— Что?! — взревел Гаврила, выпучивая на собутыльника глаза. — Ну-ка повтори…
— И повторю! Все знают, что твоя Машка бегала к Митьке, ещё до того как он на службу ушел…
Хрясь! — прилетел кулак в рыло сплетника.
— Ах ты паскуда! — изумился пострадавший и немедленно вскочил. — Лови!
В общем, пришлось драчунов разливать водой, а на утро их отвели к старосте, а тот, посоветовавшись с миром, велел всыпать обоим горячих, чтобы вдругорядь не баловали.
К двум младшим обитателям имения отношение было попроще. Сёмка быстро сошелся с деревенскими сверстниками и даже завел себе среди них приятелей. Бегал с ними на рыбалку, играл в бабки, иной раз и озоровали, но в меру. Что касается Степаниды, то её местные девки сторонились. А чего она такая худая и коса отрезана? Небось, порченная! Но девушка не слишком тяготилась одиночеством, а помогала Гесе по хозяйству, училась шить, и иногда читала книжки, до которых была большой охотницей.
Через две недели после заселения к новоявленным помещикам приехали гости. Молодой господин с крестом в петлице сюртука, опирающийся на палку, и молоденькая барышня в соломенной шляпке, очень похожая на него.
— Лёшка, Лиховцев, — обрадованно закричал Будищев, завидев гостей, — приехал-таки чертяка!
— Здравствуй, дружище! — отозвался тот и они крепко обнялись. — Вот, выбрался, наконец.
— Геся, Стеша, встречайте гостей!
— Позволь познакомить тебя со своей сестренкой. Ни в какую не соглашалась оставаться дома, когда узнала, что я собираюсь к тебе.
— Елена, — немного смущаясь, представилась барышня, протянув Дмитрию ладошку. — Брат много рассказывал мне про Вас.
— Могу себе представить, — фыркнул тот.
— Правда-правда! И про то, как вы его спасли, и про то, как вы воевали. Про все ваши подвиги…
— Понятно, значит самое интересное он опустил.
— Самое интересное? — широко распахнула глаза девушка.
— Конечно. Например, про то, как мы воровали брынзу в Румынии.
— Господи, зачем ты рассказываешь всякий вздор бедной девочке! — вмешалась вышедшая из дома Геся. — Здравствуйте, меня зовут Гедвига, и я имею несчастье быть женой этого несносного человека.
— Ой. А про Вас Алеша тоже очень много рассказывал. Вы не представляете, как жалела маменька, что не может приехать и просила вас обоих расцеловать. Ведь если бы не вы, Алеша непременно бы погиб в Болгарии. Так же как несчастный Николай Штерн.
Услышав это имя, Геся сумела сохранить невозмутимость, но барышня сама сообразила, что ляпнула лишнего и залилась краской. Неловкость, впрочем, продлилась недолго, поскольку гостье представили Степаниду.
— Стеша, — немного смущенно представилась девушка.
— Елена, — решительно протянула ей руку новая знакомая. — Я окончила выпускной класс гимназии.
— А я пока нигде не учусь, но Дмитрий обещал, что я смогу поступить на курсы.
— Ой, как я вам завидую! Я ужасно хочу стать курсисткой, но маменька против. Она говорит, что они «славятся» недостойным поведением, и благовоспитанной барышне не пристало знаться с ними, но я считаю, что это, право же, предрассудки!
— Моя сестрица чрезвычайно прогрессивная особа, — улыбнулся Лиховцев, — и к тому же очень общительная. Так что, если её не прервать, то она вас всех насмерть заговорит!
— Тогда вы пришли по адресу! — улыбнулась Геся. — Мы вроде бы и недавно в этой глуши, но успели соскучиться по нормальному общению.
— Это точно, скоро мхом покроемся, — со смешком подтвердил Дмитрий. — Ладно, вы пока пообщайтесь, а я покажу Лёшке наши владения.
— С удовольствием, — с готовностью согласился Алексей.
— Собственно, показывать особо нечего. Домик, как видишь не большой, но уютный, особенно после того, как в нем навели порядок. Сад немного одичал, но пока не до него.
— А что это за бочка?
— Летний душ. Воданагревается от солнца и по трубе идет в помывочную. Дёшево и сердито.
— Остроумно. Сам придумал?
— И сделал тоже. Так и не смог объяснить местным мастерам, что мне от них нужно.
