На стене расползалась радужная щель. Александре даже пришлось прикрыть глаза, настолько та была яркой.
— Хоть бы попасть в замок, а не в Ягудову бездну! Хоть бы попасть в замок! — прошептала Юлия и, наскоро обнявшись с новообретенной сестричкой, шагнула в портал.
— Отбили-таки охоту леди Ханнор учиться в академии? — Тень отца ректора растянула рот в широкой улыбке.
— Я не поняла, — Алекс Дафой озадаченно переводила взгляд с тетушки Зиры на ее брата, — вы что, устроили ей представление?
— Изегерушка очень просил при случае посодействовать, — потупила взгляд карлица. — Он детей хочет, а из-за академии его Джулия могла отложить их появление на долгий срок.
— А-а-а вот это? — Саша показала на тающую вдали скорбную процессию. — Скорпион и… и бродящая по коридорам душа Гиены?
— Все блеф, — сказал, как отрезал старик. — Сейчас тело уберем, и опять все станет спокойно.
«Нет, спокойно никогда не будет. Не в этом месте», — Саша присела на корточки и обхватила голову руками. Из кармана выпала пудреница, и появившаяся Тори, оглядевшись, приняла ту же позу — села на корточки, а потом… атаковала.
— Черт, черт, черт! — завопила Саша, отбиваясь в рукопашном бою. — Тетя Зира, нажмите на пумпочку! На пумпочку, я говорю!
Глава 32. О чем молчал Хаюрб
— Чего тебе, Салейх?
Двери тихо открылись. На пороге в согбенной позе застыл верный слуга.
— Только что из столицы прислали сообщение, что Великая Даюри пребывает в гневе. Крушит все вокруг. Ваших младших жен оттаскала за косы.
Хаюрб усмехнулся. Вот в кого у него приступы бешенства.
— И что заставило мою матушку расстроиться?
Слуга торопливо достал из кармана письмо, развернул его и хорошо поставленным голосом начал читать:
«Еще вчера пропал личный телохранитель Даюри-дан Шукур из клана Скорпионов. Зашел в комнату Великой матери, а назад не вышел. К концу дня она начала подавать признаки сильного беспокойства, а к утру, срывая со стен ковры, рычала будто раненная медведица. Потом, скрывая лицо, под видом служанки отнесла голову барана в храм. Во время ее отсутствия были осмотрены личные вещи Шукур-дага, и выяснилось, что вместе с ним пропало его боевое копье и два амулета перемещения, выданных по приказу Даюри — дан. Место, куда мог переместиться Шукур-даг, определить не удалось, но известно, что накануне он получил послание от одного из смотрителей Гулких пещер».
— Вы нашли предателя?
— Да, его пытали. Он признался, что работал на Шукур-дага и переправил ему письмо из Агрида, пришедшее следом за первым.
— Второе? Было еще одно письмо? Где предатель сейчас?
— Не выдержал пыток, мой господин.
— Хорошо. Принеси мне амулет перемещения.
Море сегодня не волновалось. Мерный шум прибоя и синева, украшенная белыми барашками волн, успокаивали. Хаюрб втянул носом соленый воздух, медленно выдохнул, гася гнев и внушая себе смирение. Родителей не выбирают.
— Принес?
Амулет Ханнора блеснул зеленым глазом. Перед тем как согреть пальцами камень, Хаюрб представил покои Великой Даюри и тут же шагнул в разорвавшееся пространство.
— Здравствуйте, мама.
— Вот, значит, как тебя можно выманить из добровольного изгнания? — она сидела среди хаоса. Сваленные в кучу ковры, сорванные занавеси, разоренное ложе. Простоволосая, нечесаная, в грязной рубашке, Даюри руками собирала с плоского блюда жирный рис и запихивала себе в рот, не обращая внимания на то, что еда сыпется на грудь.
— Мне стыдно, что мой сын тоскует по продажной девке! Ненавистная пустышка! — королева-мать тыльной стороной ладони вытерла губы. — Сколько хаюрдагов целовали ее уста? Сколько лапали ее нагое тело? О чем еще молчат пески?
Хаюрб сцепил зубы, чтобы не вырвалось ни звука. Зачем матери знать, чем на самом деле занималась Шаша? Если бы не «продажная девка», как долго Даюри-дан оставалась бы Великой? За шесть лет трижды вскрывался значительный заговор. Трижды голова королевы-матери рисковала украсить собой пику врага, выставленную у главных врат, что принято делать при захвате власти. Всякий, кто не смел при жизни поднять глаза на принцессу из Давра, имел бы право плюнуть в ее мертвое лицо.
