Занра плакала, у нее началась истерика. До поздней ночи мы сидели в обнимку и вновь и вновь признавались в своей любви, всем сердцем желая себе другой судьбы. Но увы, нам была дана такая. Утром мама сказала, что согласна. И она сразу же изменилась. Из опустошенной, нервной и взвинченной женщины превратилась в разумную, спокойную и решительно настроенную. Ей нелегко далось такое решение, но когда оно было принято, то оказалось даже легче дышать, и осталось только действовать.
Через неделю, выждав этот срок, чтобы соблюсти приличия, я связался с Кайрасом и пригласил поседеть за кружкой крепкого пива в таверне. Разговор был тяжелым для меня. Друг смотрел, как на сумасшедшего, сбежавшего из-под охраны. Пришлось все ему рассказать подробно, подтвердив, что мы с Занрой действительно пара и наше решение совместное. Надрались мы тогда знатно, спасибо взяли отдельный кабинет, чтобы никто не слышал нашего разговора. Утром трактирщик отправил по домам, вытащив из-под стола. Кайрас покрутил у виска на прощание пальцем и спокойно отбыл домой, а вот мне предстояла беседа с подробным пересказом с моей волчицей.
Выждав еще неделю, мы вновь пригласили черного волка в гости на ужин, предварительно выяснив, что друг свободен, а у Занры лучшие дни для зачатия. Кайрас не собирался принимать приглашение, посчитав идею о помощи глупым розыгрышем, но потом сдался под моим нажимом и приехал.
Я видел, как моя жена прихорашивается перед визитом гостя и в первый раз с момента возникновения этой идеи меня посетила ревность.
— Если не хочешь, можно все отменить, — заметив перемену в настроении, сказала тогда Занра.
— Этим ничего не исправишь, — ответил, — Я ревную и это нормально.
— Я понимаю, потому предлагаю позвонить Кайрасу и отказаться, — подойдя ко мне очень близко и положив ладони на грудь, с тревогой заглянула в глаза жена.
— Мы ничего этим не выиграем. Если приняли решение, то нужно идти до самого конца, — ответил ей я.
И знаешь, доченька, я ведь ни разу не пожалел о сделанном. Кайрас понял, что наши намерения очень серьезные и мы стремимся к счастью в своей семье, а не ищем изощренных развлечений, а потому согласился. Как я уже говорил, он был порядочным волком и человеком, в нем чувствовалось благородство характера, твердость воли.
Та ночь отличалась от остальных, она носила оттенок страсти, а не любви, что всегда витала между мной и Занрой. Было странно видеть мою любимую в объятиях другого мужчины, смотреть, как соединяются их тела. Зверь рвал все внутри, ярился от ревности, требовал прекратить, убить черного волка, позволившего обладать моей парой. Тогда смешалось все — страсть, ревность, жажда крови и робкая надежда на будущее. Будучи человеком, я понимал, что это надо лишь пережить, а затем все образуется.
Кайрас ушел на рассвете, оставив нас одних в своем доме с растерзанными душами и ожиданием чуда.
— Папочка, но как же так? — всхлипнула Зильга.
Я слушала этот ужасающий по своей правдивости рассказ и не могла спокойно к этому относиться.
— Понимаешь, доченька, время оно лечит, — слабо улыбнулся оборотень, — муки ревности закончились, душа успокоилась. Все проходит со временем. Занра почти весь день просидела в ванной, смывая с себя чужой запах. Она очень переживала из-за меня, ведь видела, что нахожусь на грани оборота. А потом случилось то самое чудо, которого мы ждали столько лет. Моя волчица оказалась в положении.
— А как же этот Кайрас? Он не поинтересовался результатом? — выдохнула я, вмешиваясь в беседу дочери с отцом.
— Я сам сообщил радостную новость, что скоро стану отцом, — ответил мне снежный волк, — Он вежливо поздравил и пожелал здоровья моей жене. Кайрас тактичный оборотень, понимает, что об обстоятельствах той ночи не следует распространяться. Это никому не нужно.
ГЛАВА 16
— Папа, — потрясенно прошептал дух снежной волчицы, — я даже предположить не могла что-то подобное.