— А я думал ты — помещик, — улыбнулся Лиховцев. — Собственный выезд ещё не завел?
— Зачем? — пожал плечами хозяин. — Я не собираюсь надолго задерживаться здесь.
— Не чувствуешь призвания к сельской жизни?
— Скорее, чувствую к ней полнейшее отвращение!
— Вот как?
— Даже хуже. Слушай, у меня в Питере хоть маленькая, но своя мастерская. У Геси тоже, так какого черта нам сидеть в этой дыре?
— Я думал, вы переехали сюда из-за девочки.
— Да. Из-за неё тоже. Всё-таки, деревня, свежий воздух, спокойствие, и всё такое прочее, но я скоро завою здесь от тоски! Мужики или работают до упаду, или пьют до того же состояния, а мне что делать?
— А Геся?
— Ну, ей сначала нравилось, что ей все кланяются и зовут барыней, но надолго ни её, ни меня, ни Стеши не хватит.
— Даже так?
— Представь себе! Думаешь, почему Степанида учиться хочет? Чтобы хоть немного отдохнуть от моей благоверной. Она у неё шуршит постоянно, как Золушка в поисках туфельки и принца.
— Ты всё перепутал, это принц искал Золушку с помощью туфельки, — засмеялся Лиховцев.
— Да без разницы! Лучше расскажи, как сам?
— По-прежнему. Вакансий нет, и не предвидится, а завести адвокатскую практику не так просто.
— У тебя и не получится!
— Почему ты так говоришь?
— Потому что для этой профессии необходимо полное отсутствие совести! Иначе как ты будешь уверять присяжных, в полной невиновности своего клиента?
— Но, послушай, есть же действительно невиновные…
— Конечно. Но у них, как правило, отсутствует не только вина, но и деньги на адвоката, а тебе надо заботиться о матери и сестре. Кстати, что с матушкой, приболела?
— Не то чтобы сильно, — замялся Алексей. — Иначе бы Леночка не решилась бы её оставить…
— Хреново!
— Грубо, но верно, — вынужден был признать приятель. — Ей богу, если бы не все эти обстоятельства, я все бросил бы и уехал куда-нибудь.
— Хорошо там, где нас нет!
— Нет, я не об этом. Просто, понимаешь, хочется какого-то живого дела. Да хоть войны!
— Мало повоевал? — иронически поинтересовался Будищев.
— Много! Но там, по крайней мере, всё честно! Там враг, тут свои и мы сражались за правое дело! Ах, как бы я хотел вернуться в те дни… а ты?
— Вот уж нет!
— Ей Богу, это странно. Ты всегда плохо относился к войне, даже такой справедливой и благородной, как та в которой нам довелось участвовать, но при этом сражался лучше нас всех! Кстати, ты слышал, что будет новая экспедиция в Ахалтекинский оазис? Говорят, её возглавит сам Скобелев!
— Значит, опять кровь рекой потечет.
— Понимаю. Ты сочувствуешь диким детям пустынь, их вольному духу и стремлению к свободе…
— Блин, Лёха! Что за чушь ты несешь?
— Прости, не понял…
— Какие на хрен «свободолюбивые дети пустынь»? Да эти басмачи, или как их там, текинцы, ничуть не лучше башибузуков, с которыми мы воевали на Балканах!
— Но, извини, тогда я решительно тебя не понимаю!
— Ну что тут непонятного? Кто пойдет в этот поход?
— Солдаты и офицеры…
— Вот именно, солдаты! Простые мужики в гимнастических рубахах и с ружьями. За каким чёртом им эта война?
— Но если так рассуждать, то войны вообще не имеют смысла.
— Ничего подобного! Если бы после того, как мы завоевали эту самую Среднюю Азию, местных бабуинов разогнали, а их землю раздали русским мужикам, в этом был бы офигительный смысл!
— А куда же девать местных?
— Я предпочитаю заботиться о своих.
— Какая ужасная софистика! Разумеется, я тоже переживаю за наших воинов, но… даже не знаю, как сказать. Есть же ещё и цивилизаторская миссия. Мы несем, так сказать, прогресс…
— Даром им не нужен этот прогресс!
— Ты невозможен!
— Нет. Просто я знаю, чем это закончится.
— Ты опять о «будущем»? Знаешь, а ведь я тебе почти поверил тогда на пароходе, когда мы возвращались в Россию.
