— А где твоя? — она провела рукой по его волосам, в которых не было никаких корон.
— Там, — он махнул рукой в сторону замка, — отец надевал, только когда ехал к королю. — А эту, твою, раньше носила мама. Сейчас она тебе нужна.
— Но вообще эту корону не надевают тем, кто едет в чужом седле? — Катя понятливо улыбнулась.
— Правильно, — кивнул он. — В седле возят зависимых женщин. Наложниц. А волчицы Саверинов довольно самостоятельные величины, я тебе уже говорил.
— Я помню. Ты говорил, что это так, но не про меня. А я не знаю брода, и не должна возникать.
— Точно. И вообще, мы будем делать, как нам удобнее. У нас только… — он замолчал и поспешно отвел взгляд.
Ну конечно. Только два месяца. Мало времени, и незачем тратить его на пустяки. Прекрасный аргумент для всего на свете.
Данир подхватил Катю за талию и подсадил в седло, сам сел позади.
По тропе вниз, потом по камням через быструю реку, потом вверх, в окружении свиты, и вездесущие волки опять были тут! И наконец-то — перед ними распахнулись тяжелые железные ворота. Ветер трепал флаги над воротами и на высоких квадратных башнях по обеим их сторонам. Горели огни, множество огней — над воротами, по периметру большой квадратной площади, на стенах, а на всех башнях светились окна. Как некстати эта темнота, как хорошо бы было рассмотреть это в свете дня! Тут красиво днем, должно быть. Но днем её муж, хозяин этого замка — не человек. Он волк.
Неважно. Проблемы дня она станет решать днем. А пока Данир спрыгнул на землю и снял её с седла. И все, кто был во дворе замка, поклонились им.
— Что мне делать, Данир? — шепнула она в панике.
Надо ведь отвечать на приветствие?
— Сейчас ничего не делай. Улыбайся, если хочешь.
Хорошее дополнение. Катя не хотела улыбаться, но постаралась. Данир отдал кому-то поводья, и помахал толпе обеими руками.
К ним не спеша приближались двое, этих двоих все пропускали, и ясно было — это важные персоны. Мужчина и женщина. Высокий седой мужчина, одетый в этакую куртку до бёдер из толстой коричневой кожи, и нарядная женщина, нарочитая простота облика мужчины подчёркивала яркость женщины. Женщину Катя узнала — это была неприветливая айя Орна. Она и сейчас казалась не слишком радушной, хотя и улыбалась.
— Добро пожаловать, айт Данир и айя Катерина, — сказала айя Орна.
— Здравствуйте, — не удержалась Катя, потому что молчать в ответ казалось странным.
Это вызвало улыбку у всех, даже губы Данира чуть дрогнули.
Ну что она за дурочка? Сказано ведь — молчать и улыбаться…
Они с седым мужчиной пожали друг другу руки — как обычно здороваются мужчины. Это во всех мирах так?..
— Хорошо, что ты дома, мой мальчик, — тепло сказал мужчина. — И очень хорошо, что ты привёз жену.
— Да, я надеюсь, что это к лучшему, — ответил Данир.
— Это правильно. Прошлое прошло, будущее не наступило, зато живём мы сейчас. Айт Саверин, — последнее он добавил иным, чуть суховатым тоном, и наклонил голову, обозначая этим положение Данира.
— Айт Эргер, — ответил Данир так же, и повернулся к Кате, — моя айя, айт Эргер — кастелян Манша, это то же, что управляющий и командир гарнизона, и другие обязанности тоже. Он — первый человек в Манше.
— После вас, мой айт, — заметил кастелян с мягкой улыбкой.
— Айя Орна экономка, — продолжал Данир, — она управляет хозяйством замка и всей женской прислугой, всем тем, что требует внимания хозяйки. Кроме главной кухни. Я всё верно сказал, айя Орна?
— Да, мой айт, — кивнула женщина.
И судя по тому, в какой момент она поджала губы, Катя готова была поклясться, что про кухню ей было неприятно слышать. Получается, добрая айя недовольна, что в перечне подвластных ей территорий нет кухни? И это — главная заноза в её гм… душе? Только кухня?..
— Потом ты разберёшься, моя дорогая, — невозмутимо сказал Данир Кате, — пока скажу, что обязанности кастеляна и экономки мало пересекаются, но всё же пересекаются… кое-где. Им приходится советоваться и кое-что решить сообща, да, айя Орна?
