Я молчала. Никогда еще я не слышала, чтобы дракон был так взволнован. Даже когда он злился, в нем не было столько эмоций. Я и сама понятия не имела, что чувствую.
Мне было стыдно, и в то же время я была полна гордости. Я могла бы признать его правоту, и в то же время мне хотелось возразить, что ее вовсе нет.
Когда дракон посмотрел на меня, я быстро опустила глаза. Я знала, что обещала ему, что буду смотреть на него, когда он заговорит со мной, но в этот момент казалось, что я скорее понесу наказание за непослушание, чем последую его приказам.
— Почему ты считаешь меня чудовищем? — тихо спросил он, несколькими длинными шагами снова догоняя меня. Он взял мое лицо в ладони и заставил посмотреть ему в глаза.
Эмоции заставляли меня все труднее подбирать нужные слова, чтобы назвать то, что я думала и чувствовала.
***
АДАМ
Однако то, что она медлила, раздражало меня. Я ненавидел ожидание, чем бы оно ни было вызвано.
А может быть, я все-таки заслужил прозвище монстра, потому что теперь, когда я держал в руках лицо Лианы, я чувствовал непреодолимое желание свернуть ей шею. Однако я этого не сделал, остатком своей воли и разума мне удалось подавить это рвение.
— Отвечай, когда я спрашиваю! — крикнул я.
Я пугал ее. Я знал это и мог видеть это на ее лице, она закрывала глаза и быстро набирала воздух. Но разве она не сама виновата? В этот момент, как никогда ранее, она была хрупкая и беззащитная и острый язык мало бы ее спас, она не была достаточно сильна, чтобы оттолкнуть меня, ни ловка, чтобы сбежать из моих объятий.
***
ЛИАНА
— Я… — начала я, запинаясь.
Слова начинали путаться, когда я пыталась что-то произнести. В глазах выступили слезы бессильной злости.
Что я натворила в своей жизни, что мне пришло такое наказание? Выйти замуж за такого человека? Я не нагрешила, чтобы теперь нести такое покаяние.
— Мне не нужны подарки! — воскликнула я наконец. — Мне не нужны… Дорогие камни… Платья… Ничего!
Что-то в том, как он смотрел на меня, изменилось. Гнев уступил место чему-то другому, чему-то, что я не знала и не могла назвать. Это что-то одновременно пугало и успокаивало, хотя это казалось невозможным.
К своему изумлению, я поняла, что дракон нежно гладит мои щеки большими пальцами, и через мгновение на его губах появляется едва заметная улыбка. И все же он молчал, хотя мне очень хотелось, чтобы он наконец заговорил.
— Я не хочу… Кольца и другие… — говорила я, голос срывался, я тяжело дышала, мечтая лишь о том, чтобы больше не смотреть в темные глаза герцога. — Я просто хочу… Я хочу нормальной жизни… Дома…
— Это теперь твой дом, Лиана. — вдруг сказал Адам, и голос его звучал на удивление мягко. — Другого у тебя не будет.
— Это не дом! — запротестовала я, положив руки на запястья дракона, чтобы заставить его отпустить меня. Однако он этого не сделал. — Я бы предпочла жить в подвале у Митчей, чем здесь!
***
АДАМ
Я наморщил лоб, затем поджал губы в выражении недовольства. В последний момент я сдержался, чтобы не закричать на нее, потому что в очередной раз понял, что именно во мне кроется что-то такое, что не позволяет девушке чувствовать себя здесь свободно.
Я подарил ей все, красивые покои, учителей, платья, драгоценности… Между тем ей казалось, что это не то, что ей нужно, чтобы чувствовать себя здесь как дома. Итак, что может понадобиться такой женщине, как она? Чего она могла желать?
Единственным выходом было бы спросить у нее самой. К сожалению, я уверен, что она не ответила бы. Он должен был понять это сам. Только как это сделать?
— Я дам тебе все, что ты попросишь. — прошептал я.
— Я ничего не хочу. — повторила она, и голос ее дрожал от волнения.
До сих пор мне еще никогда не хотелось поцеловать ее. Однако теперь, когда она стояла рядом, слегка раздвинув их, я хотел запечатлеть на них поцелуй. Сначала осторожно, чтобы она не испугалась. А потом крепко прижать ее к груди и не отпускать.