— А теперь?
— Теперь не знаю. Не может это всё быть правдой.
— Ну и ладушки. Давай возвращаться, пока наши красавицы нас не потеряли.
Пока Алексей и Дмитрий прогуливались по живописным окрестностям, оставшиеся наедине представительницы прекрасной половины человечества тоже не теряли времени даром. Пока Гедвига Генриховна показывала новой знакомой дом, некоторые привезенные с собой наряды и совершеннейшую редкость в провинции — последние номера журналов «Модный свет» и «Модный магазин» издательства Германа Гоппе [12], Степанида вернулась на кухню. Оттуда уже давно доносились соблазнительные запахи свежей выпечки, и скоро она появилась в свежевыбеленной гостиной с большой миской восхитительно пахнувших оладушков.
— Угощайтесь, пожалуйста.
— Ой, какая прелесть! Вы это сами напекли? — восхищенно воскликнула Елена.
— Стеша у нас большая умница, — похвалила девушку Геся. — На все руки мастерица!
Живая и любознательная Леночка пришлась по душе хозяевам, а она в свою очередь просто влюбилась в новых знакомых. Ещё бы, у них была такая занимательная жизнь! Одна была модисткой и шила красивые платья, а какая барышня может остаться равнодушной к нарядам? Другая упорно занималась самообразованием, чтобы поступить на курсы, а между тем помогала Будищеву в мастерской и даже сама могла собрать электрический звонок! Это ли не достижения, тем более что они обе были из низов и всего добились сами.
А чего достигла к шестнадцати годам она, потомственная дворянка Елена Лиховцева? Окончила гимназию? И только?!! Но ничего, она всё сможет, вот увидите!
— Пейте чай.
— Что? — вернулась в реальность барышня.
— Я говорю, пейте чай, — улыбнулась Стеша. — Дмитрий очень хорошо его заваривает. Я каждый раз пью и не могу напиться.
— Да, спасибо. Действительно, очень вкусно!
— И сметаны, пожалуйста, попробуйте. Она у нас свежая, деревенская.
— Объедение! — даже зажмурилась от удовольствия барышня, а потом неожиданно призналась: — А я совершенно не умею ни печь, ни готовить.
— Хотите, я вас научу?
— Очень!
— Боюсь, не получится, — вмешался только что вошедший Алексей. — Мы завтра уедем, и вряд ли вам хватит времени на обучение.
— А зачем вам уезжать? — поинтересовался хозяин, усаживаясь за стол.
— Но я же говорил, — смешался Лиховцев. — Матушка не совсем здорова, да и дела у нас идут не слишком хорошо…
— Вот и переезжайте сюда.
— В каком смысле? — поперхнулся приятель, а Геся удивленно посмотрела на мужа.
— В прямом.
— Но ты же говорил, что собираешься вернуться в столицу?
— Да. И дом освободится.
— Прости, но я решительно не понимаю тебя!
— Ну, что тут непонятного. Нам с Гесей нужно вернуться в Питер. У нас там бизнес…
— Что?
— Бизнес. Дело.
— Ах вот что ты имеешь в виду. Прости, я перебил тебя.
— Ничего страшного. Так вот, здесь мы жить не можем, а быстро и при этом сколько-нибудь выгодно продать имение не получится. Отдавать за бесценок тоже не хочется, так что нам нужен управляющий.
— И ты хочешь предложить это место мне?
— А почему нет?
— Я даже не знаю…
— Соглашайся. Перевезешь маму сюда. Будете жить на свежем воздухе, на всем готовом и присматривать за моим хозяйством, благо присматривать особо не за чем.
— Но я ничего не понимаю в сельском хозяйстве!
— Ничего страшного. Посчитать урожай и продать половину сможешь? Большего пока и не нужно.
— Но у нас квартира…
— Своя?
— Нет, съемная.
— А на сэкономленные деньги сможете отправить сестренку на курсы.
Елена, до сих пор слушавшая разговор старшего брата и его приятеля, не скрывая скепсиса, неожиданно поняла, что во всем этом что-то есть! Стеша благоразумно помалкивала, а вот у Гедвиги Генриховны определенно было что сказать, но она пока что воздерживалась.
— Я пришел! — закричал появившийся на пороге Сёмка, но заметив гостей, смутился и, краснея, выдавил из себя: — Здрасте…
— Забор покрасьте! — хохотнул Дмитрий, с сочувствием глядя на незадачливого ученика.
