И в течение этих нескольких томительно-жутких секунд она не переставала кричать.
* * *
Полицию вызвала, конечно, бдительная баба Лида, кто же еще! Она услышала не стихающие крики, очень точно определила их направление и с тревогой поняла, что они доносятся из квартиры этажом выше.
Полиция приехала на удивление быстро. Кстати, с бабой Лидой стражи правопорядка уже были знакомы, потому что в прошлом году она предотвратила квартирную кражу благодаря своему любопытству и привычке присматривать за всеми, кто входит и выходит из подъезда, да еще и из соседних двух в придачу.
— Ты, Настенька, вчера в домофон дверь просила подъездную открыть, голосок-то был расстроенный, это я сразу поняла. — Рассказывала соседка, гладя девушку по влажным волосам, когда наряд полицейских отбыл восвояси. — А тут… слышу… да что же это, прямо убивают, что ли?! Думаю, вдруг ворвался кто, ты же красавица, живешь тут одна, а придурков полно. Шасть в квартиру за тобой, а там все что угодно… Ой, убереги, Господи, от этого…
Настя сама не помнила, как накинула на плечи махровый банный халат и отперла дверь в ответ на громкий стук в сопровождении не менее громких мужских голосов, требующих: «Откройте, это полиция!»
— Кошмар, кошмар приснился, я задремала… — лепетала девушка.
Она постепенно приходила в себя и не могла не отметить, как первый из перешагнувших через порог людей в форме строго глянул на ее голые предплечья: присматривался, нет ли следов инъекций, так называемых «наркоманских дорожек». Морозова крепко сжимала в руке смартфон, осознав, что перед самым приходом полицейских и подпрыгивающей за их спинами испуганной бабы Лиды набрала-таки комбинацию из звездочек, нулей и «решетки», кое-как справившись с дрожащими и мокрыми от воды пальцами, всхлипывая от пережитого страха.
Как теперь оставаться в квартире? Напроситься ночевать к бабе Лиде?
«Я не шизофреник! Я не сумасшедшая!»
А если… если это все-таки какое-то психическое расстройство?! Тогда вполне объяснимо отсутствие записей о звонках в памяти смартфона, и галлюцинации, и возможность видеть то, чего не видят другие… Нашла поврежденную фотографию — вот тебе и пусковой механизм для дремавшей шизофрении! И голос чужой, рвущийся из глотки, и непонятные слова, и чужая картинка в отражении — да, Димка-сокурсник прав, нет никакого синдрома Туретта, но и синдрома выгорания, возможно, тоже нет… Может иметь место специфический диагноз, который пока никто не поставил, потому что не обследовали Анастасию Юрьевну Морозову…
— Я здесь. — Послышался из коридора хрипловатый мужской голос, который Настя тотчас узнала и немедленно подняла голову.
В каком бы она ни была состоянии, не могла не отметить, что Игорь Павлович снял ботинки и верхнюю одежду, оставшись в черных джинсах и знакомой по недавней встрече байкерской толстовке, и даже успел обуть папины комнатные тапочки, безошибочно отыскав их в тумбочке в прихожей. Вел он себя совершенно естественно и непринужденно, так, как будто пришел к старой знакомой. При всей своей подозрительности баба Лида вряд ли приняла бы его за чужака. Пришел, разделся, влез в тапочки — как дома.
Несмотря на обыденный вид вошедшего мужчины, пожилая соседка все же всполошилась:
— Вот и дверь не закрыла за милицией, видишь! — бдительная женщина, по старой привычке называвшая стражей порядка «милицией», сделала стойку, сурово прищурилась в сторону вошедшего: — Вы кто будете?
— Это ко мне, баб Лида, ко мне… — пробормотала Настя, вставая со стула и потуже затягивая пояс халата. — Я ждала.
— Игорь. — Тут же представился мужчина, обращаясь к соседке. — Дверь действительно была не закрыта.
— Лидия Михайловна.
— Очень приятно.
Кажется, невозмутимый вид гостя подействовал и на бабу Лиду. Она как-то приосанилась и даже с долей кокетства поправила кухонный фартук, в котором выскочила на лестничную клетку сразу, как только приехал наряд полиции.
— Настя, что случилось? — благожелательный вопрос Игоря предназначался не столько для самой Морозовой, сколько для Лидии Михайловны, чтобы успокоить.