— Иногда при этом громко ругаться, — доверительно сообщил кастелян, переглянувшись с Даниром. — Теперь будет проще, при всех разногласиях мы сможем спросить мнение айи Катерины, правильно?
Он шутил, определённо, даже опустил ресницы, пряча под ними смешинки. Он подтрунивал над экономкой, и успешно. А та бросила на Катю такой взгляд, что не возникло вопросов, кто станет ещё одной занозой. Но вслух сухо обронила:
— Разумеется.
— Вряд ли моё мнение о том, в чём я не смыслю, будет каким уж полезным, — прохладно улыбнулась Катя.
Данир сжал её руку и сказал, негромко и совершенно серьезно, глянув поочередно на обоих «руководителей»:
— И последнее, будьте добры сообщить всем заинтересованным. Тот, кто станет огорчать мою жену, немедленно отправится за ворота.
Экономка, кажется, подавилась возмущением, оно так и плеснуло из её глаз. Кастелян невозмутимо заметил:
— Это правильно. Нам сейчас не до дрязг. Ваш дом, ваш стол и ваши люди ждут вас, айт и айя.
Произнеся эту формулу приветствия, он посторонился, и Данир с Катей пошли по двору дальше…
— Испугалась? — с ласковой усмешкой шепнул Данир ей на ухо.
— Зачем вы её злите? — она оглянулась на экономку. — Чтобы она меня ещё больше ненавидела?
Та стояла на прежнем месте и смотрела им вслед.
— Злим? — Данир удивлённо поймал её взгляд. — Ничего подобного. Мы считаем необходимым сразу определить, кто есть кто и как обстоят дела. Мы, волки, прямодушны и не разводим дипломатию там, где это не обязательно. Особенно у себя дома. Поняла, моя… любовь моя? — поправился он весело. — Я рад, что вернулся, — он крепче переплёл пальцы с её пальцами. — Я дома. Всё будет хорошо.
Столы тянулись по периметру зала и ломились от самой разной еды. Блюда из мяса и овощей, выпечка с творогом и вареньем — глаза разбегались. В замке Манш явно никто не голодал и не собирался. Данир сначала подвёл Катю к огромному камину в углу, взял из чьих-то рук чашу, отпил и передал Кате, чтобы она тоже сделала глоток. В чаше было довольно крепкое вино, оно пахло ягодами, больше всего — малиной и, может быть, смородиной. То, что осталось, Данир вылил в огонь, и со всех сторон раздались приветственные крики. На стенке серебряной чаши скалился волк, и Катя вздрогнула, разглядев его, но тут же поняла, что это не та чаша, что была на ритуале. Эта — меньше и не такая помпезная, и рисунок на ней проще, хотя волк тоже был.
Данир отдал чашу и поднял вверх руки ладонями вперед — уже знакомый жест.
— Мы недолго, — быстро сказал он Кате. — Ты проголодалась, поешь.
Они не ели после полудня, но ведь и не хотелось — видимо, от волнения.
— А это удобно — быстро поесть и уйти? Можно? — засомневалась она.
— Нам все можно. А ты хочешь побыть здесь подольше, посмотреть? — правильно понял Данир. — Успеешь и посмотреть. Тут сейчас и танцы будут. Придется не только поесть и уйти, — его зубы блеснули в быстрой улыбке.
— Но погоди, я не умею танцевать по-вашему, — испугалась она.
Он старался казаться бесстрастным, но нет — волновался, глаза блестели. На самом деле радовался. Он дома, и это был его праздник. Утешил:
— Тебе и не придётся. Просто сиди и смотри. Потом погуляем по замку, я покажу тебе всё. Хочешь? Днем не получится. Точнее, днем ты не поймёшь, что я захочу тебе рассказать.
Он усадил её за крайний стол, который был шире других и находился на небольшом возвышении. Резной стул оказался удивительно жестким и неудобным, если бы не подушка на сиденье, на нём вообще невозможно было бы сидеть. Катя невольно выпрямилась. Может, так и задумано — на стуле трудно расслабиться, зато вид царственный! Рядом опять оказался Кайнир, и Катю это даже обрадовало — всё-таки знакомый человек, который к тому же по своей инициативе пояснял всё и вся. А Данир собрался отойти, Катя схватила его за руку.
— Ты не сядешь со мной?
— Нет, моя. Мне сейчас нужно потанцевать. Будет мужской танец, потом женский, потом для всех. Ты просто подожди меня, — он налил ей какой-то напиток из кувшина в чашку, подвинул, — вот, попробуй.
