Новый Кур мне решительно не нравился. Поэтому, я изо всех своих сил вырвалась от него, развернулась к моему Птицу и уткнулась носом ему в грудь, обхватив мужчину обеими руками за бедра. Одна рука Птица крепко обняла меня и стала нежно почесывать пальцами между крылышками. Знает мои самые чувствительные местечки, зараза крылатая. Я сразу успокоилась и расслабилась.
Птиц решительно поднял меня на руки и двинулся к выходу. Мы вышли из комнаты, в которой меня обследовали и я обомлела: на балконе лазарета не было даже пятачка свободного места, он был забит Крылатыми мужчинами.
Мой Птиц очень громко крикнул им что-то. Лица мужчин, которые еще секунду назад были грозными и злыми стали изумленными и растерянными. Они расступились, давая нам проход, и Птиц взлетел со мной на руках, а все Крылатые вдруг сорвались и, образуя своими телами ровную площадку, полетели под нами. Ничего себе, подушка безопасности!
Птиц принес меня домой. И ритуал «полечил, искупал, накормил, приласкал» этим вечером сократился до «искупал, накормил».
Он смотрел, как я устало засыпаю, слегка почесывая мою спинку между крылышками.
Часть 3. Светка и Любаша. Глава 1
Новенький, из производственного отдела, вчера помог мне достать из принтера в коридоре зажеванную бумагу. Мы перепачкались, познакомились и немного поболтали.
Вероника Ивановна, наша кадровичка, сказала, что он не женат. Не мне сказала, а моей маме, они с ней уже сто лет как подружки. Каждого неженатого новенького мужского пола в нашей компании ко мне в женихи примеряют. Я, обычно, только фыркаю на их ненавязчивое сватовство. Но вот так получилось, что этот парень мне понравился. Невысокий, но крепкий, и удивительно легко общается. Несколько минут болтали, а уже чувствую, словно мы давно знакомы, и я его совсем не стесняюсь.
В понедельник договорились с ним вместе на обед пойти в соседнее кафе. Только, теперь надо как-нибудь осторожненько Ксюшу предупредить: обычно мы с ней обедаем вместе.
Мы шли по лесу и я для начала завела разговор про новенького. Вдруг, он Ксюшке тоже понравился! Нет, она, к счастью, не проявляет никакого мало мальского интереса. Как бы ей теперь намекнуть про обед в понедельник? Никак не выберу момент…
Вдруг впереди заметила необыкновенный сиреневый свет. И через несколько минут я дергалась, плохо соображая от ужаса, в лапах громадного чудовища, который тащил меня в несусветные дали, навсегда унося от всего, что знакомо и дорого, от мамы и папы… Больше никогда не будет обедов, понедельников, и маму я больше никогда не увижу, и папу, и лес, и Землю… Но тогда я еще не знала этого.
Когда три громадных мужика, распяв меня на кушетке засовывали в мое самое интимное место тонкую трубочку, чтобы вывести мочу, а потом, они же, делали клизму, я думала, что ничего ужаснее этого в моей жизни уже не будет. Даже огонь на беговых дорожках и сетки, которых боялись все девочки, не так ужасно действовали на меня, как наша подготовка к упаковке.
Поэтому, когда после осмотра всех нас, девочки ушли, а меня Глазастый отвел в отдельную комнату и достал откуда-то эти самые приспособления, я кинулась к выходу и отчаянно задергала тяжелую дверь. Она открылась, и навстречу мне зашел громила, который легко схватил и положил меня на кушетку. Следом вошел второй. Вдвоем, они полностью обездвижили меня и повторили очищающие процедуры. После этого, меня переложили на стол и я поняла, что вот он — мой конец, пришел. В вену вошла тонкая игла и я мгновенно отключилась.
Пробуждение было ужасным. Меня поймет, наверное, только тот, кто болен астмой или тонул. Я потихоньку приходила в себя и никак не могла вдохнуть. Мучила неимоверная боль в шее, груди, в спине. Мне охватывал предсмертный ужас, паника, раскрываю рот, а он заполняется водой. Вода заливает и нос, и рот, попадает в легкие. Захлебываюсь. Я страшно мучаюсь, но пытка не прекращается, а я почему-то не умираю, хотя, видит Бог, очень, очень, очень хочется!
