— Через неделю, когда все улеглось, — продолжал он, — опять пришли данные из Атлантиса: концентрация эфира в одном месте так резко и сильно выросла, что это могло означать только одно: в этом месте образовался проход в кротовую нору. Честно говоря, я не придал этому особого значения, решил, что родилась обычная региональная дыра, или, в случае очень большой удачи — еще один проход в Набил. Я даже не представлял, что реальность окажется лучше самых смелых моих ожиданий…
Не представлял, как же. Лицо Ника дрогнуло, и секунду мне казалось, что он вот-вот рассмеется своим ненормальным смехом. Я скривилась, ожидая выслушать тираду самовосхваления, но ее не последовало. Он сложил руки на груди и, подняв голову к замершей над нами голограмме расположения миров, начал медленно идти вокруг нее. От вчерашнего взрывного Никеля не осталось ни следа, сегодня он был сосредоточен и задумчив.
— Предчувствие не оставляло меня. Я решил не поднимать пока шума, и лично съездить в Атлантис, чтобы все проверить, — Ник на миг замялся. — Буду откровенен: изменения произошли на довольно большом участке, поэтому я не могу назвать конкретного места возникновения прохода; как раз для этого мне нужны сны-образы… Но направленность импульса излучения, энергия, колебания эфира и остальной спектр показаний, которые мне удалось снять, ясно указывают на то, что это не региональная нора, и даже не нора, ведущая в Набил. Это нора в ту, неисследованную, лежащую за Атлантисом вселенную.
Мне снова вспомнился мой недавний сон. Слишком яркий и пугающий, чтобы назвать его просто сном. Впервые за утро я посмотрела Никелю прямо в глаза и поняла: он уже давным-давно всё решил, и никакие доводы не смогут поколебать эту фанатичную уверенность. Если я расскажу о том сне, он с готовностью проглотит информацию, и уже никакая сила не поможет мне в ближайшее время вернуться на Землю..
— То есть ты сделал вывод о том, что это проход в новый мир, лишь на основании показаний приборов? И не прибегал к помощи других странников? — Наконец спросила я.
— Конечно, нет, — Ник нахмурился. — О дыре знает всего несколько человек из самых доверенных. Стоит информации просочится, и в Атлантис мгновенно слетятся сотни профессоров, иных и журналистов, — он приподнял брови и улыбнулся. — Ты сама удостоверишься в этом, когда мы пребудем в водный мир.
Он замолчал и повернулся ко мне, ожидая реакции, я же сделала вид, что внимание без остатка занято едой. Этот мерзавец прекрасно знал: даже после обещания щедрого вознаграждения, я все еще колебалась, готовясь в любой момент передумать.
А также он знал, какое предложение поможет склонить странницу на свою сторону. Столько раз врываясь в самую душу, он лучше, чем кто-либо, знал мои слабые места и танцевал на них чечетку. В то время как неисправимые карьеристы и романтики вроде него мечтали о новых, неизвестных ранее мирах, я мечтала всего лишь об Атлантисе. Раса атлантов опережала Землю развитием на две с лишним тысячи лет; они путешествовали между мирами и делились с нами опытом тогда, когда мы только осваивали железо и приходили к вере в единого бога. Они фактического были теми, кто раскачивал колыбель человеческой цивилизации на Земле и в Набиле.
Как не велик соблазн побывать на планете атлантов, я не торопилась отвечать. Древний, загадочный Атлантис. Мне правда хотелось верить Нику, но это было сложно. Открытие нового мира — это мечта, лелеемая не только им. Это очередная веха, столь необходимая человечеству Сопредельных миров; цель, которая двигала тысячами ученых, политиков и даже простых людей. Имя странника, первым ступившего на его землю, навсегда впишется в историю межмировых перемещений. И это может быть мое имя.
Я попыталась скрыть охватившее меня возбуждение и быть скептичной до конца.
— Но почему ты… — я запнулась и бросила взгляд в сторону меланхоличного атланта. — почему вы думаете, что из всех возможных точек новой вселенной эта дыра приведет вас именно на обитаемую планету? Мало того — в ее безопасное место? Это всего одна дыра за неизвестно сколько тысяч лет.
