— Ты ее уже Луизой зовешь.
— Так привыкла уже. Я Мирушей стала. Так что глупо все отрицать. Но мне еще легко достается. Луизе сложнее. Она мала для замужества. Выглядит только старше. Еще и тот случай, когда на нас напали свеж в памяти. Отец ее решил побыстрее замуж выдать, больно симпатичная и охотников до красоты было много. Вот и побоялся, что кто-то опять украдет. А Луиза всегда несмелая была. Ей же велели мое место занять и играть мою роль. Навязали мужа, а она не готова ко всему этому. Сердце-то спит. И не знаешь, что из этого будет лучше, а что хуже. Пойти против воли отца, заслужить его гнев? Так он хотел ее за деда какого-то замуж отдать. Злого такого. Весий хоть добрый. А если бы не отдал, так кто-нибудь украл, чтоб поиграться и выбросить. Я тогда подумала, что это зло меньшее будет. Мне же вроде все равно, где жить. Только и тут жизнь не заладилась. Все наперекосяк пошло. Люди зла желают, Луиза боится собственной тени. Хоть с детьми стала общаться. Вроде улыбаться начала, но это пока Весий еще в себя не пришел. А там опять начнется все по новой. Я не знаю, что делать.
— Одного не могу понять, ты тут при чем? — Силий решил войти и прервать этот содержательный разговор. Он положил сверток с вещами на кровать Мируши. —
Юбка серая. Уж извини, но другой не было.
— Спасибо, — внимательно смотря на него и не понимая, чего здесь забыл бывший воевода, сказала Мируша. Он достал яблоко и протянул ей.
— Надо все Весию рассказать. Ты не права, что нужно сидеть и носа не показывать. У нас каждый имеет права голоса. И чего они тебя заклевали, я не понимаю. Совсем заигрались в эту жизнь. Или одичали. Этот вопрос надо будет на совете поднять. Сколько нашей княгине лет?
— Шестнадцать с половиной, — ответила Мируша, жуя яблоко.
— У нас брак с восемнадцати признается. А тебе сколько?
— Больше восемнадцати, — ответила она. — Тебе это зачем?
— Интересно стало. Так как ваш отец первый начал обман, то брак можно смело признавать недействительным. Скорее всего Луиза останется в крепости, как и ты. Возвращаться вам все равно некуда. Луиза будет как названая сестра, если у него к ней интереса нет. Если есть, то два года подождет, пока наша княгиня ума наберется. Но опять же надо с ним разговаривать. Это только примерный расклад, что может быть.
— А если выгонит? — предположил колдун.
— Не выгонит, — поморщился Силий. — У нас народу и так мало стало. Поэтому
оставит.
— А меня выгнать хотят, — возразил колдун.
— Борис может. Он не любит колдунов. И меня в ведьмы записал, — хмыкнула Мируша.
— Но отчасти это правда. Капелька силы в тебе есть.
— Но совсем мелкая. Да, я как-то, как ты меня учил, помогла ему пошептав силу восстановить. Так он только за мое лицо, даже не узнав, что я сделала, накинулся на меня. Я думала на костер отправит, — Мируша вздохнула и мечтательно закатила глаза. — Если бы он не был таким красивым… То я ему бы этого не простила.
— И чего бы сделала? — спросил Силий.
— Бороду бы ночью отрезала. Давно это мечтаю сделать, — ответила Мируша. На что Силий неожиданно для себя выдал смешок.
— Рад, что тебе лучше. А то вчера совсем плохая была. Сейчас уже улыбаешься, — заметил он.
— Так столько на нее своих сил потратить! Еще бы она у меня на тот свет отправилась, — колдун потрепал ее по голове. Мируша увернулась.
— Я тебе не собака, чтоб так меня трепать, — ответила она.
— Вот так всегда. Не дотронуться до тебя. Колючая как еж.
— После того как ты меня на дно чуть не уволок, я твоих объятий боюсь.
— Вы раньше дружили, — сказал Силий.
— В детстве. Пока Диж учиться не уехал. А меня в город не забрали. Веселое было лето, — ответила Мируша. — Спасибо за яблоко.
— Не за что.
Ударил колокол, который звал на обед. Оставаться больше не было смысла. Нужно было найти Весия. Да и поесть было неплохо. Но уходить не хотелось. Внимательные настороженные глаза смотрели на него, словно чего-то ждали.
