— Лиана. — прошептал я. — Ты такая красивая.
Уголки ее губ слегка дрогнули, словно она хотела улыбнуться.
— Что-то случилось, Адам? — спросила она тихо.
— Нет… Нет. — покачал я головой. — Я просто хотел увидеть тебя до того, как закрою глаза.
Когда она подошла ко мне, я пальцами легонько погладил ее щеку. Кажется, она покраснела. Я снова увидел в ее глазах то выражение, которое поразило меня во время бала. Возможно, она увидела во мне будущего мужа?
— Я думала, мой вид тебе надоел. — призналась она.
Я не ожидал такой откровенности. Посмотрел на нее с изумлением, которое за удивительно короткое время переросло в раздражение. Тень гримасы пробежала по лицу, но я заставил себя сохранять спокойствие.
— Как ты могла подумать об этом. — упрекнул я.
— Твои глаза сегодня принадлежали только мисс Вечинни. — простонала Лиана, глядя на меня с вызовом.
— Неужели?
***
ЛИАНА
К моему изумлению, герцог схватил меня за плечи и наклонился, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.
— Я же говорил, что она моя подруга. Я не могу. Лиана, как ты вообще могла подумать о чем-то подобном? — одна из его рук легла на мою щеку. — Так это была причина твоей грусти? Ревность?
В этот момент дракон разразился громким смехом, что еще больше удивило меня. Однако я не успела ничего сказать, потому что, прежде чем успела открыть рот, мужчина обнял меня за плечи и прижал к себе.
— Дорогая. Никогда в жизни не думал, что ты можешь ревновать к Адель. — он наклонился и поцеловал меня в макушку. — Я хочу в жены тебя, а не ее. И ничего… Ничто никогда не изменит этого.
Он аккуратно приблизился ко мне и нежно поцеловал. Это был мой первый поцелуй, и он был прекрасен. После Адам просто обнимал меня и гладил по голове успокаивая. Это подействовало на меня намного лучше, чем ванна с лавандой.
Когда через полчаса я легла спать, то обнаружила, что все-таки эта ночь была не так уж плоха.
ГЛАВА 22. ВАРЕЛЛИ
***
Ромуд Вечинни возвращался из конюшни, неэлегантно скользил по грязной тропинке и мысленно ругался на погоду. Правда в том, что в этом году она особенно всем мешала, солнечные дни давно кончились, а снега по-прежнему не было. Приходилось довольствоваться моросями, несущими с собой мерзкую грязь, и холодным ветром, который промораживал до костей, заставляя носить перчатки.
Если это не закончится, думал Вечинни, скоро у ворот его имения соберется целая толпа крестьян, умоляющих о помощи. Они всегда приходили, и он по доброте душевной раздавал им дрова, которыми они могли бы разжечь дома и согреться, а заодно и приготовить еду. И все же его терпению были определенные пределы, и в какой-то момент это начало утомлять его. Поэтому он надеялся, что в этом году этого не произойдет.
Он решил, что судьба решила наказать его скупость, и в этом году зима будет длиннее и еще более тягостной, а у ворот его дома соберется еще больше крестьян, плачущих и стонущих. И ему, ради священного спокойствия, придется раздавать бедным дрова и зерно.
Из таких мрачных раздумий его вырвал характерный звук копыт, ударяющихся о сырую землю. Закашлявшись, Ромуд поднял глаза, прикрыв лицо от солнца, выглядывающего из-за облаков.
— Ах, мистер Кидлер! — воскликнул он, узнав лицо всадника. — Ей-Богу, что за погода! Идемте со мной, мой слуга позаботится о вашей лошади.
— Благодарю вас, господин Вечинни. — ответил Кидлер, и очаровательная улыбка вернулась на его лицо, как только он сошел с лошади. Конюх, заметив жест своего хозяина, тут же подбежал, чтобы взять поводья и привести животное в конюшню. — Что верно, то верно. Хотя, говорят, с нами мать-природа кротка. До меня дошли слухи, что подвалы в Тюрвине залеваны трупами и аристократы боятся, что их разделит та же участь.
— Хорошо, что это далеко. — буркнул себе под нос Вечинни. — Крестьяне на моей земле приезжают каждый год просить о помощи, знаете ли. Я даю им, что им нужно, чтобы они пережили зиму. Но чем дальше, тем больше они хотят.
