Касаясь рукой гладкой и прохладной поверхности стены, я прошлась вдоль комнаты. Стена в ответ на касание ожила и засветилась нежным серебристым светом.
Благодаря технологии жидких кристаллов нового поколения большинство поверхностей в доме при необходимости превращаются в интерактивный дисплей. Хотя большинство набилианцев предпочитают систему голосового управления окружением, я почти никогда не пользовалась ей, приберегая разговоры с собой в пустой комнате на случай, если однажды все-таки сойду с ума.
Остановившись в центре, я слегка постучала пальцем по стене, вызвав небольшое окно с набором базовых функций. Вызов персонала, будильник, интерьер, освещение… Вот оно.
Я полностью выключила всю подсветку, разделась и забралась в постель. Уснуть сразу было бы спасением, но даже в этом удача отказала мне. Я долго лежала без сна, борясь с голодом, обидой и унижением. Масштаб перемен, случившихся после выхода из квартиры, никак не желал уместиться в голове.
На меня напали, похитили, силой утащив в соседнее измерение, и ограбили. Неплохо для одного вечера! Наверное, следовало бы злиться, но я иссякла.
Это здание принадлежал моему мужу, но я никогда не считала его домом. Просто не смела. Я жила в мире Набил долгие годы, но так и не стала в доску своей, всегда оставаясь чужачкой. И тем не менее, что-то держало меня, вцепившись когтистыми пальцами в душу, весь этого год, пока я пыталась сродниться с Землей. Отпустило только сейчас. Здесь.
И это означало, что я снова крупно вляпалась.
Что ж, добро пожаловать в мир будущего, детка.
4. Багровый зал
Наутро, только перешагнув через зыбкую грань пробуждения, часть меня (меньшая — та, что пытается сохранить ясность мышления даже во сне), отметила — что-то не так. Во-первых, непривычно светло. Даже не открывая глаз, я почувствовала, что вокруг слишком много солнца для блеклого утра московского октября. И во-вторых, чересчур удобно. Словно каждая часть тела провела ночь на персональном облаке, мягком, как пух, и полезном для позвоночника, как ортопедический матрас. Последнее ощущение трудно внятно описать словами, но если вы хоть раз спали на матрасе из Набила, вы никогда не спутаете его ни с чем другим.
Набил?
Сон сняло, как рукой, и я резко села в кровати. За ночь стены спальни окрасились в розоватый цвет, и проникающие сквозь окно лучи делали цвет теплым, нежным и живым.
Посидев с полминуты, застонала и легла обратно, натянув одеяло до самого подбородка. События вчерашней ночи и обрывки разговора с Никелем один за другим всплывали в голове, заставляя меня еще глубже вдавливаться в постель. Проход в новый мир, дом в Высотном городе, два миллиона таксов…
И как ко всему этому относиться? Я потенциально сказочно богата? Прекрасно, правда перспектива работы в команде с человеком, которого я ненавижу всем сердцем, омрачала перспективу светлого будущего.
Я потянулась за лежащей на тумбочке сумкой и долго перерывала ее в поисках своего самсунга. И лишь нащупав телефон, вспомнила о его бесполезности в этом мире. Мобильная сеть здесь не ловит, установленное время — и то земное. Оставалась пара часов до того, как батарея окончательно разрядится, а затем он превратится в бесполезный аксессуар, экспонат из набилианского музея древности. Здесь такими не пользуются уже лет триста.
На экране высветился пропущенный вызов от мамы в 21.36. Кажется, в это время я как раз совершала свой вояж к трансформаторной будке. Мама… У меня перехватило горло. Я ведь даже не успела дать ей знать.
Я вскочила и начала одеваться, наспех натягивая одежду. Нужно вернуться в Москву. Сейчас же, без прощаний и предупреждений. Оставалось надеть только свитер, когда ужасная правда стукнула по темечку.
«У меня тоже есть условие. Больше никаких фокусов».
Теперь понятно, почему Ник отобрал блокатор.
Год назад благодаря этой штучке я сумела сбежать из Набила, незаметно пройдя через все сканеры. И вплоть до вчерашнего дня большая часть меня (та, что даже в бодрствующем состоянии умудряется отрицать очевидное) верила, что мое местонахождение по-прежнему загадка.