— Я потом загляну. Надеюсь к тому времени, ты окончательно поправишься, — сказал он и пошел в столовую. Мируша не успела ему ничего ответить. Пожав плечами, она провела ладонью по свертку с вещами, мягкая шерсть приятно отдавала теплом. Убрав его в сторону, Мируша легла. Слабость была такой сильной, что валила с ног. Еще и этот тяжелый разговор отнял столько сил, будто она работала целый день.
— Я пойду пообедаю. Потом тебе принесу, — сказал Диж.
— Иди. Я подремлю, — сказала она, закрывая глаза. На губах оставался вкус яблока, который примешивался со вкусом надежды. Ей хотелось верить, что все наладится. Мируша улыбнулась. Если возвращалась надежда, то скоро и силы вернуться. Так было всегда. Так должно случиться и в этот раз.
***
Весий сидел за столом в деловой комнате. Борис стоял по правую руку от него. Силий остался стоять около двери. Весий не понял чего он решил прийти, но выгонять его не стал, помня, что Силий раньше часто помогал умным советом. Мируша сидела на лавке, потому что она не оправилась еще после простуды и стоять у нее не было сил. А вот Луиза стояла, опустив голову, словно заранее признавая свою вину.
— Начнем сначала, — начал Весий. — Но давайте сразу договоримся, что в этот раз никто из вас правду скрывать не будет. Все это серьезно. Не шутки. У нас за совращение девиц смертная казнь предусмотрена. И если это правда, то ваш отец меня сильно подставил.
— А при чем тут мы? — взяла слово Мируша. Весий почему-то этому не удивился. — Он решил, что Луиза не выживет. Поэтому и решил, что на эту роль сойдет младшая дочь. Думаешь мы могли что-то сделать?
— Нападение — лучшая защита? — усмехнулся Весий.
— Я не понимаю, что ты хочешь от нас услышать? В глазах общества — она Луиза, а я Мируша. По факту рождения Луизой родилась я, а она Мирушей, — кивнув в сторону сестры, сказала Мируша. — Против отца идти никто из нас не мог. Да, это обман. Но мы к этому обману уже привыкли.
— По тебе так и видно, что ты привыкла, — вставил Борис.
— Ладно, допустим, что так и есть. Но что теперь будем делать? Луиза, есть предложения, как нам выйти из этой ситуации? — спросил ее Весий.
— Нет, князь.
— Об этом знает несколько человек. Можем попробовать все утаить, — предложил Борис.
— И рано или поздно все раскроется, — сказал Силий. — Такие вещи не утаить.
— Здесь вроде собрались люди, которые умеют держать язык за зубами, — сказал Весий. — Колдун останется при дворе. Ему невыгодно вредить подруге.
— А как ты объяснишь, почему Луиза не сможет выйти замуж повторно в ближайшие два года? Может у нас не так и много осталось мужчин, но кому-нибудь она приглянется. Девушка симпатичная. Такие долго одни не задерживаются, — сказал Силий.
— Может просто отказывать кавалерам. Пусть чувства на прочность проявляет, — предложил Весий.
— А я думаю, что эту историю нужно придать огласке. Объясним все людям. Выставим их отца злодеем, а дочек жертвами, что по сути так и есть. Это из-за его интриг была подстава. Так как вы кровать хоть и делили, но ничего между вами не было, то никаких последствий для тебя не будет. Да даже и было, мы могли бы доказать умысел со стороны их отца, а не тебя. Но так как ничего не было, то и доказывать ничего не придется. Но к лекарке я бы ее отправил, чтоб та подтвердила, что никаких действий с твоей стороны против нее не было, — сказал Силий.
Весий задумчиво пригладил бороду. Силий говорил здравые вещи. Но все равно осадок от всей этой истории был плохой.
— Я правда не хотела, чтоб все так вышло, — тихо сказала Луиза. По щекам у нее текли слезы, которые она и не думала вытирать. — Не хотела, но так было нужно. Понимаете? Я должна была продолжить род, чтоб отец не потерял дело. Должна была не оспаривать отцовский выбор, с мужем не спорить. Должна была занять свое место, а у меня не получилось. Я старалась, но не могу!
— Ну и зачем было до слез доводить? — Мируша хотела к ней подойти, но Силий ее остановил.
— Вот где сидишь, там и сиди. Утешительница тоже нашлась.
— А ты мне не указ! — вспылила Мируша.