— Стопроцентной гарантии нет, ты права. Но я почти уверен, что так и есть. Представь, — Ник поддался вперед, его глаза блестели. — Одна дыра. За неизвестно сколько тысяч лет.
Я выдержала этот магнетический взгляд. Почему бы и нет? Во всех, порой непонятных и загадочных явлениях природы всегда имеется глубинный смысл. Одно из таких явлений называют "вспышкой человечности". Наука Сопредельных миров пока не нашла ему объяснения, но факт остается фактом: во всех известных на данный момент мирах самозарождение жизни и ее последовательное развитие, с некоторыми несущественными различиями, привело к появлению человеческой расы как высшей формы эволюции. Ник озвучил мои мысли.
— Вселенная создала нас, таких разных и в то же время похожих. Она дала нам способ добраться друг до друга, в одночасье преодолев гигантские — да что там! — невообразимые расстояния. И Она дала некоторым из нас удивительные возможности — усмирять негостеприимные миры, путешествовать сквозь кротовые норы и, — он выразительно поднял вверх ладони. — понимать друг друга без слов. Так зачем же?
Он все еще смотрел на меня, и я, под взглядом его карих, горящих вдохновением и убежденностью глаз, решила оставить без внимания факт, что столь красивые слова произнес не кто либо, а Никель. Человек, известный мне весьма нетолерантным отношением к менее развитым мирам.
— Зачем? — Спросила я.
— Зачем? — Я услыхала незнакомый высокий голос и обернулась. Атлант впервые за все время раскрыл рот.
Ник вроде как слегка смутился.
— Пока не знаю. Но если ты еще не вполне убеждена, то у меня есть еще кое-что. Знаешь, где конкретно на Атлантисе возникла новая дыра?
Я мрачно уставилась на него. Конечно же, не знаю.
Глаза Ника победно блеснули. Он был готов сразить меня своей новостью.
— На его последнем материке, — сказал он.
Вопреки его ожиданиям, я не грохнулась в обморок, не охнула и даже не раскрыла от удивления рта. Хотя в груди все же что-то екнуло. Подумайте сами. Размеры планеты Атлантис сопоставимы с размерами планеты Земля, вот только площадь её океанов составляет все 97 процентов поверхности. И новая дыра возникла не где-либо, а именно на оставшихся клочке суши.
— Почему? — снова спросила я.
Удивительно, как многое может изменить одно правильно подобранное местоимение. Скажи Никель "нас", и я, возможно, еще смогла бы противостоять этой хитроумно расставленной ловушке из грандиозных планов, неудавшихся амбиций и остатков былых чувств. Но вместо этого он сказал:
— Да потому что новый мир ждет тебя, глупышка.
5. Ксана
— На этом всё, — Никель прислушался к чему-то, а потом взмахом руки убрал голограмму расположения миров.
— Образец ткани готов. Съездишь со мной в лабораторию? — обратился он к атланту. — Нужны еще тесты.
— Если это необходимо, то да, — Парень явно не горел желанием ехать за тридевять земель, но все-таки поднялся навстречу. Молчаливый помощник Никеля последовал его примеру, и все трое направились к выходу из зала, словно забыв о моем существовании.
— А что делать в это время мне? — смена действий произошла так неожиданно, что я так и осталась сидеть за столом, глядя в их спины.
— Да что хочешь, — Ник даже не притормозил. — Погуляй по уровням, не выходя за пределы Города, естественно. Найди себе любовника. Сходи в салон красоты, в конце концов!
Последние слова он почти прокричал, будучи уже у дверей.
— Подожди! — отчаяние в моем голосе остановило Никеля. Склонив голову набок, он смотрел, как я быстрым шагом догоняю их, стараясь не сорваться на бег.
Поравнявшись с мужчинами, я посмотрела Никелю в глаза.
— Ты ведь не обманул насчет письма?
— Конечно, нет. Я когда-нибудь обманывал? — он залез рукой во внутренний карман пиджака и достал оттуда маленький черный конверт.
— Раз сто. Или двести.
Губы Ника сжались в тонкую линию, а в глазах появился нехороший блеск. Театральным жестом взмахнув конвертом, он убрал его обратно в карман.
