Почтарь широкими шагами прошел к столу, расположился на стуле с витыми ножками, а следом и Настя выбрала себе место, позволяющее ей наблюдать за хозяйкой. Та уже суетилась с приготовлениями, ловко ставя чугунный горшок с водой в хорошо протопленную печь. Видимо, она как раз собиралась готовить, когда нагрянули почтарь с ведуньей.
Цветана уверенно оторвала от нескольких висящих на стене связок травы по пучку, размяла их и бросила в горшок. Движения ее при этом потеряли недавнюю суетливость, стали плавными и словно бы отточенными многолетней практикой.
- Обед я еще не успела приготовить, а вот горячим лесным отваром по своему рецепту я вас напою, - повернувшись лицом к гостям, сообщила раскрасневшаяся то ли от жары, то ли от смущения девушка.
- Спасибо, - поблагодарил ее Олег. - До обеда еще далеко, так что не беспокойся, хозяйка. Одна живешь?
Ведунья отметила, что опять с любопытством наблюдает за почтарем, ловя каждое его слово – ей было интересно, как он будет дальше строить разговор с новым свидетелем. Заодно Настя крутила головой по сторонам в поисках чего-то странного, что могло вызвать столь вежливое отношение почтаря к Цветане.
«Или дело просто в том, что она девушка? – неожиданно ведунье пришла в голову новая мысль. – Быть строгим к мужчинам и мягким к женщинам и детям – это что, почтари взяли на вооружение часть кодекса княжеских богатырей?»
- Одна, дядя Олег, - хозяйка дома ответила на вопрос Олега, использовав просторечное обращение, не зная в итоге как с ним правильно разговаривать.
«Ну еще бы, после устроенного им ночного представления», - хмыкнула Настя.
А девушка тем временем продолжала:.
- Родителей нет, дом от бабушки достался, она у нас потомственной травницей была. У нее я и научилась всему этому...
Цветана обвела рукой связки растений, которыми была увешана почти вся стена у печки, и словно бы вновь обрела уверенность. А Настю почему-то обидно кольнула улыбка почтаря, когда его назвали «дядей Олегом». Как будто эта девица претендовала на место той, кого последний Локов должен сопровождать по Приграничью.
«Глупости какие, - обругала себя ведунья. - Простая деревенская девица на выданье, зачем она почтарю?»
- Уж не Ланой ли твою бабку звали? - поинтересовался тем временем Олег. - Сестра знаткиВедары?
- Старшая сестра, да, - кивнула травница. - Лана.
«Вот ее помню, - подумал почтарь. - Отец у нее частенько что-то покупал. А сына бабки Ланы как звали – забыл. Жену себе взял из соседней деревни, а потом их по дороге на ярмарку разбойники убили. Значит, сирота наша – та самая девочка, которая на попечение двух сестер-бабок осталась. Те, конечно, в тот раз за меня не заступились, не пошли против старосты, требуя открыть дело об убийстве моего отца, но в целом были вполне приличные люди. По идее, и внучка в таком окружении должна была вырасти им под стать. Доброй, но немного трусливой. Впрочем, как она сейчас себя и ведет...»
Цветана тем временем, осознав, что грозный почтарь был знаком с ее родственниками, заметно расслабилась.
«Молодец, - про себя улыбнулась Настя, следя за мягкими жестами и словами своего спутника. - Теперь ей проще с ним разговаривать. Тут ведь дело не только в возможном кодексе, но и просто в здравом смысле. Надави Олег на эту травницу, как на охотника, и у той вместо намечающегося рассказа случилась бы истерика. А так… Вроде бы все идет по плану».
- Хорошая бабка Лана была, - почтарь закрепил добрые отношения и плавно перешел к вопросам. - А ты, значит, по ее стопам пошла? Травы в лесу собираешь?
- Нравится мне это, - пожала плечами Цветана. - Да и люди довольны, какие я им чаи подбираю. С целебными отварами, правда, пока не очень выходит, практики маловато...
- Но пытаешься? - подмигнул Олег. - На болота, наверное, ходишь – там этого добра хватает.
- Ох, не знаю теперь, как и быть, - Цветану при упоминании о местных топях словно бы передернуло. - Думала, не вернусь домой. Как закрутило меня на болоте! Уж на что я все окрестные трясины знаю. А тут заплутала, вышла на какую-то горелую проплешину... Деревья все черные, переломанные, торчат из земли будто обгорелые кости. Я с испугу назад подалась, а там уже все по-другому! Вот тут меня и проняло...