— Вы меня удивили. — сказал Кидлер, слегка приподняв брови. — Мне всегда казалось, что этим должен заниматься герцог, все-таки это его земля.
— Нет, нет, все не так просто. Все немного сложнее. — усач покачал головой, потом потянул носом. — Проклятый насморк. Мы с герцогом соседи. Крестьяне, живущие на его земле, идут к нему. Те, кто живет на моей, приходят ко мне. Что ж, надо признать, что тех на земле князя больше, там есть добрая пара деревень, за которыми он следит. И вообще, он им тоже каждый год помогает, никто не жалуется. И он мне помог, когда в лесу завелись волкодлаки. Я собственными глазами видел, как он обернулся драконом и разорвал их. А это большая редкость, увидеть дракона в его зверином обличии.
Спазм прошелся по красивому лицу Шона Кидлера, словно тот ожидал услышать что-то совсем другое. Тот факт, что на герцога никто не жаловался, нисколько его не удовлетворял.
— Герцог имеет своего рода власть над моей землей. Он судит моих крестьян. Определяет размер налогов. Ну и другие вещи, он может устанавливать определенные законы и тому подобное. Отсюда и глупое утверждение, что эта земля принадлежит дракону, а не мне. Я только часть налогов крестьянства отдаю в замок, все остальное уходит в мою казну, чтобы я мог заниматься деревней.
В пользу Вечинни был тот факт, что он никогда не устанавливал высокую арендную плату.
— Мне пришло в голову, что герцог угнетает крестьян слишком высокими налогами. — заметил в какой-то момент Кидлер, заложив руки за спину и вглядываясь в покрытое облаками небо. — Что деревни обезлюдели, потому что крестьянам не по карману содержание.
— Ах, ей-богу, кто это вам такую чушь наговорил. — возмутился Вечинни, и его яростно затрясло. — Кто бы это ни был, ему бы не помешала мощная порка, вот что! Крестьян становится все больше, вот я вам говорю, дети рождаются, потому что здесь лучше, чем где бы то ни было. А князь ни разу, ни копейки не выручил от того, что получает за налоги. Все уходит на самих крестьян. Пойдите и посмотрите, какие красивые у нас деревни. Нигде в Етринесе вы не увидите такую технологию, такие инструменты, как в Доринже.
— Ну, видите ли, ходят такие слухи. Может быть, кто — то из завистников их пустил. — спокойно ответил Кидлер, слегка наморщил лоб.
— Да, наверное. — ответил Вечинни, после чего потер подбородок. — Почему бы нам не зайти внутрь? Здесь чертовски холодно, и я пригласил вас на ужин, а не мерзнуть на улице.
Кидлер снова улыбнулся, Вечинни завел его в свой дом, рассказывая ему кое-что о своей семье, прежде всего об Адель, которой он, чертовски гордился.
В то же время в нескольких километрах на запад в замке обедали. Герцог совершенно не подозревал о том, что так близко к стенам его дома кто-то настойчиво пытается очернить его.
Ромуд Вечинни был другом его отца. Он жил на Розовом Холме. Отец, Саверий Вечинни, посадил вокруг усадьбы розовые кусты, дав ему это название. Ромуд и Адам подружились, у них были схожие интересы, но характеры совершенно отличались.
В то время как Адам считался холериком, Ромуд был типичным примером флегматика. Он любил говорить о своем доме и о своей семье, и часто случалось, что, прежде чем дойти до сути дела, он совершенно забывал, на какую тему, шла дискуссия. Он был человеком с поистине добрым сердцем.
Адам был еще маленьким мальчиком, когда Ромуд Вечинни женился на Качине Гобжини, семнадцатилетней красавице, от которой у него сейчас пятеро детей. Адель была старшей из них, два ее брата, Фади и Ариан, в настоящее время получали образование в столице и приезжали только на каникулы. Их младшая сестра Алипина жила в соседней стране вместе с подругой семьи, чтобы получить там соответствующее ей образование. Младший сын, Гайсар, был больным, хотя вся семья отрицала это. Несмотря на то, что мальчику было двенадцать лет, уже говорилось о его отправке в монастырь.