— На ногах еле стоишь. Свалишься еще, — сказал чуть мягче Силий.
— Мируша, не спорь, — остановил ее Весий. — А ты не реви. Слезами тут не поможешь. Думать надо, что дальше делать. У меня был договор с вашим отцом, который я теперь разорву. Начинать дела с обмана — это первый шаг к недоверию. Вы вольны остаться здесь или вернуться домой. Но так как я понимаю, что вам дома делать нечего, можете остаться в крепости. Только под какими именами? Называть вас как вы родились или как мы вас знаем?
— Я Мируша. Луиза умерла, когда крыло сломала. Умерла не только для отца, но и для себя, — сказала Мируша.
— Не правда. Ты такой и была. Всю жизнь, — возразила Луиза.
— Ну какая из меня Луиза? Это же дочь влиятельного человека, которая рождена, чтоб быть украшением дома, детей рожать и мужа слушать. А Мируша на кухне кастрюли моет, но может кому угодно рот заткнуть, потому что ей терять нечего. Ты же такая, какой хотел видеть меня отец. Его идеал. В меня пытались смирение вдолбить, пытались объяснить, что я должна молчать, а я не могу. Так что давай оставим все как есть. Ведь ты тоже его дочь и имеешь такое же право носить его имя. Быть наследницей. Никогда не понимала, почему он тебя не принял на равно с нами. Даже если и мама против была, но ты-то тут при чем? Как будто дети должны отвечать за ошибки отцов. Но все это в прошлом. Как случилось, так и случилось. Да и в крепости нас уже знают так, как мы назвались. Чего народ путать?
— Значит, вы все-таки остаетесь в крепости? — уточнил Весий. Ответом ему был синхронный кивок. — Тогда сегодня все и объясним. Так же как и объясним причину развода.
— И что теперь будет с Луизой? — спросила Мируша.
— Ничего. Она у нас вроде начала детей учить. Неплохо шерсть прядет. Пусть продолжает заниматься тем, что нравится и больше не боится, что кто-то ее в кровать потащит, — ответил Весий. — Ты как болталась по крепости, так и болтайся. Колдун останется в крепости. Ты с ним дружбу водишь. Наши дурные это увидят, так к тебе подойти побояться. А то еще проклянет.
— Он не умеет проклинать, — ответила Мируша.
— Так им об этом знать не обязательно, — усмехнулся Весий. — Борис еще проведет беседу с народом и напомнит, что мы все живем под одной крышей и не можем друг другу вред причинять. Иначе так и вовсе вымрем, потому что сегодня ты толкнул в спину, а завтра тебя толкнут.
— Наказывать будем? — спросил Борис. — Хотя не знаю можно ли за дурость наказывать.
— Как бы нам не породить еще больше ненависти к Мируше со стороны народа, — сказал Силий. — Тонко мозги промоем, чтоб в следующий раз думали, прежде чем делали.
— Такие же мысли пришли, — согласился Весий. Он посмотрел на тихо плачущую Луизу. Мирушу, которая едва сдерживалась, чтоб не подойти к сестре и хмуро смотрела на Весия. — Борис, отведи сестер вниз. И найди им спальные места.
А то Мируша на каких-то ящиках спит, а Луизе из моей спальни надо переехать. Желательно под крыло какой-нибудь тетушки, которая будет за ней присматривать. Понял задачу?
— Мируше место уже нашел. С Луизой решим проблему, — сказал Борис. Он подошел к Мируше и взял ее под руку, чтоб в случае чего поймать, если той станет плохо.
— Их надо разделить, — сказал Силий, когда остался с князем наедине.
— Кого?
— Сестер. Мируша подавляет Луизу своей заботой. Надо ее оттащить от нее иначе Луиза так и будет блеклой тенью.
— Силий, вот честно мне только об этом еще дум не хватает, — сказал Весий.
— А ты думал, что князем так легко быть? Это думы обо всех в крепости. Не только о себе любимом. Как ты пропустил клубок змей? Почему допустил вольные думы в крепости? Я только копнул. Люди у тебя живут как хотят. А нужно их держать в кулаке.
— Я сейчас занят… — Весий попытался огрызнуться, но встретившись со взглядом Силия замолчал. — Ты мне оставил разруху. И еще имеешь право указывать? Я оставлял крепость на тебя.