— Зильга, доченька, ты моя родная кровь. Мы с мамой так ждали твоего появления на свет, радовались каждой улыбке, переживали с тобой и взрослели. Ты себе не представляешь на что способная родительская любовь. Как бы там боги не распорядились, но ты для меня родная дочь, появления которой ожидал с нетерпением и радостью, — со слезами на глазах произнес суровый оборотень.
Даже представить не могла всей глубины отчаяния этой пары, которые пошли на все, чтобы в их семье появился ребенок. Не знаю, не могу их судить или обвинять. В моем мире возможно искусственное оплодотворение, здесь же другие правила. Наверное, это был единственный выход из их положения. Черт, как же все запутано и страшно!
— Зильга, доченька не оставляй нас, не уходи, — попросил нечастный отец, слезы отчаяния текли по щекам, но он их даже не утирал, не замечая соленой влаги, — Мама в клане под присмотром, она заходится в истерике и ее отпаивают успокоительным. Мы любим тебя, нашу родную кровиночку, наше маленькое, пушистое счастье. Волчонок мой ненаглядный.
— Папа, — всхлипнула в ответ Зильга и растворилась в воздухе.
Ушла? Решила, что ей нечего больше делать в мире живых? Или …
— Хасия! — четко и отрывисто приказал Хастер, отчего невольно вздрогнула.
Слишком резко в повисшей тишине прозвучал голос вампира. Женщина быстро подошла и начала с помощью магии жизни возвращать тело подруги к жизни. Я видела, как наливается кроваво-красный цветом аура снежной волчицы, силовые линии напрягались, мне даже показалось, что они гудят от напряжения.
— Запр, отомри и помогай! — прикрикнул на оборотня старый вампир.
Аваланс очнулся из своего замершего состояния и начал помогать вампирше. Секунды растягивались в бесконечность, не забирая надежду, но и не даря ее.
— Ну, же, девочка, — позвал Хастер снежную волчицу, — теперь все только от твоего решения зависит. Возвращайся к нам, к родителям, они не переживут, если ты захочешь уйти от них. Тебя здесь любят и ждут.
Что-то особенное было в голосе старого вампира. Понимая, что он обращается к подруге, неожиданно для себя во мне поселилась уверенность, что это меня любят и ждут и мне необходимо вернуться к своим родным т и близким. Сила его внушения была такая, что я села на кровати и готова была подскочить и бежать, разыскивая Отиса у его родственников. Мне необходимо снова увидеть своего мужа, прижаться к нему и удостовериться, что с ним все в порядке.
— Любят и ждут, — с равными интервалами произносил старый вампир два слова.
Отчего хотелось разорвать пространство и бежать сломя голову, искать и найти любимого и так необходимого мужчину. Он ждет меня, верит в то, что я приду.
Всхлип, еще один. Слишком громко, словно эхо подхватило мои эмоции, дробя мои эмоции и умножая их.
— Девочка моя, — словно не веря своему счастью, выдохнул оборотень.
Я не верила своим глазам, Зильга дышала, лежа на спине, но при этом ее глаза были открыты и из них катились слезы. Аппарат попискивал, выдавая импульсы магии жизни. теперь четко видно, что сила впитывалась в ауру, восстанавливая разрушения, нанесенные временной смертью. Нейера Хасия подошла ко мне и с силой уложила обратно на кровать. Учитель замолчал и положил руку на плечо оборотня. В этом жесте были забота, утешение, поддержка. Зильга плакала. Осознано, от всей полноты души, выплескивая наружу все страдания, что ей пришлось пережить.
— Не плачь, девочка моя, ты вернулась, — нежно произнес ее отец, отирая слезы с девичьих щек.
— Кертис. Его больше нет, — разразилась рыданиями подруга.
Вот, черт! А я еще удивлялась ее выдержке, когда черный волк умер. Я ей сказала, что парень признался в своих чувствах, а снежная волчица отнеслась с прохладцей к этим словам. Оказывается влияние Халена и на эти эмоции распространялось.
— Так я и думал, — задумчиво и очень тихо произнес старый вампир.
Я уставилась на него с немым вопросом, совершенно не замечая, как нейера Хасия вновь устанавливает аппарат вокруг меня. Оказалось, в своем стремлении бежать нарушила все настройки.
— Кертис и Зильга почувствовали свою пару, сказалась общая кровь, — ответил учитель на мой настойчивый взгляд.
