Жаль, что разговор отложиться. Наверняка отец хочет расспросить о делах Академии, этот разговор затянется, а у Бристана и так мало сил, чтобы потом беседовать со мной. Утром он снова уйдет, и его не будет до позднего вечера, так что поболтать и узнать последние новости смогу не скоро.
Отправляясь в свою комнату, тоскливо проводила взглядом мужчин. Незаживающая рана в душе после смерти мужа не оставляла время на бессмысленное проживание. Я все время думала об Отисе, вспоминала, проговаривала мысленно наши диалоги, прикрывала глаза и пыталась вспомнить ощущения от его прикосновений, поцелуев.
А сейчас мне очень хотелось узнать, что происходит в Академии. Неожиданно она стала для меня родной и привычной. Потому отправляясь к себе, не уселась привычно в кресло перед камином, чтобы помечтать о прошлом, где была, хоть и не долго, но счастлива, а стала в нетерпении ходить по комнате, меряя шагами пространство.
Мысли о разговоре отца с Бристаном отвлекали от привычного времяпрепровождения. Потом вспомнился испуганный взгляд подсматривающей служанки, невольно улыбнулась, а затем подумала, почему бы мне тоже не послушать рассказ Бристана об академии? Если раньше я не обращала внимания на эти разговоры между отцом и сыном, полностью погруженная в свои переживания, то сейчас от бездействия длительного времени, мне захотелось сделать хоть что-то. Решено! Прогуляюсь по дому, тем более, что ложиться спасть еще слишком рано.
Выглянула за дверь, убедилась, что слуги заняты в другом месте, и отправилась на прогулку. В том, что я решила пройтись перед сном, нет ничего запрещенного. Меня никто не закрывал под замок, так что на правах дочери хозяина дома могу ходить, где вздумается. И что, что мой путь привел меня под двери кабинета Раймона Китраса, находящегося совсем в другом крыле, где располагались спальни?
После позднего ужина хозяев дома слуги убирали со стола, а затем отправлялись на кухню, так же трапезничая. В коридорах мне никто не встретился, я спокойно шла, стараясь унять колотившееся сердце из-за моей затеи. Знаю, что подслушивать и подглядывать не хорошо, но я же не секреты собираюсь выяснять, а хочу услышать новости об Академии. Пусть Раймон Китрас посчитал, что это не моего ума дело, это же не повод отказаться от идеи.
Двери, ведущие в кабинет, были двухстворчатые из натурального дерева. Под толстым и блестящим слоем лака затейливый вензель рода Китрас, круглые ручки с обеих сторон стыка створок. Я задумчивости постояла перед ними, пытаясь принять решение. Потом вздохнула и положила ладонь на прохладный металл. Осторожно повернула в сторону. Что удивительно защелка тихо цокнула, и дверь приоткрылась абсолютно неслышно. Замерла в ожидании нагоняя за своевольство и благодаря этому услышала мужской голос, принадлежащий Бристану. Ага, значит, он еще не ушел. Подошла вплотную и прислушалась, приоткрыть шире, чтобы кинуть взгляд в кабинет, побоялась, достаточно того, что приложилась ухом к узкой щели.
— Вампиры спокойны, Хастер справился с волнениями, — говорил расслаблено Брат, — Конечно, они затаятся, и среди них вызреет очередной умник, желающий захватить весь мир, но пока, благодаря Евгении, эта угроза нас миновала.
— Евгении, — презрительно повторил мое имя Раймон.
Я себя ясно представила его лицо, освещаемое искорками из его трубки, раскуриваемую в эту паузу. Отчего исходящий дым попадал в глаза некроманту и заставлял того щуриться, из-за чего казалось, что метаморф презирает не только собеседника, но и весь мир.
— Если бы я не убил этого кровососа, — смотри-ка, а мы с отцом одинакового мнения о вампире, — то Евгения давно превратилась в его «заготовку».
Презрительная фраза перечеркнула мимолетное потеплевшее отношение к отцу. Впрочем, я от него ничего другого и не ждала.
— Евгения нашла бумаги, лабораторию, отправилась туда, — попытался возразить ему Бристан.
— Нашла она, — вновь произнес с презрением Раймон, — Мои агенты собирали сведения и передали с тем человеком, что пришел в Академию.
