— Подождите! — потребовала я и замахала на него руками. — Что значит следующий? То есть я не это хотела спросить? Вы подразумевали мэтра Одилона, когда говорили об увлечении Эдит?
— Разумеется, о нем, — хмыкнул ворожей.
— Но этого не может быть! — воспротивилась я.
— Почему? — развеселился наставник.
— Но ведь это Эдит, а это мэтр Одилон, бывший королевский судья. Он не мог ей увлечься! — я была категорична в своем мнении.
— Считаешь, Эдит не достаточно красива? — провокационно спросил он.
— Нет, что вы! Эдит мастерски владеет магией красоты! Сложно заметить ее применение, — возразила в ответ. — Просто не мог мэтр Одилон заинтересоваться Эдит.
— Отчего же?
— Потому что он коннетабль королевского двора, — пыталась объяснить свои мысли.
— И что же он не мужчина после этого и не может обратить внимание на красивую метрессу? — в глазах наставника плескалось веселье.
Он буквально забавлялся моим смятением, задавая вроде простые вопросы, но явно не укладывающиеся в мое представление мира. Как может мэтр Одилон в кого-то влюбиться? Ведь он мэтр Одилон! Бывший королевский судья, ныне занимает высокую должность при дворе. Разве у него остается время на личную жизнь и чувства? Мне казалось, это противоречит моему мнению о мэтре Одилоне.
— Нет, конечно, — стушевалась окончательно. — Просто я не могу представить мэтра Одилона влюбленным, а тем более женатым.
Мое искреннее признанием рассмешило окончательно ворожея. Он откровенно хохотал, и я в всерьез стала опасаться за посуду на его подносе.
— Ох, Клер! Как ты меня восхищаешь способностью делать выводы во время расследования, так же поражаешь своей абсолютной неспособностью оценивать чувства людей, — смог выговорить мэтр Броссар сквозь громкий смех. — Женской проницательности тебе явно не хватает. Ты не в состоянии подметить очевидные моменты. Тристан влюбился в твою подругу с первого взгляда, ещё на вашей свадьбе. О его отношении к Эдит стало понятно абсолютно всем, едва он выдержал эмоциональный разговор с метрессой Валанди. Ворожея двора категорически отказывалась отпускать в путешествие практикантку. Тогда-то Тристан и привел в качестве весомого аргумента меня. Дескать я буду на корабле и могу заменить наставницу на время круиза. Именно благодаря его стараниям обзавелся еще одной ворожеей в качестве балласта на этом корабле.
— Но кто тогда оплатил ей плавание? Я думала, метресса Валанди расщедрилась, — совершенно потрясенная спросила я.
— Тристан, разумеется. Он хотел произвести на Эдит впечатление, — ответил он и без перехода задал вопрос. — Лимонада налить?
— Не помешает освежиться, — потрясенно отозвалась и медленно опустилась на скамейку с ажурными ножками из кованного металла.
Наставник протянул наполовину наполненный высокий бокал, поставив поднос на круглый столик рядом.
— Ты хотела что-то сообщить? — напомнил ворожей, наблюдая, как я медленно потягиваю прохладную жидкость.
— Было второе письмо, — растеряно отозвалась, разглядывая синеву вдали.
Но меня мучил единственный вопрос: «А как к мэтру Одилону относится Эдит?». Я знала подругу и так же для меня не были секреты ее встречи с парнями в Школе, да и на корабле она кокетничала со свободными, неженатыми мужчинами. Но если бывший королевский судья всерьез увлечен ворожеей, то что будет, если она не ответит на его чувства? Непостоянство натуры Эдит говорило в пользу подобного предположения. Да, она старалась понравиться мэтру Одилoну, но сегодня за обедом я наблюдала ее попытки увлечь мэтра Лoрана. Так может быть, ей неинтересен коннетабль? Но тогда… Ох! Как же я разволновалась за старого знакомого!
— Клер! Очнись! Где ты витаешь? Что за второе письмо? — потряс за плечо наставник.
— Помните письмо, полученное Этьеном? Его принес мэтр Филипп, войдя в нашу каюту порталом, — глядя на него снизу вверх.