Провернуть этот номер снова не получится.
У меня буквально опустились руки, и я выронила свитер обратно на пол, так и оставшись в джинсах и серой майке. Следующий час занималась всем чем угодно и безбожно тянула время, раздумывая, можно ли не явиться на назначенную Никелем встречу. По всему выходило, что нет. Электронные сообщения не проходят через кротовые норы; я могла бы отправить письмо на Землю с курьером, но только обычным, на быструю доставку не хватит денег. К тому времени, как письмо дойдет до семьи, меня успеют объявить без вести пропавшей.
Я вызвала интерактивное меню и поэкспериментировала с дизайном комнаты. По очереди открыла все шкафы и ящики тумбочек. Там висела московская куртка, доставленная от межмирового прохода вчера вечером, а еще, к удивлению, нашлась гора набилианской одежды, купленной до побега. Обувь, косметика, диковинные штучки — все то барахло, что я бросила, не желая брать с собой в новую жизнь. Какой-то заботливый подонок не только перенес вещи в новую спальню, но и уложил аккуратными стопками.
Лишь почувствовав, что меня одолевает скука, я решилась узнать местное время. Нарисовала пальцем небольшой круг на стене, всем сердцем надеясь, что уже слишком поздно, чтобы идти в Багровый зал. Как только линия замкнулась, над кроватью возник большой циферблат, разделенный на 14 часов.
Почти час дня. Скорее всего, я всё пропустила, что бы там под этим "всё" не подразумевалось.
Выйдя из комнаты, я посмотрела вдоль длинного коридора, по обе стороны которого громоздились запертые двери. «Я могу не идти туда», напомнила я себе.
И, конечно же, ошиблась.
До какого-то момента я и правда думала, что течение моей жизни зависит от моих же поступков. Пока все не перевернулось с ног на голову, и я не убедилась раз и навсегда: за спиной всегда есть некто более могущественный: тот, кто расставляет фигуры на игральной доске и просчитывает стратегию игры. Меняет декорации раз и навсегда, двигаю тебя в нужный момент в правильную сторону.
Пять лет назад привычное существование рухнуло в один миг. Я училась в институте, когда начались головные боли, а сны стали ярче реальности. Тот период запомнился сплошной вереницей больниц, врачей и обследований. И когда, сама того не зная, я наконец вышла на нужного человека, он понял все без слов. Пожилая женщина-врач посмотрела на меня не как на очередного пациента. Не брала в руки медицинской карты и не подключала к телу приборы, зная что-то, недоступное другим. Просто улыбнулась и задала странный вопрос: чего бы мне хотелось больше — уметь путешествовать в другие миры или читать мысли людей?
Я не придала ему значения, и правильно сделала. Желание роли не играло. Нельзя выбрать ментальную способность. Мы — нас называют иными — уже рождаемся такими. Либо странниками, либо чтецами.
Будь я чуть менее удачливой, меня бы здесь не было. У иных, рожденных на Земле, не самые высокие шансы быть найденными коллегами из более развитых миров. Не знаю зачем, для чего и кому это выгодно — кто тот могущественный кукловод, прячущийся в тени? — но я все же тут. Снова.
Теперь главное — не заблудиться в поисках Багрового зала.
Спасибо интерактивным картам на стенам — до места встречи я добралась почти без приключений. Сделала глубокий вдох, пообещала себе сбежать при первой возможности и толкнула высокую резную дверь.
Сбылись мои самые худшие опасения — Багровый зал оказался залом в прямом смысле слова. Высокие потолки, почти полное отсутствие мебели — лишь круглый белый стол метрах в десяти от входа да четыре высоких, массивных стула, стоящие посреди огромной пустой комнаты, серый цвет которой с каждой секундой становился все глубже и глубже. Неоднородные, клубящиеся переливы разных оттенков от светло-стального до черного создавали зрительную иллюзию, будто стены находятся далеко-далеко. Перешагнув через порог, я словно перенеслись на необъятную мглистую равнину, от края до края затянутую грозовыми облаками. Лишь из двух больших окон в дальнем конце зала лился яркий свет, не давая сумеркам перейти в ночь.
За одним из них, склонившись, сидел Никель. Увидев меня, он просиял.
