Повисла тишина. Я поняла, что начинаю нервничать и покосилась на супруга. Его лицо ничего не выражало, а взгляд был направлен на доску управления. Длинные пальцы лежали на руле. В какой-то миг показалось, что с кончиков сыпались сиреневые искры.
Глупость, конечно, но… сейчас всё возможно. Это там, в моём прежнем мире, нельзя было отделаться от мудака взлетевшим гримуаром и запустить огненный шар во вредных родственников. А тут можно всё…
— Потому что ты не хотела, чтобы кто-то об этом знал, — наконец-то произнес Лешек, не глядя на меня. — Сказала, что так будет лучше. Это козырь, который можно будет в любой момент достать из рукава.
Картёжница, кузяк её за ягодицу. Козырь для чего? Чтобы утереть нос Виславе? Или же хотела скрыть от князя, что замужем? Так первое ещё так себе, а второе вообще глупость несусветная, ведь князь и так всё знает.
Тем временем мы выехали, Живоглот помахал нам лапой.
— А аргументы-то были?
— Ну, я их назвал уже, — хмыкнул Лешек. — Ты была очень упёртой. И сейчас-то не фиалочка на лугу, а тогда вообще.
— За фиалочку получишь, — буркнула я.
Лешек тихо рассмеялся. Ладно, не сердится — уже хорошо. И не пристает с расспросами по поводу моей забывчивости. Так что тоже неплохо.
— Ладно, дорогая, лавандочка устроит?
— А почему именно она?
— Потому что… — Лешек вывернул руль, и мы оказались на Рыночной площади. — Это цветок рода Скорбута. Совсем скоро он станет и твоим.
Я задумалась. Логично. И лавандовый аромат исходил от Лешека, и волшебное пламя заклинаний тоже лавандового оттенка. Что ж… я не против.
И тут же спохватилась:
— Ты так и не сказал, куда мы выехали.
— На Площадь Рынок, — невозмутимо заметил он.
Я легонько ткнула мужа в бок:
— На зрение не жалуюсь.
Лешек мягко поймал мою руку, коснулся губами пальцев. Кровь тут же зашумела, а к щекам прилил жар.
— У нас с тобой романтический завтрак. Я понятия не имею, что в этом замке случится к ужину, поэтому решил не терять времени.
Смущение не спешило уходить, но мне удалось взять себя в руки. И даже посмотреть в окно и ткнуть в ближайшую кафешку.
— Хочу тогда туда!
— Для вас любой каприз, моя пани, — промурлыкал Лешек хищным котом, потянувшись ко мне.
Однако я успела выскочить из машины и теперь, пытаясь отдышаться, стояла на улице. С ума сойти! Ещё ни один мужик не вгонял меня в такую краску! И вроде бы ничего такого не делает, а делается сладко и волнительно, словно в первый раз. Хотя… для бывшей Алины всё это и правда в первый раз. Может, это память тела?
Лешек тем временем вышел, сиреневое пламя, вырывавшееся из-под колёс, исчезло.
— Послушай, радость моя. Если ты такой козой будешь сигать из автомобиля, люди заподозрят неладное, — предупредил он. — Ещё, не приведи бог, решат, что я тебе делал что-то плохое.
— Смотря какое плохое, — брякнула я и, увидев, как потемнели зеленые глаза, тут же торопливо выдала: — Только не злись, если кто решит, получит от меня метлой по лбу. Договорились?
Лешек вздохнул и покачал головой.
— Да, нам будет весело.
— А то, — проворковала я и, взяв его под руку, повела в кафе. — Идем же, а то я уже готова заказать медведя в соусе.
Лешек проявил глубокую мужскую мудрость и… не произнес ни слова в отношении моей фигуры. И это было очень разумно. Иначе я бы заказала не медведя под соусом, а отжаренного ведьмака.
Мы заняли столик с видом на Суконные ряды, нарядное здание, где шла бурная торговля. Неподалеку расположились храмы, которые, казалось, впитывали солнечный свет и сияли будто начищенные злотиши. Возле круглого фонтана играли скрипачи, и волшебная музыка заполняла всю площадь.
Черный кофе немного горчил, от его аромата голова шла кругом. Хрустящая выпечка и свежие овощи казались невероятно вкусными. И почему-то это утро казалось чрезвычайно милым и уютным. Ни капли не смущало, что рядом серебрилось чье-то заклятие, и голуби бессовестно ныряли в него, разбрасывая крыльями ослепительные искры.