Именно благодаря знакомству с Ромудом Адам познакомился с Адель. Он была молодая, образованная женщина, ее открытость делала ее приятным собеседником в сравнении с наигранной скромностью и застенчивостью большинства молодых леди.
Однако не Адель была в этот момент объектом размышлений Адама. Несмотря на то, что он должен был сосредоточиться на еде, которая лежала перед ним на тарелке, его глаза были прикованы к женщине, которая совершенно этого не замечала.
***
ЛИАНА
— Я должен назначить тебе встречу с портнихой, моя дорогая. — заговорил он, и я удивленно подняла голову. — Мне нравится делать тебе сюрпризы, но твое свадебное платье должно быть идеально подогнано. Как и планы о свадебном путешествии.
Я слегка прикусила губу и отложила столовые приборы. Все это время старалась как можно меньше думать о приближающемся дне. Ибо всякий раз он напоминал искаженное яростью лицо Варелли.
Письмо с его извинениями я тоже сожгла, но с тех пор пришли еще два, уже не говоря о тревожном свидании на балу. Как так получилось, что я не заметила его раньше? И что Адам не узнал о его присутствии?
— Зачем вы на мне разоряетесь. Это ни к чему. — ответила я наконец, глядя Адаму прямо в глаза. — Вы позаботились, чтобы у меня было все, что мне нужно.
— Я люблю покупать тебе подарки, моя милая. Мне нравится смотреть, как ты в них выглядишь. А ты выглядишь как ангел. — улыбнулся он. Он делал это так редко, и каждый раз чувствовала, что у меня подкашиваются колени. — Я хочу обеспечить тебе жизнь настолько комфортную, насколько ты этого заслуживаешь.
Я глубоко вздохнула. Мне нужно наконец рассказать ему обо всем, что я скрывала. Между тем я уже успела так привыкнуть к мирной жизни, что и представить себе не могла, что нужно все это портить своим признанием.
И в то же время я не верила, что совместная жизнь сложиться, если я расскажу всю правду. Это разобьет его сердце. Он уже однажды пережил мощный удар, когда потерял отца. Вдруг потеря иллюзии о том, кем я была, причинит ему столько же боли? Сделаю ли я его еще более скрытным?
Хуже всего, что об этом не знал никто, кроме Варелли, и я могла только мечтать, чтобы все это оказалось лишь странным сном. Я сожалела о каждом слове, сказанном и написанном этому человеку. Все эти слова были оружием, которое он мог использовать против меня. Я понятия не имела, что случилось с моими письмами, когда они попали ему в руки. Он мог их собрать, а затем отправить Адаму на зло.
Моя медлительность лишь давала Адаму все больше и больше шансов узнать правду не от меня. А ведь это ранит его еще больше. Я должна найти в себе мужество и сказать ему правду.
Но еще не сейчас.
Был уже поздний вечер, когда я заявила, что больше не могу сидеть дома. Поэтому я сообщила герцогу, что выйду прогуляться.
— Не забудь взять пальто. Сегодня прохладно. — сказал он. — И не уходи слишком далеко, ты можете заблудиться или устать. Было бы хорошо, если бы ты взяла с собой Анну.
— Я хочу кое-что обдумать. — честно ответила я, стиснув руки на шляпе. — Я бы предпочла побыть одна.
Тень прошла по лицу Адама, но тут же исчезла, сменившись нежной улыбкой. Мужчина встал, отложив перо, и подошел ко мне, после чего поцеловал в лоб.
— Береги себя, моя дорогая. Я бы не хотел, чтобы с тобой случилось что — то плохое. — тихо сказал он. — Я бы очень хотел быть с тобой, но мои обязанности не позволяют мне этого сделать. Но я обещаю, что проведу с тобой немного времени вечером.
Я ответила взаимной улыбкой и кивнула, после чего вышла из кабинета.
Поздней осенью окружающий вид у замка был не слишком интересным. Деревья, лишенные листьев, выглядели серо и мрачно, дороги были покрыты грязью.
И все же в этом я нашла спокойствие, в котором нуждалась. Я глубоко вздохнула, чувствуя, как холодный воздух наполняет легкие. Я стояла на вершине холма, затем огляделась вокруг. Внизу виднелись очертания деревень, принадлежавших герцогу. Адам посещал их каждый день, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. Мало кто так заботился о своих подданных, как Адам. Это наполняло мое сердце, которую я не могла объяснить.
