— Кто знает, — Турей махнула рукой. — Ничего не делать! Но на праздниках, на ритуалах волчьих вы будете впереди стоять, рядом с княгиней, а другие невестки — за вашей спиной!
— Очень надеюсь, что меня не позовут, — у Кати снова испортилось настроение. — Турей, у меня голова треснет от этих ваших обычаев!
— Ничего, айя, — та снисходительно улыбнулась. — Держитесь за айта Данира, он о вас позаботится. Вы спите. Хотите, песенку спою? Или сказку?
— Нет, спасибо, — Кате снова стало смешно. — Ты тоже ложись…
Ну да, вместо смартфона и телевизора, и потупить в интернете перед сном — сказку! Ах, хотя бы книгу, полцарства за книгу…
Тут должны быть книги. Надо выяснить.
— Я айта дождусь, как иначе! — махнула рукой Турей…
Часть 12. Хозяйка
А Катя не дождалась. Зато она выспалась, а проснулась, когда в комнате было светло как днем. Ну конечно, тут были окна с нормальными прозрачными стеклами — не то что в хижине. А на ковре возле кровати раскинулся Данир. Громадный волчара. Впервые после появления в Веллекалене Катя увидела его в волчьем лике. Рядом с её подушкой — другая, характерно примятая. Значит, он все-таки вернулся к ней в постель и спал рядом какое-то время, а ушёл на рассвете, когда пришла пора превращаться.
Катя слезла с кровати и как была, в сорочке, села на ковёр рядом с Даниром, разглядывая его. Конечно, она давно знала этого волка и узнала бы из сотни похожих — не говорите, что звери на одно лицо! Но именно теперь она, в какой-то степени, испытала шок. Все эти дни Данир не показывался ей волком. Волки были отдельно, люди — отдельно, хотя она и знала про оборотней, и про то, что это не только волки. Теоретически знала. Знать — одно, понять осознать и принять — уже другое. Видимо, сознание сопротивлялось, накапливая теорию, но отказываясь от практической части. А теперь мохнатый хищный зверь и мужчина, с которым она жила, спала и которого, кажется, уже любила, сложились в одно существо. Это рвало мозг…
Во всяком случае, она сидела некоторое время, не шевелясь, возле волка, и была невероятно благодарна обстоятельствам за то, что никто не мешает. Привыкнуть, освоиться — вот и всё. Сама не ожидала, но — да, нужно. Этот мир такой, тут полно оборотней. Наверное, в замке добрая половина — оборотни! Но Турей упоминала, что многие не имеют второй сущности, даже в семье Саверинов! Оборотней в замке около трети? Или сколько?..
Какая разница. Она — жена оборотня. И она любит оборотня. Вот.
И вообще, надо одеться. Можно надеяться, что сюда никто не явится в скором времени, но ведь не факт.
На кресле была разложена одежда, должно быть, приготовленная Турей — сорочка, нижняя юбка на завязках с широкой кружевной каймой, такие Катя видела в магазинах для любителей бохо-стиля, льняное платье — красивое, шелковистое, с вышивкой по подолу и рукавам, по бокам шнуровка. Панталоны до колен с вышивкой. Пояс из узорных металлических пластинок с красными и синими камешками, с застёжкой, с которой спускался длинный «хвост» из цепочек и бляшек. К поясу была пристегнула красивая кожаная сумочка-кошелек, и ещё были колечки, чтобы что-то пристегнуть или повесить. Всё ладно, но случись ей ненадолго попасть домой, в свой мир, она запасется нормальным бельём! Выгребет половину бельевого отдела!
Стоп. Данир обещал, что она попадет домой через два месяца, и навсегда. Сюда больше не вернётся. И у её интересного положения есть огромная для здешних условий положительная сторона — критических дней не будет! Не придется переживать их в этих непривычных вещичках, это был бы сущий ужас…
Не два месяца, а уже меньше. Данир просил не говорить с ним об этом. И правильно, ей лучше и самой забыть, считать оставшиеся им дни — это же ужасно.
Не правильно. Забыть она не сможет. И ей не хочется расставаться с Даниром Саверином. Вот именно, расставаться не хочется, а значит, и домой — не хочется. И вообще… ещё не вечер, сказал нам капитан…
Откуда это? А, ну конечно, из песни.
