— Выходить без меня не советую. — Добавил дед. — Собака не злая, но порвет без предупреждения.
Собаку можно легко обезвредить, но майор не стал делиться своими соображениями и познаниями с дедом.
В полутемном сарае пахло сеном. Когда дверь захлопнулась, и снаружи лязгнул засов, Ковалев тем самым сеном и воспользовался, уложив на него (не бросить бы в сердцах) девушку. Что там у нее надо завернуть?.. Честно говоря, руки слушались плохо, но попробовать надо.
Как только Валентин взялся за лацканы кожаной куртки, Тха-Сае немедленно открыла глаза, зрачки которых опять выглядели не по-человечески, и без всяких признаков дрожи в голосе зашипела:
— А вот трогать кто просил?! Не надо там ничего … искать!
— Уверена? — Беззлобно спросил Ковалев, намереваясь произвести-таки осмотр тела… нет, не потерпевшей, а скорее, подозреваемой.
— Абсолютно! Не лезь, пожалуйста!
Слово «пожалуйста» сейчас вряд ли бы остановило майора, подуставшего от полета в радужном «ничто», обилия непонятных событий и сорокаминутной прогулки с грузом на руках.
Не остановило бы, если бы не выражение желтых глаз. Все то же выражение на грани нервного срыва, сейчас умоляющее.
— Когда ты пила воду в последний раз? — Буркнул он, выпуская Тха-Сае. — А ела?
— Вчера, скорее всего… При прыжках чувство времени теряется…
Валентин встал, наклонился под лавку, увидел там ряд пятилитровых пластиковых канистр без этикеток, открыл одну и подозрительно принюхался.
Вода как вода, ничем не пахнет.
— Дай мне, ты не почувствуешь яд, а я смогу. — Потребовала Тая, садясь в куче сена.
— На!
Изящные ноздри дрогнули, кошачьи зрачки расширились.
— Это можно пить. — Уверенно произнесла девушка. — Чистая.
— Что, супер нюх? — Валентин не смог удержаться, сморщив нос. — О каких еще чудесных способностях я не знаю?
Черноволосая молчала, отпивая из канистры воду длинными беззвучными глотками. Опустошила едва ли не треть, потом поплескала себе на руку, отерла лицо, отдала канистру мужчине.
— О некоторых. Извини, что заставила себя тащить, я уже минут десять как в полном сознании. Надо выбираться отсюда, иначе, я чувствую, будут неприятности.
— У кого? — Хмыкнул майор. — У тебя или у меня?
— Да у всех, скорее всего.
Как будто в подтверждении этих слов, послышался звук автомобильного мотора; подобие «Уазика» было заведено и собиралось стартовать. Не иначе, дед поехал куда-то докладывать о подозрительных заблудившихся туристах. Хорошо, если достаточно далеко — будет фора для побега.
— Понимаешь, Валентин… — Вздохнула девушка. — Времени у меня не так много, как хотелось бы. Представь, что у тебя… в твоем мире проездные документы же бывают?
Ковалев кивнул.
— Так вот, у меня проездной документ… на ограниченное число поездок. Впритык, пока за мной контролер не пришел.
Ковалев сам не знал, почему при слове «контролер» по спине пробежали мурашки. Наверное, причиной была тень страха, мелькнувшего в желтых глазах.
— … а за эти поездки надо успеть многое. Как минимум, попытаться ликвидировать последствия действий одной упрямой дряни, которая мелет языком, когда не надо. Как максимум — исправить неисправимое… то, что эта дрянь успела сотворить.
— И кто она? — Задал Валентин вопрос нейтральным тоном, уже догадываясь, что услышит в ответ.
— Дрянь — это я сама. Из-за меня погибли люди. И я … хочу это исправить.
Глава 4.
Так не бывает…
Все эти игры в загадки хороши были бы на квесте, куда Ковалев попал вместе с племянницей во время последней поездки в Омск. Сейчас же хотелось хорошенько тряхнуть Тха-Сае и выспросить у нее все, что касается сложившейся ситуации.
Девушка уже встала, без стеснения потягиваясь (мятая белая футболка задралась, открывая плоский живот и пупок, украшенный пирсингом). Проследила взгляд Ковалева, непроизвольно упершийся в золотое колечко с синим камешком, усмехнулась, потом одернула футболку и отряхнула сено со штанов.
