— Я позволю себя поцеловать, а вы покажете забытые мгновения моего детства, связанные со спящим во мне даром.
— Наивный ребенок. Я могу оставить тебя здесь навсегда. Без всяких условий.
— Я думаю, это будет против правил. Я не сотворила ничего такого, за что меня стоило бы покарать. Вам предлагает поцелуй чистая душа.
— А сто рублей, которые ты украла у дедушки из кармана?
— Это в шесть-то лет?
— Ты рано начала. Что с тобой станет к семидесяти?
— Значит, такой мне отводится срок? Маловато, но что поделаешь.
— Встретимся позже? — воин, звякнув латами поднялся, протянул Саше руку, облаченную в рукавицу. Она была нестерпимо горяча, но Александра вытерпела.
— Нет, позже нельзя, — она старалась не упустить контакт глазами, хотя при огромном росте воина это было совсем непросто. — Согласитесь, что поцелуй семидесятилетней женщины совсем не тот, что подарит юная девушка.
— И здесь сплошное вранье. Тебе двадцать четыре.
— По меркам Агрида я сущее дитя.
— А если я захочу большего?
— С дитем? — Саша оставалась предельно серьезной. Флирт с правителем Бездны? Да упаси боже!
— Тьфу-ты! Все настроение перебила, — исчезла борода, нечесаные вихры. Перед Сашей предстал мужчина, неуловимо похожий на мужественного ангела, перекрасившего волосы в черный цвет. Латы превратились в рисунок на ткани, кольчуга сменилась на просторные одежды, которые трепал усиливающийся горячий ветер. — Кто тебя сюда отправил?
— Лорд Гердих Цессир.
— М-м-м, старый пройдоха. Цвейта с ним?
— Простите, я не знаю, кто такая Цвейта.
— Его супруга. Она оказалась не такой стойкой. Ей захотелось большего. Я каждую, пришедшую за помощью, предупреждаю, что прервать поцелуй будет непросто. На моей памяти никто не сказал «нет».
— Не тот поступок, которым следует гордиться, — Саша сделала шаг назад, уж слишком близко стоял черный ангел. Под ногами хрустнуло. Она посмотрел вниз и поняла, что находится на плато, сплошь усеянном хрупкими от жара костями.
Опять послышался нарастающий скрежещущий звук. Что-то темное появилось на горизонте. Оно неумолимо приближалось, заставляя бесчисленное количество мертвецов кричать и сжиматься от ужаса. Огромный молот, рукоятка которого пряталась где-то в черных небесах, утюжил дно Бездны, коверкая и сминая тела тех, кто попадался ему на пути. Он приближался с такой скоростью, что Саша невольно упала на колени и закрыла руками уши, чтобы не слышать крики и звук ломающихся костей.
— Бездна не бесконечна, — спокойно произнес Валаах. Молот пронесся так близко, что взметнул черные волосы. — Время от времени я прореживаю местную, к-хм, популяцию. Молот вернется еще раз и на сегодня завершит работу. Ты остаешься или пойдешь со мной? Идти со мной, значит, подвергнуться искушению, остаться… — один из Первых многозначительно промолчал.
— А как же обещанные семьдесят лет? — Саша боязливо посмотрела в сторону. Исчезнувшая в темноте кувалда вновь возвращалась. Уже все явственней и явственней слышался ее звук.
— Подловила. Давай руку.
Валаах выдернул Александру с пути молота не сразу, дождался, когда до удара осталось мгновение.
— Разве можно так сильно прижиматься? — произнес он, заставляя Сашу открыть глаза. Она висела у Валааха на шее и чувствовала его возбуждение. Отпрянула, будто только что обнималась со змеей.
Правитель бездны скривил рот в улыбке.
- Я без должного настроя целоваться не могу. Я же не бездушная тварь, чтобы раздавать поцелуи направо и налево.
— А я постель без любви не признаю, — у Александры были свои принципы. После откровенного заявления, что многие женщины позволяют себе большее, черный ангел утратил свою привлекательность. Мужчина не должен говорить об интимных подвигах. Это не столько унижает тех женщин, что поддались искушению, сколько его самого.
— Посмотрим, куда вскоре денутся твои принципы, — Валаах налил в один из кубков рубиновое вино. Пригубил, внимательно следя за визитершей.