— Ты почти не опоздала.
Да-ла, да-ла… Его громкий низкий голос породил эхо, которое, отрастив ноги, несколько раз прошлось по залу.
— Проходи, мы тебя ждали.
Я не спеша двинулась к столу, напряженно размышляя над ответом. Меня насторожило, что он отозвался о себе во множественном числе — кроме него, в зале больше никого не было видно.
— У меня есть просьба, — начала я, подойдя на расстояние, с которого не требовалось кричать.
— Я уже отправил весточку твоей семье. И он как раз недавно вернулся с ответом от…мамули.
— Уже? Что она ответила? Отдай мне!
Ник покачал головой.
— Нет. Сначала сделай то, ради чего сюда пришла.
Я непонимающе нахмурилась.
— На самом деле ты ведь пришла убедиться, что я еще не спятил окончательно? Убедиться, что мои заявления про новый мир обоснованны… — я молчала, и Ник продолжил. — Нет? Тогда может ты пришла, потому что боишься, что это всего лишь один из твоих снов, и ты по-прежнему безработная?
— Вообще-то, у меня есть работа… — начала я и осеклась. Не хотелось упоминать здесь о сложных трудовых буднях официантки.
— О, конечно. Твоя РАБОТА, — Никель сделал такое лицо, что не осталось никаких сомнений — он знает о падении моего статуса до уровня обслуживающего персонала, и больше ничто не сможет поднять меня в его глазах. — Тогда хотя бы сядь и поешь.
Он кивнул головой в сторону стола, на котором стоял поднос с разнообразной едой. Наличие оной несказанно порадовало: отсутствие ужина, отсутствие завтрака — я уж было начала волноваться, что за время моего отсутствия приемы пищи в мире будущего вышли из моды. Или он собирается кормить меня только в случае правильного поведения?
Поколебавшись, я все же села за один из стульев, самый дальний от Никеля, и протянула руку к тарелке с выпечкой. Донести ее до рта не успела, Ник встал из-за стола и как бы между прочим произнес:
— Кстати, забудь о своей работе. Пока ты спала, мой человек уже передал заявление…как там это у них называется?
— Увольнение по собственному желанию, къерр, — из недр зала появился один из вчерашних лбов, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности.
— Точно! — обрадовался Ник. — А также оплатил квартиру на несколько месяцев вперед. Как видишь, все улажено.
— Можете не благодарить, къерра, — «лоб» сел рядом, подняв на меня кристально честные и невинные глаза.
Я сжала ароматную булочку, и на зеркально гладкую поверхность стола посыпались крошки. Создавалось ощущение, что ныняшняя партия, разыгрываемая кукловодом с моим участием, чистой воды несправедливость. Мало того, что возможность выбора — лишь иллюзия, так еще соперник безбожно жульничает, предугадывая действия наперед.
У меня и правда была идея улизнуть на Землю, прикрываясь необходимостью уладить вопрос с работой и квартирой, но теперь об этом можно и не заикаться. Никель меня не отпустит.
"Никогда и ни за что" — ответил его насмешливый взгляд.
— Может, уладите еще и вопрос с набилианским жильем? — съязвила я. — Хочу в свой новый дом. Мне здесь не нравится.
— Уладим, — кивнул Ник, — сразу же, как вернемся из нового мира.
— А если мы не вернемся..?
— Не вернемся — тогда и будем думать.
Я услышала смешок справа и неожиданно заметила в соседнем кресле еще одного человека — того парня, что был вчера в кабинете Никеля. Я опешила, некоторое время разглядывая его в упор. Он не был ни странником, ни тем более чтецом, и казался обычным человеком. Очень незаметным — что было более чем странно, учитывая его потрясающую красоту. И при этом уже во второй раз я заметила его чисто случайно. Стоило отвернуться и отвлечься на что-нибудь другое, как он начинал ускользать из поля зрения.
— А это кто? — спросила я Ника, кивком указав на парня. Тот и ухом не повел, словно это я, а не он, играла тут в невидимку.
— Его зовут Тимериус Кальведросси. Он пойдет с нами.
Я удивленно приподняла брови. Это объясняло его присутствие в этой комнате, и больше ничего. Что не иной забыл в команде по разведке нового мира? Тимериус Кальведроси. Имя журчало и звенело, как чистый искрящийся ручей. Значит, он и правда с Атлантиса.