Несмотря на то, что эта картина была настолько яркой в голове, я слишком хорошо знал, к чему это приведет. Я бы спугнул ее полностью. Потерял навсегда. Она возненавидела бы меня до конца жизни. С другой стороны, это могло оказаться лекарством от ее ненависти.
— Ты такая красивая, дорогая. — сказал я, и большим пальцем нежно коснулся ее губ. Они были мягкими на ощупь. Я представил себе их сладость.
***
ЛИАНА
— Я не хочу быть куклой на полке. — возразила я, молясь, чтобы он отпустил меня.
В те моменты, когда он проявлял нежность, я боялась его больше всего. Он не был агрессивным или настойчивым. Он не пытался причинить боль или использовать меня. Почему же так хотелось, чтобы человек, который проявлял такую нежность, никогда не прикасался?
— Ты не будешь куклой на полке. Если бы я хотел, чтобы ты была ей, думаешь, я бы отдал тебе все это?
Отойдя от меня, он жестом обвел всю комнату.
Я не ответила. Глубоко вздохнула и огляделась вокруг, обняв себя за плечи, как будто это могло образовать невидимый щит между мной и всем остальным миром. Я по-прежнему не доверяла ему.
***
АДАМ
Мог ли я себе доверять? После всех этих взрывов? После того, как в голове возникла мысль причинить ей боль?
Да, я хотел бы оправдаться, что во всем виновата она и ее поведение. Что она провоцировала меня, что ее высокомерие и наглость толкали меня на крайность, а холодное равнодушие заставляло приводило в уныние. Но тогда я лгал бы себе.
Я ненавидел, как бессилен перед ней. И в то же время я ценил, что она открывала более тонкие сферы моего сердца, о существовании которых я сам не подозревал. Она заставляла становиться совсем другим человеком, но я не был уверен, был этот новый человек лучше или хуже.
Между тем она продолжала стоять, ни слова, ни движения, словно это каким-то образом могло избавить ее от неумолимой участи. Я мог бы освободить ее от обещания, которое дал ей бывший господин, но это свело бы меня с ума.
Нет. Этого я сделать не мог, хотя знал, что таким образом обрек девушку на вечное заточение в этом дворце.
Но разве это не была низкая плата за то, какую жизнь я мог ей дать? Ведь, несмотря на свои недостатки, я не был человеком, совершенно лишенным достоинств. Дело в том, что самым большим из моих достоинств было богатство, но оно было не единственным. Когда я хотел, я мог стать мужчиной почти обаятельным, многие женщины вздыхали по нему во времена юности.
Я мог бы устраивать для нее балы. Нанимать лучших художников. Привозить величайших композиторов. Ей здесь никогда не было бы скучно, у нее всегда было бы какое-то занятие, а я… Я бы сопровождал ее. Я бы смотрел, как ее лицо сияет радостью.
Если бы она позволила это сделать.
— Поверь мне, я не хочу быть для тебя чудовищем, — сказал я голосом, наполненным грустью, подходя к ней и слегка целуя в лоб. — Я хочу создать для тебя дом, который ты хочешь и которого заслуживаешь. Но помни, что в жизни ничего не бывает просто так. Если ты хочешь дом, ты должна дать что-то взамен.
***
ЛИАНА
Я не могла ожидать, что мужчина будет меня уважать, пока я относилась к нему так холодно. Однако я не могла заставить себя показать чувства, которых не испытывала к нему.
А может… Может, если бы я научилась притворяться… Когда-нибудь я действительно почувствую к нему настоящую привязанность? Может быть, я настолько привыкла бы играть роль хорошей жены, что это стало бы естественным?
— Если ты не будешь повиноваться. — продолжал герцог спокойным тоном. — Я стану чудовищем. Пока я не добьюсь того, чего от тебя жду.
Я кивнула, но сделала это не убедительно.
— Я ожидаю, что отныне ты будешь делиться со мной всем, моя дорогая. Своими радостями и горестями. Ожиданиями и желаниями. Тогда я смогу их выполнить.
— Если я не кукла на полке, зачем мне танцевать так, как вам вздумается? — спросила вдруг я, чем удивила герцога.