Выражение карих глаз царапнуло Настю достаточно остро, чтобы дать понять — куратор принял сообщение к сведению и расценил достаточно серьезно, чтобы оказаться в квартире подопечной менее чем через сорок минут после получения. Эти же глаза как будто приказ отдали — поддержать игру, чтобы не волновать пожилую женщину и не провоцировать ту на излишнее любопытство.
— Я… переутомилась, наверное. Задремала после горячего душа, и вот… Какой-то кошмар приснился, даже вспомнить не могу. Перед Новым годом много работы, и капризные пациентки тоже встречаются. — Девушка включилась в игру, направленную на усыпление подозрительности Лидии Михайловны. — Мне так неловко, я же весь подъезд взбудоражила.
К счастью, продолжение игры не потребовалось. Баба Лида всплеснула руками:
— Ну, поворчат завтра и успокоятся в подъезде! Ах, у меня тесто!.. Настенька, я побегу. Все из кастрюли выползло, поди, я ж не успела умять его.
Оценивающим взглядом умудренной жизненным опытом дамы она мазнула по Игорю Павловичу и, кажется, вывела первое благоприятное мнение. Через минуту ее уже не было в квартире на четвертом этаже, убежала спасать тесто со всей прытью, на которую только может быть способна активная пенсионерка семидесяти пяти лет от роду.
Маска вежливого нейтрального равнодушия слетела с гостя.
— Говорите, Анастасия Юрьевна. Я должен знать, что случилось.
Настя рассказала, не без опаски в душе касательно того, что слова ее покажутся как минимум странными. Но боялась она совершенно напрасно.
— В филиале не так много опыта работы с нулевым порталом, это верно. Но подвергать сомнению то, что вы сказали, никто не станет.
Произнося эту фразу, куратор плавным движением взял в ладони руку Насти, все еще судорожно сжимавшую смартфон — так, что побелели пальцы.
— Как ледышка. — Игорь осторожно и очень мягко смог разжать девичьи пальчики. — Вы напуганы и мерзнете. Так не пойдет.
Горячий ток крови в расслабленной кисти ударил по пальцам болью: так бывало в детстве, когда Настюша, наигравшись на улице до посинения, прибегала с мороза и прикладывала свои замерзшие ручонки к горячей батарее под бабушкино ворчание относительно опасности обморожений всех частей тела в результате чрезмерно долгого лазания в сугробах.
Никто сейчас на Настю не ворчал, а мужчина в байкерской толстовке, черных джинсах и отцовских тапочках стоял слишком близко к той, на ком был только банный халат.
— Откуда у вас шрам? — вырвалось у девушки. — Ой… Я не хотела, простите.
— Дело прошлое, Анастасия Юрьевна. — Покачал головой мужчина. — Давайте-ка оденьтесь, пока я завариваю чай. А потом вы покажете свое зеркало.
Настя послушалась. От гостя исходило почти ощутимое тепло уверенности взрослого человека, которому под силу несколькими словами утешить шалуна, разбившего коленку в дворовых играх. Больше всего сейчас девушка боялась остаться в одиночестве. Игорь подошел к вопросу чаепития по-мужски, не воспользовавшись красивой чайной парой, стоявшей на кухонном столе: сразу взял для «отпаивания» хозяйки дома самую большую кружку из так называемых «сиротских», которые есть в любой квартире. Они подарены друзьями, выиграны в качестве призов к покупкам в сетевых супермаркетах или же прилагаются как подарок-довесок к заказу косметики в Интернете. Розовая с медвежатами и сердечками кружка была передана Насте, черная с рисунком какого-то мультяшного персонажа на глянцевом боку досталась самому гостю.
Через несколько минут Настя уже открывала дверь в ванную комнату:
— Вот…
На что она надеялась? Что мог сделать куратор? Вытащить призрака из зеркала, подобно охотнику за привидениями? Изгнать холодную змейку, которая сейчас никак не давала о себе знать?.. Настя не могла на это рассчитывать, понимая, что все не так просто, но, тем не менее, была бы рада, если бы Игорь, прикоснувшись к поверхности уже сухого и чистого зеркала, сказал что-нибудь этакое:
— Ну, мне все ясно. Сейчас разберемся.
Увы, ничего подобного услышать не пришлось. Игорь даже не прикоснулся к зеркалу. Просто протянул руку, причем в довольно странном жесте, как будто птицу кормил с руки.
