— Кто-нибудь из вас бывал на побережье? Чем нам нужно запастись здесь, а что приобретем на месте?
Дорога, вернее, плавание к устью реки не запомнилось ничем. Правда, заняло оно больше времени, чем из Хутора в Станицу. Но на этот раз путешествие было куда спокойнее. И комфортабельнее, поскольку жилая часть нашего корабля, по-морскому — кубрика, имела шесть спальных мест. Сам он оказался разделен на две неравные части. Две койки — в носовой, которая была поменьше, и в другой тоже пара, но двухъярусных. Там даже стол был.
В застекленной рубке оказался не какой-нибудь руль, а настоящий штурвал с рожками. Повернешь его в ту или иную сторону, и где-то внизу под ногами сразу же заскрежещут цепи, уходящие к перу руля.
От скуки я несколько раз за него становился. И убедился: управлять даже таким маленьким кораблем, как наш «Контус», куда сложнее, чем автомобилем. И спасает лишь то, что скорости несопоставимы. Пожелаешь взять чуть правее, чтобы не угодить на отмель, а корабль некоторое время тебя не слушается. Затем вспоминает, что он просто обязан подчиняться, и начинает поворачивать так резко, как будто извиняется за свое былое непослушание. Крутишь в другую сторону, чтобы исправить и свою, и его ошибку, — повторяется та же история. И все начинается заново.
— Противолодочным зигзагом идем, — наблюдая за моим потугами, нейтральным тоном высказался Трофим.
— Или уклоняемся от воздушной атаки, — поддержал его Малыш.
После часа рыскания по всему фарватеру мне удалось приноровиться к строптивому поведению «Контуса». А чуть позже я полностью себя реабилитировал, блеснув мастерством в стрельбе. Навскидку, по удачно подвернувшейся стае птеров поразил восьмью патронами восемь целей.
Хотя ничего сложного не было. Летели они довольно низко, особой скоростью полета не обладают, а дробь дает отличное рассеивание. Разве что патронов было немного жаль, но дело определенно того стоило. Научиться управлять кораблем куда проще, чем вот так, практически не целясь, едва ли ни автоматическим огнем поразить их всех.
— Могёшь! — заметил Паша.
Демьян, выскочивший на звуки пальбы из машинного отделения, которое больше всего походило на миниатюрную топочную будку паровоза, одобрительно крякнул. Малыш выглядел так, как будто сам он меня мастерству стрельбы и научил. Лера сказала, что предупреждать надо, поскольку она едва не опрокинула кастрюлю с почти готовым супом. И лишь Трофим повел себя так, как будто ничего и не произошло.
Я оказался прав, предположив, что Трофиму действительно приходилось бывать на побережье. Правда, вытянуть из него много информации не удалось, настолько неразговорчив он оказался. Сплошные «да» или «нет».
Так мы и плыли, по большей части под парусом, лишь изредка заводя газогенератор, который, кстати, много скорости «Контусу» и не прибавлял. Паша сказал, что во всем виноваты лопасти винта.
— Они заточены на тяговое усилие, но не на ходкость. В общем, торпедным катером нашему корыту ни за что не стать, — со знанием дела заявил он.
И все мы поверили ему на слово.
Если бы возникла необходимость охарактеризовать наше путешествие к устью реки одним словом, я не задумываясь ответил бы: скука. Каждый пытался ее развеять по-своему.
Демьян копался в двигателе все то время, когда тот не был заведен. Паша оказался страстным рыболовом, вытягивая из воды добычу едва ли не одну за другой и практически всю ее отпуская обратно. Малыш был практически бессменным рулевым по той же причине. Трофим по большей части спал, иной раз вызывая недоумение: сколько можно-то, а? Лера нашла себе занятие на камбузе, хотя сама говорила, что готовка никогда особенно ее не увлекала. Хуже всех оказалось мне: я никакого достойного занятия себе не нашел. Оставалось скучать, а еще ждать встречи с морем.
Дома, из окна моей комнаты, хорошо видно Японское море. Вернее, часть его — залив Петра Великого, если быть точным. Но что это меняет? С тех пор прошло не так много времени, но я успел по нему соскучиться. По его красоте, запаху, крику чаек, гудкам кораблей, шороху прибоя. Соскучиться по-настоящему. И потому все ждал, когда же наконец его увижу.
