— Подожди немного, — поднявшись на ноги напротив, бросил он мне. Словно бы я вольна была отказаться.
Кирен, в этот раз не стараясь отгородить от меня систему запорного механизма собственным телом, быстро ввел кодовую комбинацию и исчез за отъехавшей дверью каюты. Пока я пыталась осознать, что действительно смогла уловить последовательность набора клавиш, Кирен вернулся, неся в руках по свертку. Удивительная яркость материи приковала мой взгляд, казалось, ничего красивее я, привыкшая к сероватым и безликим цветам метхских одеяний, не видела.
— У нас не купить одежду для… — он замялся, возможно, вовремя спохватившись и не назвав меня самкой, — женщин.
И сам замолчал, явно задумавшись о том, как только что назвал меня. Понимал ли он смысл этого слова? С напряжением уставившись на метха, ждала дальнейших действий. Что если сейчас он… опомнится?
Кирен непривычно бережно поднял меня, придерживая парой рук за плечи. Одновременно развернув сверток, натянул на меня прямо поверх неприглядного метхского балахона что-то невероятно яркое и легкое. Одеяние укрывало меня до середины щиколоток, почти полностью скрывая и хвост.
— Удивительно… — протянул метх спустя несколько мгновений изучающих наблюдений.
Отступив в сторону, он смотрел на меня во все глаза. Ничего с зеркальной поверхностью в каюте не было, поэтому мне оставалось довольствоваться только доступной собственному взгляду частью одежды.
Медленно вытянув руку, Кирен коснулся моих волос, отводя довольно отросшие пряди в сторону.
— Мне надо проверить маршрут и связаться с другими звездолетами, — пятясь к двери, немного растерянным тоном пояснил он. — Узнаю, многие ли нанимают сейчас команды. А ты пока отдохни…
И он, спешно развернувшись, вышел, оставив меня в полнейшем недоумении. Что же случилось с четырехруким?
Осев на подстилку, расправила ткань одежды, укрыв ею и поджатые ноги, и часть пола. Руки невольно вновь и вновь касались ткани, так непривычна она была на ощупь. Взгляд оторвать от ярких красок не получалось. Оранжевые, желтые, алые тона… Как огонь. Как давно потерянный и забытый дом. Зажмурившись, попыталась сдержать вдруг хлынувшие слезы. Мне очень хотелось поверить в надежду на лучшее, но я давно запретила себе эту слабость. Что за мучительную игру задумал Кирен?
Впрочем, последующие дни моих тревожных ожиданий не подтвердили. Время на корабле шло, а метх все так же вел себя нехарактерно мягко. Даже заботливо! Сам купал меня каждое утро, кормил, пристрастился прибирать мои волосы, предварительно неспешно разбирая пальцами спутавшиеся прядки. У метхов длинные волосы были не в ходу, даже женщинам они укорачивали волосы до минимума. Поэтому им не требовались приспособления для ухода за волосами.
Но Кирена всегда словно завораживали мои волосы, не раз, повзрослев, я ловила его изучающие взгляды. И вот…
— Могу рассказать тебе о своем самом успешном набеге, — как-то прервал он напряженную тишину.
Но каждый раз, когда он ко мне прикасался, я застывала в ожидании беды. Не имело значения, касался он моих волос, ложился рядом спать, или укрывал очередной яркой тряпкой. В душе жил неизживаемый страх перед меднокожим. Пусть я свыклась с ним, с самим фактом существования рядом с метхом, но избавиться от страха не получалось.
Пусть я поняла, что не так бессильна, и в глубине души продолжала ждать шанса на побег, но напряжение никогда не оставляло меня, если Кирен был рядом. И еще одна странность — все эти дни нашего одинокого полета он делал явные попытки разговорить меня. Пусть и в привычной манере, словно бы делая одолжение.
Вот и сейчас у меня только безмолвно дрогнули плечи. Жаждала ли я узнать о несчастьях, причиненных этой расой кому-то еще? Мне достаточно собственных. Но и запретить рассказывать я ему не могу. Но метх словно обрел шестое чувство, отменно распознавая мои эмоции. Больше того, порой мне казалось, что я ощущаю его чувства! Так, недавно, замерев в тревожном ожидании неизменного акта обладания, потрясенно задохнулась от волны блаженной неги, едва владелец каюты растянулся на подстилке рядом, плотно прижавшись ко мне. И это точно были не мои эмоции!
