— Бред! — фыркнул Сквалыга и хлебнул из граненого стакана водки — Аж бред! Ладно юность упругая может такое говорить… ты-то куда старпер?
— Так я в философском смысле…
— В философском? Да бред! Любви не существует.
— Да как же! Без любви и семьи не построишь!
— Семьи? Какая к черту семья? Тут бабы не рожают! А семья — это дети. Если же только двое — он да она… то где тут семья?
— Да причем тут дети? Я к тому, что любовь — это в первую очередь уважение! Если ты бабу свою не уважаешь — тебе с ней долго не прожить. А если она тебя ни во что не ставит? Тоже все к хренам покатится!
— Криво ты как-то поясняешь. Вот я тебе уважаю. И что? У нас типа семья?
— Ты дерьмо с повидлом не путай, голубок с якорями!..
Дальше я эту ленивую пустую беседу уже не слушал, позволив себе провалиться в неспокойный сон…
* * *
Под водой я устроился с удобством, запарковав жопу на торчащие из дна наклонной стальной балке. Метрах в пяти надо мной колыхалась водная поверхность, нет-нет да проплывали на удивление крупные беглые рыбины, плескались с визгом женщины, дети и старики, взбивая смуглыми пятками теплую воду. Некогда это место было вершиной среднего по величине холма. И уже, наверное, как тысячу лет, этот холм был изрезан рукотворными террасами, на которых выращивалась всякая овощная хрень. А может здесь растили рис. Или высаживали чайные кусты.
Сейчас, во время, когда мир медленно тонет, когда подступающий озлобленный океан жадно глотает сушу километр за километром, пытаясь догнать и уничтожить проворно отступающих муравьишек-людишек, от холма осталось немного.
Над водой возвышалось метров двадцать вершины. Может чуть больше. Может чуть меньше. Это мне похрен, а тем невольным почти робинзонам, что пытаются тут выжить, это очень даже важно — они готовы целовать каждый оставшийся грамм плодородной почвы. Подобных относительно недавно возникших островков поднимающихся над затопленной и некогда богатой холмистой долины ровно семнадцать. Это настоящие острова. А есть и понтонные, состоящие из ржавых цистерн и огромного количества сетчатых мешков заполненных тысячами наполненных воздухом пластиковых бутылок. Конструкция у них примерно одна и та же — плавучая основа стянута сетками и тонкими тросами, сверху постлано немалое количество слоев пластиковых же полотнищ и тонкой жести. По периметру надставлены примерной метровой высоты борта. Получившийся бассейн заполнен еще могущей плодоносить почвой и густо усажен растениями. Климат здесь тропический, урожай собирается круглый год. Штормов в этой окруженной хребтами и горами долине не бывает. Частично эти острова закрыты навесами — не все растения любят прямой солнечный свет. На этих навесах и на привязанных к основному мелких островках и лодках живет население подобного плавучего «рая». Вода здесь солоноватая, растениям не подходит, но спасаются опреснители, а солнечные батареи дарят энергию стареньким моторам, что таскают эти убожища по всей долине — ведь нельзя же сожрать все выращенное. Часть урожая надо выменять на что-то полезное. Именно выменять — деньги здесь давно не в ходу. Натуральный обмен рулит, а курс арахиса к баклажанам зависит исключительно от голосовых данных и сил убеждения торгующихся.
Изредка с материка прибывают старые катера, что в обмен на свежие продукты всегда готовы предложить кое-какие лекарства и одежду, запчасти к опреснителям и двигателям. Они же скупают рыбу — эти генномодифицированные твари водятся в огромных плавучих сетчатых загонах, что медленно двигаются по здешним водам, позволяя водорослям, насекомым и прочей съедобной хрени самой заплывать в пасти быстро жиреющих всеядных тварей.
На островах настоящих — та же ситуация, хотя здесь считается, что жить на настоящей суше уже невыгодно. Пусть рост уровня воды замедлился и теперь океан наступает лишь по паре сантиметров в год, все равно рано или поздно холм утонет. Где будут жить внуки? Поэтому жители земляных куч старательно собирают всякий годных хлам, чтобы однажды соорудить понтонный остров, мешками перетаскать на него родную землицу и пуститься в вечный круговой заплыв. А почему нет? Живут же соседи так!