Трофим предупредил, что устье реки представляет собой лиман с множеством островков. Частью скалистых, частью поросших густой растительностью, частью голых, а частью просто песчаных отмелей.
— Когда-то там шла настоящая война, — рассказывал он.
— Война? С кем?
— С местными обитателями.
— Аборигенами? — вспомнил я человекоподобных существ, которым, по словам Славы Профа, возможно, потребуется всего пара-тройка миллионов лет, чтобы стать разумными. «Меньше им потребуется, Слава, куда меньше», — мысленно оппонировал я ему сейчас. И для такого утверждения у меня были самые веские основания.
— Можно назвать их и так, — пожал плечами Трофим. — Все-таки они здесь хозяева. В отличие от нас, пришельцев.
Почему-то мне представилось, как люди, чтобы обеспечить себе безопасный проход к морю, пользуясь несравнимым превосходством в технологиях, массово уничтожают стаи почти гуманоидов. Все оказалось иначе.
— «Парк юрского периода» смотрел?
— Случалось.
Не скажу, что он был моим любимым фильмом, но смотрел.
— Примерно так аборигены и выглядят. Разве что земноводные. Или двоякодышащие, черт их разберет, не силен в этом. Все они в воде живут. Теперь представь. Плывет, значит, наш кораблик, и вдруг рядом с ним появляется существо, у которого одна только голова величиной с легковой автомобиль и столько же весит. А где-то там, под водой, еще тонн тридцать — пятьдесят остальной туши с длиннющим таким хвостом.
«Для которого в его основании у них имеется чуть ли не отдельный мозг», — вспомнил я слова Профа.
— И это самое существо весьма к тебе агрессивно. Даже не к тебе в частности, а к твоей лодочке, которую оно принимает за своего врага. Или не врага, а за другое существо, которое покусилось на его охотничьи угодья. Вот такие там были аборигены.
— И что с ними стало? — спросила Лера, которая внимательно слушала его рассказ вместе со мной.
— Река в этих местах — единственный выход к морю. По правому берегу от нее — нескончаемые болота. По левую сторону — горы, горы и еще раз горы. Они вырастают прямо из моря, редко когда от него отступая. И так на многие сотни километров. Так что пришлось от этих аборигенов избавляться. То есть уничтожать. Разными способами. Не поверите, даже глубинные бомбы применялись. Конечно же самодельные. Жертв среди людей тоже было достаточно. Но ведь и дело того стоило — выход к морю. И не просто выход, а путь к островам, где земные вещи появляются куда чаще, чем во всех остальных местах. Собственно, ради этого войну и затеяли, когда узнали об островах по рассказам тех, кто сумел там побывать и кому повезло вернуться живыми.
— А новые сюда не придут? — вероятно, Леру рассказ Трофима впечатлил настолько, что она то и дело нервно бросала взгляды на ровную гладь реки.
Вдруг где-нибудь в стороне, а то и совсем рядом покажется такая голова, в которой практически нет мозгов, но полно зубов длиной в руку и много-много ярости к пришельцам.
— Придут — будет плохо, — вновь пожал плечами Трофим. — Но нам нечего опасаться раньше, чем попадем в лиман. Вот там следует соблюдать осторожность. Ну и в самом море конечно же. Островов вдоль побережья — как клецок в супе, и живность там водится всякая.
«Придется тебе, милая, в селении на берегу меня дожидаться», — поначалу решил я. Затем мне в голову пришла другая мысль. Порталы, если они действительно существуют, исчезают так же внезапно, как и появляются. У меня не получится, обнаружив его, быстренько смотаться за Лерой, чтобы, вернувшись, войти в него уже вдвоем. Мне хотелось бы вернуться на Землю вместе с ней. И я даже не знаю, как поступлю, если она откажется. Не потому что ей не захочется вернуться. Портал — что-то неизвестное, непонятное, и потому риск расстаться с жизнью велик. Но я не стану лгать, рассказывая о них Лере.
Огни поселения мы увидели куда раньше самого моря, едва только войдя в лиман. Наступила почти полная темнота, и потому их отчетливо было видно даже с такого расстояния.