Она быстро оделась, справилась и самостоятельно. Панталоны отложила в сторону — нет, не все сразу. Её вчерашняя одежда исчезла, но был ещё комплект белья, который ей положила «в приданое» Юлана, он в её вещах, а вещи она опять связала в узел, когда собиралась. О счастье — узел лежал себе на полу возле кровати, Турей в него ещё не заглядывала. Там было всё, и новые хлопковые колготки — вот уж сокровище, — и белье, трусики и бюстгальтер, новое, с этикетками — живём! И баночка с мазью, полученная в женском храме, Данир к ней и прикасаться не стал, а она, собираясь, бросила в свои вещи. Хорошо, что не забыла.
Была, пожалуй, трудность — аккуратно зашнуровать платье. Пришлось примерить, снимать, шнуровать. Ничего страшного. На самом деле Катя привыкла со всем справляться самостоятельно. Волосы она расчесала и заплела в простую косу. Чтобы выплетать всякие сложности, нужна Турей.
Данир спал. Катя опять присела рядом. Осторожно, почти не касаясь, провела рукой по его шерсти. Пусть он тоже выспится, наконец. Всё последнее время днем у него дела, ночью он с ней, и тоже постоянно что-то случалось! На его левой лапе — рана. Свежая. После того ритуала он постоянно носил на руке повязку, так что состояние раны Кате было неведомо, но вот — свежая и кровоточит. Даже стала больше — кажется, во время ритуала Данир нанёс очень аккуратный маленький порез. Значит — верно, стала больше. Раненые оборотни не оборачиваются — это бередит раны, а у Данира выхода нет…
Жрица Арика дала мазь, вроде бы от боли, но излечения не обещала. Совершенно необходимо посоветоваться с кем-то знающим! Лекарь Витуд? И вроде ещё Кайнир немного лекарь, если она ничего не перепутала?
Жрица сказала, что раны, нанесенные магическим оружием, волки не могут залечивать волчье й магией. Значит, раны от другого, обычного оружия — могут. Даниру, чтобы выздороветь, надо не оборачиваться две недели, но это невозможно. Да, Арика говорила об этом, хотя Катя даже не спрашивала, и Данир был недоволен. Она объясняла это Кате, посчитав, что ей надо знать. Спасибо ей.
Катя открыла баночку, понюхала содержимое. Мазь как мазь, не противная на вид, желтоватая, и пахнет хорошо — травами, больше мятой. Она зачерпнула немного пальцем и уже хотела нанести на рану, но спохватилась, помедлила и аккуратно вернула мазь в баночку, стараясь не потерять ни капли. Нет, сначала она посоветуется. После вчерашнего она будет осторожна. Может, недаром Данир не желает прикасаться к этому снадобью, а он просто поддалась на чары кошки?
Короче говоря, не нужно спешить.
В дверь тихонько постучались. Катя подошла и отодвинула запор, ожидая увидеть Турей. Но нет, это была незнакомая девушка. Она присела в лёгком поклоне.
— Айя Катерина, айя Орна вас ожидает, послала меня проводить…
Катя оглянулась на Данира. Он спал. Она колебалась, потому что инструкций, как жить сегодняшний день, не получала. Правда, он говорил: будь со мной, не отходи далеко, встань за моим плечом. Наверное, тут это будет проблематично. Но реши она сидеть затворницей — это же странно?
— Хорошо, — сказала Катя. — Что-нибудь случилось?
— Ничего, айя Катерина. Просто айя экономка с утра даёт всем задания. То есть решает, что чем займётся.
— И что, мне непременно надо присутствовать?.. Ну хорошо. Пойдём.
Это даже обещало быть интересным. И познавательным.
— Мне приказано также найти айта, — сообщила девушка, явно силясь заглянуть внутрь комнаты.
— Он отдыхает. Не надо его беспокоить, — Катя вышла и плотно прикрыла за собой дверь.
Баночка с мазью, которая всё это время оставалась в её руке, отправилась в поясную сумочку.
Девушка привела Катю в зал на первом этаже, где вчера пировали и танцевали. Теперь большая часть столов была убрана, вдоль стены выстроились десятка три женщин, в основном молодых, но было и несколько матрон за сорок, и ещё трое парней, они стояли вместе. Айя Орна, конечно, не могла не видеть вновь вошедших, но не стала прерываться — она распекали одну из девушек. Катя остановилась в нескольких шагах, скрестив на груди руки, и ждала, чем дело кончится.