— Так уж и быть, расскажу о тактических приемах, что мы используем для сопротивления верпанам… — сделал он еще одну попытку, продолжая перебирать мои волосы.
Тут я еле сдержала дрожь. Верпаны — единственное, что внушало мне больший ужас и отвращение, чем метхи. Но Кирен в безмолвной тишине моего ответа каким-то чудом распознал и скрытые глубоко в душе страхи.
— Мне попалось недавно одно арианское украшение. Ну, знаешь, все эти ваши висюльки и побрякушки. Я приберег его для тебя. Хочешь взглянуть?
Сцепив зубы, благо, он не видел моего лица, сдержала стон. Неужели чей-то родовой кулон? Как он попал к метхам? Или торговцам, связанным с ними? Мне страшно было ощутить отпечаток муки собратьев. Изводящая боль в последние дни притупилась, отступив и затаившись, лишь изредка напоминая о себе крошечными судорогами. Что если она вернется, стоит мне коснуться чужого кулона?
Невольно мотнув головой, дала понять метху, что отвечаю отказом.
— Ты молчишь намеренно?
Кирена определенно задело мое нежелание заводить беседу. Его пальцы на миг застыли, прекратив массирующие движения на поверхности моей кожи. Но я не представляла, к чему может привести этот разговор. Что если вернется его извечная холодная ярость? Конечно, мне бы хотелось менее опасного метха под боком, того, что был рядом в последние дни. Но не расчетливая ли это игра? Развлечение, способное скоротать время до родной планеты четырехруких. И тут в голове оформилась давно насторожившая мысль.
— Сейчас никто не может заменить тебя на мостике? Не собьется ли корабль с курса? Или еще что…
Для мужчины, ошалевшего от того, что я изменила курс в навигационной системе, метх сейчас вел себя сокрушительно беззаботно. Казалось бы, с таким скудным пониманием процессов, управляющих звездолетом, он должен бессменно наблюдать за показателями. Но Кирен максимум раз в день отлучался ненадолго, проверить работу систем корабля. Все остальное время он проводил подле меня. Еще и не скрывая своего удовольствия от этого! Уж точно им не владел страх, нарушить что-то в этом их «обряде» и потерять управление звездолетом.
— Не тревожься об этом, — тут же откликнулся метх. Пусть он всячески старался избегать этой темы, но точно был рад моему отклику.
Насколько же он продвинулся в своих знаниях?!
— Ты сумел раскрыть все секреты ваших… Богов?
Инстинктивно я повернула голову — хотелось увидеть выражение его лица. Но ладони второй пары рук мгновенно обхватили мои виски, осторожно разворачивая в первоначальное положение.
— Не надо резких движений, волосы могут зацепиться за мои пальцы, и ты испытаешь боль.
Он сдержанно сказал это моему затылку.
— Сумел?
Настойчиво повторила я, смирившись с невозможностью пронаблюдать за его лицом.
— Не все, но многие.
Он впервые признал это! Явно желание говорить со мной — огромно. Поэтому он ухватился за тему, которая расшевелила меня.
— Называй их сартхами.
Ого! Неужели Богов низвергли?
— И почему они оставили вас? Покинули планету?
— Я ничего не узнал об этом.
— А что…
— Дейнари, — перебив, он снова назвал меня по имени! — Ты могла бы рассказать мне про жизнь на Цезарионе? О том, что помнишь.
Я понимала, это предложение — желание сменить неудобную тему. Но… даже разговор о родном мире зарождал во мне надежду на возвращение. Что если метх «очеловечился» настолько, чтобы допустить мое возвращение домой? Или своим рассказом я смогу смягчить его сердце? Раньше на это надежды не было, но сейчас… И начинаю, поначалу сдержанно и негромко.
Но чем больше я говорю — о доме, семье, близких, единственно радостных воспоминаниях из детства, тем с большей силой вырываются из груди слова. Я не замечаю, что сажусь ровно, что кончик хвоста беспрестанно подрагивает, подтверждая бурю эмоций в душе. Говорю и говорю взахлеб, словно спешу не успеть.