— Конечно. Твой муж настолько взволновался, что сильно тебя отпихнул, и пришлось использовать исцеляющее заклинание, — продемонстрировал потрясающую память мэтр Броссар.
— Перед самым обедом я беседовала с мэтром Лораном, — кивнув, продолжила. — В тот же день, когда письмо проявилось у Этьена, он приходил за лекарством к мэтру Бланкару. Так вот у целителя так же проявилось письмо после активации заклинания. И реакция на содержимое оказалась столь же бурной, как и у Этьена.
ГЛАВА 22
— Странная ситуация, ты не находишь? — одарил внимательным взглядом наставник. — Монти приходит порталом в твою каюту ночью и оставляет таинственное письмо, а затем его скрывает до поры до времени. О том, что портал можно построить только в известное место, напоминать не надо? — в ответ послушно кивнула, этот вопрос подробно изучали в Школе колдовства, целительства и ворожбы, — Получается, он раньше приходил в вашу каюту, чтобы ознакомиться с ней.
— Может быть, он встречался с Этьенoм? Ведь он его воспитанник, — выдвинула слабую версию.
Ведь я точно помнила о загруженности мужа в те дни. Этьен почти все время проводил подле консула. Впрочем, как и сейчас. Свободное время оставался со мной, но эти мгновения можно сосчитать на пальцах одной руки.
— Ты сама этому не веришь, — опроверг хилую гипотезу ворожей.
— Вы правы. Их отношения не казались мне дружескими. Кажется, мэтр Филипп питал большее расположение к мэтру Бланкару, — со вздохом произнесла.
— Я скорее видел, как Монти испытывал искренний интерес к тебе. И если бы я не знал одну любопытную ворожею раньше, то мог бы заподозрить у вас отношения, — насмешливо произнес наставник.
— Мэтр Броссар! Что вы себе позволяете! — возмущенно подскочила на ноги.
— Я сказал: «если бы», — поспешил успокоить взбунтовавшуюся бывшую практикантку. — Именно потому мне необходимо было узнать о твоем видении. Ведь моя задача довести консула до его королевства в целости и сохранности.
— Но оно не имело никакого отношения к мэтру Геллеру, — устало напомнила мужчине и снова устроилась на деревянной лавочке.
— Теперь я об этом знаю, но ты могла бы сразу развеять сомнения. На «Любимце богине» все подчинено безопасности венальца, — с легкой укоризной напомнил мэтр Броссар.
— Не могла бы, — отрицательно покачала головой. — Видение оказалось личным. И печальным. О таком не рассказывают никому.
— Я твой наставник.
— Вы бывший наставник, — с нажимом подчеркнула ему.
— Обидно быть «бывшим» — печально усмехнулся ворожей.
Я старалась не смотреть в его глаза. Слишком болезненным оказалось напоминание о прошлом. Когда-то мы проводили каждый день с утра до вечера, а порой и ночью приходилось общаться. Я волновалась за его судьбу, когда оказались в королевском дворце, он меня вылечил от смертельной болезни в южной провинции Камарг. Полностью доверять и приходить на помощь стало для нас естественным и единственно верным. А потом… а потом все закончилось, осталось в прошлом. В воспоминаниях. По крайней мере, я буду их бережно хранить, как о самом замечательном и светлом периоде в жизни.
— Вернемся к Монти,— прервал затянувшееся молчание мэтр Броссар. — У нас есть два письма, оставленные им. Причем он принес их порталом, а о его способности к колдовству до сего момента никто не догадывался. Затем он умирает подозрительной смертью.
— Его отравили! — убежденно вклинилась в рассуждения ворожея.
— Это одна из версий, потому что обратного доказать мы не можем, — остановил мой вспыхнувший энтузиазм наставник. — Итак, он умирает, а через некоторое время кто-то активирует его послания и их содержимое потрясает адресатов. Встает вопрос — кто запустил активацию?
— В любом случае тот, у кого есть магия, — с готовностью включилась в рассуждения. — Пусть немного, но достаточно, чтобы сотворить два заклинания.
— Думаешь, писем было два? — с любопытством посмотрел на меня мэтр Броссар.
— А сколько? — недоуменно моргнула. — Нам известно о двух.