Голос девушки задрожал, она всхлипнула и поспешно отвернулась. В этот момент как раз закипела вода, и по кухне поплыл аромат лесных цветов и ягод.
«Рябина, - догадалась Настя. - Точно багульник... Иван-чай, ромашка... И что-то такое знакомое, но не могу понять...»
Цветана загремела посудой, давая себе возможность успокоиться и вернуться к неприятному разговору чуть позже. А пока она ловко схватила мелкое сито, поставила на расписной чайник с причудливо изогнутым носиком и принялась лить густо парящий отвар, держа внушительных размеров горшок на пугающе скрипнувшем ухвате. Вернула темную пузатую емкость в печь, разлила процеженный чай по кружкам и подала на стол, обмотав руки тонким полотенцем. Настя осторожно взялась за пышущую жаром чашку и отхлебнула обжигающий отвар, который расцвел на языке всеми мыслимыми оттенками вкуса. Девочка даже глаза закрыла от удовольствия, а холод и сырость словно бы отступили. Вот вроде бы простой чай, подобный и в столице заварить могли. Но вот пропорции трав были необычными, явно по местным традициям, а потому вызывали совсем иные ощущения.
- Бегала я, бегала, - вновь тем временем заговорила Цветана, - а места вокруг все сплошь незнакомые. И ведь, главное, знаю, куда идти надо, но иду все равно не туда. Вроде бы те же горелые деревья, но уже из трясины торчат. И вдруг – раз! От страха растерялась, яму не заметила... Бухнулась туда, чуть не захлебнулась, а еще эти пиявки мерзкие!..
Девушка поморщилась и машинально почесала руку. Вот тут Настя и поняла, что это за ранки были, на которые она с самого начала внимание обратила. И как ведь сразу не догадалась?
- Всю искусали? - сочувственно уточнил Олег.
- Всю, - лицо Цветаны будто залило краской, и она слегка приподняла подол сарафана, открывая худые ноги в многочисленных ранках.
- Может, боярыне сапоги посушить? - спохватилась травница, стыдливо опуская подол. - А то простуду хоть и быстро отварами вылечить можно, но все же приятного мало.
Настя бросила взгляд на свою обувь и тут же прикрыла глаза. Прощайте, модные черевики, как их шутливо называла мама ведуньи...
- Было бы неплохо, - ответил за свою спутницу почтарь.
Следующий час с небольшим, пока на улице лил непрекращающийся дождь, а обувь Олега и Насти сушилась возле жаркой печки, они пили горячий ягодно-травяной чай. Сначала под мерное гудение печки обсуждали подробности блуждания травницы по незнакомому болоту с пиявками, а потом, когда интересные детали перестали всплывать, перешли к малозначительным бытовым вопросам. Олег аккуратно поспрашивал о судьбе бабки Ланы, которая, как выяснилось, умерла просто от старости, травница пожаловалась на то, что ее, сироту, вряд ли кто возьмет замуж. А Настю подобные разговоры обычно раздражали, но она терпела, понимая, что почтарь просто поддерживает вежливую беседу. Тем более что им не просто рассказали о происшествии, но и просушили обувь и напоили, надо признать, действительно вкусным чаем. Одежда в сухой теплой кухне тоже быстро просохла, и ведунья с почтарем, едва проглянуло сквозь тучи солнце, уже собирались уходить, когда Настя в последний момент бросила взгляд на печку, у которой они все это время сидели, и заметила среди углей настоящие человеческие кости.
- Она ведьма! Возможно, людоедка! – в голове девочки сами собой начали проноситься страшные картины, как тихая милая девушка завлекает к себе доверчивых чужаков, поит чаем, а потом... Мясо в котелок, а кости под котелок – не пропадать же добру.
Настя так сама себя накрутила, что заметить не успела, как выхватила серебряный нож и начала творить какой-то наговор.
- Прекрати, - почтарь с улыбкой перехватил руку молодой ведуньи и, отодвинув в сторонудрожащую от страха Цветану, подвел девочку к очагу. – Посмотри внимательнее, чьи кости ты видишь.