Тот стоял с раскрытым ртом, взъерошенный, как воробей после драки, и с расцарапанными босыми ногами. И ко всему этому, как нетрудно догадаться, смертельно голодный. Нельзя, впрочем, сказать, что молодой человек пришел с пустыми руками, поскольку в одной из них была удочка, а во второй кукан, полный вполне порядочной рыбы.
— Молодой человек! — отреагировала, наконец, Геся. — Извольте немедленно пойти и привести себя в порядок!
— Сейчас, — обреченно вздохнул мальчик.
— Я помогу, — попыталась прийти к нему на помощь Стеша, но строгая хозяйка мгновенно пресекла это благое намеренье.
— Семён прекрасно справится сам, так что сядьте, юная барышня, и не надо прятать оладьи для этого бездельника. Он поест, но только когда умоется и сменит одежду!
Всё это было сказано таким безапелляционным тоном, что никому и в голову не пришло возразить столь строгой хозяйке, тем более что та была в своём праве.
Как и следовало ожидать, Лиховцевы немного задержались в имении Будищева. Алексею хотелось чуть больше узнать о месте, которое ему предложили, прежде чем дать окончательный ответ. Елена же просто наслаждалась жизнью на природе и общением с новыми людьми. Ей нравилось здесь абсолютно всё, поля, лес, речка, даже болота. Её смешили шутки Дмитрия и озорство Сёмки. Она восхищалась Гедвигой, и испытывала искреннюю симпатию к Стеше. А ещё ей очень нравилось, что любимый брат, общаясь со своим армейским другом, немного оттаял душой и не смотрел на жизнь так мрачно, как раньше. По крайней мере, он начал строить планы на будущее, что с ним не случалось уже очень давно.
— Как ты думаешь, стоит ли мне соглашаться? — спросил он её однажды вечером.
— Разве ты ещё не решил? — улыбнулась она.
— Почти. Я только не знаю согласится ли маменька на переезд. Всё-таки она провела всю жизнь в городе и не знает иной жизни. У нас даже дачи никогда не было.
— Значит надо её уговорить.
— Легко сказать.
— Алёшенька, милый, посмотри вокруг хорошенько, — голос сестры сразу стал вкрадчивым. — Здесь так хорошо и спокойно и, самое главное, ничего не будет стоить в отличие от нашей квартиры. Которая, откровенно говоря, редкая дрянь. Стоит совсем недешево, располагается неудобно, а сколько дров уходит за зиму, это же просто ужас какой-то!
— Я всё это прекрасно понимаю, но что сказать маменьке?
— Да так и скажи. Тебя она послушает.
— Что, очень хочешь на курсы? — понимающе усмехнулся он.
— Больше всего на свете! — прошептала она ему, и, не удержавшись, бросилась обнимать. — Пойми меня, братец, я не хочу похоронить себя заживо в нашем захолустном Рыбинске. Какая, скажи на милость, меня в нём ожидает судьба?
— Хорошо-хорошо! — засмеялся брат, — постараюсь уговорить маменьку.
— Спасибо! Ты самый лучший!!!
Как ни странно, но хозяева имения в этот момент тоже говорили о них. Точнее о месте, которое Будищев предложил своему товарищу. Не то чтобы Гедвига Генриховна была против, вовсе нет. Но вот то, что он сделал это, не посоветовавшись с ней, незамедлительно повлекло за собой последствия.
— Ты уверен, что мы сможем это себе позволить? — в очередной раз поинтересовалась она. — Всё-таки управляющему нужно платить, даже если это наш друг.
— Я уверен, что мы не сможем здесь остаться, — с выражением безграничного терпения на лице, в который раз, отвечал ей Дмитрий. — В Питере мы с тобой за лето заработаем втрое больше, чем этот поместье принесет за год.
— Ты уверен? — недоверчиво протянула Геся. — Всё же больше тысячи десятин пахотной земли.
— Это нечерноземье, солнце моё! Ты знаешь, какая урожайность на здешних землях?
— Нет, но уверена, что не меньше сотни пудов с каждой.
— Ах, если бы! Если рожь, то в лучшем случае половина, то есть пудов пятьдесят, и пшеница немногим лучше. Да-да, я узнавал. Машка, конечно, прибрехнула насчет «сам два», но не так уж и много.