Но обрывать меня никто и не думает. Метх сидит неподвижно, слегка прикрыв веки, и пристально смотрит, не пропуская ни звука.
Не представляю, насколько хватило моего запала. Говорила ли я несколько часов, прежде чем иссякли силы, и пересохло во рту? Или эти воспоминания, наверное, рвавшиеся из меня, чтобы не позволить совсем утратить что-то крайне важное, хлынули лавиной, и я проговорила всего лишь стремительные минуты?
Не знаю. Но когда я осела в измождении, вновь привалившись к стене, Кирен спросил только:
— Это кулон твоего брата?
Переведя взгляд на укрытую яркой тканью грудь, я вдруг испугалась. Что, если наговорив ему столько о себе, сейчас лишусь единственного, что еще осталось моего.
— Д-да…
Но больше метх не сказал ничего. Не пригрозил отобрать, вообще не шелохнулся. Когда же я решилась взглянуть на него, поняла, что он тоже уставился на мою нервно трепещущую грудь.
Кирен молчал довольно долго. Затем поднялся, как всегда, одним размытым движением скользнув вверх. При необходимости метх мог передвигаться стремительно. В скорости их воины не уступают нашим. Но возле самой двери он остановился. Медленно обернувшись, спросил:
— Твой отец объединил свою жизнь с женщиной?
— Д-да… — растерялась я.
— Она была богиней? Он поклонялся ей?
— Он любил ее. — Призналась шепотом, отлично помня ощущение любви, окружавшее в детстве. Но метх понять этого чувства не способен. — Сам хотел всегда быть рядом. Как и она. Провести жизнь вместе — это был их общий выбор.
Ничего не сказав, меднокожий вышел. А я осталась одна, пусть и несколько выхолощенная своей исповедью, но, на удивление, не чувствующая себя обессиленной. Изнуряющая боль, укрывшись где-то глубоко и практически не ощущаясь, не подкралась ко мне из сумрака усталости. Неужели это сказывается воздействие войлера сартхов?
Глава 18
Дейнари
Время путешествия к родной планете метхов пролетело быстро. Это был самый странный период за все время моего плена. Предсказуемый в своем извечном высокомерии воина, Кирен перестал быть собой. Большую часть времени он проводил со мной, отлучаясь лишь ненадолго.
Метх был сдержан и даже заботлив, самолично занимаясь моими нуждами. Вопреки моему безмолвному сопротивлению, со свойственной ему неумолимостью принялся ухаживать за мной, не позволяя ничего делать самой. Он кормил меня, собственными руками поднося пищу к моим губам. Купал и одевал в непонятно откуда появившуюся, явно не метхскую, одежду. Ежедневно интересовался моим состоянием, причем с вниманием выслушивая мой ответ. И готов был немедленно тащить меня в войлер, едва я заикалась о болезненных ощущениях.
И еще он слушал. Сколь угодно долгое время, практически не шевелясь, и наблюдая за мной пронзительным взглядом. У нас возникла странная традиция. Кирен задавал какой-то незначительный вопрос о жизни арианцев. И это провоцировало меня на неимоверную откровенность. Я словно всеми силами стремилась пережить вновь свои, порой нелепые, детские воспоминания.
В какой-то момент, замолчав, я возвращаюсь в реальность. И в какой уже раз задумываюсь о переменах в поведении недавнего сурового хозяина. Могла ли я когда-то представить, что буду рассказывать ему о своем детстве?
Душу переполняет страх быть обманутой.
— Какими были ваши… Боги?
Решаю тоже попытаться заставить его говорить. Любопытство гложет с каждым днем все сильнее. Информация, полученная им из рохбов, должна быть сокрушительной, чтобы настолько изменить метха. Или он все же играет?..
— Сартхи! Называй их так, — он не впервые так поправляет меня. В голосе Кирена явственно проскальзывает недовольство. В итоге он с горечью признается. — А что до них… Мы чтим их напрасно.
— Это не сартхи создали ваш мир? Все эти… звездолеты?
Я толком не знаю, что еще существует в жизни метхов.
— Да, они, — вновь неохотно отвечает меднокожий. Потянувшись, он явно намерен встать. А затем уйдет, избегая нежелательного разговора? — Знания сартхов обширны, я поражен ими.
