимся… наверное, именно это останавливает нашу маленькую группу от убийства Володи.
Это, и ещё дух мужского соперничества, умело подогреваемый тренером. Когда становится особенно тяжело, смотришь на соперников-сокомандников… а они, суки, двигаются! Ну значит, и мне нужно найти силы… и ведь находятся, что самое интересное.
Упражнений великое множество, насчитал свыше полусотни основных видов. Даже банальные, казалось бы, пробежки с бревном на плече, выполнять нужно по-разному. Двадцать пробежек, и ни одного повтора! На правом, на левом, с перебросом, командные, гусиным шагом, на вытянутых…
– Шевелись! – Вторит Лёшка Дьяков, сменяя Володю, которого никто не освобождал от обязанностей начальника охраны Госпиталя, – сменили деятельность! Канаты с грузами в руки, и… начали!
Канат из паучьего шёлка крепкий… но, сука, тонкий! Руки режет как не знаю что, но надо тащить сперва по песку, а потом и по камням, минотавра Генку, связанного за ноги. Руками этот трёхсоткилограммовый гигант старательно цепляется за почву, всячески затрудняя работу.
Фантазия тренеров-изуверов потрясает…
– … а если вас похитят и придётся бежать со связанными руками, таща на спине раненого товарища? А если придётся идти по дну реки, изображая бурлака и вытягивая за канат судно с мели. А если…
Таких если очень много, но нельзя не признать, что некоторые из них имеют под собой здравую основу. Но только некоторые!
– Бросили! Минута на посрать, и снова здесь!
Пулей лечу в кусты, растущие у самого берега, где нашими стараниями установлены туалетные мостки. Ну в самом деле… не строить же будочку над ямой в сезон дождей?! Содержимое таких ям размывает на раз по окрестностям. К великой печали энтов, с недавних пор у нас повсюду проточная канализация.
– На кулаки! – Встаём прямо на галечной россыпи, и Лёшка нагружает каждому из нас чугунные болванки на спины, – начали! И… раз!
Монотонные упражнения кажутся отдыхом, можно хотя бы отдышаться, но я не я буду…
– Идёт солдат по городу… – ну точно! Продолжая отжиматься, подхватываем песню, из опыта зная, что петь и отжиматься будем до тех пор, пока не споём красиво и согласованно.
– Скинули груз и взяли его в руки. Берпи!
Упор присев с чушкой в руках, упор лёжа с кулаками на корявом металле, выпрыгнули, взметнув груз над головой.
Дьяков проходит перед нами, расставляя шахматные доски.
– На пары разбились! Расклад такой: десять берпи, двигаете фигуру, ясно?
– Так точно!
– Не слышу энтузиазма! – Бывший десантник, ещё маргеловского образца, ухмыляется, – а чтобы поднять энтузиазм – проигравшим…
Лёшка поднимает связку тростинок с зажатыми огненными муравьями. Тростинок много, а значит и партия предстоит не одна.
– Скотоложец, – выдыхает тихонечко цверг, сжимая кулаки. Ну… здесь он ошибается, а точнее – желает обидеть… тихонечко, чтобы не дай бог не услышал. Дьяков хоть и напоминает внешне сатиров, но в пристрастии к козьим жопкам незамечен, как и прочие фавны.
Несмотря на внешнюю схожесть сатиров и фавнов, отличать их научились, что называется, на раз. Интересы сатиров не простираются дальше пожрать-выпить-потрахаться. Работа мечты – пастухами при козьем стаде…
В последние пару месяцев отправляют туда сатиров в качестве премии, за ударную работу. Всё больше грузчиками и чернорабочими трудятся, готовы ударно впахивать, но… не более пары часов подряд. Максимум два раза в сутки стахановский энтузиазм включать способны.
В свободное от работы и сна время пьянствуют, жрут, играют в карты и шатаются по окрестностям в поисках не брезгливых баб… и мужиков, не без этого. Какой бы маленькой ни являлась наша община, но гомосеки нашлись. Немного… явных полтора десятка. Плюс сочувствующие, вроде сатиров, с их неразборчивостью в связях.
