Я нахмурилась, ожидая продолжения, но его не последовало.
— И что? Это все? Тебе не кажется, что тащить меня из соседнего измерения ради того, чтобы спросить, как мои дела — чересчур далековато?
— Не кажется. Я хочу предложить тебе сделку, — Никель начал обходить меня по широкой дуге, заходя за спину. — Предложить прекратить свое затворничество и вернуться в Набил. Ты должна вспомнить о своем истинном призвании, о том, кем была раньше. — Его голос понизился почти до шепота. — Вспомни, тебя же называли Алмазной Странницей…
Он оказался совсем близко от моего левого уха, и я, сбросив наваждение, отпрянула на безопасное расстояние. Этот псих немного переборщил, разыгрывая из себя демона-искусителя — если кто меня так и называл, то только я сама. И то по пьяни.
— Зачем мне это вспоминать?
— Ты не поверишь… Я нашел ее, — в его глазах вспыхнули веселые искорки. — Нашел дыру, которую так долго искал. Проход в новый мир…
Ник хотел сказать что-то еще, но его лицо исказилось радостью и он расхохотался, восторженно и неудержимо, словно счастливый мальчишка. Он даже согнулся пополам и пару раз хлопнул себя по коленям, но быстро выпрямился и снова стал серьезным. Вернулся к столу, резким движением откинул полы халата назад и сел, закинув ногу на ногу.
— Прошу прощения. Уже поздно, а я почти не спал предыдущей ночью.
Я сжала голову руками и помотала головой, мечтая изгнать любое воспоминание об этом смехе. Это невозможно. Никель уже успокоился и выжидающе сплел пальцы под подбородком, но краем глаза я все еще видела, как он смеется, катаясь по полу.
Образы! Уже… Вот она, одна из причин, почему я не хотела возвращаться — стоит только оказаться рядом с Никелем, как сумасшествие становится заразным.
— О чем он говорит? — я посмотрела на парня из Атлантиса.
Тот пожал плечами и еле заметно усмехнулся. Не понял вопроса, не снизошел до ответа, или тоже попросту померещился мне?
— Я нашел проход в новый мир, — повторил Ник, — и хочу, чтобы ты меня туда провела.
Воцарилось долгое молчание. Оно собиралось по углам комнаты, смешивалоь с темнотой и становилось почти осязаемым. Белое сияние окончательно потухло; черные линии, похожие на железную решетку, покрыли стены полностью и теперь постепенно смыкались на потолке над нашими головами.
Мне показалось, что я нахожусь в клетке. Захотелось подойти к окну и вглядеться в окружающий особняк пейзаж. Если попутешествовать в ночное время суток по разным уровням Набила, можно найти небо на любой вкус и цвет: ясное, освещенное мерцанием холодных и ярких звезд, такое близкое, что до него можно дотянуться; фантастическое, окрашенное радужными переливами северного сияния; небо, наполненное неоновыми отсветами огромных рекламных огней или даже небо, светлое как днем в прямом смысле слова.
Но только здесь, на самом верхнем ярусе, можно увидеть настоящее набилианское небо — совсем темное и неинтересное, затянутое еле различимыми облаками. Я сопоставила в голове календари Земли и Набила: часы, сутки и года здесь короче, чем дома, меня не было примерно год, и за это время набежало около трех месяцев разницы… Если мои расчеты верны (что маловероятно), в ясную погоду я могла бы увидать сразу оба небесных спутника (2).
Стоило признать очевидное: я скучала. Не по Нику — меня затошнило от одной мысли об этом, а по Набилу. И мне больше не хотелось обратно на Землю.
Я обернулась. Ник застыл, слившись со столом в неподвижную, с трудом различимую в темноте композицию.
— Что мне за это будет?
Мне показалось, что его губы тронула улыбка.
— Я дам тебе развод.
_____________________
(1) Традиционный жест приветствия и прощания у чтецов.
(2) "Небесный Странник" и "Небесная Странница" — два спутника планеты Набил.
3. Сделка с дьяволом
Я обомлела. Какая невиданная щедрость.
Сощурившись и чуть подавшись вперед, к Никелю, я пожалела, что так плохо вижу в темноте. Зрение плохое, но зато воображение хорошее. Я без труда представила себе выражение его лица, соответствующее роли великодушного избавителя. Вернул в Набил, предложил работу и вдобавок согласился дать развод, как будто я когда-то об этом просила.