— Отдам вечером. Если к тому времени ты еще не сбежишь. Но не волнуйся, пожалуйста, — спохватился он. — Я прочел его. Матушка дает свое благословение.
— КАКОЕ К ЧЕРТУ БЛАГОСЛОВЕНИЕ?! — заорала я, когда вновь обрела дар речи, но Ник был уже далеко. Наткнулась на насмешливо-сочувствующий взгляд атланта, и волна негодования, дрогнув, сошла на нет, будто наткнувшись на непреодолимое препятствие.
Ерунда какая-то. Подобрав челюсть, я развернулась и направилась по коридору в противоположном направлении, особо не заботясь, куда иду. Лишь бы не стоять обманутой, униженной и брошенной, глядя вслед обидчикам.
Передо мной было два пути: остаться дома и помереть с тоски, либо попытаться отвлечь себя прогулкой по Высотному городу. Насчет остальных идей времяпрепровождения, подкинутых Никелем…кажется, я знаю, кого можно навестить.
Обратно в спальню я добралась без помощи карт (делаю успехи!). Остановившись перед большой стеной, начала прикосновениями открывать меню, но поняла, что терпения на ручные изменения окружения, просто не хватит.
Вот, началось. Уперев руки в бока, я громко произнесла:
— Мой портрет на всю стену. Самый лучший.
Говоря "самый лучший", я, конечно, имела в виду "самый красивый". Не знаю, по каким критериям система смогла дифференцировать фото на более и менее удачные, но изображение, появившееся во всю высоту стены, вызвало вздох восхищения и одновременно печали. Острый удар кинжальной боли заставил невольно взяться за грудь.
Фото было сделано пару лет назад. Здесь, в Высотном городе, в этом самом доме. Хорошее было время… Время творческого, эмоционального, чувственного расцвета. Я была очень счастлива и очень хороша собой. С пластически усовершенствованными набилианками не сравниться, но все равно очень даже ничего.
Я прошлась туда-сюда, придирчиво выискивая недостатки у девушки с фотографии, но их не было. Были темные глаза, овальное лицо с заметными скулами и русые волосы длиной до лопаток, открывающие длинную шею и красивые ключицы. А самое главное, у нее был живой, мечтательно-игривый взгляд. Взгляд, которого я не замечала у себя уже давно.
— Убрать, — со вздохом сказала я, и стена вернула первоначальный, нейтрально-золотистый оттенок. Можно попробовать поиграть в игру «найди десять отличий» между мной-сегодняшней и мной-двухлетней-давности. Волосы, хоть и отрасли, стали ломкими и тусклыми. Кожа тоже не в лучшем состоянии — экология Земли никому не идет на пользу, и урожденным землянкам в том числе.
Ничего. Денег на салон красоты мне не хватит, но скоро все вернется. Я буквально ощущала, как каждый вдох чудесного набилианского воздуха наполняет меня жизнью.
Я открыла шкаф и брезгливо, чуть ли не двумя пальцами выволокла на пол целую гору одежды. Шмотки не были ужасными — нет, как раз наоборот! — это был потрясающе красивые, приятно пахнущие вещи, от которых так и веяло лоском и уникальностью. Но все их я приобрела уже после брака с Никелем, на его деньги, и мне делалось дурно от мысли, чтобы надеть что-либо из них.
Остаться в земной одежде? Я скептически посмотрела в зеркало. Майка и джинсы вполне подходили для прогулок по дому: разгуливая в ней на глазах у Никеля, я принимала участие в своеобразной акции протеста против насильного возвращения в Набил. Но отправиться в ней в Город?..
Нет, нет и еще раз нет. На лице и так написано: «эмигрантка из малоразвитого мира». Нечего привлекать к себе еще больше внимания.
После долгих поисков я все же нашла парочку вещей, к которым не приложил руку Никель. Легких — на Десятом уровне, как обычно, стояла духота, как в Аризоне, а вот на Нижних уровнях погода преподносила сюрпризы. Благо, местная одежда имела чудесное свойство подстраиваться под температуру воздуха: в жару в ней не жарко, а на холоде — тепло.