И правда — живут. Причем по меркам здешних обитателей они живут неплохо. Они готовы так жить вечно. Готовы рожать в этих условиях детей. Готовы здесь умирать и уходить рыбе на корм — предварительно посетив их ритуальную мясорубку, конечно. Разве не вышибает трогательную слезу созерцание того, как помершую бабулю живенько так перемалывает в фарш здоровенная мясокрошилка, чтобы красным дождем пролить останки в бурлящую от перевозбужденных рыбину воду садка? Это ведь так мило… настоящий круговорот жизни…
Да. Они готовы жить так вечно.
И боятся только двух вещей — того, что вода поднимется еще выше, сокращая их территории и открывая дорогу штормам, что пока не могут сюда пробраться из-за стоящей на их пути невысокой гряды.
И того, что в их дела будут мешаться ублюдочные внешники — под каковыми они воспринимают всех чужаков до единого, не делая различий между скорбно вопящими о великом потопе христианскими пасторами, посланцами от организаций по правам детей, требующих немедленно отдать детей в школу и страховыми агентами обещающими немедленные щедрые выплаты… Но это еще мелочь. А вот когда сюда приходят государственные или корпорационные силы… тогда жди настоящей беды.
Именно это и случилось — в затопленную долину явились силы реально монструозной мать ее корпорации. Новый благотворительный проект, спонсируемый этими дельцами и, вот уж редкость, действительно направленный на благо человечества. Не на благо здешних жителей, но на благо человечества. И кто здесь не человек, а гнида недостойная сего светлого звания?
Не то чтобы корпорации понадобилась вся долина. Нет. Для начала они нацелились на несколько бывших холмов, что еще торчали над водой. И тот, у чьего ушедшего под воду склона я притаился, был первым на очереди. Несколько крохотных дронов усердно собирали для меня информацию и проецировали ее на внутреннюю сторону забрала Ночной Гадюки. Я видел и слышал все, что происходило вокруг. И ничуть не удивился, когда веселое купание прямо надо мной внезапно прекратилось. Еще бы им не прекратить плескаться, когда над островком утыканными сваями с поставленных на ним жилыми и техническими навесами, зависла здоровенная гондола здоровенного корпорационного дирижабля, что бросила зловещую тень не только на островок, но и на прибрежные воды.
Я сидел тихо, давая возможность колыхающейся надо мной маскировочной умной сети делать свое дело. Корпорационная служба безопасности не идеальна, но дело свое знают неплохо. Не стану предоставлять им лишние шансы.
На отделившейся от пассажирской гондолы платформе стояло трое. Все мужчины. Все средних лет. Все в дико выглядящих в этой местности дорогих деловых костюмах. Одинаковые галстуки. Одинаково уверенное выражение лиц. Такие как они всегда появляются незадолго до прибытия первых бульдозеров, что сокрушат и разровняют здешний уклад жизни. Такие как они нужны лишь для одной функции — они дают понять всему миру, что пославшая их корпорация действует цивилизованно. Ведь мы не дикари. Мы не захватчики. Мы забираем на законных основаниях…
Посланцев ада встретила изначально враждебная группа старцев. За их спинами маячило несколько мужчин с допотопными ружьями, но всерьез их никто не принимал — не успеют и стволами дернуть в сторону юристов, как их тут же положат автоматические турели с дирижабля. Надо будет — все население островка вымрет за пару минут от пулевого обжорства. Но зачем лишние проблемы? В наше время бумажка с печатями убивает куда лучше, чем пуля.
— Доброго славного дня, о жители острова двенадцать — улыбнулся один из посланцев — Вам уже отправляли оповещение о нашем прибытии и наших целях. Вы готовы покинуть остров? Нам пора начинать строительство…
— Мы не уйдем! — коротко произнес канонично седобородый дедок в затасканных шортах и трепещущим на груди седым пухом — Это наш дом! Вы — уходите!