— Куда делся ваш телохранитель?
Губы женщины дрогнули.
— Он тоже оставил меня. Я никому больше не нужна.
Хаюрб не стал разубеждать. Это вызвало бы обратный эффект — лавину слез и упреков.
— Куда вы его посылали?
— Убить гадину, которая, даже сбежав, продолжала отнимать у меня сына, — лицо Даюри исказила плаксивая гримаса. — А теперь еще Шукур гниет в их мертвецкой.
— Как вы узнали о его смерти?
— Я сама видела труп, — Даюри бросила к ногам сына два использованных амулета перемещения. Как ни крепилась, она не смогла удержать всхлип.
— Шукур был вашим любовником, — Хаюрб не спрашивал, он понял истину сразу, как только услышал о подношении в виде головы барана. Так женщины Давра прощались с родными мужчинами: братьями, сыновьями, мужьями и отцами. Ни к одному из них телохранитель не относился.
— И что?!
— Он легко умер. Дотронувшийся до тела королевы-матери должен быть четвертован, — Хаюрб дернул за висящую у двери шелковую кисть. На вызов явилась служанка. Увидев правителя, она распласталась на полу. — Собирай вещи Даюри-дан. Она переезжает в Соли-шарбу.
— Ты не посмеешь засунуть меня туда же, куда сослал твой отец! Я Великая Даюри! — она рывком поднялась и гордо вскинула голову.
— Уже нет. Королева, разделившая ложе со слугой, теряет свой статус. Таков закон. Прощайте!
— Хаюрб, вернись! — завизжала женщина, но сын ее уже не слышал. Только что он похоронил мать. Теперь повелитель песков круглая сирота. И никто больше не вправе диктовать ему законы. Он сам есть закон.
— Простите, повелитель! — за ним бежала та самая служанка матери. — Это очень важно!
— Чего тебе? — он все-таки остановился.
Рабыня трясущимися руками полезла в рукав платья, откуда вытащила смятую бумагу и с подобострастным поклоном подала королю.
— Я нашла в комнате госпожи…
Утерянное письмо из Агрида — он догадался об этом сразу по оплавленным огнем уголкам. Его роднила с матерью общая кровь, поэтому она смогла вскрыть послание, в котором птенец Хаюрба нарисовал план академии с указанием места, где жила танцовщица.
— Алекс Дафой… — беззвучно произнес правитель. Он повернул голову, взглядом благодаря служанку. — Писать умеешь?
Та нерешительно кивнула.
— Поедешь в Соли-шарбу с Даюри-дан. Будешь докладывать о каждом ее вдохе. А я не оставлю твою семью без милости.
* * *
Шаг короля был тяжел. Хаюрба к земле прибивали слова матери, брошенные в злобе.
«Ненавистная пустышка! Пустышка! Пустышка!»
Слуги прятались по углам, боясь попасться к нему на глаза. Жены, обрадовавшиеся было, что повелитель вернулся, узнав, как он обошелся с собственной матерью, забились в дальние покои, забыв о вечных распрях между собой. Певчие птицы и те притихли, опасаясь вызвать гнев хищника.
«Пустышка!»
Да, мать произнесла то, в чем он боялся признаться самому себе: Шаша оказалась пустышкой. Гордой и неподдающейся. Шесть лет назад Хаюрб пробовал сломать ее, но вчерашняя школьница настолько поразила своей стойкостью, что он сдался. Не всегда дар просыпается под ударами судьбы, возможно, девочка просто не созрела.
Она сама напросилась выступать на праздниках у хаюрдагов. Сначала короля смутило ее предложение, но какой смысл держать Шашу в гареме, где из ревности, чувствуя интерес Хаюрба к ней, ее могли отравить? Закрыть в одном из дворцов? Но ненависть матери и жен достала бы ценную рабыню и там. Лучше показать, что она занимает его мысли лишь как танцовщица, приносящая деньги.