Саша быстро огляделась. Она находилась в просторной комнате, вырубленной в скале. В центре ее стоял единственный предмет мебели — огромное ложе. Оно подсвечивалось расставленными на полу черными свечами. В вазонах вдоль стен застыли потерявшие цвет розы. Их высохшие стебли злобно щетинились шипами, но в воздухе еще витал сладкий аромат.
— Давайте покончим с нашей сделкой, — Александра повела плечами, прогоняя озноб.
Валаах протянул и ей кубок с вином.
— Пей! — отказа он не ждал.
Саша торопливо, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, выпила и вытерла рот ладонью.
Поцелуй был ужасен.
Чем ужасен? Как и предупреждал Валаах, после него захотелось продолжения. Тело не просто предавало, оно действовало самостоятельно: сдирало одежды с искусителя. А он лишь снисходительно улыбался. «Ну вот и ты не устояла».
Показалось или нет, что увядшие розы подняли свои головки?
В то время как пальцы бога Бездны накрыли болезненно ноющую грудь, Саша терзала узел пояса, намертво сцепивший полы ее халата.
— Не мучайся, — Валаах подхватил гостью на руки. Прохлада простыней обожгла. Его ладонь медленно поползла по ноге, отодвигая шелковую ткань. — Халат нам не помешает.
Запах роз душил.
Саша повернула голову и увидела, как цветы прямо на глазах наливаются силой: бутоны, только что похожие на сморщенный кулак старухи, обретали цвет и раскрывались. Но красота, должная ласкать взор, вызывала необъяснимый страх.
«Розы продолжают оставаться мертвыми! — поняла Александра. — Здесь все мертвое, ненастоящее! И страсть эта, и поцелуи…»
Она закричала. Забилась в руках мужчины, который губами исследовал ее тело.
— Ты хочешь остановиться? — Валаах поднял голову. Его взор не был затуманен. Правитель Бездны словно ждал протеста, а теперь упивался смятением в глазах жертвы. — Скажи «нет» и сразу же вернешься к себе. Но то, зачем ты пришла, утратишь навсегда.
— Нет! Нет! Нет!
— Нет — это да, продолжай? — его рука двинулась вверх и накрыла метку Хаюрба, которая ответила на прикосновение резкой болью, что окончательно отрезвило Сашу. В этот миг она даже была благодарна королю песков.
— Или нет — это нет, я не хочу знать своего прошлого, а значит, навсегда утеряю дар? Разве тебе плохо со мной?
— Мне мерзко, — Саша трясущимися пальцами натянула халат на обнаженную грудь и, взбрыкнув ногами, заставила убрать с бедра руку тысячелетнего старца. Именно таким она сейчас представляла Валааха. Бог Бездны надевал на себя маску красивейшего из мужчин, а на самом деле, как и его мерзкие розы, подпитывался эмоциями отчаявшихся женщин. — Теперь я понимаю, почему Гердих Цессир остался один. Вы соблазнили его жену, и она не простила себе предательства. Ее нет рядом с ним. Цвейта до сих пор залечивает раны в холодном одиночестве.
Саша не знала подробностей расставания Цессиров наверняка, но ее слова возымели действие. Валаах поднялся.
— А чего ты ждала от правителя Бездны? Всепрощения и галантного поведения? Такие визиты хоть какое-то развлечение, — он обернул совершенное тело струящимся покрывалом. — Кстати, от тебя должно быть скрыли, но мужчины, получившие «Поцелуй Валааха», никогда не выживали.
«А женщины берегли тайну своего падения», — Саша молилась, чтобы это было так, иначе Гердих представал совсем в ином свете. Еще одно испытание, на этот раз на верность?
Наклонившись над судорожно оправляющей одежду Сашей, бог Бездны тихо произнес:
— Видимо, только секс уберегает вас, шлюх, от смерти.
Александра влепила ему пощечину. И приготовилась умереть.
— Теперь я понимаю, почему Афарика выбрала другого брата. Вы же ненавидите всех женщин! — выпалила она, чувствуя себя привязанной к жерлу готовящейся выстрелить пушки.
Розы с тихим шелестом осыпались на пол.
— Хоть одна из вас доказала, что достойна уважения? — Валаах неумолимо менялся. Вновь шрамы полосовали его тело, волосы рассыпались по плечам нечесаной гривой, а глаза сделались черными, пустыми. Он смотрел на поднимающуюся с постели гостью с холодным презрением. — Всем женщинам нужны деньги, покровительство, власть! Скажи, для чего тебе магический дар? Чтобы не выглядеть в глазах Элькассара и его лизоблюдов пустышкой?