Невероятно медленно становится совсем немного легче. Мне по-прежнему страшно больно. Тяжело дышать, но все же я дышу…прямо в воде…
Идут минуты… или часы…или дни… Я постепенно осознаю себя в большущей, плотно закрытой, банке с солоноватой водой. Я как кукла марионетка: на моих запястьях прикреплены тонкие трубочки, которые входят в вены и тянутся наружу, к крышке. Такие же трубочки идут из естественных отверстий для испражнений: и спереди, и сзади. Подумалось: «вот мне и крышка». Там, снаружи, за стеклом, Глазастый. Я смотрю на него с ненавистью. В эти дни понимаю, что способна его убить. Мне так тяжело без воздуха, иногда начинаю биться и трепыхаться в панике, но Глазастый следит и, в такие моменты, видимо, что-то добавляет в трубочки и я немного успокаиваюсь. Иногда впадаю в дремоту, чтобы, очнувшись, неистово забиться в ужасе от нехватки воздуха.
Эта медленная изощренная, изнурительная пытка все не заканчивается и я часто молю о смерти всех известных мне богов и, особенно, Глазастого. Моих слез в воде не видно…
Постепенно все же становиться легче. Теперь, я уже не бьюсь в истерике и довольно спокойно дышу в воде. Я не сразу нащупала на шее, за ушами и чуть ниже, формой похожие на створки раковины щели, которые, то открывались, то закрывались. Я уже начала догадываться, что мне каким-то образом вживили жабры. Я теперь рыба? Мама всегда говорила «рыбка моя»… Вот накликала, так накликала.
Наступил момент, когда двое громил аккуратно понесли мою банку в другое помещение. Я перепугано, но с интересом ждала, что будет дальше. Сидеть в крошечном аквариуме до чертиков надоело.
Крышку сняли и банку перевернули потихоньку выливая воду. Когда с водой к горлышку подгребла и я, меня выловили и вытащили на воздух. Кошмар! Снова задохнулась и сильно закашлялась, отплевывая воду. Меня практически рвало ею. Пытаясь прийти в себя, не заметила, как из моего тела вынули все трубочки. Я глубоко, рвано дышала, страшно радуясь, что, наконец, могу дышать. Но долго быть счастливой Глазастый мне не позволил. Меня забросили в огромный бассейн с голубой водой. Его поверхность, вплотную начала закрывать прозрачная плоскость. Она медленно двигалась с одного края бассейна, а я поплыла к другому, стараясь дышать воздухом подольше. Когда эта гладкая крышка приблизилась вплотную, я подумала, а может подставить горло? Но тут, что-то или кто-то нажало сверху и я опять тонула и захлебывалась пока не задышала жабрами.
Теперь, вместо маленького, у меня был просто огромный аквариум.
Глава 2
На следующий день я проснулась от ощущения, что что-то происходит.
Приоткрыла глаза и увидела, что прозрачная крыша бассейна плавно открывается, словно в рулон сворачивается.
Я сразу поспешила к уже свободной открытой стороне и вынырнула на воздух. Тяжело, с позывами на рвоту, откашлялась и, наконец, вдохнула полной грудью. Как же хорошо дышать! Просто дышать! Люди, которые могут легко и свободно дышать, Вы даже не понимаете, какие Вы счастливые!
Я подплыла к бортику и с опаской выбралась на сушу. Никого…
Возле бассейна стоит небольшой легкий столик и стул. Открытая дверь в небольшую комнатку непрозрачно намекает на горшок, которым я немедленно воспользовалась. На столике — миска с желтой жижей и, рядом, уже привычная лопатка.
Кушать хотелось, и я положила в рот одну лопатку пюре. Но едва сделала первый глоток, на глаза навернулись слезы — больно. Даже, когда однажды ангиной болела, так больно глотать не было. С сожалением посмотрела на нехитрую еду и положила лопатку на стол.
Обошла бассейн по периметру: большой, прямоугольный, вокруг невысокий бортик, от бортика до стены, на глаз, меньше метра. Стены сплошные, голубые и гладкие. Выход из помещения только один — широкие раздвижные двери. Я их потрогала, потолкала, даже ногой пару раз саданула. Заперто. Походила кругами вокруг пюре и съела еще лопаточку. Больно! Опять пошла обходить вокруг бассейна.