— Кто виноват, что ты в людях не разбираешься. Не видишь того, что у тебя под носом происходит. Вляпался в историю с этой девчонкой. Меня не снял вовремя с должности, хотя я тебе сказал, что не справляюсь. Весий, тебе надо или брать власть в свои руки или уходить с должности. Потому что в крепости единения нет. И ты ничего не делаешь, чтоб ее объединить. А сестер надо разъединить, — сказал Силий.
— Теперь еще осталось уйти, чтоб осталось слово за тобой, — горько усмехнулся Весий.
— Не уйду. Раз решил сюда зайти, так пару советов дам. Но вначале надо разобраться с твоей женой. И все сделать так, чтоб никто не подкопался, — ответил Силий. — Лера будет в свидетелях. Мируша, Луиза. Твое слово. Мое. Должно пройти все без проблем. К тому же после нападений к власти никто больше не стремиться.
Дружинный дом состоял из общих комнат, где жили по десять человек, и семейных комнат. Если мужчина уходил со службы или умирал, то его семья освобождала жилье и переезжала в крепость.
— Ты меня решил в дружину принять? — спросила Мируша Бориса, когда он предложил ей пожить там.
— Временно. Отремонтируем комнаты, так вернешься в общий дом, — ответил он. — Думаю, что к осени управимся. В этом году поэтому не стали вдов переселять.
— А Луиза? Может нам вместе пожить? — оглядывая небольшую комнату, спросила Мируша.
— За Луизу не беспокойся. О себе лучше волнуйся. Оставайся пока здесь. Я тебе вещи принесу.
Он ушел, а Мируша села на кровать и огляделась. Деревянная кровать с матрасом из соломы. Шкаф в углу. Столик у окна и три стула. Печка. Здесь было мило. Аккуратно. Окошко раскрашено узорами мороза. Светильник на стене.
— Вот постельное. Это твой тюк с курткой. В прачечной отстирали.
— Спасибо. Теперь буду обживаться на новом месте, — сказала она и улыбнулась.
— Если что, обращайся, — он пошел к двери, но решил вернуться. — Как-то неправильно наше знакомство началось. Ты мне жизнь спасла, а я тебя обвинять начал. Ошибки признавать сложно. Но только трусы их не признают. Извини, что так получилось. Надеюсь, что все еще исправить можно.
— Пока мы живы, то любую проблему можно решить. Люди ошибаются. На то мы и люди, — ответила она.
— Добрая ты, Мируша.
— А чего злой быть? Знаешь сколько сил надо, чтоб поддерживать в себе злость? Мне лень. Лучше улыбнуться и дальше пойти. Вот сейчас отдохну, потом приведу комнату в порядок, так ты не узнаешь ее, когда в гости зайдешь.
— Если помощь понадобится, то говори.
— Сама справлюсь. К тому же у тебя и так дел много, — ответила Мируша все так же улыбаясь. Он кивнул и ушел.
Вздохнув, Мируша начала стелить кровать. Надо было бы еще за дровами сходить, но не хотелось. В комнате было прохладно, но терпимо. Если накрыться с головой одеялом, то будет нормально. А одеяло было хорошее, теплое. Подушка на перу. Прям королевская кровать. Выключив свет, она легла в кровать. Темно. Холодно. В лекарской всегда свет горел. А еще раньше она ложилась спать, когда обычно с ног валилась. Так же все какие-то дела находились. Сейчас же было чудно лежать на кровати и не хотеть спать. Вспомнилось детство. Сытая яблочная осень. Братья, которые играл во дворе. И она лежала на чердаке с полным животом. Рядом же возвышалась кучка огрызков. Сейчас бы яблок. Или сухих яблок заварить кипятком и сделать компот. Но надо тогда идти. Чего-то делать. Тут же не хотелось выбираться из-под теплого одеяла.
Шаги в коридоре. Рядом хлопнула дверь. Раздались детские голоса. Мируша мечтательно улыбнулась. В последние дни она почему-то все чаще возвращалась к воспоминаниям из прошлого. Может тому был виной появившися Диж, а может сегодняшний разговор навел на мечтательный лад, но хотелось закрыть глаза и вновь мечтать о чем-то несбыточным. Вспоминать и…
— На улице мороз, а у тебя не теплее, — донесся до нее чье-то ворчание. — Спишь?
— Нет, — ответила Мируша. — Ты домовой?
— Ага. Надо только за дровами сходить, а то в этой комнате только трезветь надо. Зачем тогда было пить?