- Уродство, конечно, - сказал Казимир, - но завораживает. Александра, я костьми лягу, но вы на первом конкурсе не уйдете, вы мне нужны будете остальных вести.
Среди спонсоров раздались шепотки, у Полунина сломалась ручка в руках.
На выходе Казимир ухватил за локоток подбежавшего ко мне, взволнованного Николя.
- Твой клиент?
- Да, - порозовел страус.
- Ей нужны индивидуальные занятия, хочешь, обсудим нюансы на обеде? Можем посидеть вдвоем у меня в номере. Салатики, шашлычок или рыбка. Хорошее вино. Или по мятному коктейлю. Небольшое деловое... свидание.
Он говорил, поглаживая локоть замершего стилиста.
- Э, - тихонько сказала я, сглатывая слюну, переводя взгляд с одного на другого. - А можно мне с вами?
(12) Night Runner (гибискус) - сорт "китайской розы", неприхотливого комнатного растения.
(13) "Тебе не должно ничего мешать, почему ж ты так плохо танцуешь? " - намек на поговорку про плохого танцора
Глава 8. Плохие вы, уйду я от вас
Поесть мне так и не дали. Николя отказал в "деловом" свидании расстроенному Казику, ссылаясь на мое совершенно не подготовленное к конкурсу состояние. Дескать, девочка попалась никудышная, и спонсор голову оторвет, если он, Николя, мной немедленно не займется и что-нибудь приличное не вылепит.
Говорил прямо при мне, не стесняясь.
- Я тебя понимаю, - отвечал ему со вздохом Казимир, тоже не заморачиваясь моим присутствием, - как тебя вообще угораздило с ней связаться, она же верный вылет, не сейчас, так на следующем этапе.
Они застрекотали как птицы на водопое. Просто уши хотелось заткнуть. На выход проходили девицы, спонсоры, помощники, многие поглядывали снисходительно.
Полунин вежливо беседовал с Агатой Вадимовной, склонив голову к мило улыбающейся седовласой женщине, проходя мимо, даже не посмотрев в мою сторону. Сухоревский шествовал, выпятив подбородок и споря о танце с крепким, одетым в клетчатый, ватсоновского типа коричневый костюм, мужчиной. Они оба с интересом смерили меня взглядами и отвернулись.
Стоять памятником рядом с беспардонно критикующими стилистом и хореографом не хотелось, я повернулась, чтобы уйти из уже практически опустевшего зала, но дорогу преградили.
- Подожди.
- Давай вместе держаться?
Две девушки, трепетная Илона и грубоватая Клава, явно меня поджидали. Вот и предел мечтаний – попасть в клуб фриков-аутсайдеров.
- А что это нам даст? – спросила я прямо.
- Ну, ходить будем вместе, - тихо произнесла золотоволосая, прячущая глаза лань.
- Ходить я сама умею, - как командный игрок, я ценила коллективизм, но только в его полезном проявлении, - давайте помогать друг другу в том, то, что не умеем.
- Ну, положим, ходишь ты плохо, - заметила прямолинейная Клава, - мне два раза ногу отдавила на повороте.
- Протестую! – вот несправедливости я терпеть не намерена. – Это я танцевала. Хожу я – дай бог каждому. Сколько себя помню - никаких претензий к ногам.
Я и правда, как ходить в детстве начала, так и продолжала удачно. А бегала еще лучше, всех мальчишек-приятелей на играх обгоняла. И уж к моим длинным стройным ногам ни от кого раньше претензий не слышала. «Делать ноги» я умела во всех смыслах. И показать в шортах. И смыться, когда надо.
- У тебя не ноги плохие, а бедра плохо работают, - тихо проговорила скромная Илона.
- Бедра – жуть, - тут же присоединился внимательно слушающий Казимир, - как вообще ты живешь с такими бедрами! На них смотреть страшно, шаг больной, кости как гвоздями прибиты. Бедные твои бойфренды, заранее им сочувствую, никакого диапазона.
На некоторое время я выпала из разговора. Возникло ощущение, что я попала в параллельный мир, только там неблизкие мне люди могли обсуждать как «работают» мои бедра.
- А задница как отклячена? – не мог остановиться хореограф. – Ты что, простых правил не знаешь? Будешь завтра у меня с пятью рублями танцевать (14). С одним чувством ритма, милочка, ты далеко не уедешь. Поэтому, так уж и быть, для Николя постараюсь. Мясо твое будем собирать в кулак.