Гримаса появилась на его лице, как будто что-то внезапно и с большой силой ранило его.
— Не этого я от тебя хочу. — сказал он.
— А что? Я должна повиноваться и не жаловаться. Заботиться о нуждах Вашей Светлости и…
— Ты должна звать меня Адамом.
— И выполнять команды. Не так ли? Раньше я была служанкой. В доме, где мне не нужно было бояться, что кто-то причинит мне боль.
— А здесь нужно?
***
АДАМ
Я прекрасно понимал, что ответ не нужен. Я и сам уже несколько раз осознавал, что во мне дремлют почти звериные желания. Желания, которые разделяла такая тонкая грань, что я никогда не был уверен, когда переступлю ее.
— Не отвечай. — быстро сказал я, затем закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Я обещаю… Обещаю, я никогда не подниму на тебя руку.
Это было неслыханно, чтобы женщину обличал муж физически.
И все же я зашел так далеко и дал это обещание, а это уже само по себе означало, что мне было важно, чтобы она не боялась меня так сильно.
— Я приду сюда через час. — добавил я, помолчав, не глядя на нее. — Приготовься к ужину. Сегодня мы съедим его вместе.
ГЛАВА 14. ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Когда за драконом закрылась дверь, я наконец смогла глубоко вздохнуть. Присев на край кровати, я спрятала лицо в ладонях. Я вся дрожала, и было трудно дышать.
Но хуже всего было что я знала, что мой страх вызван не близостью герцога.
А факт, что он может кое-что обнаружить. И если бы он узнал об этом, то имел бы полное право не только злиться, но и нарушить все свое обещания.
Однако только сейчас я поняла, что ассоциация Адама с чудовищем, было выдумкой. Последние месяцы я питала в себе ненависть к человеку, который, сделал бы для меня все, лишь бы я чувствовала себя здесь как дома, когда я вела себя с ним так грубо.
Я посмотрела в зеркало, убрав ладони от лица, которое теперь было настолько бледным, что напоминало лицо мертвеца. Герцог относился ко мне лучше, чем я заслуживала. Но если бы он узнал о том, что я скрывала… Как бы все изменилось? Разве он не запер бы меня в какой-нибудь захудалой комнатке? Разве не этого я заслуживала?
Я вытерла слезы с глаз. Я не знала, когда они там появились, но зрение было затуманено. Руки дрожали, когда я забиралась на подушку. У меня был всего час, чтобы подготовиться к ужину, а заодно избавиться от писем.
Я была такой глупой. Соваться в то, что не могло иметь будущего, было идиотизмом. Безумием. Особенно когда дракон лишь разжигал беспочвенную ненависть и презрение. Если бы я смирилась, может, была бы счастливее сейчас.
Наверное, я уже привыкла к мысли, что через пару недель буду замужем. Возможно, я даже научилась бы любить Адама.
Пальцы крепко сжались на листках бумаги, которые я держала. На нее упало несколько капель, и я еще раз вытерла глаза ладонью.
На последнее письмо я не успела ответить. Прежде чем принц вошел в покои, я придумывала ответ. Игра на пианино расслабляла и помогала сосредоточиться, вот почему именно этим я занималась в тот момент, когда услышала стук в дверь.
Я прекрасно знала, что должна заняться переодеванием к ужину, но развернула записку, которую держала в руках. Она была покрыта мелким изящным почерком, который вызывал улыбку на моем лице и покрывал щеки румянцем. Теперь я покраснела от стыда.
«Любимая!
Прости, что так долго… Но, наконец, я рядом и, наконец, направляюсь к тебе. Я найду тебя в крепости этого зверя и увезу с собой. Ничто не разлучит нас, дорогая, любимая Лиана, слышишь? Ничто. И уж точно не тот монстр, который привязывает тебя к тому месту, где твоя милая нога никогда не должна была ступить. Ты вернешься домой со мной, и я построю для нас место, которое будет твоим домом навсегда. Просто дай мне знать, что ты получила это сообщение, что твое сердце все еще принадлежит мне. Хотя я знаю, что это так. И я тут же найду способ спасти тебя.
Нежно целую твои руки, моя красавица.
Твой Р. В.»