— Не хватает мне, Анастасия Юрьевна, профессиональных компетенций, как сейчас модно говорить. Какой-то чувствительностью я обладаю, но не более. Почему меня прикрепили к вам, не могу сказать…
— Кто прикрепляет-то? — машинально спросила Настя.
— Все та же система управления филиалом. Приходит факс на должника, а через некоторое время — бумажка на куратора. Вам бы подошел Лозинский, но его нет в городе. Скоро будет.
— Кто это?
— Тот самый специалист по паранормальным явлениям, о котором я уже говорил.
Морозова чувствовала, как нарастает в груди снежный ком отчаяния. Сейчас Игорь Павлович уйдет, а потом… Остаться одной и завесить в доме все зеркала тканью, как после смерти бабушки?!
Зеркала?!
Как же она забыла?! Имеет ли значение тот детский случай?!
— Зеркало! Трюмо! — воскликнула девушка и, махнув рукой на то, что подумает о ее поведении гость, схватила мужчину за рукав толстовки и потянула в спальню.
— Я до сих пор не уверена, что тогда мне не приснилось. Дыра в зеркале, туман, тень у окна…
Описание ночного происшествия с клубящимся темным пятном в уголке трюмо куратор выслушал очень внимательно, как и все, что ранее было сказано Морозовой.
— Это то самое пятно?
— Да. Только… — Настя пригляделась и непроизвольно сдвинула брови «домиком»: — Кажется, оно было меньше. Дня три назад я же пыль вытирала… Оно даже тогда было меньше! Вот свежая граница… Она темнее, и этого острого выступа я не видела!
Игорь аккуратно перехватил ее запястье, прежде чем рука успела коснуться поверхности стекла в недоумевающем любопытстве. Его пальцы были теплыми, твердыми — и совсем не давили, как будто мужчина держал в руке нечто хрупкое и требующее деликатного обращения.
— Лучше пока не прикасаться. Лучше вообще не прикасаться, хотя, скорее всего, это уже не имеет значения. Здесь я тоже ничего не чувствую, но, видно, не по Сеньке шапка. У вас есть фломастер или маркер?
— Сейчас принесу.
Получив желаемое, Игорь снял с маркера колпачок и тщательно обвел контуры пятна красными штрихами, как будто намечал границу неведомой страны на географической карте.
— Посмотрим, будет ли расти дальше… Теперь, Анастасия Юрьевна, нужно точно вспомнить или логически вычислить дату вашего ночного приключения и восстановить хронологию семейных событий, предшествующих той ночи. Еще один пункт в схеме действий. Можете точно назвать число?
— Нет. Год вот точно был две тысячи первый, я уверена. Мы летом две тысячи второго уехали в Тюмень жить, так что я не могу ошибаться, я помню! А число… где-то перед Новым годом. Попытаюсь узнать у мамы, но я не уверена, что она может помочь.
Мужчина уже не держал Настю за руку, он делал пометки в своем смартфоне — не иначе, вставлял в презентацию новый смысловой блок.
— Половина одиннадцатого. Постарайтесь уснуть, Анастасия Юрьевна. — Добавил он, убирая гаджет в карман толстовки. — Если есть какая-нибудь валерьянка дома — давайте, накапаю.
— Игорь Павлович! Вы уходите? — Морозова с трудом сдерживалась, чтобы не выдать голосом подступающую волну нового страха остаться наедине с собой.
Ответом был задумчивый взгляд карих глаз.
— У меня сегодня еще есть дело, я должен его завершить. И… пожалуй, в таком состоянии я вас не оставлю. Одевайтесь, поедем в одно интересное место. Воздухом подышите, успокоитесь. Там очень хорошо и красиво именно зимней ночью.
В прихожей куратор передернулся от вида розового полупердончика на вешалке:
— Только не эту шубку. Что-то потеплее, вдруг придется стоять в очереди, тогда можете замерзнуть.
Морозова даже не спросила, о каком месте говорит гость, — месте, где есть шансы замерзнуть зимней ночью, стоя в какой-то непонятной очереди.
Глава 9.