— Да лучше я сдохну пустышкой и в полной нищете, чем позволю потерять себя, — она наконец справилась с халатом и теперь стояла, распрямив плечи и гордо вскинув голову. — Все. Хватит пустых разговоров. Или убейте, или возвращайте назад. Мне хочется смыть с себя следы ваших прикосновений.
— Хорошо, пусть будет по-твоему, — Валаах за ворот притянул к себе напрягшуюся Сашу, схватил за волосы, заставив закричать от боли, и… поцеловал.
* * *
— Дар просыпается, — Саша слышала голос мамы. — Дальше будет еще хуже. Поверь мне. Она может не выжить.
— Ехать за тридевять земель к какой-то шаманке из-за легкой лихорадки? Одна литичка и температура спадет.
— Лихорадка будет повторяться. Ехать все равно придется. Павел, ну вспомни, почему я настояла на том, чтобы Саша взяла мою фамилию?
— Ну, члены вашего рода всегда носят одну и ту же фамилию и через одного Александры.
— Мы являемся хранителями предсказания.
— Маш, помню, помню.
— Но не веришь.
— Если честно, никогда не верил. Ты же человек с высшим образованием, как можно думать, что однажды за одним из Верховых явятся из другого мира? Вы что, из королевского рода?
— Возможно.
— А что? Весьма царская фамилия. Почти Романовы.
— На самом деле мы Вейховен из рода Забирающих магию.
— То-то я думаю, почему на Земле нет магии? А, оказывается, моя жена с тещей постарались.
— Паша, если мы не закроем дар, нашу девочку обязательно найдут, — мама заплакала. — Мы потеряем ее навсегда. Понимаешь? Навсегда. Ее отыщут по всплескам дара.
— Господи, Маша! Я не верю, что в тебе уживается умница-врач и дремучая невежественная женщина? Кто отыщет? Инопланетяне?
— Маги.
— Ну все! Я пошел делать литичку.
Бубен и монотонное пение мешали спать. А спать Саше хотелось больше всего. Скрутиться в кокон одеяла и закаменеть навечно. Тряская дорога здоровья не прибавляла. Мучила жажда, но после воды неудержимо рвало. Папа вытаскивал дочь на обочину дороги и держал ее трясущееся тело.
Вот так каникулы. Собиралась провести их вместе с подругой на даче, где солнце, речка и знакомые ребята, а едет в какую-то Тмутаракань. Из-за непроходимых хлябей пришлось бросить машину, и теперь они всей семьей трясутся в скрипучей телеге.
— Скажите, чтобы она перестала петь! — взмолилась Саша, когда голос старухи стал визгливым. — Дайте мне спокойно умереть!
Она ведь уже не ребенок, ей почти шестнадцать, а ее раздели догола и положили в какую-то поржавевшую лохань с едко-пахнущей грязью.
— Папа, но хоть ты прекрати это!
Его глаза такие печальные. Снял очки, трет их краем несвежей рубахи. Они все выглядят, как беженцы, не первый день проведшие вне цивилизации. Мама плачет, а старуха воет и воет. Позывы рвоты не прекращаются. В Саше веса осталось не более сорока килограмм. Когда температура отпускает, она уже равнодушно рассматривает свои руки. Пальцы будто прозрачные. Если их поднести к лицу, можно через них смотреть на солнце.
— Мама, я умираю, да?
* * *
Александра открыла глаза. Почему она забыла ту странную болезнь и поездку к шаманке? Воспоминания детства? Она думала, что увидит себя маленькой девочкой лет четырех-пяти, когда не страшно что-то забыть. Но ей тогда исполнилось шестнадцать…
— Проснулась? — мягкий голос Дюши, его заботливая рука, промокающая салфеткой липкий пот.
— Знаешь, однажды в Шаму я встретила старую вуфянку, — Саше было трудно говорить, болело не только горло, но и все тело. — И она с точностью предсказала, что в Агриде меня ждет смерть.
— Ты испугалась? — Дюша поднял слабую руку подруги и поцеловал кончики пальцев.
— Да. Тогда я не знала, что Смерть может быть прекрасной.
— Я разный.
— Мне бы искупаться, — Алекс поднялась на локти и не смогла скрыть вырвавшийся стон.