Любопытство пропало, и на меня обрушилась усталость. Я не раз представляла себе эту встречу, и почти всегда она представлялась мне как встреча, раскаленная от еле сдерживаемой злости и обиды. И вот час настал, а я настолько устала и переполнена эмоциями, что почти не нахожу в себе сил, чтобы сердиться.
— Я тебе не верю, — вот и все, что я выдала из некогда заготовленного потока слов.
Вспыхнул яркий свет, моментально поглотивший черные решетки на стенах, снова ставших ослепительно белыми. Проморгавшись, я прочитала во взгляде Ника недоумение. Похоже, мне удалось застать врасплох не только себя, но и его.
— Почему? Дам. Честное слово.
Очень мило, что Никель воспользовался земной терминологией ради такого случая, но на меня трюк не подействовал.
— Да я не об этом. Не верю… во все это, — Я неопределенно повела вокруг себя рукой. — Ты же пошутил насчет развода?
— Нет.
— Развода, как платы за выполнение опасного и важного сразу для нескольких миров предприятия?
Ник промолчал. Значит, не пошутил.
— Что мне действительно мешало весь этот год на Земле, так это наличие официально зарегистрированного брака с теоретически несуществующим мужчиной из несуществующего мира, — я все больше начинала сомневаться в реальности происходящего.
— И правда, наверно, не мешало… Значит, хочешь остаться со мной? — Ник кинул на меня веселый взгляд — решил, что еще не все потеряно, раз у меня осталось желание иронизировать.
Я отвернулась.
— Я могу уже возвращаться обратно? Где мне найти куртку?
— Нет, не можешь, — он резко встал и, подойдя вплотную, посмотрел на меня сверху вниз. — Это все-таки похищение. Соблюдай правила приличия.
Я хмыкнула. Значит все-таки.
Потребовались усилия, чтобы остаться на месте и не отвести взгляд. Меня начало потряхивать, и я всем сердцем надеялась, что от усталости и пережитого волнения, а не от страха.
— Что же мне тебе предложить? — непроницаемо уверенный вид Ника дал трещину. Он слегка прищурился, почти улыбнулся, и я заметила несколько новых морщинок вокруг его глаз. — Не хочу давить, но мне очень нужны твои сны.
— Во-первых, ты мог бы предложить мне сесть, — я обошла Ника и уселась на его кресло. Буду считать это маленькой победой в нашем негласном сражении. Сложив руки на груди и откинувшись на спинку, собралась закинуть ноги на стол, но что-то в лице собеседника остановило меня.
Правильно, не будем перегибать.
— Во-вторых, ты мог бы предложить мне деньги, — на расстоянии от него я чувствовала себя гораздо увереннее.
Ник широко улыбнулся и переглянулся с атлантом.
— А я думал, что настоящий талант не купишь за деньги.
Я поразмышляла пару секунд.
— Ты прав, деньги это чересчур пошло… Всегда мечтала о собственном доме на Верхнем уровне.
Брови Ника поползли вверх.
— Высотного города?..
— Само собой. О существовании других многоуровневых городов мне ничего не известно.
— Может, лучше дом в Москве?
— Нет. Мне очень нравится Москва, но, понимаешь, там я чувствую некоторую профессиональную невостребованность…
Секунд десять мы в упор глядели друг на друга.
— Хорошо. Дом на Верхнем уровне. Теперь ты согласна? — я моргнула от неожиданности и замерла, не став спешить с ответом. Он согласился подозрительно быстро. Что ж, посмотрим, как сильно ему нужны мои сны.
— Плюс два миллиона таксов как компенсация морального вреда за похищение. И развод, конечно, — быстро добавила я.
Нужно отдать ему должное, он почти не поменялся в лице. На секунду замер, а потом рассмеялся. Снова. Отвыкнув от этого смеха, его тяжело переносить. Его даже не получается называть просто смехом. Кошмарный ужас, гремучая смесь маниакальности, веселья и скрытой угрозы — вот что это такое. Начавшись негромко, он усиливался, тембр уходил вверх, совершая дикие и немыслимые скачки; при этом Ник запрокидывал назад голову, одновременно приседая в коленях, посылая хохот в самое небо.
Я поборола сильнейшее искушение запустить в него чем-нибудь тяжелым или хотя бы заткнуть уши, пережидая, когда закончится пытка смехом.