Редко кто осмеливался сказать о нем хоть какое-нибудь дурное слово. С начала я думала, что это вызвано страхом, слуги боялись потерять работу, а крестьяне свое место в деревне.
Оказалось, что это полная чушь. Верность была продиктована не страхом, а любовью. Хотя сначала я этого не понимала, вскоре обнаружила, что Адам гораздо лучше, чем я предполагала. Он не прибегал к жестокости, если в этом не было необходимости, и когда его просили о помощи, он никогда не колебался, чтобы щедро помочь. Люди любили его и уважали, некоторые боялись.
Чем больше я его узнавала, тем лучше понимала. Я задавалась вопросом, почему изначально мы не нашли общий язык. Почему он вел себя так грубо, когда умел быть приятным и обходительным.
Я вздохнула и посмотрела на свои руки. Сегодня я снова надела на палец кольцо в форме розы. Ведь я получила четкое указание никогда его не снимать.
Пока я бродила, даже не заметила, как далеко отошла от замка. Так далеко я еще никогда не была. Но теперь заметила, что отошла от тех мест, которые узнавала, а холмы заслоняли стены замка.
На мгновение я почувствовала укол страха, но решила, что не ушла слишком далеко, все-таки я добралась сюда пешком, и замок найду, как только поднимусь на один из холмов. Оттуда наверняка смогу его увидеть.
Я как раз оборачивалась, чтобы сделать это, когда вдалеке заметила движущуюся фигуру. Это был всадник на лошади. Но он был далеко, и я не знала, куда он едет, посчитала бессмысленным останавливаться, чтобы приветствовать его.
И все же через несколько минут я услышала звук копыт на сырой тропе и поняла, что всадник приближается. Я обернулась и вскрикнула.
— Глупая. — усмехнулся Варелли. — Это я, разве ты не видишь?
— Именно это меня и пугает. — ответила я с искренностью и смелостью, которые приобрела за время пребывания в замке герцога. — Что вы здесь делаете?
— Я, конечно, не мог надеяться, что встречу тебя здесь. Но это очень приятное совпадение.
С мальчишеской улыбкой на губах он спрыгнул с лошади и обхватил меня руками, не обращая внимания, что я пыталась ему этого не позволить. Через мгновение он коснулся моей щеки, но я отвернулась от него, не желая смотреть на него.
— Что случилось, дорогая? Я пришел сюда ради тебя? Я понимаю. — он обнял меня за плечи и крепко притянул к себе. — Ты застенчивая. Тем более, ты знаешь, что через две недели мы будем вместе навсегда.
Я нашла в себе достаточно мужества, чтобы положить обе руки на грудь Варелли и оттолкнуть его. Скользкая земля и неожиданность заставили мужчину отстраниться, после чего он с удивлением посмотрел на меня.
— Хорошая моя… — начал он сладким тоном, но я покачала головой.
— Варелли, я больше так не могу. — ответила я тихо, но с уверенностью в голосе. — Я помолвлена.
— Конечно, я знаю. — придя в равновесие, Варелли снова взял мои руки и поцеловал каждый палец в отдельности. — Ты помолвлена со мной. И скоро ты будешь моей и только моей. Лиана Варелли.
Он засмеялся, как будто рассказал отличную шутку, но мен это совсем не веселило. Тот факт, что он даже не пытался относиться ко мне серьезно, сводил с ума. Но с другой стороны, я боялась, что если он начнет это делать, то снова превратится в монстра, которого я увидела, когда он выдал себя за учителя.
— Мистер Варелли. Мне очень приятно, что вы так хорошо обо мне отзываетесь, однако… — я сглотнула. Я не ожидала этого разговора, и мне было очень трудно формировать предложения, которые одновременно звучали бы вежливо и передавали, что я хотела ему донести. — Однако я не могу выйти за вас замуж. Что я позволила себе по отношению к вам было неприлично и жестоко как к любви, так и к всевышнему.
Я видела его лицо, бледное и лишенное всяких эмоций, но на этот раз он не выглядел зверем охваченным бешенством.