– Лекарство. Это просто лекарство. Невкусное лекарство. Просто лекарство…
Сосредоточившись на этом голосе, я почувствовала, как желудок успокаивается, тошнота отступает. Я постояла так ещё немного, делая осторожные медленные вдохи, потом выпрямилась, понимая, что справилась.
– Ты умница, – похвалил меня Кристиан, сияя счастливой улыбкой и пряча с глаз моих «страшный» стакан. – Больше половины выпила. Пока достаточно. Теперь прополощи рот, скушай пару ложечек джема, и всё будет в порядке.
Я так и сделала, с удивлением осознав, что мне это действительно помогло. Заметив выражение моего лица, Кристиан, ополаскивающий стакан, хмыкнул.
– Я же говорил – ты не первый человек, которому давали это «лекарство». А переливание крови получило распространение всего лет двести назад, до этого людям приходилось её пить, без вариантов.
– Бедные! – с чувством выдохнула я.
– Это вряд ли, – покачал головой Кристиан. – Учитывая, какая в то время была медицина и её «снадобья»... Это лекарство было, по крайней мере, действенным. Да и вообще – дело привычки.
– Наверное, – пробормотала я, осознавая, что мою реакцию вызвал не столько сам вкус крови, сколько понимание того, что именно я пью. – А как-то выделить то, что лечит, нельзя? Вычленить?
– Знать бы ещё, что именно оказывает подобное воздействие, – вздохнул Кристиан. – Пока это не удалось, так что приходится использовать кровь в чистом виде. Ладно, будем надеяться, в ближайшее время тебе не понадобится снова принимать это «лекарство», вечером возьму у тебя анализы, посмотрю, всё ли уже в порядке. Ну а сейчас – поехали к Арти?
– Поехали! – обрадовалась я. Потом взглянула на лежащую на столе шоколадку. – Можно, я возьму её для Арти? Он любит молочный шоколад.
– Я тебя умоляю! – сокрушённо покачал головой Кристин, после чего вынул из шкафчика с десяток таких же шоколадок. С сомнением глянул на стопку в своей руке. – Надеюсь, у него не будет диатеза? Ладно, всё равно лечить, вылечим и диатез, – пожав плечами, он положил шоколадки в пакет и протянул его мне. – А ту съешь сама. И запомни – в этом доме ограничений в еде не существует, уж за этим-то Рэнди зорко следит. Я тебе уже говорил про её пунктик?
– Да, все должны быть сыты, – кивнула я, принимая пакет. – Спасибо.
– Нужно будет по дороге какую-нибудь игрушку купить, – начал планировать Кристиан, ведя меня к выходу, приобняв за плечи. – Не могу же я приехать к будущему шурину с пустыми руками. Во что Арти любит играть?
Если бы я уже не любила Кристиана, я полюбила бы его после этих слов.
– Он любит то, что можно трогать, ощупывать, соединять. Ему нравятся пирамидки, кубики, простейшие конструкторы.
– Как насчёт «лего»? – предложил Кристиан.
– Он не сможет собирать по схемам, – вздохнула я. – Он их не увидит.
– Я понимаю, – подводя меня к машине и устраивая на переднем сидении, согласился Кристиан. – Но не обязательно брать тематический набор, можно просто конструктор с детальками разной формы и размера, из них можно собирать что угодно, была бы фантазия.
– Думаю, Арти понравится, – кивнула я. Действительно, если реклама всяких тематических наборов заполонила телеэфир, это ещё не значит, что простые конструкторы перестали выпускать.
Введя в навигатор нужный маршрут, Кристиан выехал за ворота, с помощью кнопки на приборной панели открыв и закрыв их. На этот раз я просто наслаждалась поездкой, вчера я не обращала внимания на то, какие удобные в этой машине сиденья, какой ровный и бесшумный ход. Я любовалась Кристианом, его уверенными движениями, тем, как легко он управлял этой немаленькой машиной, и жевала шоколадку, которую он настоятельно сунул мне в руку, потому что, если честно, я тоже обожала молочный шоколад.
Мне показалось, что прошла всего пара мгновений, когда мы остановились возле магазина игрушек.
