— Я не думаю. Я знаю, что никто в этом замке меня не предаст. Никто, кроме тебя. Моей жены, которая должна меня поддерживать, но строит препятствия. Я любил тебя, Эсмина, любил. Но это предел. С этого момента и до совершеннолетия принцев ты не выйдешь за пределы своих покоев. Ты сделала уже достаточно, ты ослушалась столько раз, что любой другой Лорд отправил бы тебя на плаху.
— Мерзавец! Но, знаешь что, Хаук? Ты опоздал!
Хаук резко отвернулся от окна:
— Что ты хочешь этим сказать?
Он не кричал, не угрожал, не воздействовал магией. Но если фразой можно было убить, то Эсмина лежала бы мертвой. Она побледнела, но не остановилась:
— Я отправила письмо брату о том, что ты скрываешь своих детей много лет и не отправляешь их во Дворец Принцев согласно закону этой страны. Жди гостей, любимый муж!
Хаук стремительно подошел к жене, размахнулся, ударил так, что та упала. И заметил Лиама с Ноэлем. Его губы дрогнули, рука, которой он ударил мать своих детей, задрожала. Мужчина силился найти себе оправдания: он точно не хотел, чтобы кто-то из его детей увидел подобную сцену.
— Так и знал, что она нас ненавидит, — одними губами прошептал Лиам. — Пап, почему она нас ненавидит?
Лиам не плакал, потому что был уже слишком взрослый. Но недостаточно взрослым, чтобы понять, за что мать ненавидит.
— Нет, вовсе нет. — Ноэль внимательно смотрел на мать, которая сидела на полу и прижимала руку к щеке. — В ней нет ненависти, нет любви. Она как пустая, понимаешь? Ее разум холоден и остр, но больше ничего.
Хаук подошел к сыновьям и обнял их. Ноэль, если и удивился, то не показал этого. Отец не так часто обнимал их. Похвалить, потрепать по волосам, хлопнуть по плечу — да. Отругать, отчитать, зайти перед выездом из замка или после него, чтобы напомнить о важности учебы — тоже было. Но объятия — впервые.
— Ноэль. Не трать свои силы впустую, маги разума очень быстро выдыхаются. Лиам, если все же... ваша мать окажется права, ее планы осуществятся, то позаботься о Ноэле.
После чего Хаук позвал стражу.
— Отправьте ее в темницу. Если то, что ты сказала, правда, то не из покоев, а из тюрьмы ты не выйдешь до их совершеннолетия.
— Она действительно отправила вас во Дворец Принцев, зная, что вас там ждет?
— Да. Видишь ли, детей во дворец могли отправить в десять лет. Крайний возраст — тринадцать. За два года до первых соревнований по выживанию, потому что нужно было вложить много знаний в наши головы. Иногда абсолютно бесполезных знаний, — Ноэль криво усмехнулся. — Но так как крайний возраст отправки Лиама уже прошел, то из дворца забрали не только его, но и меня. Так сказать, для компенсации. И наложили некоторые ограничения. Например, люди с наших родных мест не могли быть нашими подданными.
— Но вы же потом нашли подданных, верно?
— Да, потом. Но из-за возраста Лиама сразу отправили на соревнования.
Рэна сглотнула, предчувствуя ответ:
— Он погиб, потому что не имел подданных?
— Нет, тогда он не умер. Мы нашли лазейку. Валент же был не с наших земель, так что он стал подданным моего брата.
— Но разве Валент не был почти что твоим ровесником?
— Был. А еще он был силен и помог моему брату пережить первые испытания. Знаешь, что представляет собой огненный маг в гневе? — Поймав заинтересованный взгляд Рэны, Ноэль не стал вдаваться в подробности, охарактеризовав все кратко. — Лучше тебе об этом никогда не знать.
— Так странно. Вы ведь не виноваты в том, что взрослые нарушили закон. — Рэна вздохнула, видя расплывающееся рябью воспоминание. — Но наказаны были только вы.
— Ошибаешься. Страшнее всех наказали именно папу. Нет, по законам империи такое можно и за наказание было сложно посчитать. Отец ведь владел приграничной территорией, рядом Дикие Земли, набеги всяких тварей время от времени. Но для него самого наказание было худшим их возможных: ему запретили общаться с нами, помогать, связываться любыми способами. До нашего совершеннолетия. Даже перекинуться словечком нельзя. А с Лиамом папа уже никогда и не поговорит.