— Только не это, — с каким-то священным ужасом прошептал Авалас.
— Это плохо? — шепотом спросила вампиршу, когда она наклонилась ко мне совсем близко.
— Очень, — кратко ответила она мне, потом поняла, что я ожидаю разъяснений и добавила, — пара у оборотней бывает только один раз. Девочка навсегда останется без своего мужчины.
Чертов вампир! Кажется, я зарычала не хуже тех волков, чью судьбу из-за своих захватнических планов разрушил Хален. Поднять его труп и убить, а потом повторить все снова и снова. Лишить жизни, разрушить судьбы молодых и сильных оборотней, планировать уничтожить не только расы нелюдей, но и войти в мир людей, устроить кормушку вампирам, чтобы его раса расплодилась.
Зильга получила наконец-то возможность оплакать свою потерю. Перед моим взглядом проходили сцены из недалекого прошлого — перепалки между подругой и влюбленным черным волком. Им трудно было найти общий язык, они оба не понимали, что с ними происходит, отчего их тянет друг к другу. Слишком молодые, неопытные, чувства бурлили в них, заставляя выплескивать эмоции, не догадываясь об их значении.
— Я заберу тебя домой, — приговаривал, успокаивая оборотень моей подруге, обнимая Зильгу и поглаживая по спине, — ты все забудешь, все образуется.
Старый вампир лишь слегка покачал головой, словно не согласился со словами снежного волка, но вслух не высказался. Главное произошло, нам удалось вернуть девушку к жизни, ее разум больше не подчиняется Халену, а после его смерти не бродит по ту сторону.
— Девочку нужно подлечить, оставьте ее в лазарете еще на несколько дней, — мягко произнесла нейра Хасия оборотню, — Зильга сейчас уснет, так быстрей пойдет выздоровление, а вы отправляйтесь к Занре, успокойте свою жену.
— Хорошо, — отозвался Аваланс, но дочь их своих объятий не выпустил.
Хастер подошел ко мне, слегка улыбнулся, продемонстрировав лишь кончики клыков.
— Выздоравливай. Ты молодец, — потрепал старый вампир мои волосы рукой и направился на выход.
Какая разница между вампирами. Даже не ожидала. Хален, Хастер, Хасия. Происходят из одного рода, а настолько различаются между собой. И не говорите мне, что воспитание было разное, на мой взгляд, суть не спрячешь за правилами.
Аваланс не отпустил Зильгу, продолжая сжимать ее в своих руках. Он баюкал дочь, как маленькую, до тех пока подруга не успокоилась и не уснула. Лишь только удостоверившись, что с его дочерью все в порядке, и она спокойно спит, а не впала снова в кому, оборотень уложил девушку на кровать и осторожно накрыл одеялом. Мужчина еще несколько мгновений смотрел на спящую снежную волчицу и только после этого отправился домой сообщать своей супруге о том, что беда миновала. На время. Даже я понимала, что без своей пары жизнь Зильги потеряет смысл, и родителей ожидают новые испытания.
— Я забираю свою дочь домой, и это не обсуждается! — резкий голос выдернул меня из сна.
Захлопав глазами, пыталась проснуться и понять, что происходит вокруг. Раймон Китрас стоял посередине пространства и резкими рублеными фразами сообщал вампирше о своем решении. Его привычка мало говорить пугала. Никаких эмоций на лице и в голосе, твердость тона и отсутствие какого-либо сочувствия во взгляде, брошенного в мою сторону. Мое состояние лишь досадная помеха, которая досаждает некроманту в его планах. Сколько раз я была на этой самой койке в лазарете, восстанавливаясь после очередного потрясения? Неужели Бристан все рассказал отцу, и тот в свою очередь решил больше не давать никаких отсрочек?
— Евгения еще не в состоянии самостоятельно ходить, ее резерв опустошен и только-только начал восстанавливаться, — пыталась убедить Раймона Китраса нейера Хасия.
— Дома отлежится, — оборвал ее отец.
— У вас девочка будет дольше выздоравливать. Здесь ей помогут гораздо быстрее, — не уступала вампирша, стараясь переубедить упрямого метаморфа.
— Я уже сказал свое решение и больше к этому не вернусь. Дочь забираю домой, — с этими словами некромант, считающийся моим родным отцом, развернулся в мою сторону, показывая тем самым, что обсуждение моего пребывания в лазарете закончено.