Я открыла меню управления и быстро сверилась с прогнозом на сегодняшний день. Так и есть: на нужном мне Шестом обещали…снег. Похоже, большинству жителей этого уровня захотелось экзотики на сегодня (1).
Я вышла из дома и спустя десять минут достигла границы сектора. Деревья, густо насаженные на территории частных владения, пропали, взамен парка показалась площадка под открытым небом. По обе стороны, насколько хватало глаз, земля резко обрывалась, и по самому обрыву стоял мощный, но, как и многое другое в Городе, абсолютно прозрачный забор высотой в три человеческих роста. Здесь сектор С заканчивался, и начинался один из широких вертикальных зазоров, делящих город на части.
Высотный город не так уж сильно отличается от мегаполисов моего мира — за исключением того, что он многоуровневый и представляет собой что-то вроде гигантского небоскреба, на высоких (высотой в несколько сотен метров) этажах которого располагаются улицы, жилые дома и учреждения, а функцию метро выполняют кабины-подъемники, курсирующие вверх-вниз по зазорам. Единое целое представляют собой лишь первые два уровня, начиная со следующего они разделяются, и Город тянется к небу тремя огромными башнями.
Я подошла вплотную к забору, заглянула вниз и попятилась обратно: кажущаяся такой прочной и непоколебимой земля в десяти сантиметрах бесследно исчезала, уступая место бездонной пропасти.
Сумасшедшая высота! Нет, я боялась ее не так уж сильно(2) — изо дня в день, каждая поездка в лифтах-подъемниках за пять лет жизни в Набиле становилась маленькой прививкой, вакциной против акрофобии.
Подъемник подъехал почти сразу же, не оставив времени на сомнения. Двери плавно закрылись за спиной, запечатав меня в стеклянной коробке, и я неспешно — подъемники вообще двигаются очень неспешно — поехала вниз, стараясь смотреть не вниз, а вперед, на раскинувшийся метрах в двухстах соседний сектор В.
Отсюда он казался прекрасным воздушным замком, голубовато-серым переплетением пластика и стали. Один уровень плавно перетекал в другой, напротив каждого из них подъемник останавливался, впуская и выпуская новоприбывших. Три остановки и почти пять минут ушедшего в пятки сердца и головокружения, и вот я на Шестом «этаже».
Около барьера было тепло, но из глубины сектора тянуло ощутимой прохладой. Ускорив шаг, я быстро достигла нужного дома — Ксана жила недалеко от зазора в одном из типовых, но изящных четырехэтажных зданий.
Я назвала имя подруги. Сканер-домофон считал информацию с моего нейроносителя и отправил запрос.
С пол-минуты стояла тишина. Ни подтверждения, ни отказа. Шансы застать её дома были не так высоки: судя по тому, что я о ней знала, она могла находиться где угодно, начиная Сферой и заканчивая любым уголком планеты.
Пока я ждала ответа, пошел снег. Далекий, имитировавший небо свод уровня был почти неразличим: из молочно белой пустоты с серыми прожилками плавно опускались редкие снежинки. Одна из них, кружась, опустилась на мою вытянутую ладонь. Теплая… Я долго рассматривала ее, а она и не думала таять — потому что была не изо льда.
Наконец дверь открылась. Стоявшая за дверью девушка смотрела со смесью замешательства и недоверия. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться — это и правда Ксана. Она очень изменилась за год, что мы не виделись: успела сделать несколько косметических операций. Не знай я доподлинно, что мы из одного мира, могла бы принять её за набилианку. Тем не менее, некоторые особенности внешности с трудом поддаются корректировке: смуглая кожа и широко расставленные глаза остались теми же, что и раньше. С волосами она, судя по сему, тоже устала бороться: времена радикальной смены цвета остались позади. Сейчас подруга носила короткие кудри родного темного цвета, торчащие почти под прямым углом.
— Привет, Ксана, — сказала я. Её родное имя было настолько не произносимым для жителей Набила (да и для меня), что она с радостью поменяла его на более простое и звучное.
— Варя! — произнесла девушка с безграничным удивлением в голосе. Она приоткрыла дверь не полностью, закрыв собой получившееся отверстие, словно пряча кого-то.