— Начну с самого начала, — Никель отвернулся, прислонившись спиной к высокой спинке стула, сложил руки на груди и замер, углубившись в свои мысли.
Я подумала, уж не заснул ли он, стоя с открытыми глазами, но тут мужчина встрепенулся, выйдя из оцепенения.
— Чтобы никто не заскучал, я приготовил небольшую презентацию. Приглушим свет, — сказал он, и стекла в окнах потемнели, плавно погрузив все вокруг в полумрак, — добавим музыкальное сопровождение, — заиграла тихая музыка, — и приступим.
По его щелчку в воздухе спроецировался черный шар. Он завис над нашими головами, заняв собой почти все пространство до потолка.
— Сферическая модель Объединенной Вселенной, — сказал Ник, и небрежным движением отодвинул шар в сторону, чтобы было удобней смотреть. Затем взмахнул ладонью рубящим движением, и шар разрезало на две половины. Одна из них схлопнулась и исчезла, а другая развернулась к нам сердцевиной. — Если вдруг кто-то забыл, как она выглядит.
Я пропустила мимо ушей выпад в свой адрес. Года на Земле чересчур мало, чтобы забыть подлинную Вселенную. Особенно учитывая, что она постоянно является ко мне во сне.
Своим видом в разрезе та больше всего напоминала рассеченную напополам луковицу. Один слой, второй, третий — множество изолированных, заключенных один в другой, миров. Крайние, самые широкие и далекие от Центра — их называют "холодными" — были иссиня-черными. По мере приближения к Центру слои сужались и разогревались, их цвет становился все более теплым, превращался в красный, а затем и желтый — "горячие" миры, наиболее близкие к Центру Объединенной Вселенной, изображались очень тонкими, практически сливающимися один с другим.
— Уберем лишнее… — Ник сделал движение кистью, и концентрические кольца по краям и в центре заметно уменьшившегося в размерах шара пропали, оставив лишь несколько "теплых" слоев посередине. — И вернемся назад во времени, от сферической модели к плоской, для простоты представив, как наши предки, что отдельные части Вселенной — параллельны.
Кольца увеличились в размере и превратились в прямые, одну, две…всего шесть штук, показывающих расположение пяти соседних миров. В каждом из этих миров среди миллиардов и миллиардов тускло поблескивающих звездочек выделилось и ярко вспыхнуло по звезде — той, в чьем свете на одной из вращающихся вокруг планет возникла жизнь. Рядом появились буквы: название мира — по названию планеты.
Пока что ничего нового я не увидела: Атлантис, Набил, Земля, Галадия, Суоми — пять соседних, известных на данный момент миров, располагающихся сверху-вниз в порядке очередности зарождения жизни, которая совпадала с постепенным разогревом Объединенной Вселенной. Никакого нового мира на схеме пока не значилось, однако не нужно быть гением, чтобы догадаться, где он может быть.
Кротовые норы возникают лишь между соседними мирами, поэтому если новая дыра ведет в неисследованный мир, то она либо в Атлантисе, либо в Суоми — двух крайних мирах. Я мысленно похвалила себя. Все-таки три года учебы в Сфере — так называют набилианский филиал Университета межмировых перемещений — не прошли даром.
Потом я задержала свой взгляд на маленькой, периодически вспыхивающей точке, подписанной Суоми, и сердце сжала привычная смесь эмоций из страха, отвращения, сочувствия и — совсем крохотной — искорки надежды. Я отвела от нее глаза и горячо пожелала, чтобы дыра возникла где угодно, но только не в этом мире. Меньше всего на свете мне хотелось бы побывать там.
— Это произошло три недели назад и спустя четыре месяца после того, как начала работу моя свежая программа по отслеживанию кротовых нор в Сопредельных мирах, — негромко начал Ник. — В то время атмосфера Атлантиса словно сошла с ума. Несколько дней подряд по всей планете дули аномально сильные ветра. Начались шторма, затонула пара плавучих городков, к тому же, данные со спутников Атлантиса приходят в Набил с некоторой задержкой — во всей этой кутерьме я не сразу внимание на локальное изменение плотности распределения темной энергии.