- Человеческие! – Настя чуть не перешла на крик, на мгновение испугавшись, что почтарь попал под контроль ведьмы, а то и того хуже – колдуньи.
- Внимательнее! – суровый голос, впрочем, быстро заставил девочку сосредоточиться, и та уже спокойно оглядела черные, похожие на длинные ветки останки. А почтарь тем временем подкинул пару подсказок. – Обрати внимание на их фактуру и повреждения от пламени…
- Так, - Малова постаралась взять себя в руки, - Видно следы внешних воздействий на кости… Как будто они где-то притерлись о песок, где-то долго лежали в воде. Что же насчет повреждений от пламени – судя по трещинам, они горят как минимум несколько дней. Без зачарования давно должны были бы сгореть, но…
- Итак, - Олег оборвал рассуждения девочки, возвращая ее от споров и догадок к реальным фактам. – У нас есть кости с внешними повреждениями, которые маловероятны для живого человека, а еще они были кем-то зачарованы на долгое горение – о чем это говорит?
- Это кости упыря, - Настя догадалась, кто по своему строению похож на человека, но при этом совершенно не беспокоится о торчащих наружу частях скелета. И девочке стало тут же стыдно за устроенную истерику, но она, постаравшись об этом не думать, продолжила отвечать будто на экзамене. – Зачарование же на долгое горение – это деревенский наговор, чтобы после обработки кости не выделяли запаха, и ими можно было бы спокойно топить печь. У нас в столице нечисти меньше, чем у вас, вот так и редко кто делает.
- А меня бабка научила, - к Цветане, наконец, вернулся голос, и, судя по ее тону, она и не думала обижаться на свою маленькую гостью. – Очень удобно. Купил с десяток костей у дружинников, очистил их, зачаровал, и потом можно месяц не беспокоиться о том, что надо печь топить. Так, иногда подбросишь пару дровишек, чтобы пламя было покрасивее, и все.
И она застенчиво улыбнулась, увидев, как из взгляда молодой ведуньи пропали недоверие и жажда крови.
Глава 23. Союзники
Отправляясь на Навий берег, будь наблюдательным. Отмечай каждую тропу, каждый камень на своем пути, отмечай изменения, не пропускай странности. Это умение еще не раз спасет тебе жизнь.
Книга почтарей
Закончив обсуждение печных костей и особенностей отопления в Приграничье, Олег с Настей покинули дом травницы и отправились по третьему адресу.
Судя по записям старосты, их следующий собеседник по имени Тишило проживал от Цветаны через две улицы в сторону Волги. Идти пришлось по раскисшей от ливня дороге, и Олег помянул старосту уже едким недобрым словом.
- Надо же так запустить деревню! - проворчал он, обходя очередную лужу. - Давно бы уже камнями все ямы засыпали. Хозяйственники...
Тишило, который сидел на крылечке и перебирал внушительного вида корзинки с грибами, оказался высохшим лысым дедом, вместе с которым проживали аж две семьи – младшего и старшего сыновей, как он сам объяснил. Гремела посуда, слышалась тихая перебранка женских и мужских голосов, а по двору с воплями и с перекошенными от натуги лицами бегало с полдесятка детей. Услышав, во что они играют, Олег улыбнулся, а Настя без стеснения прыснула со смеху. Потом, правда, одернула сама себя: все-таки речь, пусть и косвенно, шла о людях князя – высокий худой мальчик, корча страшные рожи, изображал десятника, а остальные гоняли его палками по кустам.
- Я почтарь!
- Нет, я почтарь!
- А я тогда староста!
Слушая эту веселую чепуху, Настя даже не сразу смогла переключиться на разговор с Тишилом, который, поняв затруднения девочки, в шутку запустил в своих внуков увесистым грибом. Снаряд попал в того, кто изображал Хотена, и юный «десятник», разревевшись, убежал за дом. Остальные с гиканьем стали его преследовать, и вскоре в районе крыльца воцарилась долгожданная тишина, изредка нарушаемая беседой одного из сыновей Тишила с женой.
- Не рановато ли грибы пошли? - уточнил Олег, снова начав издалека.
«Наверное, со стариками тяжело говорить в лоб, как он это сделал с охотником, - решила Настя. - Впрочем, с сиротами-травницами тоже пришлось походить вокруг да около...»