Бесконечно правильным и естественным было это солнце, утро, волшебство и мужчина, сидящий напротив меня. Он умудрялся не задавать раздражающих вопросов, не укорять, не учить жизни, не ставить себя выше, демонстрируя то, что природа нарекла «игрек-хромосомой».
И в то же время я понимала, что он опытнее, рассудительнее и… как ни крути, могущественнее. Он бережет покой Речи Шветной от нежити, в то время как я не всегда могу приструнить Бецика.
И чем больше мы говорили, тем четче я понимала: хочу не просто, чтобы Лешек был моим мужем, но и отцом моих детей. Пусть, пока ещё точно не знаю, сколько их получится, и справлюсь ли я с ролью хорошей матери, но… из Лешека точно выйдет хороший отец.
— Алина, ты на меня так смотришь, будто я самый вкусный десерт из меню, — невинно заметил он, и я невольно вздрогнула.
Заправила за ухо кудрявую рыжую прядь, подумала над сказанным. Мужчина на десерт? А что, это интересно. Поэтому, долго не думая, перегнулась через столик и, почти касаясь губами уха Лешека, шепнула:
— А хочешь, чтобы не только смотрела?
Его взгляд стал красноречивее любого ответа. И от этого стало вдруг тяжело дышать, а сердце забилось быстрее.
Хорошо, что на нас не смотрели. Иначе пришлось бы зажмуриваться. И так же хорошо, что нельзя воспламенить одним только прикосновением фарфоровую кружку.
— Ты давно всё знаешь, Алина, — хрипло произнес Лешек, не отводя от меня взгляда. — С того самого момента, как я предложил тебе стать моей женой. Ни мой отец, ни твой, ни «потому что так договорились», а именно я. Когда в какой-то момент вдруг осознал, что хочу видеть тебя своей женой.
От этого признания стало как-то тяжко соображать.
— …правда, тебе это было не нужно, — продолжил Лешек. — Ты сначала думала, я уже решил, что откажешь, как вдруг пришла задумчивая и будто находящаяся где-то далеко. Согласилась стать моей женой, но при этом попросила некоторое время держать это в тайне.
«Задумчивая… поди уже договаривалась с пани Валевской», — промелькнула мысль.
— Тайна… И ты так просто согласился? — сам сорвался с губ вопрос.
Он пожал плечами:
— Согласился. Хоть мне это и не понравилось. Но я знал твою родню, а ещё доверял тебе. Всё же за годы дружбы мы неплохо друг друга изучили, ты не врала. И если уж попросила, значит, это было нужно. К тому же сама обещала к Выданью всё объявить.
«Может, и не собиралась. Чертов сундучок с секретом. Судя по всему, Алина не врала, но при этом не говорила всей правды, умело скрывая от окружающих истинные мотивы своих поступков», — снова мысленно отметила я.
Кофе остыл, но мне уже не хотелось есть. Я откинулась на спинку стула. Возникшее было между нами… напряжение, или как ещё сказать? Ну, неважно, всё резко развеялось. То ли виной тому романтичное признание Лешека, то ли красивая повозка, запряжённая парой вороных. Вороные, конечно, прекрасны, только вот амбре после них… специфическое.
Поймав себя на том, что мысли ведут себя безобразно, а логическое мышление, которое обычно не оставляло в беде, вдруг дали дёру, я закусила губу.
Лешек будто без слов понял, поэтому тут же предложил:
— Хочешь покатаемся по городу?
— Хочу, — тут же улыбнулась я. — А ещё лучше в какой-нибудь парк или на холмы.
С холмами, конечно, я загнула, а в роскошные Княжеские сады возле Вайвельского замка меня отвезли. Всё дышало осенью, белки нахально скакали по ветвям деревьев, то и дело намекая, что пора их кормить.
— Говорят, предок Шлях-Успенского разбил эти сады специально для белок. Откуда-то шановному демону привезли необычных пушистых зверьков, которые могли не просто развлекать гостей, но и служить по государственным делам, — рассказывал Лешек.
— Это как? — удивилась я.
— Белки шустрые, — тихо рассмеялся он. — А если ещё добавить какое заклятье, то вообще одна лапа тут, другая — там. И попробуй их поймать. Кто вообще заподозрит, что такая рыжая милота занимается промышленным шпионажем?