Глава 46
Лиама и Ноэля забирали из замка под конвоем. В тесной карете, где на окнах стояли решетки. Карета была не старая, но трясло ее нещадно — дорога была не из лучших. Лиам, вопреки обыкновению, крепко держал Ноэля за руку, словно боялся, что если отпустит, то и Ноэль уйдет из его жизни безвозвратно, как папа и сестры.
Двое суток в пути, где им в качестве еды давали только хлеб и воды, хорошо, хоть свежее. Ноэль еще не понимал до конца, что происходит, но ощущение, что привычная жизнь рушится, не покидало. Рухнула она окончательно, когда их привезли к Дворцу Принцев. Несомненно, постройка была великолепна. Но внутри она все равно казалось безжизненной и глухой к чужим судьбам. Дома даже стены были другими — защищали, дарили тепло, пусть и находились в самой холодной части Артоиса.
Как кратко пояснил приставленный к братьям человек, у дворца было несколько частей. В одной части были комнатушки, в которых размещали принцев по приезду. Их обучали до пятнадцати лет, а после, перед самыми соревнованиями, отправляли в гостевые комнаты, которые выглядели куда лучше. Если после первых соревнований принц выживал, то ему доставалась магическая часть дворца, комната, которая подстраивалась под все нужды. Но принцев, разумеется, разместили в самой первой и в самой ужасной части дворца. Комнаты напоминали кельи, если бы не жара, которая была характерна для этой части Артоиса, то многие, наверное, умерли бы от переохлаждения. А так температура была достаточно комфортна, только по ночам приходилось использовать пару одеял.
Во Дворце Принцев к Лиаму и Ноэлю отнеслись не лучшим образом. По правде, там ко всем принцам относились безразлично, но им достались еще и презрение наставников и других принцев. И зависть. Еще бы. Родители не пытались избавиться от них, прятали, оберегали. Дали имена.
Пожалуй, самая серьезная причина зависти была в именах. Все остальные принцы были безымянными, лишь позже, после первого турнира, их награждали прозвищами. Но прозвище, даже самое лучшее, не было сравнимо с настоящим именем, которое давали родители. Но основная проблема была даже не во всеобщей зависти, а в смене обстановки. Братьям практически не позволяли общаться. Нет, не люди, а обстоятельства: правила поведения принцев, этикет и прочие науки занимали все свободное время.
Ноэль каждый вечер, как только заканчивалось обучение, где он неизменно получал наказание за плохо выученные правила, приходил к брату. Это было несправедливо: Ноэль учил по мере сил и возможностей, но у других были годы для учебы, а наставники вели себя так, словно он занимался столько же, сколько и другие принцы, а не жалкие семь дней.
И комнаты, в которых жили принцы, были ужасны! В них не было ни капли уюта: голые стены, из мебели только самое необходимое. Никаких книг, кроме нужных для учебы. А другие принцы вели себя как напыщенные чурбаны, потому даже толком поговорить было не с кем.
Но больше всего Ноэль переживал за брата. Соревнования были на носу. И, как Ноэль успел узнать по слухам, нередко заканчивались смертью принцев. Треть гибла. Ноэль давно забыл про запрет отца о воздержании от магии разума. Сейчас, как никогда, он хотел понять, где они очутились, почему это место было так ужасно. Но многого не добился, кое-что вообще не понял. Наверное, если бы он остался один в своей комнате, то сейчас бы плакал. Но перемещения принцев после занятий не контролировали, потому Ноэль преспокойно ночевал в комнате брата вместе с Валентом. Валент все время посвящал изучению боевых заклинаний. Оценить здраво его силы было трудно, но Ноэль пару раз видел, как тренировались подданные других принцев. И от сердца немного отлегало: все они были слабее, чем Лиам и Валент.
А вот Лиам, как оказалось, переживал не меньше, но уже по иному поводу:
— Где теперь тебе найти этих подданных? Валент же...
— Валент твой друг. Найду, времени много...
— Ты говорил, что твой брат пережил первые соревнования, верно?