— Они явно электрические, — заметил Паша то, что было очевидно. Любые другие не светят с постоянной интенсивностью. — Это Радужный. Соседний с ними Аммонит дальше по берегу. Между ними ущелье. А в нем — электростанция. Вообще-то электростанция — громко сказано, но питания хватает на оба поселка. Почти хватает.
— Такая же станция, как и в Фартовом?
То, что имелось там, электростанцией тоже назвать трудно. Обычный паровоз, который попал сюда, как и все остальное, неведомым путем. Вырабатываемый им пар заставлял вращаться турбины, вырабатывающие электричество. Весь Фартовый электрифицировать не получилось, но в ряде мест оно присутствовало.
— Нет. Хотя принцип схожий. Эта геотермальная. — И пояснил: — В ущелье между поселками долина гейзеров, и пар, так сказать, халявный. Чья-то светлая голова смогла заставить его крутить генераторы.
— Далеко еще шлепать до Радужного? — поинтересовался Демьян.
— Если затопишь свою кочегарку, часа через три будем, — довольно безразлично сказал Трофим. — Ночь звездная, воду с сушей не перепутаешь. Держи строго посередине между островами, и сложностей возникнуть не должно. Из лимана выйдем, а там еще проще: все время вдоль берега.
— Димон? — обратился Демьян ко мне.
Ну да, именно Димон здесь главный, ему и решения принимать. Во время пути их не требовалось, настолько все было обыденно.
— Остаемся до утра, — потратив пару мгновений на размышления, заявил я.
Ну прибудем мы туда в середине ночи и что это даст? Все равно придется до утра оставаться на борту. Если выйдем с рассветом, ничего не потеряем. К тому же команда неопытная, никто, кроме Трофима, здесь не был, налетит ветер, нагонит тучи и что тогда? Нет, тут даже думать нечего — остаемся.
— Там неплохой кабак имеется. Кстати, работает круглые сутки. Кто приходит с моря, тот сразу туда. И со скупщиками пообщаться, и напряжение снять. Кто пойлом, кто девочками, — глядя на огни, продолжил Трофим.
И не совсем понятно было, чего он добивается. То ли соблазняет продолжить путь сейчас, то ли выдает новую порцию информации, то ли чего-то еще.
— Остаемся.
Напряжения никто из нас пока не испытывал, девочка у меня есть своя, а остальные потерпят. Ну а если выпить приспичило — выпьет за ужином. Естественно, в меру. Причем в ту, которая устроит меня.
— Остаемся так остаемся, — за всех высказался Малыш. — На якорь встанем или попробуем причалить к острову?
— На якорь. — И снова я не сомневался. Не хватало еще на мель у берега наскочить. Или вовсе пробить днище, что вполне может произойти. И, перед тем как спуститься вниз, добавил: — Дежурим как обычно, по три часа.
Вероятно, рассказ Трофима произвел на меня куда большее впечатление, чем казалось мне самому. Потому что сон мой и был как раз о том, что на наш «Контус» напало чудовище. Гигантское, похожее на плезиозавра, но с огромной крокодильей головой. Как и обычно в ночных кошмарах, ноги не слушались, патроны куда-то исчезли, а ружье и вовсе оказалось игрушечным. Чудовище собиралось сожрать Леру, но у меня даже не получалось крикнуть: «Беги!» В целом фильм «Годзилла» собственного производства.
Я как раз проснулся с бешено стучащим сердцем, когда в каюту без всякого предупреждения ворвался Малыш. Наверное, топот его ног меня и разбудил.
— Дима! — громко и тревожно позвал он. — Там что-то непонятное происходит!
Сжимая в одной руке ружье, а в другой разгрузку, практически все карманы которой были набиты патронами — настолько не хотелось остаться без них, если что-то пойдет не так, — я бросился наверх.
Глава одиннадцатая
Через несколько мгновений мне страстно захотелось прибить Малыша. Или, по крайней мере, обругать его, не стесняясь в выражениях. Несясь наверх, я умудрился крепко приложиться коленом и на палубе появился, припадая на одну ногу, чтобы обнаружить на ней Трофима. Скрестив руки на груди, он спокойно всматривался в ту сторону, где накануне вечером мы видели огни. И всего-то. Вслед за мной на палубе показались Паша с Демьяном, тоже при оружии. Все мы дружно уставились туда же. Огней сейчас было куда больше. Вернее, не так. Теперь в той стороне поднималось зарево пожара.