Как относимся? Да никак… не мешают, и ладно. Приняли только постановление, что нельзя подпускать их к работе с молодёжью, да предупредили, что в случае чего подвесим за яйца. А так… да пусть.
Фавны вполне интеллектуально развиты, отличаются большим человекообразием и куда большей сексуальной разборчивостью. Но и те, и другие – отменные рукопашники от природы.
Ударопрочные, сволочи… аж позвоночник заныл, хотя давно всё зажило. Неприятно с ними драться – бьёшь будто по деревяшке, да и в ответ прилетает… как дубинкой. Вроде бы нормальные кисти рук, а когда проходит ответка – ну копытом как есть! Подкованным причём.
А ногами… жесть как есть. Суставы у них в обратную сторону гнутся, потому пинки прилетают из самых неожиданных направлений. Двигаются из-за этого по-другому, что тоже мешает.
Дьяков среди этой шоблы и вовсе главный – эволюционно притом, а не только по морально-волевым. На инстинктивном уровне слушаются. Прямо-таки Пан из греческих легенд.
Не только сатиры и фавны, к слову – оборотни из тех, что послабей, тоже… прислушиваются. Мне к счастью, до фонаря.
– Семь-три в мою пользу, – отмечаю мысленно окончание шахматной баталии, – расту интеллектуально!
– Носилки в руки и за мной! – Лёха срывается с места, только галька из-под копыт полетела. Носилками у нас служат две жердины из железного дерева, с аналогичным же бревном на шёлковом ложе. Одно из нелюбимых упражнений, к слову – Дьяков почти всегда ставит нас не по росту.
Обречённо переглянувшись с Генкой, хватаемся за ручки. Минотавр вынужден семенить, согнувшись в три погибели, я – стелиться широким шагом, держа ручки на плечах.
– Расщепы, – Дьяков жестом официанта, предлагающего отведать коронное блюда именитого шеф-повара, показывает на срубленные на большой высоте деревья, надколотые поверху, – одно из любимых упражнений Милона Кротонского!
– Жеесть, – слышу голос одного из пацанов-зрителей, – смотреть даже страшно.
– Но круто же, круто, а!?
– Да охереть! Четвёртые сутки… мужики!
– Забьёмся, что неделю протянут?
– А давай! День-два максимум, и всё!
Краем глаза вижу, как мальчишки поплевали на ладони и скрепили спор рукопожатием. Дебильненько… но ведь работает!
Что уж там в слюне, неизвестно, но исследователи ненароком обнаружили, что если нарушить слово после такой вот архаично-детской клятвы, можно прямиком идти в Госпиталь и занимать очередь в Отдел Проклятий. Снимается достаточно быстро… и достаточно болезненно, по оценкам – очень похоже на лечение зубов без наркоза. Даже с поправкой на повышенную устойчивость духов к физическим проявлениям, приятного мало.
Забегая вперёд: самый выносливый из группы продержался девять дней, и это был не я… Гена сломался на исходе пятого дня, попросту потеряв сознание от истощения, я на седьмой, а дольше всех продержался смешливый Женчик, слесарь-сантехник по первой специальности и вроде как воздушный дух по виду.
КМБ многое дало, и прежде всего понимание собственного Я. Пределы физической и духовной выносливости раздвинулись внезапно в десятки раз, и трюк прапора с вмятинами на металле уже не кажется чем-то из ряда вон выходящим. Круто… сам так не могу (пока!), но деревянный брусок из дуба пальцами давлю в щепу.
Идея КМБ, как его прозвали в народе, получила определённую долю популярности, но нельзя сказать, чтобы все прямо-таки ринулись по нашим следам, играть в последнего героя. Примерно четверть мужчин и чуть больше десяти процентов женщин изъявила желание пройти курс… но не прямо сейчас, когда-нибудь потом… не очень скоро.
Сами же тренеры-энтузиасты набирают новую группу (а она не очень-то быстро набирается) и планируют новые варианты КМБ – в горах и в воде. Я точно пройду их… когда-нибудь.
* * *
В болотистых местах вокруг Амазонки распространенны леса, которые мы назвали мангровыми. Биологи языки себе сломали, пытаясь объяснить разницу, но бесполезно.