— Хорошо, — она взяла чашку.
— Кайнир, друг, позаботься о моей жене.
— Это само собой, можешь и не просить! — охотно откликнулся тот и широко улыбнулся Кате.
Такая готовность звучала даже как-то двусмысленно и нахально — на Катин слух. Данир лишь кивнул и хлопнул Кайнира по плечу. Ну конечно, это же волки, тут нет двусмысленности и не может быть измен — измену Данир унюхает, и врать бесполезно.
Напиток оказался насыщенным ягодным отваром, в которые добавили немного вина для аромата. Катя с удовольствием выпила всё.
— Попробуйте мясо, айя. И чибисов, вот, — Кайнир показал на блюдо с какими-то птичками размером чуть больше воробья.
Порционных тарелок не было. Вообще. И есть этих мелких птиц, наверное, страшно неудобно. Вспомнилась книга какой-то французской писательницы, там ели жареных дроздов — ещё хуже.
— Я попробую мясо. Тарелок не будет? — шепнула она Кайниру.
— Вот… — он понятливо улыбнулся, взял с блюда тонкую лепешку и положил перед Катей. — Это традиция, айя. Миски для супа и каши, но такую еду не едят на ночных пирах.
— Понятно, благодарю, — она не решилась спросить, надо ли потом есть эту лепешку.
Лучше подождать, посмотреть, как поведут себя остальные. Кстати, никто не спешил есть, несмотря на обилие еды на столах, хотя некоторые и таскали с блюд маленькие кусочки «на зубок». Всё ждали чего-то.
— Так попробуйте мясо, — приставал Кайнир.
Катя взяла кусочек поменьше, положила на лепёшку, попробовала. Мясо оказалось мягким и сочным, но недосоленным и слишком простым на вкус, ему недоставало соли и приправ.
— Очень вкусно, — кивнула Катя. — А соли на столе нет?
— Соли на столе?.. — озадачился Кайнир. — Сейчас, айя, я пошлю на кухню, чтобы принесли.
— Не стоит, и так всё хорошо, — остановила его Катя.
— Попробуйте вот это, это гораздо солонее, — Кайнир показал на небольшое блюдо с чем-то тонко нарезанным, было похоже на мясной деликатес вроде бастурмы.
«Бастурма» действительно была более солёной, но тоже без приправ и очень пахла кровью — Катя чуть не выплюнула тот маленький кусочек, который откусила.
Кайнир с сожалением покачал головой.
— Данир велел принести вам другие блюда, айя. Которые для того конца стола, — он не слишком уважительно показал на дальнюю часть зала. — Он решил, что вам они будут пока привычнее. Сейчас, подождите немного.
— В чем же разница? — не удержалась она.
— Там всё для людей, айя. У людей немного другие вкусы.
— Не беспокойтесь, мне и эта еда нравится, — попробовала отказаться Катя.
Действительно, всё было приемлемым, кроме «бастурмы».
— Нет, айя, в свой первый вечер в Манше вы должны насладиться его кухней! Когда у нас гостил король, он бывал о-очень доволен, — мужчина протянул это с таким выражением на лице, словно сам был довольным королём.
Айя Орна подошла и заняла место неподалеку.
— Вам всё нравится, айя Катерина? — просила она, послав Кате сияющую улыбку.
— Да, благодарю вас, айя Орна, — жизнерадостно ответила Катя.
Экономка куталась в большой серый плащ, шёлковый сверху и меховой внутри — как и Катя, которой никто не предложил раздеться. Но вряд ли это было нужно, потому что в зале казалось так же холодно, как и снаружи — как ни странно, несмотря на пламя, бушевавшее в камине. Плащ был с большим капюшоном, который Катя и не надевала — должна же быть видна сооружённая Турей причёска, да и «корону» Данир надел ей не просто так, хоть та и смотрелась дешевым ободком из магазина бижутерии. Плащ был без застёжки и полностью открывал перед платья и вышивку на кокетке и подоле, а вот его длинные и широкие рукава сужались книзу и доходили до костяшки большого пальца. Катя не сразу заметила, что и Кайнир, и айя Орна, и ещё кое-то не сводят глаз с её закрытого рукавом запястья.
Ну да, браслет. Им интересно, есть ли браслет? Точнее, да, рисунок, но его и называют браслетом. И Кайнир, значит, его не видел, когда она переодевалась из пальто в плащ.
— Позвольте спросить, айя Катерина, от кого вы получили кольцо?