Он дал ей имя, нанял учителей, которые обучили танцам и… самообороне. Его девочка в любом случае должна уметь защищать себя. «Нужен всплеск чувств: любовь, страх, боль, злость, а лучше их смесь, и тогда дар проявит себя», — писали мудрецы в старых книгах, уча потомков побуждать проявление магии в рабах. И может так статься, что тяготы кочевой жизни артистов как раз станут той искрой, что раскроет дар Шаши. Но и здесь Хаюрб согласился не просто так: потребовал, чтобы танцовщица испытывала его вассалов на верность трону. Правитель оборотней не обманывался — его подданные подлы: ели с его руки, но, разбогатев, начинали мнить, что могут эту руку откусить. И если дар Шаши так и не проснется, он все равно будет доволен: ее ненависть к работорговцам в итоге пошла на пользу их правителю.
Хаюрб, выйдя во внутренний двор, вдохнул полной грудью опьяняющий воздух. Весна кидалась в него срывающимся с ветвей лепестками цветов, дурманила голову ароматом отцветающей сирени.
Король давно закрывал глаза на «подвиги» Шаши по спасению рабов. Она, получая немалые деньги и от него, и за танцы в оазисах, жила весьма скромно. Наряды и ценные артефакты по большей части дарил он сам, а потому однажды задумался, куда же девается заработанное ею золото? Обыск в ее доме ничего не дал. И лишь Толстушка Зу, приставленная следить за танцовщицей, помогла открыть правду. В своем доносе она упомянула, что после одного из переходов исчез охранник Шаши. Люди короля чуть ли не просеяли песок на пути каравана, но не обнаружили ни живого человека, ни его труп. Одновременно с этим из Западного оазиса поступило сообщение, что из клана Змеи сбежала рабыня. Ее следы обрывались у колодца, поэтому владелец гарема решил, что она утонула, но ныряльщики твердо ответили «нет».
Совпадающие по времени события навели на определенные мысли. Пришлось копнуть глубже, и вот тогда-то и выяснилось, что беглая рабыня и пропавший стражник — оба родом с Земли. Последующая слежка установила, что эльф, принесший во дворец новую партию амулетов перемещения, на обратном пути заходил в дом танцовщицы.
Нетрудно было сложить два и два, чтобы понять: она переправляет на родину своих земляков. Вот тогда-то и пришла в голову мысль, оставить на теле рабыни метку, не позволяющую ей пересечь пределы Всемирья. Король не пожалел собственной крови и частицы жизни, а Шаша приобрела звание птенца Хаюрба. Отныне никаких иных миров — она останется во Всемирье навсегда.
— А похищенные или выкупленные ею рабы? Нам закрывать на это глаза? — спрашивали Хаюрба его люди.
— Закрывать. Пусть девочка почувствует вкус опасности. Ей на пользу.
Встречи с Шашей доставляли королю удовольствие. Ему нравилось, когда она, краснея от злости, огрызалась и билась до последнего. До крови. Все чаще до его крови. А он продолжал ломать, надеясь, что однажды дар вспыхнет, и Шаша станет мощным оружием в его руках. Тогда маги ненавистного Агрида будут обречены.
Ее побег стал для короля ударом. Куда отправилась, где найдет пристанище? Исследовать Всемирье — все равно что искать оброненную в пустыне жемчужину. И тогда он решил, что будет ждать: рано или поздно Шаша даст о себе знать.
— Здравствуйте, отец.
Ашраф, старший сын и наследник, который однажды взойдет на престол и сменит имя на традиционное для песчаных королей — Хаюрб, встретил повелителя в саду. Повинуясь знаку, подошел ближе.
— Отправь отряд на улицу ремесленников, пусть приведут госпожу Сэс.
Как только сын, похожий как две капли воды на Хаюрба, удалился, отец вновь погрузился в воспоминания. Это с его легкой руки наложница Сесилия звалась в гареме не иначе как «госпожа Сэс». Но сейчас не она занимала мысли песчаного короля.
«Все началось с Дафоев, ими же, судя по всему, и закончится».
Когда-то свекор Сесилии — лорд Дафой заведовал в Агридской магической академии кафедрой Мировых языков. Однажды, роясь в библиотеке, маг из рода Читающих письмена наткнулся на забытый в одной из книг зашифрованный документ. Ученый не обратил бы на него внимания, если бы в уголке первой страницы не стоял энергичный росчерк пера нынешнего правителя Агрида. Как лингвист, Дафой применил все свои умения и прочел-таки тайнопись.