Внизу неглубокая трясина, где меж переплетённых узловатых корней прячется всякая живность – как правило, не самая крупная, но на редкость пакостная. Много плюющихся ядом змей, всевозможных засадных хищников с идеальной мимикрией, а также вкуснейших крабов, ракушек и креветок, для которых мангровые болота прямо-таки идеальная среда обитания.
Иногда сюда заходят очень крупные обитатели суши или воды, бог весть с какими целями. Одни откладывают здесь яйца, другие приходят полакомиться ракушками, густо покрывающими корни деревьев.
Не всегда можно распознать – холмик это или забрёл дейнотерий, и лежит на боку, покрытый жирной пахучей грязью. Спасает только подобие радара, имеющееся у всех, кто хоть каким-то боком относится к жизнюкам.
Деревья здесь растут не самые высокие по меркам здешнего мира – не выше сотни метров в длину, а это, поверьте, не рекорд. Зато разлапистые, широко раскинувшие свои ветви, которые переплетаются меж собой и служат домом тысячам-тысяч видов животных и птиц.
Всего несколько видов крупных растений живут в странноватом симбиозе как друг с другом, так и с десятками видов ползучих растений, обвивающих ветви и стволы. Кое-где закрепились корнями кустарники, цепляющиеся за любую неровность.
Вся эта растительность густо покрыто мхом и лишайником, густо разбавлена древесными грибами.
Странноватая, но очень жизнеспособная и интересная экосистема, в которой можно комфортно жить, в принципе не спускаясь на землю. Если, разумеется, вы не боитесь ядовитых насекомых и змей, и не пугают многочисленные мелкие хищники.
– На чистой воде привычней, – передёрнул плечами Жора, брезгливо глядя на скорлопендру полутораметровой длины, неторопливо проплывающую по соседней ветке.
– Это мирные, – успокаиваю друга, – гнилью всякой питаются, растительной.
– Да чёрт их разберёт… слушай, обязательно было вот так таиться?
– Бери пробы, я с журналом, – усаживаюсь поудобней, – надо, Жора. Зря я, что ли, так биологией увлёкся в последнее время? Аж в экспедицию с тобой напросился!
– А ты увлёкся? – Келпи пинком сбивает наглого кошака, решившего прогнать конкурентов, и протягивает образец растения.
– Так… – пожимаю плечами, – больше полезно, чем интересно. Новый мир, то да сё… сам должен понимать.
Описываю растение, где взято, что растёт по соседству.
– Но таиться-то зачем?
– Жор… – отрываюсь от работы, – а где мы с тобой открыто поговорим? Ты вот сам хвастался, что можешь в воде почуять за несколько километров – что где происходит. Думаешь, другие хуже? А воздушники? Неет… За аксиому прими, что даже если ты на открытом пространстве стоишь, где за километры никого не видишь, то это не значит, что тебя не видят и не слышат.
– Как-то не задумывался, – хмыкает Жорик, становясь серьёзным, – так-то ты прав, Саш, но чёй-то мне хреново так жить.
– А мне каково? У тебя за плечами ничего, кроме болтовни, а я…
– Паранойя?
– Если вам кажется, что за вами следят, то это не значит, что у вас паранойя. Возможно, за вами и в самом деле следят. Жор… мы чем занимаемся? По факту заговором против нескольких Старейшин.
– Мы с тобой тоже Старейшины, не забудь.
– Ага, как же… приравненные! Я как незаменимый специалист и глава гильдии, а ты как представитель Тракторного. Захочет тот же Кочергин придавить тебя… что, многое ему противопоставишь?
– Я не один, – начал горячиться Жора, – за мной Тракторный, пусть и не весь, да келпи.
– А… – спорить уже неохота, Жора по виду конь, а по факту баран! Если упрётся, то будет стоять на своём, не пытаясь включить логику. Объяснять в сотый раз, что моральная поддержка народа и «Они пойдут за мной в бой», это совершенно разные вещи, неохота.
Плюс Сила, благодаря которой даже покойный Юрий Иванович духам послабее казался вполне себе харизматичным и убедительным Вождём. Недостаток логики и аргументов в речах восполнялся духовным давлением.
Между прочим, даже на Земле похожие вещи вполне себе работают. Не мистика, понятное дело… хотя может и она… но прежде всего харизма политика (или авантюриста), его внешний вид, нужный тембр голоса и прочее.