— Вот это кольцо? — Катя раскрыла пальцы, заставив бриллиант сверкнуть. — Я получила его от айи Лидии… айи Лиданы, бабушки Данира, айя Орна.
— О, даже так, — экономка немного смутилась.
И Катя передумала сбрасывать плащ и демонстрировать всем браслет. Пусть помучаются любопытством. Ведь тут и правда не жара!
— Ваше мясо, айя! Баранина, — перед ней поставили блюдо с горой жареных, сочащихся жиром, пряно пахнувших бараньих рёбрышек.
— Великолепно, рёбрышки! Благодарю вас, — не удержалась Катя, жадно втянув в себя заманчивый аромат.
Если это приказ Данира, то он угодил ей, однозначно.
— Айя, вы так любите кости? — на лице экономки было вежливое удивление.
— Это не кости, это ребрышки, — весело поправила её Катя, уже понимая, что подвох есть и надо благополучно его миновать. — Как я понимаю, пива у вас нет, а жаль! Это просто деликатес, очень дорогое блюдо, и очень вкусное! Благодарю, айя Орна, это просто чудесно.
Кстати сказать, на этих «костях» было куда больше мяса, чем на сходном блюде в пивном ресторанчике с якобы чешской кухней, куда они как-то сходили с Русланом. Если из этого воспоминания убрать Руслана, то всё остальное было замечательно.
— А что такое пиво? — продолжала недоумевать айя Орна
— Это напиток. Практически национальный в некоторых местах, и он великолепен с жареными рёбрышками!
— О, надо же, — та отвела взгляд.
Кайнир тоже выглядел смущённым.
— Не пробуйте это, айя Катерина, — придвинувшись, тихонько сказал он. — Не сейчас. Отодвиньте это и возьмите мясо вон там, — он взглядом показал на другое блюдо. — Нехорошо хозяйке на первом пиру грызть кости. Это… будут говорить…
— Спасибо за совет, — Катя с сожалением взглянула на рёбрышки.
Ну вот, не успела появиться в замке, а её уже решили подставить. Мелочь, конечно, особо и не придерёшься — разве что посмеялся бы кто-нибудь. И благородные волки иногда не благородны.
— Я прикажу унести, — сказал Кайнир.
— Не надо, пусть останется. Спрошу у мужа, зачем он приказал это подать.
— Думаю, это не он приказал…
— Тогда тем более спрошу, — она положила себе аппетитный на вид кусочек.
Недосоленное и не перчёное — ничего, так даже полезнее. Голод утолит ничуть не хуже. И ведь действительно, мясо которое жарил Данир в хижине, было очень вкусным, но почти без соли и специй.
Однако она не удержалась, спросила с невинной улыбкой:
— Интересно, почему у волков такие странные вкусы? Всё так просто…
— Гм… нет, это у людей вкусы подчас извращённые. Простите, айя, — поспешил извиниться он.
— Ничего, я поняла, — она кивнула, но Кайнир принялся объяснять.
— У людей нет нашего обоняния, а чувство вкуса искажено с детства, когда пищу готовят, следуя каким-то традициям. Когда ребенок растёт в семье волков, это намного лучше для него…
— Я поняла, — не стала возражать Катя, помня пословицу про кулика и болото.
Впрочем, логика в словах Кайнира была, конечно.
— Данир рассказывал, что в вашей стране всё ещё хуже, айя Катерина. Что жить там почти невыносимо.
Последнее Катю рассмешило.
— А нам нравится, — заметила она. — Не хочу сказать, что всё прекрасно, но в основном…
— Я не верил его рассказам про вонь на улицах. И про ваши лавки благовоний, например. До сих пор считаю, что он так шутил. Он рассказывал, что эти лавки огромны…
— Верно, — Катя окинула взглядом зал, — есть и маленькие магазинчики, но и размером с этот зал — тоже…
Она вспомнила огромный зал «Ле Туаль», куда заходила иногда нюхать, выбирать и пробовать. Ей нравилось. Однажды купила себе флакончик к Новому Году, на распродаже. Дорого, конечно…
— И будто бы там стоит такая вонь, что находиться внутри невозможно, и благородные айты обычно избегали даже приближаться? Будто бы это место годится для пытки или даже для казни?
— Он так говорил? — Катя проглотила смех и поспешно запила из чашки. — Да, это ужасно. То есть для нас не так ужасно, а для вас — наверное. А что, вы совсем не пользуетесь духами?