– У нас десять минут, – взяв меня за руку, Кристиан целенаправленно зашагал в один из отделов, в то время как я растерянно оглядывалась, пытаясь сориентироваться в этом разнообразии филиала страны чудес. Но Кристиан был здесь, как рыба в воде, и спустя несколько минут мы уже вновь сидели в машине, а я рассматривала содержимое большого пакета, лежащего у меня на коленях. Несколько разных наборов «лего» и парочка других детских конструкторов – это понятно, хотя, по моему мнению, многовато. Два совершенно одинаковых белых пушистых, невероятно мягких и нежных медвежонка – странно, но ладно. Но корона?
– А почему корона? – я вертела в руках пластмассовую вещичку, щедро разукрашенную «драгоценными камнями», которую Кристиан прихватил с полки, проходя по отделу с разными детскими карнавальными костюмами и аксессуарами к ним.
– У короля должна быть корона, – пожал он плечами в ответ.
– Арти ещё не понимает, что носит имя короля, он даже не знает, что это такое. Его словарный запас несколько… ограничен.
– Это пока, – с уверенность, заразившей и меня, возразил Кристиан. – Пусть у него будет корона, потом он поймёт, что это такое, а пока может воспринимать её как ещё одну игрушку. Это скорее символ, понимаешь?
– Ланселот вручает корону королю Артуру? – усмехнулась я.
– Ему – корону, мне – Джиневру. Всё по-честному.
– Пожалуй, – согласилась я. – А почему два одинаковых медвежонка?
– Один Арти, другой тебе.
– Мне? – Вот этого я точно не ожидала. Уже и не помню, когда мне дарили нечто подобное. Пожалуй, когда папа был ещё жив. Джозеф и его жена делали мне подарки на Рождество, но, как правило, нечто практичное – рюкзачок, тёплый свитер, кроссовки, – но точно не игрушки. Я хотела сказать, что мне не нужно, я уже взрослая, но… Вчера был день моего рождения, а мишка был такой милый и пушистый. Так что я просто прижала его к щеке и прошептала: – Спасибо.
Кристиан промолчал, лишь посмотрел на меня с такой ласковой улыбкой, что мне плакать захотелось. На меня уже так давно никто вот так не смотрел… И чтобы окончательно не расчувствоваться, я быстренько сменила тему.
– Ты так легко ориентировался в этом магазине, словно бывал там уже много раз.
– Так оно и есть, – кивнул Кристиан. – В поместье пятеро детей, плюс будущая малышка Гейба и Рэнди, плюс Томас, хотя он вроде как «уже взрослый», а всё равно – ещё такое дитё. И для игровой комнаты в больнице регулярно здесь закупки делаю, ну и пациентам своим, тем, что помладше. Так что магазин этот я посещаю довольно регулярно – он ближе всего к дому. Поэтому и ориентируюсь в нём без проблем.
– Ты покупаешь игрушки для своих пациентов?
– Да. Ты же сама видишь, какой я большой. Малыши порой пугаются. Ну а торчащий из кармана моего халата плюшевый заяц помогает разрядить ситуацию настолько, что через пару дней они уже сами у меня по карманам шарят в поисках очередной игрушки. И совершенно забывают про страх.
– Ты любишь детей. – Это не было вопросом, но Кристиан кивнул.
– Да. Мне будет жаль расставаться со своими маленькими пациентами, но я должен вернуться в Долину.
Тон Кристиана стал очень серьёзным. И я поняла, что для возвращения в эту, пока неизвестную мне, Долину есть какая-то более важная причина, чем просто «отдохнуть от города», что сам Кристиан с удовольствием остался бы здесь, в Атланте, продолжая лечить ребятишек, но он вынужден уехать. Мне очень хотелось узнать, что же гонит его туда, но я не стала спрашивать, инстинктивно почувствовав, что лучше эту тему не затрагивать.
– Приехали, – прервал Кристиан мои размышления, и я, вздрогнув, отвела от него глаза и обнаружила, что машина притормозила перед знакомыми воротами. Я быстро достала из сумочки карточку постоянного посетителя и передала её Кристиану, чтобы он показал её службе охраны в видеофон, потом, отстегнув ремень, выглянула в окно водителя и помахала рукой в камеру. Ворота распахнулись, и мы заехали на территорию.
– Интересно, что подумали охранники, увидев, что я приехала в такой шикарной машине? – пробормотала я. – Они привыкли, что я либо на велосипеде приезжаю, либо на автобусе.
– Пусть привыкают, – улыбнулся Кристиан. – Теперь я сам буду тебя возить. Впрочем, установить опеку, задействовав связи Гейба – дело нескольких дней, так что скоро тебе уже не нужно будет сюда приезжать.