— Тебе плохо? — Дюша с беспокойством заглянул в глаза. — Я могу снять все ужасы Бездны одним поцелуем. Закрой глаза.
Лицо Смерти, вновь ставшей неотразимым мужчиной, было близко-близко.
Саша облизала сухие губы. Ее смертельно тянуло поддаться уговорам и снять затаившуюся в теле боль, но она нашла в себе силы покачать головой.
— Нет, спасибо.
— Жаль. Ты в который раз меня прокатываешь.
— У меня есть Рон.
В комнату влетели возбужденная карлица и измученный Гердих. Покрасневшие глаза, отсутствие лоска в одежде. Дюша — снова ангелочек, передавая Сашу на попечение взрослых, сполз с высокой кровати.
Вставала Александра как старуха. С кряхтением, с болью в суставах. Развязать затянутый узел на халате так и не смогли, поэтому просто разрезали ножом.
Тетушка Зира выгнала мужчин и помогла забраться в белокаменную ванну, которую наверняка притащили совсем недавно — она своими позолоченными вензелями и львиными лапами никак не вязалась с грубой кладкой стен.
— Как ты? — спросила Тень, присаживаясь на край чаши.
— Мне перекрыли дар не в детстве. В шестнадцать. А через год в моей жизни появился Хаюрб.
— Простым такое совпадение не назовешь.
Не об этом хотела услышать карлица. Она не в первый раз присутствовала при возвращении жаждущих «Поцелуя Валааха», но никто и словом не обмолвился, что же произошло в Бездне на самом деле. Были слезы, даже затяжные депрессии, но ни намека на случившееся. Чахли, терзали себя, а то и умирали. Молча.
Пока Саша, по шею погрузившись в пену, в наслаждении закрыла глаза, тетушка Зира отвинтила крышку у призрачной бутылки. Несколько капель неслышно плюхнулись в воду.
- Твои родители, наверное, не думали, что кому-нибудь взбрелет в голову раскрыть столь опасный дар. Небось надеялись, что о нем вообще не узнают. Вот и запечатывали навсегда, как сотням наследников Вейховен до тебя. Тут отец своим «не верю» немного подвел вас. Закрой шаманка дар в детстве, он не дал бы такой мощной вспышки, на которую среагирует оборотни, — склянка исчезла в кармане передника.
— Выходит, Хаюрб ждал сигнала?
— Похоже, что хаюрдаги целенаправленно отлавливают одаренных. У Элькассара тоже свои люди почти во всех мирах, но оборотни, выходит, расторопнее.
Квалонка понизила голос, что заставило Сашу открыть глаза.
- Более двадцати лет назад поговаривали, что старый лорд Дафой сумел перевести один очень интересный документ. Он сам проговорился, но позже от своих слов отказался. А потом и вовсе погиб. Мы тогда думали, что от него избавился Элькассар. Сына со снохой тоже убрали, чтобы документ случайно не всплыл. Ведь его так и не нашли.
— Что за документ?
— Вроде бы это был перечень опасных для Агрида родов, написанный собственноручно Элькассаром. И что примечательно, за время его правления на самом деле очень многие семьи перестали существовать. Причины были разные, но как намекал Дафой, многие известные фамилии он видел в том списке. А потом документ исчез.
— А вдруг он попал не в руки Элькассара, а Хаюрба?
Зира вздохнула.
— Плохо, если так. Агрид стал сильным только после нашего здесь появления. Исчезни магия, и королевство вновь раздерут на части.
— Исчезнет магия, и никто не сможет перемещаться из мира в мир, пропадут зерна саара…
— Хаюрб сам пользуется нашими дарами, — Тень поджала губы. — Неблагодарный.
— А может, ему чуждо все, что вы принесли в этот мир? Вы лишили Всемирье естественного развития. Прогресса нет. Столько веков, а у вас даже велосипед не изобрели.
— Зачем велосипед, если есть лорд Ханнор и его амулеты?
— Вот и я о том же.
Гердих и Дюша терпеливо ждали появления женщин. Как два потрепанных голубка на маленьком диванчике.
— Как ты? Пришла в себя? — глаза свекра искали следы пережитого на лице Александры. На память тут же пришел рассказ Валааха о Цвейте.
«Надо бы поделиться с ним. Гердих же наверняка думает, что жена охладела к нему, а тут все иначе. Им бы поговорить».