Я рассмеялась:
— Разумно. Но надо помнить, что внешность обманчива. Бецик с виду тоже пуся, но попробуй кто отобрать у него бутерброд!
Лешек хмыкнул:
— Даже я не рискну этим заняться. Поверь, силы будут неравны, ты лишишься мужа и фамильяра сразу. Оно тебе надо?
Пришлось согласиться, что совсем не надо.
Потом показалось озеро с чуть зеленоватой прозрачной водой. И белые лебеди, сказочные и невероятные. Медленно поднявшись на мостик, я осмотрелась. Оу, вот тут, совсем близко, восхитительная альтанка. Светлая, прямо кружевная.
— Хочу туда, — сообщила я, ткнув пальцем.
Другой бы мужик уже обязательно что-то сказал, однако Лешек только подхватил меня на руки и понес к вожделенной альтанке.
— С ума сойти, — пробормотала я. — Скажи, а тут в любого ведьмака включена функция заботы о жене?
Лешек озадаченно моргнул, но, слава богу, не выронил меня. Потом качнул головой:
— Нет, радость моя, таких, как я один на миллион, поэтому цени. Хотя…
Последнее слово меня насторожило. В то же время меня внесли в альтанку и усадили на скамью, обитую мягким материалом. Рядом лежали подушечки и плед. Ай да князь, поди любит сюда водить прекрасных пани, раз даже в альтанках такой комфорт. Чтобы, кхм, ничего не замёрзло.
До меня только сейчас дошло, что всё тут выглядит не как обычная беседка в парке, всё куда… продвинутее.
— Что хотя? — осторожно уточнила я.
Горячие ладони скользнули по моим бокам.
— С миллионом я погорячился, — шепнул он, обжигая дыханием мою скулу. — Для тебя только один супруг. И кроме меня других не будет. Поэтому не советую сравнивать.
— А то что… — попыталась было я подколоть, но мои губы тут же накрыли пламенным поцелуем, не давая сказать ни слова.
Вокруг по-прежнему светило солнце, искрились всеми цветами шальной осени Княжеские сады, пели птицы, но не было ничего важнее губ и рук Лешека. Его сумасшедшего и полного желания изумрудного взгляда. И вмиг исчезнувших всех запретов и мыслей о приличии. Всё растворилось в хмеле и огне наших ласк и жаре обнажённых тел.
Никто и никогда так не целовал меня, не сжимал и не шептал на ухо таких слов. Первый опыт для тела и не первый для души… Он был таким… Таким… Все связные мысли рассыпались грудой сверкающих драгоценностей, не желая собираться вместе.
— Моя, — хрипло шепнул Лешек, — только моя.
И накрывшее ослепительной волной удовольствие дало выдохнуть только одно слово:
— Твоя…
Глава 16. Тайны босоркани и хозяина шахт
Малгожата шла по коридору замка и постукивала свернутым в трубочку журналом по ладони. Алина, мерзавка такая, утром куда-то умчалась и даже не потрудилась об этом сообщить. Нет, всё ясно, дело молодое. И Бецик, отловленный за крыло, потом сдал хозяйку с потрохами, но сам факт.
Уважаемый пан Скорбута тоже получит. Всё же Алина прибыла сюда с опекун-пани, а не абы как. Поэтому Малгожата была в ответе за племянницу, её прожорливого фамильяра и… ещё приблудного волколака, да. Вот уж… зверинец ещё тот.
И куда только умчался Вацлав? Ещё вчера вроде бы не звучало ни слова про срочный отъезд. Да, конечно, он князь и всё такое, но перед Выданьем лучше не шляться по соседним государствам, а зорко следить за своим собственным.
А ещё до ужаса беспокоило, что Шлях-Успенский назначил встречу тет-а-тет по приезду. Что ему могло понадобиться от смотрительницы Палланка? С замком, слава богу и всем кузякам на свете, всё в порядке. Корятович тоже доволен жизнью, а его родня чувствует себя сухо и комфортно. Так в чем же дело?
Спустившись на первый этаж, Малгожата столкнулась с Виславой. Последняя выглядело свежо и прекрасно. Светлое платье, убранные в высокую прическу волосы, жемчужное ожерелье на шее. Немножко даже завидно. Нет, не внешности, а умению Виславы подбирать наряды. Пусть она, конечно, ведьма. И чем-то напоминает змею-фамильяра Жизелу, которая живет у пана Змеевского, но вкус имеет отменный.