Родник
Они сели в темно-серую Тойоту «Ярис», чудом припаркованную у гигантского сугроба в самом дальнем углу двора. Многие сургутские дворы — отдельная песня для автомобилистов, поскольку совершенно не рассчитаны на массовую парковку. Особенно печально зимой, когда образуются «подснежники», хозяева которых не пользуются своими железными конями едва ли не весь снежный сезон. А нынешняя зима, обокравшая центральные и западные регионы страны в плане снега, решила закидать им ХМАО, да так, чтобы коммунальные службы лихорадило и трясло. Морозов нет? А нате вам снег сверх климатической нормы, нечего расслабляться, тоже мне, цари природы нашлись…
— А я думала, вы всегда перемещаетесь… как тогда, в подъезде. — Робко сказала Настя, оказавшись на пассажирском месте Тойоты. — А вы, оказывается, машину водите.
Куратор с усмешкой приподнял левую подвижную бровь:
— Не оправдал ожиданий? Ем пиццу и не телепортируюсь в любую точку пространства, увы. Вот разве что иногда немножко нарушаю законы физики, если тороплюсь. Как и все сотрудники ОМВО, я живу почти обычной жизнью, как жил бы командировочный в чужом городе. Съемное жилье или номер в гостинице, ежедневная работа, из которой только часть связана с деятельностью ОМВО, зарплата в банкомате известного банка. Звучит абсурдно? Возможно. Но это — факт. Пропадая без вести относительно прежнего места жительства, мы ведем новую жизнь здесь, вблизи филиала, откуда некогда поступил звонок. Ломать голову и пытаться разобраться, как действует эта система, включая оформление новых документов и полное отсутствие интереса правоохранительных органов — бесполезная трата времени. Проще принять как данность… Даже сейчас, общаясь с вами, я до конца не уверен, что не лежу в коме в каком-нибудь отделении нейротравмы или где-то еще.
«Нейротравма»… Морозова невольно бросила взгляд на полоску седых волос, прикрывающих шрам. Если не верить в реальность — то во что вообще верить тогда?!
— И фамилия у вас есть? — девушка замялась, понимая, каким абсурдом отдает заданный вопрос. — То есть, я хотела сказать, раз машину водите, то и права есть и прочее?
— Ну да. Нефедов, если уж так интересно.
— Но она не ваша?!
— Не моя. Как и имя-отчество.
Настя помолчала немного и все же решилась:
— Так как вас зовут на самом деле?
— Сейчас меня зовут Игорь, Анастасия Юрьевна.
Машина тронулась с места, выезжая из заснеженного двора.
— А где вы еще работаете? — в Морозовой проснулась настырность и даже некоторая вредность, носящая такой вот общий смысл: «Ну, так просто ты не отделаешься, молчун!»
Она готова была услышать что угодно: от фразы «Это должнику знать не положено!», до названия какой-нибудь оригинальной профессии вроде частного детектива, но ошиблась.
— В одной из социальных служб, Анастасия Юрьевна. С лицами с ограниченными возможностями. Сопровождение, помощь и так далее. — Ответил Игорь. — А сейчас вот еду в то самое место, про которое вам сказал — по личной просьбе одной из подопечных. Сама она туда не доберется при всем желании.
— И это?.. — все-таки спросила девушка.
— Родник. Ночью пробок нет, доедем быстро.
Куратор сказал правду: бич разрастающихся городов, пробки, «радовали» Сургут своим посещением сугубо в часы пик, на определенных автомобильных маршрутах. Существенная часть автомобильных заторов свирепствовала по утрам, ближе к восьми часам, став данью родительского тренда — непременно возить чад в школу на личном транспорте, независимо от возраста дитяти, погоды на улице и расстояния до учебного заведения. Даже если до школы пара остановок. И чтоб непременно, значится, к воротам школы, чтоб не хуже прочих! А если семья проживает в одном районе города, а ребенок учится в другом, а младшее дите посещает детский сад в третьем, ибо только там нашлось вожделенное место, — тогда, сами понимаете, развоз детей превращается в ежедневную и очень нервную лотерею: успеет ли «зарульный» родитель на работу или нет?! Вторая серия пробок — с часу до двух дня, когда офисные работники разбегаются на обед и по делам. Третья — вечером, и тогда уже бывает самая настоящая проблема въехать в город по трассе, получившей в начале «нулевых» помпезное название «Пять минут Америки», поскольку образуется нескончаемая вереница из вахтовых служебных автобусов крупных предприятий.