Это был список родов, которые по мнению принца, будущего короля Элькассара Третьего, не имели право на существование, поскольку несли короне вред. Если его отец мирился с подобными семьями, то принц, судя по пометкам на полях, боялся оставлять их у себя под боком: смена властив Агриде редко проходила без осложнений, а потому существовала вероятность, что «вредные» рода встанут на сторону соперника, могущего оспорить право на трон.
Элькассар сделал все, чтобы с лица Всемирья исчезли такие семьи, как Подчиняющие волю, Внушающие слово и Призрачные путники. Последние были способны пробраться незаметно куда угодно, и никакая магия не остановила бы их. Представители других опасных семей — Убивающие взглядом и Непобедимого Гестиха, почувствовав, что и их ждет уничтожение, приняли верное решение и заранее присягнули будущему королю, что несомненно спасло их.
Единственный род, который остался нейтрален — тот самый, потомком которого оказалась земная девочка Александра Верхова. К этой семье Элькассар так и не смог подобраться, поскольку ее глава был из Первых и издревле служил короне, а потому освобождался от присяги на крови. Правда, на Земле кровь потерянной наследницы веками разбавлялась родством с простолюдинами, но песчанный король верил в ее уникальность.
«Дар, коль он силен, никогда не растворится бесследно».
Хаюрб отломил веточку сирени, поднес к носу и с наслаждением вдохнул густой аромат. Закрыл глаза, вспоминая, как Шаша хмурилась, когда вместо копья при очередной их встрече-поединке к ее ногам упал букет сирени.
«Девочка и сейчас навряд ли подозревает, как тесно ее жизнь связана с семейством Дафой».
А все потому, что расшифровавший записи ученый имел одну, но весьма крепкую слабость — он был азартным игроком. Золотые монеты утекали у него через пальцы. Вконец разорившись и желая скрыть свое падение, он занял большие деньги у друга в надежде на крупный выигрыш. Но, увы, фортуна вновь от него отвернулась. Друг стал требовать долг, а когда понял, что взять ничего не удастся, просто перепродал расписку.
Так в доме Дафоя-старшего появились бородатые незнакомцы. Нож, приставленный к горлу, заставил соображать быстро, и на откуп был предложен тот самый документ, о котором все забыли. Шифрованные записи сродни кладу — они несут в себе тайну, которая может озолотить.
Кредиторы документ забрали, дабы показать его главному. Но Дафой никак не мог предположить, что главой кредиторов окажется правитель песчаного Хаюрбата — он целенаправленно скупал долги стоящих у власти вельмож. Эльфы, селевордцы, северяне — каждый из них мог пригодиться в войне юга против севера. Именно этот список позволил королю песков напасть на след «неприкосновенного» рода, и школьница Александра Верхова оказалась самой последней в тысячелетней цепи потомков и самой удобной для похищения жертвой.
Чтобы никто и никогда не узнал, какой маг попал к нему в руки, правитель оборотней приказал уничтожить старого лорда Дафой, но нечаянными свидетелями покушения стали его сноха и сын, а потому их участь была предрешена — их выкрали и переправили в Хаюрбат, где Краст вскоре погиб, а его супруга, благодаря счастливому стечению обстоятельств, здравствовала и поныне.
Глава 33. Артефакторика
Прошла ночь, а Гаррон так и не вернулся. Постель без него казалась холодной, а звуки за окном пугающими. Чудилось, что стоит закрыть глаза, как в комнате появится какой-нибудь хаюрдаг и пронзит Сашу копьем. Хотя ректор уверил ее, что Западная башня защищена от непрошеных гостей чарами Тайного ведомства, которые нельзя применить в студенческом крыле, Александра забрала с собой чудесный коврик, над которым сначала пришлось «поколдовать» Ежелю.
— Не, не давал я такую вещь Маре. Врет она, — накладывая чистящие чары, делился ключник с зевающей от усталости студенткой. — Ковер и стоит, должно быть, немало. Откель такие средства на неучебный материал? А вот ежели потребуется привести в порядок какой-нибудь артефакт, так это я завсегда пожалуйста.
— Вот здесь еще пятнышко, — придиралась мнительная Саша, желая стереть следы пребывания на ковре мертвого хаюрдага.
— Так это узелок, — Ежель поковырял пальцем. — Такие обычно плетут по углам, чтобы к ним прицепить магическую решетку.
— Какую решетку? — Саша потерла руками лицо, прогоняя сон.
— Стабилизирующую. Вот ежели узелков по углам не будет, магия рун сделается размытой, и, следовательно, ослабленной.