— Много ли ты усвоил? Во всем разобрался?
— Пока лишь в малой толике, — признается метх, бросив на меня осторожный взгляд. Он ждет, что я буду просить познакомить и меня с ними? — Надо много времени, чтобы досконально понять все устройство их цивилизации.
— А что же до вас? Попадались тебе упоминания о метхах?
Я решаю не давить, понимая, что требовать от Кирена «вооружить» меня знаниями наивно. Он прекрасно знает, что я тоже во многом способна разобраться. А дальше? Могу обернуть эти знания против него. Против их всех. Поэтому меняю тему. На самом деле взаимоотношения их рас меня мало заботят.
Но на Кирена вопрос произвел неожиданно явственный эффект. Он вскочил, метнувшись к выходу, но замер на полпути. Оглянулся, пронзив меня слегка настороженным взглядом. И вдруг признался:
— Я понял, что мы были для них чем-то вроде… скота. Они… сартхи разводили нас.
— Разводили?
Я в полном недоумении.
— Да.
— Они и привили вам эти… порядки?
— О чем ты?
По тому, как едва приметно подергиваются плечи меднокожего, я понимаю, что тема ему неприятна. Но он не уходит, продолжая беседу. Ему так важно наше общение? Мой интерес?
— Об отношении к… женщинам.
— А…
Он задумчиво молчит. Решив, что ответа не последует, я уже готова спрашивать дальше. Тоже поднявшись с подстилки, встаю напротив, невольно проводя ладонью по волосам. Кирен не зря колдовал над ними столько времени — каждая прядка уложена волосок к волоску.
— Они забирали их — всех новорожденных самок. И лишь небольшое их число уже взрослыми возвращали назад на время, чтобы мы могли размножаться. Эти самки говорили, что сартхи используют их в пищу.
— Ели их?!
Вот это Боги! Выходит, именно они и закрепили в сознании метхов настолько отвратительное отношение к женщинам.
— Я не знаю, — Кирен выглядит искренним, когда пожимает плечами. — Ничего другого мне пока не попалось. Но я и искал совершенно иную информацию.
— Какую?
— Мне необходимо построить дом и стать недосягаемым для…
Он осекся, словно бы внезапно подумав о чем-то. Шагнув ко мне вплотную, верхней парой рук обхватил за плечи.
— Ты здорова сейчас?
И действительно. Прошедшие дни, наполненные покоем и длинными беседами, войлер сартхов словно бы воскресили меня — силы вернулись вместе с хорошим самочувствием. Снедающая еще недавно боль затухла. Лишь слегка пульсирующие где-то в глубине головы сосуды напоминали о ней.
— Да…
— Я рад этому, — немного высокомерно, в духе прежнего Кирена откликается он и…
Подавшись вперед, заставил меня отступить на шаг… два… три. Пока я не уперлась спиной в стену каюты.
— Дейнари, ты нужна мне, — со вздохом произнес меднокожий, немногим не вжавшись лицом в мои волосы.
Склоняясь все ниже и ниже, он вынудил меня обмякнуть на подстилке. Руки потянули вверх яркое одеяние. И тут я поняла. То, что изумляло и настораживало меня в последние дни — полное отсутствие его притязаний, оказалось мимолетным порывом. А сейчас Кирена обуял известный мне голод. Он, как и много раз ранее, готов был накинуться на меня, словно голодающий на последний кусок пищи. Настолько неотвратимо и жадно метх всегда покорял мое тело.
Дыхание его участилось, сердце забилось быстрее, а движения рук наоборот стали более медленными, тягучими. Обрушившись на меня, прижав к полу собственным телом, он словно бы забыл о времени.
В предыдущие дни полета, когда Кирен засыпал, неизменно устроившись рядом на подстилке и лишь слегка приобняв меня одной из рук, я никак не могла поверить, что это не сон. Подолгу лежала, не могла заснуть, ожидая пробуждения его неизменных потребностей. Но… метх раз за разом спокойно спал до наступления утра по времени звездолета.
И вот сегодня все вернулось в давно ставшее мне привычным состояние — метх придавил, стиснул меня обеими парами рук, словно бы сойдя с ума. Так неожиданно. И одновременно привычно страшно…