Больше стоять на проходе не хотелось. Отлично я на конкурс попала. Не кормят, не поддерживают, только издеваются. Этот конкурс как зеркало жизни. Процесс то в радость, то подбешивает, и подозреваю, что все может плохо закончиться, а остановиться не могу.
Впечатлений сегодняшнего дня хватило. Коротко попрощавшись, пробурчав: "Ой, спешу", я развернулась и пошла. Куда-то по коридорам. Шла себе и шла, подальше от остальных. Вслед что-то крикнул Николя, я даже не оглянулась. Пусть между собой обсуждают мясо, бедра и прочее. Без меня.
Рывком открыла дверь во двор. И с грохотом захлопнула ее за спиной.
На языке была горечь. Желудок бурчал. Моргнула несколько раз, чтобы смахнуть слезы. Обычно я плакала только от боли. И после отъезда Фиры, скучая по сестре. Но вот так, чтобы от обиды на незнакомых мне, чужих в общем-то людей – никогда.
Промокнув ладонью глаза, я оглянулась. И застыла.
Я стояла в лесу. За моей спиной находилась покосившаяся крошечная сторожка с закрытой на брусок дверью. А вокруг могучие старые деревья почти без подлеска.
Ветерок. Пение птиц. Ни поместья. Ни следа дороги. Никого кроме меня.
Прежде всего, я сорвала с двери брусок и распахнула ее. Прямо в лицо дохнул спертый воздух давно неиспользованного жилья. Внутри было мрачно и сыро. Сбитая из досок мебель, в зияющих дырах пол. Сюда много лет не ступала нога человека.
Черт-черт-черт. Я испуганно начала оглядываться, отступая от домика. Но не увидела ничего нового. Тот же лес. Та же сторожка.
Саня, сосредоточься. Ты не сошла с ума. Мозг – единственное оружие сейчас, не обижай его, он незаменимый ресурс, возврат и замену никто делать не будет. Значит, надо любить и ценить такой, какой есть. И он ответит сторицей. Я уверена, я абсолютно уверена – мой разум великолепно работает и быстро вытащит меня отсюда.
Уважаемый мозг, что произошло?
Так, Саня. Ты хотела уйти подальше. Оу. Впечатляюще себя послала, нет слов. Хорошо, что не умею материться, даже боюсь представить, где могла я оказаться с таким развитым воображением, если бы добавить привычку к крепкому словцу.
Захотела одиночества. Пожалуйста, сколько угодно безлюдного леса.
Что делать… Что делать? Что делать?!
Я обежала избушку, заглядывая под каждый куст. Посмотрела в темноту чащи. И вздрогнула от страха. Нет, туда я точно не пойду. По крайней мере, пока не отчаюсь от голода и жажды.
А ведь я знала - нужно поесть! Как чувствовала пятой точкой, теперь только полное доверие, исключительное послушание интуиции.
Скажет мне внутренний голос: «Пора жрать, Саня». И я сразу в три горла, про запас, со стратегическим расчетом на случай безлюдного леса и пустой избы. Чтобы всегда быть готовой к внезапной телепортации. Как некоторые арабские женщины обвешиваются золотом, чтобы всегда быть готовой к разводу (15).
После круга трусцой я начала ровно с того места, где очутилась. Дверь. Когда я сюда попала, я точно шагнула через дверь. И захлопнула ее, дурища.
Схватив за брусок, зажмурила глаза и зашептала:
- Асташево, Асташево, Асташево!
Дернула. И опять вдохнула вонь гниющих досок. Закрыла.
Надо очень захотеть, очень. Чего я хочу?
- Домой! – заорала я, и чуть не вбежала по инерции в сторожку. Не выходит. Не очень-то я хочу в родной дом, - неожиданно.
От переживаний и лесной прохлады меня начало ощутимо потрясывать. Саня, если ты не поймешь, что же ты действительно хочешь, то ждет тебя вместо танцев пробежка по дикому лесу, а вместо Сухоревского - горячее интервью с медведем.
Чего я сейчас желаю от всей души? Хочу видеть людей и быть в тепле с куском колбасы в зубах.
Я закрыла глаза, напряглась и рванула за ручку. Скрип. Из проема донеслись тихие голоса, музыка и запах еды. О. О. Быстрее! В олимпийском прыжке я сиганула внутрь и, плотно закрыв за собой дверь, осела на пол.