- Так июль уж на исходе, - важно сказал Тишило. - Дожди, вишь, какие пошли. У грибов самая любимая погода.
- Ты так говоришь, дед, будто они живые, - усмехнулся почтарь.
- Так они и есть живые, - строго посмотрел на него старик. - С ними же аккуратно нужно... Не вырывать из земли, а срезать легонечко. И оставлять всегда немного, все не выбирать с полян. А они это чувствуют и в следующий раз уже от тебя не прячутся.
Услышав это, Настя закатила глаза. Увлеченный грибник, да еще и в почтенном возрасте – похоже, им с почтарем сидеть тут не меньше пары часов! Точнее, не сидеть, а стоять – места на крыльце из-за нагромождения корзин не было.
«И как только ему, - девочка с уважением посмотрела на своего спутника, - удается сдерживаться? Я бы уже сразу вопрос в лоб задала! Впрочем, Олег же почтарь – а им на той стороне без терпения и выдержки никак. И что ему тогда старый болтун по сравнению с парой часов без движения рядом с каким-нибудь навьим капищем!»
- Мне бы твою выдержку, дед Тишило, - аккуратно выхватив из корзинки внушительных размеров боровик, Олег потешил самолюбие грибника, про себя вспоминая, был ли старик двадцать лет назад на деревенской площади. В ту самую ночь, когда туда прибежал заплаканный пацан с рассказом о смерти отца и брата и просил правосудия. Нет, не было его – уже и тогда он сидел со своими грибами и ничем больше не интересовался.
- А то! - Тишило, не зная о мыслях своего собеседника, довольно подбоченился. - Был бы я помоложе, я бы тебе, Олежек, на той стороне фору бы дал!
- Вот и хорошо, что ты уже старый, - посмеялся почтарь, постаравшись снова засунуть подальше все старые воспоминания. Казалось бы, сколько он к ним уже не возвращался, а тут, что ни увидишь, с кем ни поговоришь, обязательно что-то да всплывет. - Смотри, будь осторожнее, а то рассказывают, что ты на болоте тут заплутал.
- Брешут, - махнул рукой Тишило, продолжая перебирать свою добычу.
- Ну, просто же так говорить не будут... - подначил старика Олег.
Тот отставил корзинку в сторону и недобро посмотрел на почтаря, словно тот усомнился в непогрешимой истине.
- Я, юный Локов, - наконец, заговорил Тишило, - в леса хожу еще с тех самых пор, как тебя еще даже на свете не ждали. Думаешь, я не знаю, как от русалочьих выходок спастись?
- Может, и знаешь, - покачал головой Олег. – Вот только служанки водяного не зверье дикое, что всегда по одной схеме действует. Могут и нового чего придумать, а там и самый опытный из нас, если зазнается, может попасть в их ловушку…
- И концы в воду, - вырвалось у Насти.
Лысый Тишило покосился на нее, усмехнулся в пышные усы, резко контрастирующие с полным отсутствием волос на голове, а затем, переводя взгляд с ведуньи на почтаря, гордо выдал:
- Чтобы не попасться в ловушку русалки или самого водяного, надо, во-первых, четко своей дорогой следовать, а во-вторых, примечать странности. Нечисть, ты прав, может мутить воду по-разному, вот только болото не показать себя никак не может, за этим я и слежу. Вода вдруг между сосен или елей проступила ни с того, ни с сего... Или, скажем, тиной запахло на сухой тропе. Все хитрости Нави с нашего берега – детский лепет! Это на том берегу все по-другому, и любая вещь может оказаться не тем, чем выглядит… - тут старик сделал движение рукой, словно прихлопывая комара, а затем неожиданно смутился. – Ты прости, если я не то что-то сказал. Я ведь знаю, какой ты почтарь, много слышал и всегда гордился… И про то, что мог бы быть лучше тебя, тоже не со зла говорил. Так, глупое хвастовство, но в моем возрасте, наверно, простительно. В отличие от того раза... Знаешь, я ведь испугался тогда, не вышел тебя поддержать. До сих пор иногда думаю: а что бы было, не струсь я тогда, как сморчок какой-то?
Настя после неожиданной исповеди старика превратилась в слух, но ни Тишило, ни сам Олег не спешили хоть как-то на нее реагировать. И тогда девочка решила, что если она о тайне почтаря пока не узнает, то хотя бы допрос до конца доведет.