— Дом и в придачу грёбаная куча денег? Не в земной валюте, а в валюте самого успешного и экономически устойчивого мира? Ты не перегибаешь, дорогуша? — он сделал такой издевательский акцент на последнем слове, что оно прозвучало унизительно, словно плевок. — Может, еще парочку островов Поднебесного архипелага?
— Нет.
— Нет?.. — он подался ко мне, приложив руку к уху. — Нет. Нет! НЕЕТ!
Ну до чего гениальный актер. Произнести одно простое, короткое слово со столькими интонациями. Переспрашивая. Констатируя. Ликуя. И, наконец, испытывая непередаваемое облегчение, посылая благодарность Вселенной.
Если он пытался воззвать к моей совести, то ее, по-видимому, больше не было. Позабыла в одном из измерений, лихорадочно прыгая туда-сюда.
— Вспомни, меня же называли Алмазной странницей… — я передразнила Ника.
— Ну да, конечно, — в его голосе прозвучал неприкрытый скепсис.
Он устало закрыл глаза, задумался и молчал слишком долго. Я поняла, что проиграла. Белизна интерьера начала тухнуть, становясь серой и тусклой. Одновременно с этим во мне росла опустошенность. Прилив энергии и бойкости иссяк. Еще немного, и не останется сил даже на то, чтобы с достоинством уйти.
Я встала из-за стола и направилась к двери. Это не было блефом. Попытка вернуться на Землю почти сразу после прыжка в Набил — полное безумие (если честно, мне не добраться даже до дыры), но здесь я просто не имею права оставаться.
— Извини, я слишком устала. В Набиле достаточно других странников, найди кого-нибудь еще, — я прошла мимо Ника и взялась за дверную ручку, когда он окликнул меня.
— Подожди, — и спустя продолжительную паузу. — Я согласен. Хочешь что-то еще? Поднебесный архипелаг принадлежит не мне, но у меня есть земли на юге Акитанского континента.
Я слабо улыбнулась двери. Мы оба знали, что это уже перебор.
— Как скоро..? — я опустила руку и повернулась к Никелю. Он понял недосказанный вопрос.
— Очень скоро. Я отправляюсь сразу, как только закончу некоторые приготовления. Ты пока не сможешь вернуться обратно.
Внутренности сплелись в тугой клубок от волнения.
— Я могу остановиться в другом месте?
— Конечно, нет. Охрана проводит в крыло для гостей. Поверь мне, твоя новая спальня бесконечно далеко от моей. Фактически можешь считать, что она в другом мире.
Дверь позади меня открылась, и вошла знакомая троица.
— И еще кое-что… — медленно продолжил Ник. — Разговор пошел не совсем в том ключе, в котором я рассчитывал. У меня тоже есть пара условий. И первое из них — больше никаких фокусов.
Если бы я соображала чуть быстрей, я бы догадалась, что сейчас произойдет. Увы. Я осталась на месте, даже когда Второй приблизился ко мне со спины.
— Что это значит?
— Я бы с гораздо большим удовольствием сделал это сам. — Глаза Ника нехорошо блеснули.
— Простите, къерра, — Второй выглядел по-настоящему виноватым; меня накрыло плохое предчувствие, но было уже поздно.
Мужчина схватил меня сзади за запястья и резко завел их за спину крест-накрест; я оказалась практически обездвижена, прижатая спиной к нему и чуть наклоненная вперед. Старые рефлексы оказались сильнее, чем я думала: нога сама собой взлетела вверх, согнувшись в колене. Держу пари, я бы здорово врезала Второму по голени, если бы его рефлексы не оказались еще сильнее моих. Он увернулся, уведя ногу в сторону, но хватку не ослабил. Я открыла было рот, но протестующий крик оборвался, когда Первый одной рукой взял мою голову в клещи, грубо повернув ее вправо.
— Если будешь дергаться, останешься без мочки, — спокойный голос Никеля донесся из далеких далей, не обременённых грубыми объятиями и резким запахом тестостерона.
Свободной рукой Первый ухватился за мою сережку. Я в ужасе замерла: пару долгих секунд мне казалось, что он снимет её прямо так, сильно дернув за нее вниз. К счастью, этого не случилось. Отпустив голову, он поднес вторую руку и неожиданно ловко расстегнул блокатор.