— Да, он прошел их с блеском. Он победил без чужой крови на руках. Не хотел никого убивать, понимаешь? Он был слишком добрым. Раньше, когда я разбивал коленки, падал, плакал, то он утешал меня. А после соревнований мне пришлось утешать его. Он говорил о том, какие бедные дети, в каких ужасные обстоятельства попали. И как он хочет это изменить — эти глупые правила, которые обрекают детей на смерть.
— И что, изменил?
— Правила? Обошел. Но только не учел, что этих детей менять поздно.
Глава 47
Ноэль сидел за учебным столом, который не был рассчитан на таких маленьких детей — ноги не доставали до пола. Огромная книга перед ним была такой толстой, что вполне смогла сойти за оружие.
— Закончил читать?
— Еще немного, учитель.
Прошел год с тех пор, как Ноэль проживал во Дворце Принцев. И это был не самый простой год. Не только для Ноэля, но и для Лиама. Если бы они решили держаться только друг за друга, то он бы прошел куда легче. Но Лиам не привык смотреть на чужие страдания равнодушно. Не смог бросить детей, как их бросили родители. И начал понемногу менять устои принцев. Нет, все так же проводились соревнования. Но разве в соревнованиях было сказано, что обязательно убивать принцев? Почему бы просто не соревноваться, избегая не только смертей, но и тяжелых ранений.
Сейчас, как прошел год с первого соревнования Лиама, были видны изменения. Лиам, по наводке Ноэля, который тайком проникал в разум и вычленял нужное, искал принцев, которые мыслили иначе. Даже не так. Он искал тех, у кого мысль о нынешнем порядке хотя бы вызывала вопросы. Почему магия требует убийства конкурентов? Зачем драться насмерть, если можно просто драться.
Ноэлю казалось, что единомышленников они найдут среди тех, кто недавно попал во дворец. Но вышло наоборот. Первым к Лиаму присоединился принц по прозвищу «Грозовой».
«Грозовому» было двадцать четыре, его отправили во Дворец Принцев в десять лет. Кто и как о нем заботился, было неизвестно. Но ходили слухи, что когда тот попал во дворец, то с трудом говорил, а написать не мог даже свое имя. Тем не менее, за годы пребывания он многому научился. В том числе и выживать. Присмотреться к этому принцу предложил Валент. На одном из соревнований у «Грозового» и его подданных — двух рыцарей-близнецов — был превосходный шанс убить парочку новоприбывших принцев, но «Грозовой» отдал приказ только оглушить их. Хотя с соперником своего возраста расправился быстро и без жалости. Валент заметил это случайно. У него самого был превосходный шанс вместе с Лиамом прижать «Грозового», но они отступили без раздумий. Пожалуй, тогда и протянулась первая ниточка дружбы.
Наверное, из всех принцев, которые впоследствии присоединились к Лиаму, только «Грозовой» стал им другом. И за тот год, что оставался во дворце принцев, очень многому научил не только Лиама, но и Ноэля, которого упорно называл белой мелочью. Да, «Грозовой» научился многому, но старые замашки из другой жизни часто проскальзывали в его речи.
С него же и начались изменения во Дворце Принцев. Слухи об объединении принцев появились неожиданно и распространились с огромной скоростью. Но никто не торопился уточнять детали, потому Лиаму пришлось брать все в свои руки. Все вместе — Лиам, Валент, Ноэль и «Грозовой» со своими четырьмя подданными — начали присматриваться к разным принцам. После этого их «проверял» Ноэль. Считывал намерения, общие настроения. Уставал ужасно, так, что иногда еле добирался до кровати, но темпа не сбавлял. Потому что видел, как радуются брат и Валент, когда еще один принц начинает осознавать, что смертей можно избежать.
Но из-за постоянного использования магии разума начались проблемы в учебе. Ноэль старался запоминать. Если раньше, чтобы запомнить написанное в книге, ему было достаточно прочесть ее единожды, то сейчас он и после трех раз забывал.