— Твои агенты? — удивился брат.
— Да, — сделал затяжку трубкой и пыхнул в ответ отец, — Метаморфы наблюдали за вампирами в мире людей, собирали сведения, расколов под пытками кровососов.
— Вампиры находились в мире людей? — еще больше удивлялся Бристан, озвучивая мои мысли.
— Как ты думаешь, где Хален брал материал для своих «заготовок»? — усмехнулся некромант, — Мои агенты отследили и допросили.
— Но как охранники могли пропустить вампиров в мир людей? — не веряще спросил брат.
— Им помогали метаморфы, изменяя ауры с помощью артефактов. Это, конечно, сложно, энергозатратно, дорого, но Хален считал, что результат все оправдает. Захват человеческого мира вампирами — заветная цель, к которой он шел долгие годы, — ответил ему Раймон.
— Полукровки всегда продаются за деньги, — презрительно отозвался Бристан.
— Это правда.
Они замолчали. Их неспешный разговор о том, чего я не знала, буквально заставил прирасти к двери. Пройти сейчас позади меня рота солдат с песнями и плясками, не обратила бы никакого внимания.
— И все же Евгения решилась на отчаянный шаг и нашла лабораторию Халена, — тихо произнес Бристан.
Мне показалось или в его голосе проскользнула упертая гордость за мой поступок? Его с нами не было, пострадали буквально все, но мой брат гордился и пытался доказать отцу, что я достойна похвалы? Черт возьми, было приятно и страшно одновременно!
— Если бы отдала сразу эти бумаги мне, то не было бы необходимости в этом сумасбродном поступке, — отрезал ему Раймон, — Кстати, где человек все это время находился?
— В моем кабинете, — глухо отозвался Бристан.
— Еще одна фатальная ошибка, — прокомментировал тут же Китрас старший, — Позволить пройти ему в Академию, затем держать чистокровного человека в кабинете директора. Тебе захотелось лавров Халена?
— Он… — с трудом собрался сказать правду метаморф, — он друг Евгении, помогал ей выжить в том мире.
— Сколько эмоций, необдуманных поступков, приведших к таким плачевным результатам, — осуждающе произнес отец, — Виолетта сбежала, будучи беременной, тем самым обрекая мою дочь на нищету и выживание без магии, ты скрывший человека в своем кабинете, Евгения, решившая самостоятельно все узнать.
— Виолетта была, безусловно, неправа, отец, — резко выдохнув, ответил Бристан, — Но Евгения хотела сделать, как лучше. Она отправилась не одна, с ней были друзья.
— Снежная волчица, полностью подчиненная Халену, и один глупый метаморф, — заскрипел обидным смехом Китрас старший, — Чего она добивалась? Если бы не вызов родовой магии, мы бы никогда не смогли найти лабораторию. Хален, конечно, против меня ничто, сколько бы он не орал о своем превосходстве. Вампир никогда не справится с чистокровным метаморфом, он видимо, забыл об этом, общаясь с полукровками. Ничего, теперь его пепел развеян по ветру, как впрочем, и его идея всемирного превосходства.
— Которую с охотой подхватят другие, — сунул свое мнение метаморф.
— Обязательно, — неожиданно согласился с ним отец, — вампирам просто необходимо чувствовать свою значимость, особенно за чужой счет. Именно поэтому самые сильные метаморфы занимают директорское место в Академии некромантии — перекрестке всех миров. Они следят за всеми и пресекают всяческие попытки изменить законы.
Они снова замолчали, а я обдумывала произнесенные слова. Конечно, еще не совсем разобралась в этих порядках, но теперь заявление отца о превосходстве метаморфор над остальными расами не казались таким уж бредом. Раймон Китрас не стремится к всемирному поглощению миров, заботиться о чистоте своего рода, чтобы сохранить в нем магию, сделать сильными своих наследников, которым предстоит стоять на страже законов. Если то, что сказал отец правда, и вскоре другой вампир захочет устроить новый заговор, то директор Академии обязан быть самым сильным и опытным некромантом, чтобы вскрывать эти гнойники, не доводя до войн и переворотов.
