— Они поженились две недели как, — оправился Солоу, но Татэ по-прежнему опасается приходить в замок.
— Скажи Гривену, пусть приводит жену в свои комнаты, не мучается дурью. Позже подберем для него покои просторнее.
Граф нашел в себе силы лишь кивнуть в ответ. Молчали. Приэмм сжал кулаки и рассматривал побелевшие костяшки пальцев. Он должен! Должен призвать его светлость к ответу. Ради Луззи. И пусть Громм не корчит из себя невинную голубицу! Однако благодушное высказывание начальника о жене Гривена, несколько пригасило настрой заместителя. Собраться помог сам герцог:
— О чем предпочитаешь говорить наедине? — произнес, наконец, Громм.
— Потрудитесь объяснить ваш поступок.
— Не думал, что должен что-то объяснять, милорд.
— Я смею считать себя другом леди Стоун. Она сирота, не имеет заступников, но это не значит, что можно оскорблять ее безнаказанно!
— Ты любишь Луззи, Приэмм? — герцог тепло взглянул на заместителя, тот не отвечал, только щеки его тронул румянец. — Я заметил это еще летом, но пренебрег твоими чувствами. Теперь, когда сам испытал силу любви…
— Мои чувства не важны. Я здесь, потому что необходимо заступиться за честь девушки.
— Если препятствием к счастью считаешь неспособность обеспечить жене достойную жизнь, уверяю, все можно исправить.
— Не думаете ли вы, что я хлопочу о повышении жалования! — возмутился Солоу.
— Сегодня же приглашу нотариуса и оформлю возвращение вашей семье Солли. Если помнишь, этот городок твой прадед проиграл моему в карты. — Громм побарабанил по столу пальцами. — Не отказывайся, Приэмм. С тех пор как из-за границы прекратились набеги разбойников, Солли стал преуспевающим центром купечества. Подати платят без промедлений. Опять же, пристань имеется, я не буду взимать налог за провоз по Эдуле товаров.
— Намерены откупиться? — Солоу поднялся с табурета и вскинул голову, едва не касаясь потолка. — Леди Стоун любит вас, а не меня, ваша светлость! Извольте выполнить обещание и жениться на доверившейся вам девушке! В противном случае я вызову вас на дуэль!
— Жениться? Это невозможно, — Эдуан тоже поднялся, встал у окна и, опершись рукой на стену, смотрел за стекло, словно интересуясь погодой. Затем повернулся к собеседнику. — Желаешь пролить мою кровь?
— Не в моих интересах убивать вас, Эдуан. Сделайте Луззи счастливой, и вызов будет забыт. Если же я погибну от вашей руки…
— На моей совести будет не только леди Стоун, но и твои родные.
— О! Прошу, ваша светлость…
— Кто секундант?
— Надеюсь, барон Данетц согласится.
— Вот оно что. Хм. Данетц. Вызов принят, милорд, я жду вашего секунданта.
— Здесь? — пожал плечами Приэмм. — Быть может, в доме герцогини?
— Не нужно тревожить матушку, — Громм замер ненадолго, потом мотнул головой. — Если барона смутит это место, пусть скажет, где он ожидает моего секунданта. Прощайте.
Солоу отступил, пригнулся, шагнул через порог и прошел по коридору, уловив по пути доносящийся с кухни запах капустного пирога. Когда выскочил во двор, безотчетно застонал. Как же все неправильно!
Потеплело, но ветерок беспокоил свежим дыханием. Приэмм почти бегом добрался до постоялого двора, зашел в трапезную, заказал вина и что-нибудь сытное. Опустошил бокал залпом и, не чувствуя вкуса, расправился с бараньим рагу. В зале было шумно, кто-то обращался к Солоу, но тот не замечал. Спросил бутылку с собой, расплатился и пошел в комнату, прихватив со стола оставшийся хлеб.
Два соседа утром съехали, пока никто не заселился — это радовало, хотелось побыть одному. Приэмм, не разуваясь, бросился на кровать. Время от времени он поднимался на локте, делал насколько глотков из бутылки и отправлял в рот очередной кусочек хлеба. Мысли водили хоровод, цепляясь друг за друга. Луззи. Луззи. Если б увидеть ее. Спросить. Так ли ей нужен предавший однажды Громм? Как мог Эдуан променять леди на простушку? Почему сожительствует с ней в доме этого странного колдуна? Милтина и Виктоу опоили герцога чем-то? Надо вызволить его и вернуть Луззи. Луззи. Если б увидеть ее!