— Где он именно? — поинтересовался я у Трофима. — Радужный, Аммонит?
— А черт его знает. Тут самое важное, что и гореть-то в них особенно нечему. Что в том, что в другом дома из известняка. Похоже, кто-то специально сделал так, чтобы заполыхало.
— Полагаешь, нападение?
— Вполне допускаю. Весь этот бизнес — лакомый кусочек. Его уже два раз пытались у Таланкина оттяпать. Так почему бы не случиться третьему?
— Стрельбы не слышно, — заметил Демьян.
— Далековато. На такой дистанции только орудийную услышать и можно. Наши действия?
Трофим не обращался ни к кому конкретно, но, несомненно, его вопрос предназначался мне. Ну и какие могут быть наши действия?
— Ждем. Просто ждем рассвета.
— А затем?
— Затем будет видно.
— Мы здесь как на ладони. Если те, кто напал, будут отступать вверх по реке, обязательно нас обнаружат. — Малыш озвучивал правильные вещи, но злость на него у меня все еще сохранялась. Устроил переполох!
— Значит, не теряем бдительности, — резче, чем следовало бы, сказал я. — И вот еще что. Снимаемся с якоря и подходим вплотную к берегу, вон к тому острову.
Он и ближе других, и на фоне его растительности будем не так заметны. Тем более я оказался прав. Звездное небо заволокло тучами, и клочки земли теперь едва виднелись на фоне чуть более светлой воды. Благо, что в сам лиман не полезли, решив дождаться утра.
Почему-то считается, что самый невидимый цвет в темноте — черный. На самом деле темно-синий или коричневый справляются с такой задачей куда более успешно. Недаром же наш корабль выкрашен в один из них. Пусть даже смотрится он в своей ливрее не слишком презентабельно, тот, кто его красил, отлично об этом знал. Или у него просто не было выбора.
Проток между островами хватало во множестве. И совсем необязательно, что наши возможные враги окажутся именно в той, где мы будем находиться. Можно было встать туда еще вечером. Так, на всякий случай. Но неизвестно, чем заселен островок. Вполне допускаю мысль — ядовитыми гадинами, которые могут пожаловать к нам в гости. Теперь риск оправдан. Если Трофим прав и одно из поселений подверглось нападению, тех, кто это сделал, должно быть много. И если их даже изрядно потрепали, нам хватит и остатков.
— Паша, доставай-ка на всякий случай пулемет.
Эта грозная машинка — еще один подарок Таланкина. Вернее, она обнаружилась на «Контусе». Но вряд ли Яков не знал о ее существовании. Так что как ни крути — получается подарок.
По земным меркам едва ли не раритет. Давно снятый с вооружения пулемет Дегтярева, с ним еще в Великую Отечественную войну в атаки ходили. Или, наоборот, отбивали вражеские. Этот экземпляр был новый, вероятно, попал сюда с консервации. В такой густой смазке, что Паше пришлось изрядно потрудиться, чтобы ее удалить. К пулемету нашлось всего два плоских дисковых магазина. Емкость у них небольшая — около пятидесяти патронов в каждом, но, если применить оружие в нужный момент, — сила получится грозная, все-таки винтовочный патрон.
— И вот еще что. Придется всем бодрствовать до рассвета. На месте выспимся.
Перестраховываюсь? Возможно. Как будто бы и предпосылок особых нет — пожар вполне мог возникнуть и случайно. Но Грек за все время потерял всего одного человека. И вины его в этом было ноль. А все потому, что никогда не рискует без крайней нужды и всегда предельно осторожен. Помнится, мы несколько дней провели на вершине скалы. Ночью — продуваемые холодным ветром, днем — палимые солнцем. Практически без пиши, экономя каждый глоток воды. Пока наконец не выяснилось: засада была устроена совсем не по наши души. Думаете, Грек выглядел хоть в малейшей степени смущенным? Ничуть не бывало! Вот и я не собираюсь, если окажусь в подобной ситуации сам.