Теоретически я его понимала, но вот практически стать в его руках племенным материалом для воспроизводства наследников, не было ни малейшего желания. Почему я должна стать женой родному брату? Неужели Отис, метаморф не может стать мужем? В нем тоже достаточно магии, чтобы от него рождались сильные дети. Отчего же Бристан сказал, что Раймон Китрас никогда не одобрит Гарисона кандидатом в мои супруги? Он прекрасный человек, сильный некромант, даже нейер Хастер признал очевидное. Тогда почему Отису необходимо было умереть? Сжала кулаки с силой, вонзая отросшие за время болезни ногти в ладони. Только не реветь! Стоять и слушать, слишком информативный получился разговор у родственников, а поплакать и позволить эмоциям выплеснуться, могу потом, уйдя в свою комнату. У меня вся ночь впереди на эмоции.
— Так что с тем человеком, что держишь в своем кабинете? Надеюсь, ты избавился от него? Нам не нужны проблемы с вампирами, — после продолжительной паузы спросил Раймон Китрас.
— Евгения отправила его домой. Предугадывая твои дальнейшие вопросы, скажу сразу, память ему почистили, — сухо, стараясь скрыть недовольство в голосе, отозвался на эти слова Бристан.
— Глупо, очень глупо, — недовольно пыхнул трубкой некромант, — Его память можно будет восстановить и тогда в мире людей его отправят в психушку. Там знаешь ли не любят людей, видевших вампиров и метаморфов. Надо тебе напоминать, кто руководит такими лечебницами?
В ответ было оглушительное молчание, но видимо, брат как-то прореагировал, потому что отец прокомментировал.
— Вот именно. Как только они узнают, что именно ты держал человека в Академии некромантии, тебя немедленно сместят, — жесткий тон не оставлял сомнений, — Найди его и реши проблему кардинально, чтобы тени не осталось от его существования.
Вот, черт! Как он жесток! Димка ему не сделал ничего плохого, он даже ни разу не видел моего друга, а распоряжается чужой жизнью. Отец все больше вызывал у меня ненависть.
Задержав дыхание, ожидала ответа брата. Неужели он послушается и убьет Димку?
— Я могу его забрать к нам в дом, — глухо предложил Бристан.
— Смысл? Слуг у нас хватает, а заткнуть рот молодому парню не сможешь. Ведь он обязательно станет рассказывать о своей жизни и о жизни Евгении. Ты хочешь, чтобы о побеге Виолетты узнали, а потом о той жизни, что вела моя дочь, подворовывая? — спокойно возразил некромант.
Так он все знал о моей жизни! Разузнал все заранее и устроил ловушку, загнал своими фантомами в Академию. Только не понимаю, почему нельзя было подойти ко мне по-человечески и нормально все объяснить? Какой ребенок, оставшийся сиротой, не мечтает, что в один прекрасный день к нему подойдет мужчина или женщина и не скажет, что ты их давно потерянный сын или дочь? Зачем нужно было все это устраивать? Нелюдь он и есть нелюдь, от которого не дождешься нормального отношения и чувств.
— Ты слишком заинтересован в Евгении, — обвинительно проговорил Раймон Китрас.
— Я люблю ее, — спокойно признался метаморф.
Черт! Что же теперь будет? Зачем он признался в своих чувствах отцу, ведь он не поймет этого. Мои ногти вновь вонзились в кожу на ладонях. Теперь я переживала за брата. Я не доверяла отцу, он убил Отиса, устранив любимого мужчину от меня, теперь вот Бристан признался в своих чувствах. Наверняка некроманту это не понравится, и я не ошиблась.
— Зря, — бросил, будто выплюнул слово Раймон Китрас, — женщины не стоят того, чтобы к ним привязывались.
В ответ было молчание, и я Бристана понимала. Я призналась ему, что мое сердце навсегда отдано Отису, у его чувств нет перспектив, а тут еще отец отчитал, словно мальчишку.
— Что она? — спросил неторопливо, как будто поинтересовался светской новостью отец, — все еще строит из себя недотрогу, а ты идешь на поводу каждого ее желания, угождая и откладывая необходимое соединение?
— У меня все под контролем, она мне жена, — просто ответил Бристан.