Кончилось интересно. Экономка повернулась к Кате, улыбнулась улыбкой кошки, которая поймала мышь, и уронила:
— А ты иди в швейную. Так сейчас очень много работы. Полагаю, шить ведь ты умеешь?
Собственно, Катя не сразу поняла, что обращаются к ней. А когда поняла, некоторое время у неё ушло на осмысление ситуации. Нет, это можно назвать и короче, как внучка соседки, которая приезжала на каникулы и твердила через слово: «Я офигела!» Это именно оно самое и было. Офигение. Нет, мы, как говорится, не против любых трудов. Если нужно — то мы «за» и мы первые. Но она тут вроде бы хозяйка? И пусть мир чужой и такой странный, но когда хозяйки замков на посылках у экономок и получают по разнарядке задание на день, то это какие-то слишком странные странности. Это даже похоже на издевательство, причём не изощренное и тонкое, а грубое и самое дурацкое.
— Что-то неясно? — уточнила экономка.
И вообще, в зале повисло некое напряжение. И даже слуги у стены казались слегка обалдевшими.
— Всё ясно! — Катя тоже улыбнулась. — А может, надо ещё помыть лестницу? А то грязная. Безобразие, да? На кухне что-нибудь почистить. Наконец, я могу подмести двор. Не стесняйтесь. Кроме двора что подмести?..
Экономка смотрела серьёзно и немного зло, словно действительно размышляла, что ещё помыть или подмести.
— Ты желаешь… мыть лестницу? Одну?..
До сих пор Катя искренне считала, что все обитатели дома на Лесной не лишены чувства юмора и понимают, что такое сарказм.
— Зачем одну, лучше все. Но прежде я желаю с тобой поговорить. Давай зайдём туда, где мы будем одни и сможем закрыть дверь, — Катя решила отбросить всякую субординацию и стала просто зеркалить тон и отношение волчицы.
Статус хозяйки подразумевает по крайней мере одинаковую со статусом экономки меру уважения. Есть, конечно, ещё возраст, Орна — весьма взрослая дама, несмотря на прекрасную форму. Но нечего ей ронять себя подобными играми. Улыбаться и мести хвостом не будем — это было решение на уровне интуиции.
Подействовало, по крайней мере экономка поджала губы и кивнула.
— Прошу за мной.
Они пришли в маленькую комнату на том же этаже, неподалёку от зала, главное её место занимал письменный стол. Айя Орла сразу села за этот стол, в обитое синим кресло с высокой спинкой и подлокотниками — ну прямо трон. Катя могла выбирать любой из нескольких табуретов. Неплохие были табуреты, большие, устойчивые и тоже с обивкой, хотя и потёртые — но ниже кресла по высоте. Этот фокус Катя знала давно, поэтому садиться не стала, она отошла к окну и прислонилась спиной к подоконнику — так можно было смотреть на волчицу свысока.
— Так о чем ты хотела меня попросить? — усмехнулась айя Орна.
У неё были тонкие сухие губы. А усмешка — злая? Да нет, скорее жалкая. Ей что-то надо, вот. И она теперь не сводила глаз с руки Кати. С татуировки-браслета.
— Я ни о чём не хотела просить, — сказала Катя. — Я ведь сказала — поговорить. Договориться. Может быть, и попросить, но видишь, я поставила это на последнее место.
Во взгляде экономки, кажется, появилось осторожное любопытство.
Данир начал их отношения… то есть, их человеческие отношения, с того, что предложил «поиграть». А ведь хорошая была идея.
— Знаешь, я чужестранка. Жизнь в моей стране совсем другая, — продолжала Катя, постепенно воодушевляясь. — Я буду совершать много ошибок, поэтому заранее прошу меня простить. Но я буду смотреть на тебя и брать пример. Я полагала, что правила вежливости требуют обращаться к тебе, как к высокородной айе, называть айей Орной. Это не так — что ж, хорошо, я запомню. Я постараюсь разобраться в ближайшее время, я всему учусь быстро.
— Ко мне и следует обращаться «айя Орна»… — сухо сказала экономка.
Она не поднимала глаз на Катю, задумчиво гладила камень в одном из своих колец — крупный синий кабошон.
— А ко мне? — спросила Катя. — Как следует обращаться к жене хозяина Манша? Особенно в присутствии слуг? — и постаралась улыбнуться как можно невиннее.