День близился к середине, бутылка опустела. Приэмм все еще лежал на кровати, уперев взгляд в серый потолок. В дверь постучали.
— Кто? — хрипло спросил он.
— Пакет Приэмму Солоу, — донеслось до его слуха.
— Заходи.
Граф поднялся, шагнул к двери и принял конверт из рук шустрого мальчика-посыльного. Тот протянул ладошку за монетой, получив ее, исчез. Приэмм стремительно вскрыл пакет и углубился в чтение. Это был заверенный нотариусом документ. Его светлость Громм Эдуан объявлял о возвращении города Солли и его окрестностей графству Солоу. Приэмм перечитал текст несколько раз. Что делать? Отменить дуэль? Уговорить Данетца отдать за него Луззи, забыв о герцоге? Нет, это слишком похоже на подкуп. Вернуть Громму бумагу? Оказаться от подачки? Но как же мать, сестры? Если Приэмм погибнет на дуэли, семья останется без средств. Брат еще мал, только через три года он поступит на службу. Солли поддержит семью, даже поднимет доходы, а младший Солоу со временем будет состоятельным женихом. Поразмышляв, Приэмм счел возможным принять возвращенный Эдуаном город, но недопустимым отказ от дуэли. Он аккуратно сложил документ, подтверждающий его права на владение городом, спрятал в конверт и убрал в дорожный баул. Теперь к барону!
Данетц ждал графа. Шпионившие за Приэммом подручные доложили о его удаче. Теперь барон знал, где живет Эдуан, мог сам заняться им, но не пренебрег услугами Солоу. Лучше будет, если до поры до времени никто ничего не заподозрит об участии Данетца в судьбе герцога.
Приэмм не сразу зашел в гостиницу, бродил по улице туда и обратно, замедляя шаг у входа и не отваживаясь толкнуть дверь. Когда он осмелел, распорядитель как дорогого гостя встретил его и проводил в комнату барона. Там Солоу дружески обнял Данетц.
— Я рассказал Луззи о вашем сочувствии к ней, — вкрадчиво начал он беседу, — она просила благодарить от всего сердца.
— Милорд, могу ли я надеяться на счастье видеть племянницу вашу?
— Нет-нет, до свадьбы об этом и речи быть не может, — взглянув на удивленное лицо графа, Данетц уточнил, — как только Луззи станет герцогиней, двери ее дома будут для вас открыты.
— Герцог заявил, что не может жениться на леди Стоун. Я вызвал его на дуэль, требуя этого. Он принял вызов.
— Дуэль? Зачем же? — задумчиво произнес барон. — Хотите его смерти? Подождите немного, как только они обвенчаются…
— Но он живет с другой женщиной! С певичкой.
— Вот как? Гмм. Это точно? Я слышал, герцог болен ледяным сердцем.
— Имел возможность наблюдать их взаимоотношения, ледяное сердце исключено. Раньше, зная Громма, я мог бы поверить в это, но теперь… — Солоу отрицательно покачал головой.
— Так-так. Понимаю. Пусть дуэль. Кто секунданты?
— Окажете честь?
— Пожалуй. На шпагах будете драться? Предложу свои. Превосходное оружие. Ваша задача ранить противника. Не стремитесь его убить, прошу вас. Ранения вполне достаточно.
— Не понимаю.
— Раненый он сможет жениться на Луззи, а мертвый нет.
Приэмм некоторое время изучал щели в полу, вздохнул и пристально вгляделся в лицо Данетца:
— Так ли нужен этот брак леди Стоун? Я был бы счастлив предложить ей свое сердце. Поверьте, она не будет знать нужды, у меня достанет средств.
— Терпение, граф. Обещаю, как только Луззи овдовеет, она станет вашей. Это случится раньше, чем думает Эдуан. Все! — остановил готового возражать Приэмма барон. — Со временем поймете, а сейчас отдыхать, готовиться к завтрашнему дню. Утром я заеду за вами. Теперь мне надо встретиться с секундантом герцога и обговорить порядок. Надеюсь, вы мне доверяете?
— Безусловно.
Солоу простился с улыбающимся бароном и пошел на постоялый двор.
Неоднозначные впечатления остались у него от встречи. Рука леди Стоун обещана Приэмму опекуном, но сначала девушка должна обвенчаться с Громмом и овдоветь. Что за кривые ходы у этого Данетца? Как бы переговорить с Луззи! Племянница должна что-то видеть в поступках дяди, ведь недаром она бежала от него, пряталась в замке Эдуана и вела себя так потеряно. У Приэмма голова разболелась от напряжения и выпитого утром вина. Думать было тяжело. Данетц прав, надо отдохнуть — завтра поединок. Этого не изменишь.