— Кавье тоже воспитанница Монти. Как думаешь, он ей оставил послание? — заинтересованность во взгляде подстегивала к размышлению.
— О, богиня, заступница всемогущая! — воскликнула потрясенная я и вскочила на ноги. — Вы совершенно правы! Необходимо обыскать ее вещи!
— Успокойся, Клер. Наверняка это уже сделали. И вот тут возможны два варианта. Либо письмо Монти нашли, либо она его уничтожила.
— Это в том случае, если метресса Кавье его получила. Но возможен ещё вариант, — задумавшись, добавила я. — Она могла его хорошо спрятать и при поверхностном осмотре его могли не найти.
— Как я понимаю, сегодняшняя ночь у меня пройдет насыщенно, — вздохнул ворожей.
— Простите, мэтр Броссар, я не смогу вам помочь, — я действительно сожалела об этом.
Раньше я активно подключилась бы к поискам таинственного письма, а сейчас положение замужней метрессы категорически запрещало проводить ночь наедине с мужчиной, не являющимся моим мужем. Досадно и обидно! Ведь самое интересное пройдет мимо меня!
— Справлюсь, — рассеяно отозвался мэтр Броссар.
— Метресса Атталья! — громко позвал Жиль, выходя на палубу и принимаясь озираться по сторонам.
— Я здесь, — без энтузиазма отозвалась ему.
Его подозрения о причине частого общения с наставником еще свежи в памяти.
— Жиль подозревает нас, — тихо произнесла ворожею и выразительно посмотрела на него.
Мэтр Броссар спокойными движениями собрал посуду на поднос и направился навстречу стюарду. Жиль окинул его цепким взглядом, словно желая рассмотреть компрометирующие следы, а затем заторопился ко мне.
— Метресса Атталья, я лишь хотел напомнить… — бодро начал говорить, а затем замялся молодой человек.
— О чем? — лениво поинтересовалась у него.
— Простите, вылетело совсем из головы, — повинился Жиль и развернулся, собираясь уходить, но потом остановился, что-то пробормотал себе под нос, и вновь вернулся ко мне. — Метресса Атталья, вы уверены в том, что говорили недавно?
— Когда? — настороженно поинтересовалась у него.
Вдруг он вновь решит обвинить в недостойном поведении меня и мэтра Броссара? В последний раз объяснения о теме нашего общения не произвели впечатления на молодого человека. Он явно остался при своем мнении.
— О призраках, — торопливо выдохнул Жиль.
— Абсолютно уверена, — успокоилась и величественно кивнула в ответ. — Духи остаются либо на месте своей смерти, либо маги привязывают их к определенному месту. Но в домах от них только проблемы, потому не каждый захочет иметь такого соседа. Они, знаешь ли, бывают с вредным характером. Не все, но некоторые.
Парень мялся, топтался на месте и смотрел в пол перед собой. Ему явно хотелось сказать что-то еще, но он никак не мог решиться произнести ни слова.
— Мне кажется я видел одного из них здесь, — опасливо покосился в сторону двери во внутренние помещения Жиль.
— В самом деле? И как это было? — спросила его, уверенная в невозможности подобного. — Если ты мне расскажешь подробности, то я смогу развеять твои сомнения.
— Правда? — обрадовался услужливый стюард. — Понимаете, меня отправили передать поручение одному из пассажиров, а из перехода на меня налетело что-то белесое. От неожиданности я отшатнулся, и поднос с наливкой вылетел из рук. Но вокруг никого не было.
— Ты уверен, что это не занавеска взлетела от порыва ветра? — улыбаясь, спросила его.
— Нет, конечно, — зябко поежился Жиль. — Это было в первый раз. Сразу же после того, как стало известно о смерти метрессы Кавье. Тогда я подумал, что это ее неупокоенный дух.
— Понимаю, как раз после этого ты спросил меня об призраках, — он кивнул, подтверждая. — Разве было еще что-то?
— Сегодня, когда я возвращался на камбуз, на моем подносе вспыхнула записка, а в лицо подул ледяной ветер, — с готовностью пустился в повествование Жиль.