Такой бы свой дом организовать. Было бы дело. Вислава бы не создавала новые наряды, но при этом бы умело все компоновала… как аксессуары, так и таланты наемных работников.
Не то чтобы Малгожата вчера прониклась историей сестры Тадеуша, но всё же что-то задело за живое. Во всяком случае покойный муж о Виславе плохо не говорил. То ли мало знал её, то ли не такое уж вселенское зло эта белокурая ведьма.
— Доброе утро, Малгожата, — чуть улыбнулась Вислава. — Как самочувствие?
— Доброе, Вислава, — кивнула та. — Великолепно, вишнёвая настойка делается на заказ самому князю, поэтому после неё не болит голова и не портится цвет кожи.
Вислава понимающе ухмыльнулась.
— Это да. Слушай, а где Алина?
Вроде бы ничего такого, но сердце кольнуло. Всё же Малгожата должна за ней присматривать, а не кто-то другой. Пришлось натянуть на лицо невозмутимую маску.
— Выехала в город с Лешеком Скорбутой.
Вислава чуть приподняла брови, но ничего комментировать не стала. Хотя через минуту все же осторожно уточнила:
— А что она там делает?
— А что делают юные панны с компании молодых красивых мужчин? — буквально разрезал воздух шипящий голос рядом.
Малгожата резко обернулась и встретилась взглядом с полыхающими, будто черное пламя, глазами Горневича.
— Ведь известно же, — продолжил он совершенно спокойно, — молодым девушкам только дай вырваться на волю, они сразу хотят сделать то, что им не дозволено.
Повисла тишина. Вислава почему-то побледнела и быстро глянула на Малгожату. Та буквально кожей чувствовала напряжение, окутавшее всех троих с ног до головы и с ужасом понимала, что пока не представляет, как достойно ответить.
Пришлось взять себя в руки и чуть задрать подбородок.
— Не стоит всех девушек судить по тем, пан Горневич, с кем вам доводилось встречаться. Настоящая панна не позволит ни себе, ни своему кавалеру чего-то такого, за что придется краснеть и стыдиться.
— Я… — Теперь черные глаза практически прожигали Малгожату. — Встречался с разными, пани Каторжинская. Уж вам ли этого не знать?
Малгожата очень пожалела, что под рукой нет ничего тяжелого. И Виславу тоже не попросишь сбегать и принести пару кастрюль, чтобы надеть на голову собеседнику, который, кажется, потерял ощущение всех границ.
— Действительно, пан Горневич. Поэтому чья бы шахта… грохотала.
С этими словами Малгожата быстро направилась к выходу из зала, понимая, что ведет себя некрасиво, но… ещё чуть-чуть и просто взорвется. А это совершенно ни к чему. Не стоит портить имущество князя и грубить его гостям. Всё должно быть честь по чести. В конце концов, уважаемая она пани или кто? А с Виславой поговорит потом… и извинится тоже.
Стоило только оказаться на улице, как свежий осенний воздух остудил эмоции, вернув способность здраво мыслить. Малгожата сжала кулаки. Господи, сколько прошло времени, а до сих пор… стоит только увидеть Марка, как внутри вспыхивает пожар. Смесь гнева, обиды и страсти. Страсти, которую не потушить ничем. Потому что такое бывает только раз в жизни, босорканя только однажды встречает мужчину, истинного дьявола во плоти, который для неё становится всем миром. И только от неё самой зависит: сгинет в пламени его желаний или же сможет всё превратить в пепел.
Малгожата была сильной. А после смерти Тадеуша практически бесчувственной, немой и пустой. Она не была влюблена в него по уши, но в то же время питала теплые и нежные чувства, бесконечно уважая и желая заботиться.
А вот пепла после их отношений с Марком осталось много. Только всё равно она с горечью осознавала: под пеплом ещё тлеют угли. И стоит только подняться хоть малейшему ветерку, как…
— Думаешь, удастся вечно от меня бегать? — прозвучал за спиной голос Горневича.
Три года назад, Мункач
Сегодня было очень холодно. Весна выдалась поздней, а ночи ещё обнимали льдом и чудовищным шепотом, прятали под своим кровом всех безглазых тварей, вылезших из-под листьев и промерзлой земли.