Глава 11. Дуэль
Барон Данетц, как и обещал, заехал за графом на следующее утро. Только теперь Приэмм вспомнил, что секундант не спрашивал, ни как искать его самого, ни дорогу к дому Виктоу, где живет герцог. Граф отвлекся от этих странностей, его задело предложение Данетца ехать к месту дуэли в экипаже.
— Я предпочту седло, — сказал он секунданту, — карету берут, думая о поражении.
— Что вы! Ни в коем случае, милорд. Не упрямьтесь.
Приэмм скрепя сердце уселся на диван напротив Данетца. Барон продолжил примирительным тоном:
— Вспомните, мы договорились: ваша задача ранить герцога. Эдуан скрывает дуэль от матери. У его секунданта экипажа нет. Значит, пострадавшего в город будем доставлять мы. Вам ли, ему ли — раненому трудно возвращаться верхом.
— Я понял.
Солоу не одобрял отношение барона к дуэли — фиглярство, а не поединок. Граф смолчал и сидел насупившись. Данетца это не беспокоило, он смотрел в окно и размышлял, не хлынет ли в самый неподходящий момент дождь. Когда карета подъехала к назначенному месту, противник был уже там. Вопреки ожиданиям Приэмма, герцог не встретил его усмешкой, а только вежливо кивнул. В секунданте Эдуана граф не сразу узнал Виктоу. Тот оделся в неплохой костюм, причесан, борода аккуратно подстрижена. Секунданты сошлись, перебросились формальными фразами и предложили противникам закончить дело миром. Герцог не возражал. Солоу заявил, что условия его известны, если Эдуан выполнит их, отпадет необходимость в дуэли. Громм ответил, что жениться на леди Стоун по-прежнему не считает возможным. Как было оговорено с секундантом Громма, Данетц предложил дуэлянтам свое оружие. Он открыл оригинальный футляр, где лежали две шпаги, герцогу предстояло сделать выбор. Эдуан, занеся руку, на миг застыл: возможно, одной из этих шпаг убит его дядя.
— Вам приглянулись мои любимицы? — спросил барон. — Да, есть чем залюбоваться.
В дорогостоящем дуэльном комплекте Данетца были две великолепные шпаги в ножнах с темляками. На стальных клинках поблескивал травленый орнамент — ветви, листья, цветы. Эфес состоял из рукояти и гарды. Рукоять была квадратная с утолщением посередине, по краям граней ее украшали шарики разного диаметра. Латунное навершие было в форме вазы. Все латунные детали эфеса были вызолочены. Ножны кожаные с позолоченным прибором. На одной из шпаг виднелось имя и вензель барона.
Герцог внимательно рассмотрел оружие, невольно любуясь отменной работой. Выбрал шпагу без вензеля. Отбросил плащ, снял кафтан. Противники остались в светлых полотняных рубахах и брюках. Этого требовал секундант графа. Он считал необходимым сразу заметить малейшую рану, дабы остановить дуэль.
Данетц внимательно следил за поединком. Солоу вел себя безрассудно, разъяренным хищником бросался на герцога. Неужели забыл просьбу не убивать, а лишь ранить? Слывший в прошлом непревзойденным дуэлянтом Данетц многие приемы, которыми владел Громм, видел впервые. Герцог не нападал, не желая причинять вред противнику, но оборонялся успешно. Жизнь графа нисколько не волновала барона, а вот не прикончит ли тот в запале Эдуана! К счастью, Громм владел оружием превосходно. Он до сих пор не участвовал в поединках, но усердно упражнялся под руководством лучших наставников королевства и достиг отличных результатов.
Дуэль продолжалась, Данетц заметил, что Приэмм, непрерывно атакуя, устал. Надо помочь ему. В отличие от сосредоточенного на ударах соперника герцог успевал оценивать обстановку вокруг, ведь он готовился сражаться в гуще боя, где нельзя упускать из виду других врагов. Данетц воспользовался этим. Он сместился так, чтобы Эдуан видел его, улучив момент, громко вскрикнул, вскинул руки и повалился навзничь. Громм на миг отвлекся, этого хватило. Шпага противника нанесла скользящий удар в левое плечо. Барон уже был на ногах и подавал сигнал о завершении поединка.
— Пустяки! — сказал Эдуан. — Я готов продолжить, если графу угодно.
Разгоряченный Приэмм поднял было шпагу, но Данетц повис на нем:
— Ни в коем случае! Прошу разойтись, дуэль окончена!