Кто? Зачем он врет? Пытается защитить от отца, зная, насколько опасаюсь его власти?
— Да? И есть брачный рисунок? — в его голосе возник неподдельный интерес.
— Да, есть, — так же спокойно ответил ему метаморф.
Как далеко он собирается заходить в своем выгораживании меня? Знала, что Бристан ко мне испытывает сильные чувства, но нельзя сильно дразнить основоположника рода.
— Покажи, — заинтересовано произнес Раймон.
Шорох ткани привлек все мое внимание. Подавшись порыву, потянула на себя створку двери и сунула голову внутрь. Отец сидел в кресле с высокой спинкой, практически загораживающей полностью мужскую фигуру, но некромант от любопытства наклонился к сыну, и его лицо было хорошо видно. Бристан закатал рукав черной рубашки, в которой вернулся из Академии, и демонстрировал брачный рисунок на предплечье.
— Черт, — сорвалось с моих губ, потому что я узнала его.
Именно такой рисунок был у Отиса Гарисона, а мой полностью копировал его.
ГЛАВА 18
Я смотрела в лицо одного метаморфа и угадывала в нем черты другого. Мое сознание сопротивлялось. Нет, не так. Оно орало, вопило, что это невозможно, этого не может быть и так не должно быть! Но это было! Было! Наши брачные рисунки на плечах ясно показывали, что мы муж и жена, и моим мужем был Отис Гарисон, проведший брачный обряд. Метаморф, изменчивый, как луна, в состоянии принять любой образ и предстать совсем в другом виде.
Отис Гарисон, мой муж, единственный и любимый мужчина — это Бристан Китрас, мой брат, принявший облик другого, чтобы добросовестно выполнить приказ отца и жениться на мне!
Ненавижу! Ненавижу!
— Ненавижу! — выдохнула я полузадушенным голосом, развернулась и направилась куда-то, все ускоряя и ускоряя шаг.
— Женя! — раздался голос Бристана за моей спиной.
Этот окрик только подхлестнул, сорвалась на бег, что есть сил дернулась вперед, судорожно вдохнув воздух. Как оказалось, до этого я даже не дышала, не в силах осознать то, что сейчас увидела, услышала и поняла.
Все ложь! С самого начала и до конца! Бристан предстал Отисом Гарисоном еще на первом занятии, принял новый облик и все время держал меня рядом, чтобы рыбка не сорвалась с крючка. Наблюдал, отслеживал все перемещения, влюблял в себя, а когда отец приказал жениться, то с удовольствием выполнил его распоряжение. Не получилось в образе Бристана, что ж тогда пусть Отис будет мужем родной сестренки. Черт! Они тут все извращенцы на голову двинутые!
Он мне сказал, что Отиса больше нет, что мой муж умер. Все правильно. Он больше не собирался менять образ и представать передо мной в измененном виде. А я ведь полюбила его всем сердцем, радуясь тому, что у меня есть родная душа в этом мире. Никому! Никому здесь нельзя верить!
Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Эти повторения помогали дышать. Ненависть стала необходима, как воздух, раздирающий легкие, врывающийся в меня во время бега. Ненависть стала тем, чем я дышала и выдыхала.
— Женя, постой! — вновь окрикнул меня Бристан.
— Урод, — сквозь зубы выдохнула порцию ненависти и побежала дальше.
Замок огромный, в нем несколько крыльев, этажей, в таком количестве комнат можно легко затеряться, но некромант упорно продолжал преследование. Меня шатало от усталости, напряжения, но ненависть гнала прочь от метаморфа, изменчивого, как луна.
Втерся ко мне в доверие, обучал магии, спасал от хищника и тут же возвращался, чтобы со снобиским видом ругать меня, возвращать под крыло жестокого отца, уже все спланировавшего. Раймон Китрас знал все заранее. Когда нашел, то его послушные агенты-фантомы просто выполнили то, для чего их отправляли в мир людей. Я для них необходима, только для воспроизводства чистокровных метаморфов, их не заботят мои мысли и чувства, они готовы растоптать все самое светлое, что поселилось в моей душе.
Ненавижу! Ненавижу! Уроды!
— Женя, подожди! — крикнул еще раз Бристан, и я поняла, что спасения мне нет.