Мало помалу съела все пюре. Голод — не тетка…
Вошел Глазастый. Я в панике отбежала от него в самую дальнюю точку помещения. Только толку! С ним пришел Громила и меня просто загнали в воду. Проклятая крышка опять начала закрываться. Я до последнего держалась над водой. Ненавижу Глазастого! И этих Громил ненавижу!
Через время заметила, что створки двери снова разъезжаются в стороны и Громилы заносят огромную банку. Моя крыша чуть приоткрывается, чем я сразу пользуюсь, хватая воздух, а из банки ко мне выливают Любашу!
Наверное, даже наверняка, мне должно быть стыдно за свои чувства, но я сейчас так рада, так рада, что не одна в этой ж…пе! Кидаюсь к Любаше, она в таком же состоянии, как я вчера, но, видно, что ей тоже нравиться меня видеть.
Поговорить мы смогли только на следующий день. Ну, ориентировочно. Время здесь понятие очень относительное.
На этот раз, на столике было две миски и две лопатки. Мне, к счастью, стало намного легче кушать, глотать было больно, но терпимо, а вот Любаша сильно, бедняжка, мучилась.
Скрипя, как несмазанные старинные телеги, мы поделились скудными новостями. Любаша рассказала, что ее увели на следующий день, после меня. И дальше мы выяслили, что с ней было то же, что и со мной.
Мы некорое время гадали, привезут ли к нам и остальных девочек? Когда нас запихнули в воду, выяснилось, что в воде болтать не получается. Но, все равно, вдвоем было намного лучше, чем одной.
Поползли дни и ночи. День — в бассеине светло, ночь — темно. Так мы ориентировались. Нас выпускали на воздух дважды в день. Кормили один раз. Любаша оказалась из семьи глухонемых и теперь я усиленно училась разговаривать жестами. Некоторые слова можно показать одним жестом, некоторые двумя. Я довольно быстро училась. Этот жестовый язык оказался нашим спасением. Уже приблизительно через неделю мы довольно легко общались в воде.
Горло уже больше не болело, вдвоем было веселее, а девочек к нам больше не привозили.
В один прекрасный день за нами пришли Громилы. Когда нас с Любашей привели в знакомый круглый зал, мы увидели десять огромных стаканов, два из которых с водой. Именно в эти два нас с Любашей и засунули, только сперва поймали.
Громилы ушли, а мы с нетерпением стали ждать продолжения. Было совсем не страшно. Что может быть хуже не возможности дышать?
Смотрю, а в зал заносят Вику с крыльями! Ну ничего себе! Интересно, а она летать умеет? Ого, Людка! А у нее хвост! Да какой толстый и длинный!
Огромный стакан с водой, в который поймали и посадили меня, был посередине и мне было хорошо видно всех троих девочек: И Вику, и Любу, и Люду. Вроде бы, те же знакомые девочки, а уже не те… Они, вдруг, стали такими разными… Одна похожа на ангела, с крыльями, другая — на красивую чертовку, с хвостом, а Любаша — на Русалочку из моего любимого мультика.
Я прикрыла глаза. Что же будет дальше? А когда открыла, прямо перед собой увидела ошеломленное личико Ксюшки. Да подруга, вот так вот получилось. Погуляли с коллегами на природе. Только мы с тобой от коллектива сильно оторвались.
А потом, случилось невероятное! Вику унес такой красавчик! Везет же некоторым! И крылья, и ангел в придачу!
Но тут потолок круглого зала снова открылся и снова опустилась знакомая сфера.
Проем открылся и мы с изумлением увидели зеленого и синего человечков. Росточком не выше нас с Любой, но плечи широченные и руки большие. Лысые, какие-то все гладкие, кожа на вид, словно замшевая. И идут эти два чудика глазастых прямо к нашим с Любой стаканам. Следом, за ними из сферы тележка выкатилась. Нас с Любашей прямо в стаканах на нее погрузили и повезли внутрь сферы. Нет ну почему!!? Да что же это! Я тоже хочу высокого красивого ангела! Почему меня квадратный замшевый коротышка забирает?!
Я на девчонок оставшихся последний прощальный взгляд бросила. Увидимся ли?