Я взглянула на двухэтажное строение, к которому мы подходили, и на меня нахлынули воспоминания, как-то подзабывшиеся со вчерашнего дня.
– А тот, кто притворялся Джеффри, что с ним?
– Арестован. Ещё вчера вечером. У Гейба есть и в полиции связи, так что всё прошло быстро. Его счета арестованы, сейчас выясняется список жертв. Он своё получит, не волнуйся. Сюда тоже придут, будут опрашивать свидетелей, но попозже, так что ты меня пока по фамилии никому не представляй. Возможно, здесь у него был сообщник, не хотелось бы спугнуть.
– Хорошо, – кивнула я. Мы как раз зашли в холл. – Добрый день, Генри.
– Здравствуй, Джинни, – улыбнулся мне немолодой охранник. – Давненько тебя не было, вот малыш-то обрадуется. А это кто с тобой?
– Это Кристиан, мой жених, – с гордостью ответила я. – Хочу познакомить его с Арти. Ему нужно записываться?
В этот момент раздался звонок, и Генри посмотрел на монитор, а потом потянулся за одним из ключей на стенде.
– О, из прачечной приехали. Что-то они сегодня рановато. Да вы проходите, не надо записываться, ты ж своя, а раз он с тобой... Пойду, подсобку им открою.
Генри вышел из своего закутка, а я потянула Кристиана знакомым маршрутом по пустому коридору мимо ряда дверей.
– Сейчас у Арти занятия, но это не страшно. Миссис Леннокс не станет возражать. Идём, он вон там.
Я подошла к нужной двери, тихонько постучала и, не дожидаясь разрешения, вошла. Я знала, что на мой стук не всегда могут дать ответ, и оказалась права. Миссис Леннокс занималась с Эммой, пятилетней малышкой с таким же диагнозом, что и у Арти, держа одну из её ладошек у своего рта, уча правильной артикуляции при произнесении звука «П». Остальные четверо малышей сидели за столом, перед каждым лежала книга с выпуклыми рисунками, чуткие пальчики ощупывали изображения предметов и их названия на языке Брайля.
Увидев меня, миссис Леннокс поздоровалась взглядом, не прерывая своего занятия, и вопросительно взглянула на Кристиана.
– Это мой жених, – вновь представила я его, понимая, насколько же приятно мне это делать. – Кристиан, это миссис Леннокс, учительница Арти.
– Очень приятно, – Кристиан слегка склонил голову. – Можем мы ненадолго забрать Арти, я очень хочу с ним познакомиться.
– Конечно, – миссис Леннокс отвела пальцы Эммы от своего рта. – Он очень ждал тебя, Джинни, думаю, он обрадуется. – А потом добавила на языке жестов: – «Какой красавчик!»
«Спасибо», – ответил ей Кристиан, так же жестом, заставив смущённо покраснеть, а меня – взглянуть на него с удивлением.
– Ты знаешь язык жестов?
– Совсем немного, – он пожал плечами.
Я решила оставить все вопросы на потом, подошла к столу и постучала условным стуком по столешнице возле локтя Арти. Малыш тут же вскинул голову, счастливо заулыбался и протянул ручонки в мою сторону. Присев на корточки, я крепко обняла маленькое тельце братишки и прижалась губами к светловолосой головке, уткнувшейся мне в плечо. На какое-то время мы застыли в этом положении, наслаждаясь чувством единения, потом я встала, удерживая Арти на руках, он привычно обхватил меня ногами за талию, и мы вышли из класса.
– Тебе не тяжело? – заботливо поинтересовался Кристиан.
– Нет, я привыкла. Вот года через два уже, наверное, не смогу носить его с такой же лёгкостью, а пока...
– Года через два он сам не дастся тебе в руки, – усмехнулся Кристиан. – Он будет «уже взрослый».
– Наверное, – я пожала плечами. Все время забываю, что вскоре мой братишка станет таким же, как обычные дети, я всё ещё не до конца это осознала. Наверное, настанет день, когда он, как и любой нормальный мальчишка, начнёт стесняться «телячьих нежностей», но пока он льнул ко мне при каждом удобном случае, потому что лишь от меня мог получить то, что так необходимо детям. Это был очень хороший интернат, с прекрасным персоналом. Дети были ухожены, о них заботились, их обучали и развивали, насколько это возможно. Но в обязанности нянечек или учителей не входили поцелуи и объятия, а ведь таким детям это необходимо вдвойне.