— Мы здесь не для споров. Не для торгов. Но мы всегда готовы объяснить. Несколько островков этой долины, а именно, двенадцатый, шестнадцатый и семнадцатый, были выбраны мудрым правительством вашей славной страны в качестве опор будущего транспортной магистрали, что положит наконец конец разрозненности страны, поможет объединить семьи, наладит грузовой и пассажирский поток. Более того! Планом предусмотрено устройство особых зеленых зон вдоль этой магистрали! Те же самые огороды — только расположенные этажом выше. Больше земли, больше солнца, меньше сырости, больше здоровья и веселья.
— Уходите!
— План утвержден на самом верху. Все подписи поставлены. К завтрашнему утру сюда прибудет тяжелая техника и этот остров, что содержит в себе превосходную прочную скальную сердевину, начнет преображаться. Отныне это опора! Вы не сможете здесь остаться…
— Мы не уйдем! Вам придется убить нас всех!
— Ну что вы такое говорить — в дело вступил второй юрист, доставая из блестящего кожаного портфеля пачку бумаг — Все предусмотрено. Если к завтрашнему утру вы все еще будете здесь, сюда явятся правоохранительные силы вашей славной страны и… предпримут все необходимые меры для безопасной эвакуации гражданских с места строительства федерального значения… Понимаете? Так или иначе — вы уйдете. Но зачем доводить до крайностей?
В глазах старика заплескалась беспомощность. Он прекрасно знал на что способны здешние «правоохранительные силы славной страны». И понимал, что лучше на самом деле уйти самим. Уйти молча. Уйти навсегда.
Повернувшись к сородичам, он замер, не в силах сказать ни единого слова. А те продолжали смотреть на него с суровой выжидательностью — большая часть здешних не знала общего языка и не поняла ни единого слова. Горстка дикарей еще не знала, что они уже проиграли. Старику предстояла сложная задача. Для начала убедить стариков. Затем надавить на женщин. Это еще полбеды. А вот как заставить подчиниться агрессивную молодежь?
Но чего старый вождь не знал, так это того, что ему не придется убеждать сородичей проявить покорность. И ему не придется покидать родной клочок суши. Но скоро он узнает… примерно через… бросив взгляд на мерцающие часы, я протяжно зевнул. Пока все идет по точно рассчитанному плану.
Пассажирский дрон с яркой подковообразной символикой атолла провалился сквозь облака, коротко обменялся данными с дирижаблем, предупреждая их о своей принадлежности и одновременно дублируя информацию на спутники. Упав почти до воды, транспорт открыл боковые створки, выпуская из пассажирского отсека трех… точно таких же юристов в дорогих деловых костюмах, при портфелях, галстуках и серьезных лицах. По выдвинувшемуся трапу они сошли на один из дощатых причалов и, неспешно шагая, добрались до места противоборства. Там они сходу взяли дело за рога.
— Вы ничего здесь не будете строить — безапелляционно заявил один из новоприбывших, доставая из портфеля пачку бумаг и почти швыряя ее своему враждебному близнецу — Никто не вправе лишать этих несчастных родины! Это попрание их гражданские прав! Оскорбление религиозных чувств! Лишение привычного образа жизни!
Пока один распинался на общем языке, зная, что каждое его слово и жест записываются, другой, на приличном местном языке, торопливо пояснял аборигенам, что они на их стороне, что их услуги не надо оплачивать, что им вообще ничего не надо делать — можете расходиться и возобновлять свои дикарские дела. Аборигены пока не верили, но с каждой секундой доверия прибавлялось.
— Вы… Да вы что!
Эти слова произнесли не юристы. И не дикари. Их буквально выкрикнула спущенная на руках охранника в экзоскелете девушка, что сердито одернула слишком задравшуюся короткую юбку и замерла в вызывающей позе:
— Вы с ума сошли?! Задумайтесь! Эта транспортная магистраль станет дешевым путем доступным для каждого социального слоя! Тут несколько ярусов! Вакуумные линии, обычные рельсовые, автомобильные и даже пешеходные! Эта магистраль объединит десяток нищенствующих архипелагов, поможет обеспечить доступной медицинской помощью, резко удешевит стоимость любой доставки! Это не просто магистраль — это дорога жизни! И строится она не ради наживы — это гуманитарный проект мирового уровня! Разве можно быть против?