Хотелось смеяться и плакать одновременно. Сара Бузикова – маг-портальщик, мама моя дорогая. Хожу между дверями, прыгаю в неизвестные места, но все мои дороги ведут в лес. Хотя…
Я прислушалась.
- А мне понравилась та страстная рыженькая, которая Настя. Кто она по коду? Ариэль. Да. Вот Ариэль – с большим потенциалом крошка.
- Я бы поставил, признаться, на прелестную блонди с гривой до задницы. Если бы она не была настолько испугана на первой же репетиции.
- Рапунцель? Да, фактурка – прелесть, а характер – жидковат, - сообщил чуть надтреснутый женский голос, с легко узнаваемыми модуляциями Агаты Вадимовны.
Спонсоры. Конкурс. Какое облегчение. Я попала на какую-то закрытую тусовку спонсоров. Хотелось вскочить и закричать: «Ура», но глупо так спалиться и подвести Сухоревского. Дорогой организм, я раскисну обязательно и прокричу что нужно, даю тебе слово. Просто чуть-чуть попозже. В своей кровати и без свидетелей. А пока – надо понять, почему меня отправило именно сюда.
Пришлось подползти к спинке дивана и осторожно выглянуть из-за него. Ух. Человек тридцать ходили, сидели и стояли в роскошной гостиной. Выход наблюдался метрах в четырех. В принципе, можно было по стеночке прошелестеть.
И везде, куда ни кинь взгляд, размещены подносики с канапе. Твердая уверенность, что нельзя предавать свои желания, возникла у меня внезапно и непоколебимо. Я не успела нормально позавтракать, а время к ужину, я просила о еде, и вот она. Проигнорирую потребность, в следующий раз останусь в лесу на подножном корму из шишек.
Решительно выдохнув, я поползла к ближайшему подносу в противоположную сторону от двери. Поесть. Отступление – не путь джедая.
(14) С пятью рублями танцевать – ссылка на подготовку модельной походки. Когда берут монету в 5 рублей, зажимают ее ягодицами. И нужно ходить, не теряя кругляш.
(15) Арабские женщины носят много золота на себе – развод по шариату проходит после тройного заявления от мужчины, то есть может состояться в течение одной минуты. Женщина забирает с собой лишь то, что на ней.
Глава 9. Не страшно, что мало, если часто
До высоких круглых столов можно было дотянуться, только разрушив конфиденциальность моего присутствия. А именно там на больших блюдах красовались ряды разнообразных канапе с красной икоркой, яйцом и огурчиком, а также с сырами, колбасками, оливками и даже ананасом.
Их набирали в тарелки и отходили, лениво переговариваясь. Сытые, пресыщенные жизнью и едой люди, совершенно не ценящие ни гармонично нарезанные кусочки, ни великолепно подобранные вкусовые сочетания, ни сочные капли соусов, прозрачно поблескивающие в свете многочисленных ламп.
На журнальный столик рядом с диваном, за которым я пряталась, поставили тарелку с россыпью канапешек. Вот это по мне. Говорят, нужно выбирать крупные цели, по ним легче попасть. А я утверждаю, цели должны быть по зубам, чтобы быстрее проглотить и пойти за новой добычей.
Некрасиво, конечно, брать с чужой тарелки, и чревоугодие – грех, но вариантов других не было.
Поэтому я цапнула лежащий с самого края бутербродик с колбаской и огурчиком и активно с ним согрешила. Оо.
Над спинкой дивана с моего края виднелась голова Агаты Вадимовны, игриво разговаривающей с «клетчатым коричневым костюмом», сидевшим рядом. Как только женщина отворачивалась от тарелки, я хватала эти крошечные кусочки счастья.
- Хм, а где бутерброды? - раздался приятный баритон. Это к беседующим подошел внук Вадя. - Ты же говорила, что не хочешь есть, и я набрал мелочь для себя.
- И что? – раздалось надменное. – Я почти не интересовалась этой тарелкой.
- Да я без намеков, просто врач говорил с твоей печенью много жирного не рекомендуется.
- Не жадничай, Вадя, конкурсных бутербродов, мы их оплатили. И за печень не бойся, она и не такое переживала, - повысила голос седовласая дама, согласная признать наличие органа, но никак не его заболевания, мешающие трапезничать. - Лучше сходи - еще канапе принеси. Мне с солеными огурчиками понравились.