Секундант герцога согласился с бароном. Тот забрал у дуэлянтов и вернул оружие в футляр. Поединщики пожали друг другу руки в знак того, что претензии Солоу удовлетворены, честь девушки, за которую он заступился, восстановлена. Данетц продолжал руководить:
— Ваша светлость, прошу воспользоваться каретой. Мой слуга доставит вас домой, мы же оформим и подпишем протокол. До города доберемся верхами.
— Благодарю, нет необходимости в экипаже. Царапина не помешает ехать на лошади.
— Я настаиваю. Племянница будет недовольна тем, что жизнь ее жениха подвергалась опасности, тем более, когда узнает о ранении! Я смогу оправдаться лишь оказанной пострадавшему услугой.
Пряча до поры радость от успеха задумки, барон мог сойти за образец добродушия, так мягка была его речь и предупредительны жесты, если б не холод в глазах. Данетц не стал спорить с Эдуаном, переключился на его секунданта, тот внял доводам. Виктоу перевязал Громму рану, помог одеться и сесть в экипаж. Он покинул место дуэли. Секунданты приступили к составлению протокола поединка. Солоу чувствовал себя мерзко. Победу счел нечестной, осознавая преимущество герога по ходу поединка. Теперь вызов на дуэль благодетеля за отказ брать в жены любимую им самим девушку представлялся Приэмму последней глупостью. Пока секунданты корпели над бумагами, он вышагивал в сторонке и молился о том, чтобы Луззи отказалась от Эдуана и принадлежала только ему.
Герцог был уверен, что его отвезут в дом Виктоу, где ждала Милтина, однако кучер правил в центр города, такое указание дал барон. Поначалу рана не беспокоила Громма, но едва карета покинула место поединка, он почувствовал тошноту и слабость. С каждым оборотом колес уходили силы, не проехав и половины пути, герцог потерял сознание.
В дверь дома герцогини постучали и сообщили о нездоровье ее сына, началась беготня. Одни торопились доложить госпоже, другие помчались за лекарем, слуги осторожно доставали едва живого мужчину из кареты. Эмми, услышав о приезде Громма, бросилась навстречу. Смертельно-бледного герцога внесли в его спальню, горничная расстелила постель, помогла госпоже освободить раненого от кафтана, окровавленной рубахи. Промыли, перебинтовали рану. Подоспел лекарь. Громм ненадолго пришел в себя, хотел говорить, не смог.
— Что это? — спросила Эмми лекаря, когда они вышли из комнаты.
Тот пожимал плечами с озадаченным видом.
— Рана свежая, незначительная, только кожа рассечена. Не знаю, почему герцог без сознания.
— Он опасно болен? — тревожилась мать.
— Пока я не определил причину, он в опасности.
Вокруг больного хлопотали до самого вечера, пробуя разные средства. Он приходил в себя на короткое время, снова забывался. Уставшая от нервного напряжения мать удалилась к себе. Мысли одна другой хуже пугали ее. Случилось то, что она старалась предотвратить. Сын умирает, не оставив наследника. Эмми с дочерьми по милости короля смогут жить в этом доме не дольше полугода, а потом… В лучшем случае брат приютит. Более двух десятилетий герцогиня ни в чем не знала нужды. Как она сожалела о том, что раньше не прислушивалась к мольбам других людей! Супруг не терпел просителей и привил жене такое же отношение к ним. Теперь Эмми сама будет зависеть от щедрости и сочувствия состоятельных родственников. Как страшно повернулась ее судьба! Господь лишил мужа, забирает сына, а с ним и средства к существованию!
Горничная принесла письмо. Герцогиня Эдуан взяла конверт. Раскрыла, вынула лист. Обращение к ней, а подписи нет.
— Кто принес?
— Мальчик посыльный.
— От кого?
— Не сказал. Передал швейцару и убежал.
— Странно. Иди.
Эмми перечитала несколько раз, подавляя нарастающий ужас. Кто-нибудь! Муж, сын, брат… Нет никого, способного помочь, утешить! В письме сухо перечислены шаги, которые она должна сделать, дабы не потерять имение Эдуанов. Боже! Кому ответить? Ей сообщали, что сын умрет в ближайшие три дня, если она не выполнит все, что приказано. Как она может не согласиться? Ответа никто не ждет, он очевиден. Герцогиня откинулась на спинку кресла, вытянув ноги к огню камина, закрыла глаза. Ее знобило. Мысли путались. В комнату зашла младшая дочь.