Какая разительная разница между Раймоном Китрасом и Запром Авалансом! В душе закипала обида на отца, на жизнь, что дала возможность мне родиться от этого жестокосердного метаморфа. Почему он мой отец? Почему именно я его дочь? Могла бы считать, что все некроманты так относятся к своим детям, но я видела, как любит Зильгу снежный волк, на какие жертвы пришлось тому пойти, чтобы его дочь родилась на свет, а потом вернулась с того света. И мой папаша, не считающийся с моей личностью, уверенный в своем праве указывать, как жить и кого любить. Что ему мои чувства, если на первом месте у этого монстра чистота крови?
Не хочу возвращаться в дом, где меня насильно отдадут в жены родному брату!
Открыла рот, чтобы высказать все, что думаю, но не успела. Ставший привычным холод портала обжег обнаженную кожу. Дернула одеяло на себя, пытаясь укрыться от порывистого воздуха, быть может, смогу хоть немного задержать тепло на теле, и в тот же миг рухнула на другую кровать. Раймон Китрас не позаботился о моем комфорте. Некромант безразлично посмотрел на меня, судорожно сжимающую прихваченное из лазарета одеяло, и вышел из комнаты. Дверь закрылась с легким щелчком, но отчего-то именно этот звук дернул по нервам, окончательно обрывая надежды на счастье, будто разрезая мою жизнь от прошлого, оставляя в ней любимого мужчину, толкая в объятия брата, чтобы все шло по плану расчетливого метаморфа.
Комната была моей, не Бристана. Оглянувшись и удостоверившись в этом, облегченно выдохнула. Сил на разговор и выяснение отношений еще и с братом у меня нет, а ведь с ним придется теперь поговорить и рассказать о моем браке по любви с Отисом Гарисоном.
Как и предсказывала нейра Хасия, мое выздоровление без профессиональной помощи вампирши затянулось. Резерв чрезвычайно медленно восстанавливался. Телесные раны зажили быстро, почти в первые дни моего пребывания в доме, а в душе был полный раздрайв. Ко мне приходила только прислуга, кормившая, помогающая ухаживать за собой. Ни отец, ни брат не появлялись. С одной стороны это радовало, давая возможность для начала восстановиться перед серьезным разговором, с другой начинало беспокоить. Если Раймону Китрасу мое состояние безразлично, или, в крайнем случае, он может поинтересоваться у тех, кто за мной присматривает, то отсутствие Бристана сначала удивляло, а потом начало беспокоить.
Я помнила его заботу и искреннее беспокойство, его желание быть вместе. Брат давал мне постоянные отсрочки, чтобы могла прийти в себя, привыкнуть к новой жизни, ругал, когда лезла на рожон. В любом случае он никогда не был безразличным, а сейчас его не желание проведать, мягко говоря, озадачивало. Размышляя на эту тему, пришла к выводу, что ничем хорошим это не обойдется. Видимо некромант зол на мое своеволие. Он просил Отиса присмотреть за мной и я, построив портал, пусть даже искаженный Зильгой, попала в трущобы вампиров, к самым отбросам, потом едва лишь очнулась, кинулась спасать Димку, воспользовавшись визитом друзей. Ведь они пришли тайно, не спрашивая разрешения на посещение. И к чему это привело? Я вновь валяюсь больная настолько, что не могу самостоятельно держать чашку с укрепляющим отваром, приходится после каждого глотка просить о помощи.
Никогда бы не подумала, что отсутствие магии может так сказаться на мне, ведь жила же я раньше как-то без нее? А теперь ощущения были такими, словно из меня вышибли весь дух, пройдясь по мне множеством колотушек. Мне не хватало ставшей привычной силы, как части самой сути, примерно как если остаться без одной конечности. Нет, скорее вообще остаться без рук и ног, так, наверное, будет точнее.
Мысли о Бристане занимали немного времени в моих раздумьях. Да я переживала и не понимала его прохладного отношения, но все же в первую очередь меня заботил мой муж. Отис, все, что было известно, только то, что сказала нейера Хасия, скупо ответив на мой беспокойный вопрос о метаморфе. Конечно, вампирша не знала, кем мне доводиться парень, и в то же время слишком хорошо была знакома с представителями рода Китрасов.