Экономка хмыкнула, догадываясь, конечно, что эта невесть откуда взявшаяся девчонка учит её правилам хорошего тона. И вдруг вспыхнула, и повысила голос:
— Как обращаться к тебе, безродная кошка…
Тут как раз в дверь постучали, и просунулась голова Кайнира.
— Прошу прощения, я разыскиваю айта Данира, — пробормотал Кайнир и исчез.
— О, ты любишь кошек?! — Катя успела опомниться, заулыбалась и захлопала в ладоши, — как интересно. И как неожиданно! Айя Лидия… то есть айя Лидана никогда не рассказывала о таком!
«Косплеить дурочку» — тоже выражение соседской внучки. Вот, она и косплеила. И имя Старой Дамы приплелось случайно. Может, и к лучшему — экономка наградила Катю негодующим взглядом. Но промолчала, видимо, не определившись сразу, как реагировать на такое абсурдное предположение: волчицу заподозрили в любви к кошкам. А может, не могла понять, почему Катя вдруг так себя ведёт?
— Так вот о чём я хотела сказать, — Катя сменила тон, заговорила серьезно, — я понимаю, что ты много лет была абсолютной хозяйкой в Манше. И никто не вмешивался в твои дела, да? Наверняка никто лучше не знает, как управлять этим замком. И Данир тебе совершенно доверяет. Я не собираюсь это менять, не собираюсь брать себе твои полномочия…
— Но собираешься?! — взвилась экономка. — Да кто тебе их отдаст?! Ты здесь ненадолго, или я что-то путаю? Успеешь только натворить глупостей, а кому расхлёбывать?!
На этот раз дверь открылась без стука, и в комнатку вдвинулась массивная фигура костеляна.
— Доброе утро, айя Катерина! — поздоровался он, широко улыбаясь.
Экономке перепал его взгляд вскользь и, пожалуй, немного улыбки. Впрочем, наверняка они сегодня уже успели поздороваться.
— Как там айт, надеюсь, у него получилось немного поспать? Вы уж поберегите его, айя хозяйка, а то скоро с ног валиться будет! — посоветовал он добродушно.
Эргер — вспомнила Катя. Ура, вспомнила!
— Здравствуйте, айт Эргер, — отозвалась она. — Спасибо за добрый совет! Я постараюсь.
— Вот я хотел спросить, как вам Манш с утра? Никто вас не огорчил ненароком? А то ведь все слышали, что вчера пообещал айт Данир. Он пообещал за ворота выставить того, кто вас огорчит, — и он выразительно так посмотрел на айю Орну.
— Нет-нет, разумеется, никто! — заверила его Катя. — Кто бы решился меня огорчать? Да и зачем? Мы с айей Орной беседуем, знаете ли. Об устройстве Манша. Кто бы ещё рассказал мне столько интересного? Айя Лидана разве что. Жаль, что её уже не спросить!
— Это верно, да не погаснет для неё огонь, — грустно покивал айт Эргер. — А вообще, я тоже много чего могу рассказать. При случае — непременно. Ну не стану мешать, хозяйка! — он кивнул Кате. — Кстати, ваша служанка ждет тут, неподалёку. Переживает очень, что не успела с утра вам услужить. Боится, что рассердитесь на её нерадивость!
— Зря переживает, я не сержусь, — улыбнулась Катя.
Экономка кусала губы. Это всё в целом было странно.
— Давай всё же закончим, и постараемся больше не отвлекаться, — предложила Катя, когда они вновь остались вдвоём. — Я говорила, что не собираюсь заниматься здесь хозяйством. Ты не слишком по-доброму заметила, что я тут ненадолго. Не могу возразить, к сожалению. И это для меня тоже причина не вмешиваться, согласна. Я не вышла танцевать женский танец, отдала его тебе. Ты, вижу, не оценила.
Катя теперь чувствовала себя уверенно, и даже слов не выбирала — что называется, «Остапа понесло». На «айю Орну» переходить не стала — это после кошки-то безродной! Нет, пусть та первая начнёт, если захочет!
— Думаешь, если бы вышла ты, тебя бы поддержали? — на сухих губах айи Орны снова мелькнула усмешка.
— Кто знает! — в тон ей ответила Катя. — Ведь в танце всякое бывает. Ты сплясала вяленько, прямо скажем. К тебе вышли, потому что заранее было приказано. Если бы танцевала я, как знать, может, все, и ты в том числе, вышли бы в мой круг!