Так-так. А вот это уже ближе. Ледяное дыхание свойственно эфирным созданиям. Неужели роковая красотка не смирилась со смертью и решила остаться на корабле? Но разве возможно призраку блуждать над морем? А почему нет, если ее тело до сих пор в трюме «Любимца богини»?
— Что было в записке? — поинтересовалась я.
— Вот это-то и странно! — взволновался окончательно стюард. — Твердым подчерком написано несколько букв: «Вмешайся в разговор метрессы Атталья». Вот я и побежал вас разыскивать.
ОН покаянно поник головой, а я с недоумением рассматривала посланца духа метрессы Кавье. Что именно не понравилось в нашем с мэтром Броссаром обсуждении? О ней мы говорили в свете получения странных писем. И вот сейчас Жиль мне рассказывает o подобном. Ведь он тоже получил послание! Но от кого?!
О, богиня! У меня от загадок без ответа уже голова пухнет! Как можно в этом во всем разобраться, если ничегошеньки не понимаешь?!
— Откуда и куда ты шел? — строго спросила молодого человека.
Надо же с чего-то начинать!
— Меня попросил помочь священник Христас, — с готовностью отозвался Жиль. — У него заела задвижка иллюминатора, но я быстро со всем справился.
Интересно.
— А потом? — продолжила расспросы.
— Вот как только я вышел из его каюты, на подносе вспыхнуло что-то, а потом проявилась записка.
Совсем интересно! Но какое отношение ко всему этому может иметь Христас?! Он понятия не имел о нашем разговоре с мэтром Броссаром. Все еще находились либо в столовой, либо в салоне, не рискуя показываться на полуденном солнце. Мы абсолютно одни находились на пустой палубе! Но тогда, кто мог стать свидетелем нашего обсуждения?!
Итак, призрак не может сотворить заклинание, чтобы проявить письмо. Но дух определенно имеет к этому отношение. Можно предположить, что роковая красотка после смерти нажаловалась о наших выводах. Но кому?! Троллий потрох! Я с ума сойду с этими письмами, убийствами и прочими необъяснимыми событиями на корабле!
— Чтобы увидеть духа, нужно иметь хотя бы слабый дар, — решила зайти с другой стороны. — Внешние проявления, как ледяное дуновение, преломление реальности доступны обычному зрению, но и только. Так что тебе не грозит встретиться лицом к лицу с призраком.
— Я… я… не знаю… я не уверен, — запинаясь, проговорил Жиль. — Но я сирота. Родители умерли, когда я был совсем маленьким, потому у меня нет уверенности.
— В чем? — строго посмотрела на него.
— Вдруг у меня тоже есть магия? — умоляюще воззрился молодой человек на меня.
Выругаться захотелось вслух.
— Жиль, неупокоенные духи обычно не причиняют неудобств живым, — старательно подбирая слова, начала объяснять. — Если, как мы думаем, это, в самом деле, призрак метрессы Кавье, то он вскоре покинет судно вместе с ее телом. В Корта-каре капитан передаст ее останки для захоронения.
Не очень успокоенный Жиль какое-то время потоптался на месте, а затем поспешил вернуться к своим служебным обязанностям. У меня же появилась новая пища для размышлений.
Проявилось еще одно послание, проявленное с помощью заклинания. Призрак этого сделать не мог. В любом случае записку написал человек и проявил ее так же маг. Живой из плоти и крови. И этому неизвестному не понравилась моя беседа с наставником. Почему? До чего такого опасного мы додумались, что этот кто-то решил вмешаться и даже не побоялся проявить себя. Ведь Жиль не удержался и стал задавать вопросы о призраках, а попутно рассказал o странном приказе. Что это? Случайность или продуманное действие? И с чьей стороны? Кто тот таинственный «некто», который совершает необъяснимые поступки? Ведь он преследует определенную цель. И как в это укладывается мэтр Филипп, Эдит, метресса Кавье, консул и молодые мэтры, пропавшие с корабля?
Не понимаю.
Устроившись поудобнее, принялась размышлять. Если не знаешь с чего начать, то начинай сначала. Что у нас случилось первым? Подозрительная смерть мэтра Филиппа. Причем корабельный целитель настаивал на естественных причинах, а мэтр Бланкар на отравлении. Наставник провел анализы настойки в стакане, и мы пришли к выводу о яде.