И не только им. До встречи с Кристианом я и не осознавала, насколько это нужно мне самой. Чтобы именно меня обнимали, даря чувство защищённости, а не я, как было в нашей с Арти паре. Оказалось, быть маленькой, лелеемой и оберегаемой – это так приятно.
Мы вошли в спальню, и я, держа Арти на коленях, привычно устроилась на его кроватке. Кристиан оглядел детскую мебель – ещё четыре кроватки, маленькие столы и стульчики, потом пожал плечами и опустился прямо на пол.
– Можешь принести себе стул из холла, – предложила я, понимая, что он, наверное, чувствует себя здесь, как Гулливер в стране лилипутов.
– Ничего, мне удобно, – улыбнулся он в ответ.
«С кем ты разговариваешь?» – поинтересовался вдруг Арти.
Ну, конечно, его лицо прижато к моей шее, он это чувствует. Замечать движение гортани и вибрацию голосовых связок – один из этапов его обучения. Взяв ладошку брата, я ответила:
«Это мой друг, он хочет с тобой познакомиться».
– Друг? – Кристиан поднял левую бровь.
– Арти не знает слова «жених», – пояснила я. – Дай свою руку, пожалуйста.
Я соединила огромную ладонь Кристиана и крошечные, особенно на её фоне, ручки Арти, которые тут же начали шустро ощупывать то, до чего сумели дотянуться. Кристиан сложил из пальцев фигуру, означающую приветствие, ощутив это, Арти радостно заулыбался и ответил таким же жестом. Потом повернулся ко мне.
«Большой», – показала одна из его ладошек, вторая продолжала удерживать пальцы Кристиана.
«Да, очень большой», – согласилась я.
«Как его зовут?»
«К-Р-И-С, – называя имя, я перешла на Лорм, «проговаривая» отдельно каждую букву прикосновениями к ладошке мальчика, – Скажи голосом: К-Р-И-С».
– Ххх… Хррры…ссс…
– Криииссс, – переложив пальчики Арти на свои губы и горло, проговорила я уже вслух.
– Ххрыыыс, – уже более уверенно произнёс малыш.
«Молодец, очень хорошо», – похвалила я его, зная, какого титанического труда стоит ребёнку произнести то, чего он не может услышать, пользуясь лишь артикуляцией губ и языка да вибрацией голосовых связок, запоминая всё это для каждого звука отдельно. Это очень сложно, но в арсенале Арти было уже более двадцати слов, и запас их постоянно пополнялся.
– Он, действительно, молодец, – восхищённо произнёс Кристиан.
– Да, – я не могла скрыть гордость за братишку, которого так обделила судьба, но он всё равно тянулся к знаниям, старался изо всех сил. – Фактически, он учит несколько вариантов алфавита одновременно! Лорм, Брайль – его они только начали изучать, – произношение для каждого звука, ну и язык жестов, конечно, его Арти учил первым и знает очень даже неплохо. Хотя словарный запас пока невелик, просто многие понятия ему недоступны. Он ведь живёт практически в изоляции, откуда же ему знать про жениха или корону?
– Ну, вот про корону сейчас и узнает, – ухмыльнулся Кристиан, встал и вышел, потому что пакет с подарками я благополучно забыла в машине.
«Что нового было в эти дни? Расскажи», – попросила я братишку.
И «выслушала» рассказ о том, что он выучил две новые «буквы-бугорки», а ещё новое слово «море», это много-много-много воды, больше чем в бассейне, и няня похвалила его, потому что он очень аккуратно ел суп. А на полдник был вкусный джем, не яблочный и не апельсиновый, няня сказала – какой, но он забыл. И когда делали массаж ног, он не плакал, хотя было больно, а Эмма плакала, у неё были щёки мокрые, значит, плакала. А Тони заберут домой, у его мамы отпуск, и они поедут к бабушке. А мы когда поедем к бабушке?
В этом месте у меня сжалось сердце, как бывало всегда, когда Арти рассказывал о тех своих друзьях, у которых были родители, и которые жили в интернате ради обучения, а не потому, что они сироты, настоящие, как Арти, или социальные, как Эмма, от которой родители отказались, едва узнали страшный диагноз. Большинство детей навещали родные, их брали домой на выходные и каникулы, но для остальных интернат был их единственным домом, а впереди ждал лишь дом инвалидов, потому что в одиночку, без семьи, таким людям в нашем мире не выжить.