Второй тут же выпустил меня из медвежьих тисков. Взяв у напарника украшение, подошел к столу и отдал его Никелю.
— На этом пока всё, — тот довольно улыбнулся, разглядывая отобранный у меня блокатор. Простой, без затей, но не лишенный изящества — по виду и не скажешь, что уникальный в своем роде. Оторвавшись от созерцания, Ник поднял на меня взгляд. — Хочешь что-то сказать?
О, мне столько всего хотелось сказать! Я приросла к месту, тяжело дыша и потирая ноющие запястья; ненависть застилала глаза
— Ты… ты кусок набилианского дерьма!.. — наконец выдавила я.
— Спасибо, я в курсе, — суховато ответил Ник, спрятал серьгу в карман и вернулся за свой стол. — Не смею тебя больше задерживать. Будь добра, загляни завтра к двенадцати в Багровый зал.
Второй распахнул дверь. Видя напавший на меня столбняк, Первый вознамерился вывести из кабинета, взяв под руку, но я судорожна вырвалась и кинулась к Третьему (он в этом не участвовал!). Наставив на него трясущийся палец, я прошипела: "Это сделает он!"
Второй и Первый остались в кабинете. Мы с Третьим пошли по нескончаемым коридорам, лестницам, балюстрадам. Вел он; я понятия не имела, ни где находится крыло для гостей, ни Багровый зал. Мужчина уверенно шел по затемненному дому, периодически останавливаясь и сверяясь с электронными картами на стенах, я шла следом, трясясь от возмущения и гулявшего в крови адреналина. Мы делали это так долго — шли и шли — что я успела порядком остыть, и больше не испытывала соблазна вернуться обратно и расцарапать Нику лицо.
Обидно, конечно, что я лишилась блокатора. Вряд ли во всех Сопредельных мирах найдется хоть пятерка вещиц, обеспечивающих почти полную защиту от сканирующих устройств и чтения мыслей. Оставался еще блокатор в виде кольца, но он и в подметки не годился сережке. И это означало, что я больше не "невидимка". А что хуже, гораздо хуже, я теперь беззащитна перед Никелем и другими чтецами.
Эта мысль заставила меня остановиться и грязно выругаться по-русски. А может, и не по-русски: с нейроносителем разница между своим и чужим языком перестает ощущаться.
Пока мы шли, темные стенные панели по бокам коридора меняли окраску: в середине становились черными, а по краям начинали светлеть и светиться, образуя подобие рам вокруг блестящих зеркал. Я повернула голову и всмотрелась в свое лицо, боясь увидеть проступающие синюшные следы от цепких лап Первого, но их не было. Да уж, видок у меня потрепанный: собранные в длинный хвост волосы закудрявились от влажности и частично выбились из-под резинки, образуя вокруг головы пушистый ореол, а тушь для ресниц оставила черные следы под глазами.
Наконец, когда я подумала, что никогда не смогу найти дорогу обратно, Третий остановился перед дверью, ничем не отличающейся от десятка других таких же дверей в коридоре.
— Плодотворных снов, къерра, — сказал он и пошел в обратном направлении.
— Вали, придурок, — пробормотала я и вошла внутрь.
Я скривилась от этой лицемерной вежливости, с трудом удержавшись от того, чтобы не нагрубить в ответ. Прижала руку к металлическому прямоугольнику слева от двери и вошла внутрь.
В моей спальне царил приятный красноватый полумрак. На потолке волнообразно возникали, разгорались и тухли участки разной интенсивности багрового света. Создавалось впечатление, что я долго шла по темным подземельям и наконец дошла. До самого ада.
В аду не было ничего особенного. Вокруг царил минимализм, свойственный всем типовым номерам этого крыла. Сразу ото входа взгляд падал на кровать и стоящие рядом пару тумбочек, напротив кровати находилась большая голая стена, слева — окно на всю стену, справа чуть выдающиеся из стен шкафы и очертания небольшой двери, наверное, туалета. Очень кстати.
Выйдя из ванной, я стащила с волос надоевшую резинку и мрачно задержалась взглядом на огромном окне. Обычно такие большие окна заставляют чувствовать себя не в своей тарелке, но сейчас мне была плевать на то, что кто-то снаружи может наблюдать за мной. Все, чего мне хотелось, это забраться в постель и поскорее уснуть. Сон расставит по местам все, что можно расставить.