Мне вдруг стало плохо. Я испытывала отвращение к самой себе. Я не хотела, чтобы дракон когда-нибудь узнал об этом, но, с другой стороны, как мы могли строить будущее? На моей лжи?
В конце концов, это было не единственное письмо. Подобных сообщений было более десятка. С того момента, как я рассталась с Варелли, он писал, и я отвечала, хотя прекрасно понимала, что это граничит с неприличием. А то, что содержалось в этих письмах, с чистым сердцем можно было бы назвать жестокостью, прямо-таки предательством. Ведь дракон не заслуживал этих слов. Однако я была слишком ослеплена обаянием Варелли, чтобы заметить это.
До сих пор.
Но даже если я уничтожу эти письма, мои ответы все равно останутся в руках Райли. Кроме того, слуги могли выдать, что кто-то писал мне. Никто не знал, кто, но ведь слуги приносили письма скрываясь от всевидящих глаз и всех слышащих ушей хозяина. И делали они это только из симпатии ко мне. Разве я не предала и их доверие?
Только сейчас я поняла, в какую беду попала. При чем по собственному желанию. Ведь никто не уговаривал меня вступить в роман с человеком, которого я едва знала. И это в тот момент, когда я была помолвлена!
Правда заключалась в том, что между ними никогда не происходило ничего, кроме того, что произошло в ту роковую ночь, во всяком случае, ничего физического. Но разве мы не писали друг другу о своей негасимой любви? О том, что хотим быть вместе всю оставшуюся жизнь? Что однажды мы наконец встретимся и Варелли заберет меня с собой, чтобы наконец быть вместе?
И сколько я о нем знала? Ничего. Буквально ничего. Он никогда ничего не рассказывал о себе. Я также ничего не слышала от его друзей, которых, по правде говоря, мне было не дано знать. Я знала лишь то, что в свое время он обожал Рейчел. До тех пор, пока не встретил меня.
Я опустилась на кровать, закрыв лицо руками. Как я могла быть такой глупой?! Какие были гарантии, что Райли Варелли действительно был тем, за кого он себя выдавал? Какая у него была цель, рассказывая мне всякие гадости о драконе? Да, дракон не был святой, но разве он когда-нибудь делал что-нибудь плохое? Разве он не осыпал подарками и не заботился о том, чтобы мне всегда было хорошо, хотя я ничего подобного не заслуживала?
Он вывел меня из нищеты. Изложил все причины, по которым такое решение было для меня лучшим. С тех пор он заботился так, словно я и в самом деле была в его сердце и душе. Когда он смотрел, я видела в его глазах нечто вроде глубокого увлечения. Но не верила в его любовь.
Да, но с какой легкостью я поверила в то, что Варелли любит меня.
— Вам нужна помощь? — спросила горничная через дверь, постучав перед этим. — Через полчаса ужин.
Ну да, с ужасом подумала я. Адам ненавидел, когда опаздывали. Неужели мне действительно хочется рисковать и раздражать его, особенно в тот момент, когда по неизвестным причинам он странно снисходителен.
Я этого не заслуживала. Ни на минуту не заслуживала его доброты, и, наверное, именно этим осознанием и угрызениями совести я так от него убегала. Я боялась не его, а того, что сделала.
— Не нужна. — ответила я, зная, что горничная увидит мои слезы, а этого хотелось избежать. — Я справлюсь сама.
Я заставила себя встать, собрала письма с кровати и тут же бросила их в огонь, горящий в камине. Я благословила в то же время тот факт, что была осень и в камине горел огонь. Однако я не могла отогнать себя от мысли, что ведь настанет момент, когда придется рассказать обо всем этом дракону. Хоть я предпочла бы избежать этого. Как это сделать? Когда это сделать? Не будет ли хуже, когда пройдет время? А теперь… Теперь я уже злоупотребляла его добротой. Если сейчас он узнает о неверности, то наверняка быстро пожалеет о своей доброте ко мне.
Вскоре я пожалела, что не попросила горничную о помощи, потому что руки дрожали так сильно, что надеть платье казалось почти невозможным. Однако я не позвала ее, все еще стыдясь собственного вида и того, что женщина могла увидеть следы слез на лице. Или, что еще хуже, остатки писем в камине.