Через пару минут тарелку поменяли на полную. И мы с Агатой Вадимовной приободрившись, активно в два горла соседствовали, пока Вадя ходил за напитками.
Как опытный шпион дама расспрашивала собеседника о его пристрастиях и вкусах. И что-то мне подсказывало, что заинтересованность напрямую касалась конкурса и конкурсанток. Причем, при всем своем увлечении собеседником, в этот раз она заглядывала в тарелку со мной наперегонки.
Шаги и тихое оханье.
- Твою м… Ба... То есть, ну елки-палки, Агата Вадимовна!
- Что?
- Я, конечно, сильно извиняюсь. Может резко скажу. Но где бутерброды? Куда с твоим сердцем столько соленого? Ты же этими бутербродами нафаршировалась, как на войну опять собираясь.
- На войну? Опять? А не охамел ли ты, Вадя? – голос Агаты Вадимовны, только что мило флиртовавшей с мужчиной как минимум вдвое ее младше, железно лязгнул. – Ты чего с возрастом моим фантазируешь? Еще одно такое предположение, и я сама тебя на войну отправлю. С помощью того же врача, который инфаркт для военкомата нарисовал. Прямо на поле военных действий болезнь и подтвердишь. Не зли меня, ты знаешь, я на многое способна.
- Агата Вадимовна прекрасно выглядит и на многое способна, хоть сейчас под венец, - немного сбивающимся голосом отметил собеседник по дивану. Он уже успел опробовать местные напитки и находился в прекрасном настроении.
Вадя чуть не расплескал принесенные бокалы. Бабушку он любил, но ее миллионы тоже. Это как бы система всегда была, без изъятия комплектующих. Мы с ним в этот момент, скорее всего, одновременно представили Агату Вадимовну в фате, а «коричневого», одной рукой крепко вцепившегося в невесту, другой – в лист с завещанием. И Вадю в толпе гостей, в военной форме. С инфарктом.
Не нашедший что ответить внук оставил нам тарелку с несколькими редко разбросанными канапе, два бокала только что принесенного вина и злой пошел к столам за следующей порцией. Вот я тоже была согласна с седовласой акулой строительного бизнеса. Бутеры бесплатные, нечего их для бабушки жадничать. Лень ему туда-сюда немного помотаться. Я сыто икнула, несколько разомлев в тепле.
- Хм! – заинтересованно сказал кто-то сверху. – Какие тут виды.
Прямо передо мной остановились легкие коричневые мокасины. Я скользнула глазами вверх по джинсам, легко сидящим на бедрах, по белой тенниске, и расстроенно уставилась в глаза Полунина.
- Оооо…
Мужчина легко присел рядом, подвинув остолбеневшую меня бедром.
- Польщен, - прошептал мне в ухо директор конкурса, - стоны от одного моего вида не так часто случаются, как хотелось бы. Ты в курсе, Александра, что находишься на закрытой для конкурсанток вечеринке?
- Я тут совершенно нечаянно оказалась, - забормотала я, сжимаясь.
Артем вытащил из моих ослабевших пальцев связку шпажек для канапе и ухмыльнулся. Покрутив головой, он обнаружил столик с едой и нагло, даже не проследив куда смотрит акула строительного бизнеса, взял бутербродик.
Несмотря на то, что его Полунин заботливо засунул мне в руки, аппетит совершенно пропал. Вот как не было. Наверное, я наелась. А беззаботный директор опять полез в чужую тарелку.
- Ох, - сказала Агата Вадимовна, обнаружив его крупную, надо сказать, руку с коллекционными часами, шарящую на территории, которую она считала своей. Полунин услышал оханье, высунулся и нагло прошептал:
- Это не я.
Не забыв забрать остатки. Некоторое время за спинкой дивана слышалось только бухтение «клетчатого». Потрясенная дама, лично поймав директора за тырением канапешек из своей тарелки, не могла выдавить из себя ни звука.
- Что? - сказал немного опоздавший Вадя, обнаружив пустую тарелку. – Я молчу! Почему вы на меня смотрите?! Да я ни слова не скажу. Будем считать, Агата Вадимовна, что канапе исчезли или их съел кто-то другой.
- Я, - решительно произнесла бабушка, - это была я в одно лицо! Никаких других, ни боже мой! Сидела, замечталась, как это у нас, девочек, бывает. И раз. Прямо десяток сразу. Как слизнуло. Чтоб его.