Что отражалось на учебе и отношении учителей. Лиаму он ничего не говорил — зачем лишний раз беспокоить? Но Ноэль теперь дважды в неделю получал наказание. Сначала оно было достаточно безобидным — читать книгу, не смея садиться ни на секунду. Потом ужесточилось. Ноэль получал тростинкой по рукам, от чего на ладонях появлялись кровавые подтеки. Казалось бы — маленький безобидный прутик, а так больно! Но вот запоминанию это никак не способствовало. Ноэль еще с детства помнил, как любой синяк, любой вывих сопровождался такой болью, что он рыдал в три ручья. Даже отец не сразу сообразил, в чем проблема, считал, что Ноэль так пытался перетянуть на себя внимание. Пока их главный маг не разъяснил, что болевой порог магов разума настолько низок, что даже обычный удар ощущается как у нормальных людей вывих.
Закономерно, что после таких наказаний Ноэль и пару слов связать не мог. Если бы сказал, что маг разума, то физические наказания отменили бы. Но тогда бы он подставил под удар всех, да и у самого в рукаве не было бы ни одного козыря. Поэтому приходилось терпеть. Однако каждому терпению приходит конец. По счастью, для Ноэля такой срыв обернулся поразительной удачей.
Глава 48
После очередного урока, который не удался, Ноэль не выдержал. Он должен был пойти к брату, во внутренний дворец, там снова прочитать мысли очередных принцев, слушать объяснения, а потом пытаться что-то учить. Но руки ужасно болели, в таком состоянии было бесполезно пытаться применить свою силу. Боль мешала сосредоточиться, боль подогревала обиду. На законы, на учителей, но глупых принцев, на судьбу, на Валента. И да на любимого брата.
Дома он привык, что ему уделяют много внимания. С ним занимаются, играют, разговаривают. Сестры, которые постарше, с удовольствием читали ему книги, тем же, кто был младше, книги читал он сам. А за Лиамом он вообще ходил хвостиком, а тот ему потворствовал. Тайком от отца даже дал попробовать помахать настоящим мечом, а не деревянным!
Здесь же... Сначала Ноэль очень гордился, что брат относился к нему как ко взрослому. Что доверяет ему важные дела, не говорит о том, что Ноэль еще слишком маленький. Но на деле Ноэль, видимо, действительно оказался маленьким. Он хотел, чтобы брат снова возился с ним, много смеялся, чтобы были рядом сестры и папа... Но все это было безвозвратно потеряно, когда его забрали в это место.
Поэтому Ноэль сбежал. Принцам, разумеется, не запрещено было покидать дворец. Однако мало кто так смело и глупо — без охраны, без сопровождения, без денег — решился бы сбежать в город. Да еще и тогда, когда солнце клонилось к закату.
Сбежать-то сбежал, но дальше попросту заблудился в узких улочках. Ноэль и сам не понял, как так получилось: шел ведь по центральной улице, так почему оказался в глухом закоулке. От страха, что окончательно потерялся, руки стали неметь. Ноэль прошел в какой-то закоулок, прислонился к стене дома и огляделся. Район точно был жилым, но все же, не центр: краска на стенках облупилась, палисадник — один-единственный — выглядел неухоженным. Ноэль поежился, но запретил себе поддаваться панике. Он прихватил с собой сумку. Без денег, но что-то же там должно было быть. Было мало: кинжал, пара булочек, две книги, связка амулетов. Ни карты города, которую всем раздавали в начале учебы, ни кристалла поиска. Сзади кто-то пошевелился, и Ноэль испуганно обернулся. За палисадником, рядом с коряжистым низким деревцем, сидел человек в плаще, коричневом и грязном, словно в нем не один день спали на голой земле. Именно из-за этого плаща Ноэль и не заметил незнакомца сразу. Теперь же тот встал, неловко отряхнулся. Мужчина, похожий на бродягу. В грязной одежде, со спутанными волосами и прилично отросшей бородой.
Ноэль от неожиданности попятился, запутался в собственных же ногах и упал, ударившись ладонями. От боли в и так поврежденных руках он вскрикнул, а мужчина, до того спокойно стоявший на месте, оказался рядом.
— Что случилось?
Ноэль от боли совсем прекратил соображать, даже страх отошел куда-то в сторону. Он смог успокоиться лишь тогда, когда горящие от удара руки словно окунули в холодную воду. Бродяга, оказывается, смазывал ему какой-то мазью ладони. Да и бродяга ли? Конечно, одежда ужасная, но от мужчины не воняло как от всех этих нищих. И руки были чистые, на них Ноэль в первую очередь обратил внимание.