Глава 3
Когда-то смотрела фильм про подводную лодку. Даже в страшном сне представить себе не могла, что придет время и я буду стоять в подводной лодке «шиворот навыворот». На входе, в шлюзе, после пересадки из сферы, вода не откачивалась, а заливалась!
Наши чудики достали меня и Любашу со стаканов с водой еще, когда мы были в сфере, и огромные емкости остались в ней. А в шлюзе мы с Любой стояли, крепко удерживаемые ручищами синего, пока зеленый человечек жал на кнопочки и панельки. Вода вихрилась возле наших тел, поднимаясь все выше и выше.
Наконец двери шлюза открылись и мы оказались в наполненном водой помещении.
Одна стена была с огромным прямоугольным окном или, может, правильно назвать, иллюминатором, и там, за ним, были звезды! Много, очень-очень много сияющих огоньков в черном пространстве! Вид бесконечного звездного пространства притягивал и затягивал. Мы с Любашей сразу поплыли к окну и прилипли к нему носами, да так и застыли. Значит, это, таки, космос и нас похитили инопланетяне.
Больше нет никакой, даже самой слабой, надежды вернуться к родным. Прямо сейчас мы стояли, смотрели в окно и чувствовали как она, эта надежда, умирает.
Через некоторое время нас один из мужчин снова утащил в шлюз. А оттуда мы вышли уже в воздушное помещение, где нас ожидал накрытый стол и два галантных разноцветных кавалера.
Картина маслом: мы с Любашей, молодые красивые девушки сидим за столиком с незнакомыми мужчинами, все четверо абсолютно голые, и культурно кушаем лопатами противное желтое пюре. Беседа — и того лучше! Мы с Любкой еще как-то обмениваемся впечатлениями, а наши сотрапезники… Когда-то в прошлой жизни я у деда в гараже приемник нашла. Батарейки в него засунула, антенну побольше вытянула, и стала круглую штучку в правом нижнем углу крутить. Иногда звучали какие-то радиопередачи, но частенько был такой непередаваемый звук, похожий на визг с хрипом. Вот два таких «приемника» за нашим столом и общались.
Мы с Любашей синенького мужчинку обозвали Котиком. Он был похож на морского котика, только худого и плечистого. А в остальном, такой же милаха. Оттенок кожи второго был зеленоватым, поэтому единогласно назвали его Геной, в честь крокодила из мультика.
После обеда Котик с Геной как-то нехорошо стали на нас поглядывать.
Мы, конечно понимали, что к тому идет, но все же, решили сразу не сдаваться.
Я на минуту задумалась… Куда подевались все прежние необходимые, в моем понимании, для интимных отношений ценности: любовь, уважение, дружба?
После жуткого похищения, издевательских тренировок, кошмарной трансплантации, превратившей меня в рыбу, и бесконечных одиноких и бессмысленных дней в банке, а потом в бассейне с единственной такой же подругой, не потеряла ли я что-то важное, человеческое, женское?
Я уже понимала, что почему-то нас похитили, подготовили и отдали этим непонятным как бы мужчинам, и цацкаться никто не будет. По-прежнему будут делать то, что захотят с нашими телами, а души надломлены пережитыми мучениями. И все же…
Когда после еды, Зеленый медленно поднялся и пошел ко мне с огромным, торчащим вперед и вверх, как копье, мужским достоинством, я тут же подхватилась и отбежала подальше, выставив вперед руки с загнутыми ладошками в отгораживающемся жесте. Гена приостановился. Смотрит.
Краем глаза заметила, что Синий с Любашей на своих местах пока сидят, за нами наблюдают. Хотя у Котика тоже копье…
Я стукнула себя кулачком в грудь и назвалась:
— Света!
Потом стукнула Гену и вопросительно глянула прямо в глаза. Повторила.
Господи, ну можно, я хотя бы познакомлюсь с тем, кто сделает меня женщиной?
— У-у-э-этта…
Есть контакт! Я радостно завизжала, подлетела к Любаше и стукнула ее кулаком в грудь
— Люба!
— У-у-ю-ппа…
Условно правильно, хотя с такими переливами звуков имена едва угадывались!
На этом знакомство закончилось. Через секунду меня унесли в каюту с широкой полкой, на которой, собственно, минуты за две сделали женщиной и оставили в покое.
Все произошло настолько быстро, что я растерялась и не заплакала. Не успела. А потом — не было смысла, не больно, не кому.