Соколов и Кочергин яркие представители феодалов. Хватает и потенциальных барончиков помельче. И если хочется таким булкой похрустеть, то при наличии большой духовной Силы не нужно даже прибегать к магическому давлению – достаточно чаще разглагольствовать о благе монархии. Всё! Слабакам их речи кажутся вполне убедительными! А дальше идёт обратная реакция, снизу.
Благо, леваков и скептиков у нас предостаточно, есть хоть какая-то обратная агитация. Хренов только, нет вменяемых лидеров…
– Жора, наше счастье, что феодалы опасаются резни и хотят нагнуть нас мягко, понимаешь? Без Гражданской, без…
– Понимаю, – буркнул Жорик, – брось лягушку в кипяток, она попытается выпрыгнуть. А положи в холодную воду и поставь на огонь, так и сварится, сама того не замечая.
– Да, как в перестройку. Покажи народу году этак в девяносто шестом, чего отберут у него власти к две тысячи шестнадцатому, с вилами бы шли! А так ничего… всосали.
– Всосали, – повторил друг, – ясно. Это, кстати, твоих рук дело – ну, отсутствие в экспедиции воздушников?
– Не только, но да.
– Сильно.
– Сильно, слабо… стратегию обсудить нужно. Не Гражданской пока, но какие-то меры противодействия булкохрустам нужно выработать. Притом обязательно разноплановые.
– Заговорщики, – резко засмеялся Жора, – сидят два пиздюка и планируют противостояние большим дядям!
– Та как?
– А… за, чего уж. Неужели непонятно было после того совещания. Ну… когда Юрия Ивановича…
– Вдруг зассал? – Подначиваю его. Хмыканье в ответ и прямой взгляд.
– Не зассал. Я обратил внимание, что Кочергин по факту ведомый, хотя и считается вроде как главным. А вот Соколов… ты заметил, что кицунэ все интриганы хитрожопые? Видовая особенность, походу. Надо его либо дискредитировать – жёстко причём, без возможности оправдаться и следов, ведущих к нам, либо…
Келпи стукнул ребром ладони по горлу.
– Пока… дискредитировать. Соколов по факту бесполезен, и если в начале он дал навыки работы с оружием, не особо и пригодившиеся, то сейчас…
– Типичный глава секты, – закончил Жора, – вреда больше, чем пользы.
Настроение боевое, но поганое донельзя. Прав Жора – сидят два пиздюка и изображают из себя заговорщиков… не смешно, скорее глупо. А что делать, если наши старшие отстранились?
Хочется, конечно, надеяться, что они просто ведут свою игру за нашими спинами, не желая втягивать в кровавые интриги молодняк… но не очень-то верится. Успел уже убедиться, что как только доходит до дела, в речах старшего поколения начинает рефреном [11] звучать Лишь не было войны. Да, воруют, но хоть что-то делают. Как бы не стало хуже. Ты что, хочешь как в Югославии (на Украине, в Сирии)?!
А мир тем временем без всякой войны становится хуже и хуже.
Глава 11
– День рождения, нужно устроить праздник своими руками… – бурчу для порядка, вцепившись лапками в тонкую ветку, – нет, я конечно рад, что Пашке лучше, день рождения в данном случае всего лишь повод…
Огромная фигура внизу принюхивается и осторожно ступает на топкий берег, и я замолкаю. За вожаком следует всё стадо, и огромные неуклюжие животные с длинными шеями начинают водопой.
Облизнувшись, срываюсь с ветки, превращаясь в человека. Длинный кинжал, сделанный под впечатлением от гранённого штыка трёхлинейки, легко вошёл в мышцы шеи, перебив межпозвонковое соединение.
Трубно взревев, диплодок дёрнул шеей и упал. На берегу воцарился хаос, огромные звери топали, ревели и махали хвостами, не в силах связать смерть вожака с маленькой фигуркой, притаившейся под ещё тёплым боком гиганта.
Наконец стадо ушло, и я приступил к разделке, вытащив широкий кинжал кавказского типа. Хвост в диплодоке самое вкусное… ну ещё шея, но она мне не нужна.