— Просмотрите бумаги — сухо улыбнулся посланец Атолла — Посмотрите на подписи. Если не хотите терять время на анахронические носители информации — просмотрите электронные оригиналы, что уже посланы на ваш главный сервер.
— Да плевать! Поясните мне одно — против чего протестуете?! Ведь дорога нужна для всеобщего блага! Да, пара сотен местных жителей потеряет привычные места обитания. И что?! Они могут переселиться выше! Более того — мы можем предоставить им точно такие же плавучие острова! Пусть и дальше плавают по долине!
— Просмотрите бумаги — повторил юрист и, отвернувшись, зашагал обратно к дрону, уводя с собой спутников. Не оборачиваясь, он крикнул — Не вздумайте тронуть здесь и куска грязи! Засудим!
— Тот кто послал вас — враг человечества! — зло прокричала девушка — Мы пытаемся спасти этот народ! Пусть они не понимают этого — но это так!
Неожиданно остановившись, юрист глянул через плечо и грустно улыбнулся:
— Да. Мы знаем. Это редкий честный проект. Но осуществлен он не будет.
— Да почему?!
— Потому что слишком поздно. Ваш проект… он уже не спасет. А то огромное количество стали, полимеров и прочих ставших столь редкими строительными материалами, лучше потратить на нечто куда более важное. Куда более… спасительное…
— На что?! Что может быть важнее воссоединительной транспортной артерии? Дети смогут попасть в школы! Взрослые получат шанс найти достойную работу! Старикам откроется дорога в больницы!
— Поздно — повторил юрист, все еще помнящий, что прямо сейчас записывается камерами мрачное выражение его лица — Слишком поздно. И не стоит беспокоиться об этих славных мирных жителях… о них позаботится Атолл! Мы позаботимся о каждом, кто желает жить, а не умереть!
На этой излишне театральной ноте состоялось отбытие.
Ушедший прочь дрон унес с собой посланцев Атолла, оставив на островке его хозяев и незваных гостей — исходящую злобой красотку и крайне задумчиво переглядывающих юристов.
— Надо что-то делать! — не выдержала молчания девушка.
— А вы видели вот эту и эту подписи, госпожа?
— Да плевать!
— Нет… — улыбнулся юрист постарше, давая отмашку всевидящим глаза корпорационного дирижабля — На эти подписи никому не плевать в этом мире, госпожа. Мой вам совет — смиритесь.
— Столь сил… столь трат…
— Смиритесь — повторил юрист, держась за поручень начавшей подниматься платформы — Мы проиграли.
— Дерьмо… — тоскливо произнесла девушка, повернувшись к далекой гряде, что отгораживала эту мирную долину от наступающего океана — Дерьмо…
Вытянувшись на подводной балке, я внимательно изучал ее лицо сквозь мерцающую толщу воды. А она красива. Горда, честна и думает о других. Не жилец…
Из гостей я покинул островок последним, уйдя в мутную глубину, когда проигравший эту битву корпорационный дирижабль вновь поднялся в облака и исчез.
Глава 4
— Ожидаемо — буркнул я, сквозь забрало экза глядя на место, куда привели нас путеводные звери.
Руины.
Некогда это было что-то вроде овального павильона с островерхой крышей. Сейчас же кирпичные стены начали разваливаться, крыша провалилась, все заросло кустарником и уже взрослыми деревьями. Три золотых луча указывали точно на это место. Прямо в центр руин.
— Очистить здесь все! — рявкнул я, с лязгом выдвигая из руки лезвие — Вперед!
Коротким взмахом, я перерубил ствол березы у самой земли, отшвырнул завалившееся дерево и шагнул дальше. Бойцы не отставали, быстро уничтожая заросли и обнажая старую кирпичную кладку. Стоило упасть десятку деревьев, золотистые лучи тут же скрестились на небольшом каменном возвышении посреди руин. А еще через секунду по едва видимому мозаичному полу пробежала череда огоньков, что вычертили прямоугольник.