— Ну что, пора уходить? — Спросила Тая, как ни в чем не бывало.
Казалось, морщинки на ее лице разглаживаются на глазах.
— Я живучая. — Пояснила она. — Восстанавливаюсь быстро. Больше такого не повторится, и обузой я не стану. Объяснять что-либо будет слишком долго, я сделаю это позже, обещаю.
— И, конечно — с иронией в голосе поинтересовался Валентин, — насчет содержимого сумочки?
— Может быть. — Тха-Сае выдержала его вопрошающий взгляд. — Если бы ты туда заглянул, все равно ничего не понял.
Она повернулась к попутчику спиной, присматриваясь к небольшим рубленым оконцам в верхней трети стены сарая.
— Ты не пролезешь, Валентин, слишком широкие плечи, а я смогу.
Быстро скинула куртку, отстегнула пояс с сумочкой и бережно опустила на пол, улыбнувшись мужчине:
— Если на нее нечаянно наступишь, то мы навсегда застрянем здесь и даже хуже. Я не шучу.
— Не наступлю и пинать не буду, хоть и хочется. — Серьезно кивнул Ковалев. — Давай, подсажу. Там, вообще-то, песик снаружи. Не боишься? Может, попробую выломать дверь, и выйдем вместе?
— А ты видишь тут инструменты? Смысл напрягаться, если я отопру сама. С песиком мы поладим. Скорее всего.
Что ж, судя по уверенности в голосе, она знает, что говорит. Кстати, на голых руках у Таи никаких меток не имеется…
Ковалев подхватил девушку за талию, подтолкнул вверх, к левому окну, которое было несколько больше размером, нежели правое. Тая тут же подтянулась на руках, и почти без напряжения скользнула в узкое оконце, не застряв. Только ойкнула — видимо, все-таки ободрала кожу на плече о шершавый деревянный косяк.
Гимнастическое упражнение сопровождалось неумолкающим лаем алабая, беснующегося снаружи как раз под стенами сарая. Похоже, песик поджидал свой очередной обед в виде черноволосой гуттаперчевой особы, пролезающей в окна с ловкостью заправской форточницы, но…
… лай сменился рычанием, затем истеричным повизгиванием, после которого наступила тишина. Так кто там кого употребил на обед?! Кто там у нас Тхаги? Оборотни, способные превращаться в тигров?.. Тигр алабая запросто слопает и не поморщится, но что-то не слышно звуков трапезы.
Засов отперт, можно выходить. Майор хотел, было, поднять с дощатого пола куртку и сумочку, но Тая опередила, скользнув мимо мужчины так быстро, что только ветерок свистнул в черных волосах. Никогда Ковалеву не приходилось жаловаться на скорость собственной реакции, но тут он досадливо крякнул: всем бы так шустро двигаться. Про то, что Тха-Сае двигается не только шустро, но и весьма грациозно, Ковалев предпочел бы не думать, но… про это подумалось как-то само собой.
Да, случись на Черном море краткий пляжный роман с интимным продолжением, сейчас он бы меньше рассуждал о посторонних вещах, включая полоску слегка загорелой кожи между брючным ремнем и периодически задирающейся футболкой, и о золотом колечке в пупке. Про плоский живот и тонкую талию лучше вообще забыть.
— Песика не скушала? — Задал Валентин вопрос невинным тоном, затаив, тем не менее, дыхание.
Девушка уже крепила на брючном ремне свой таинственный аксессуар.
— А?.. Нет, не скушала. Он спрятался, я думаю, и нескоро выйдет.
— И как удалось достигнуть консенсуса?
Желтые глаза по-кошачьи сверкнули.
— Показала зверя. А песик боится хомячков, как выяснилось. Идем, Валентин, время дорого.
«Будет она еще командовать!»
Алабая и впрямь не было видно, но как только несостоявшиеся пленники сарая вышли на середину двора, стало ясно, что зверюга прячется за поленницей: вон, лапа высовывается. Обладатель этой мощной собачьей лапы решил не искушать судьбу и не покидать укрытие. Создавалось ощущение, что даже если непрошеные гости решат заглянуть в хозяйский дом, животина не пошевелится. Во всяком случае, не было никакой реакции даже тогда, когда эти самые гости воспользовались поленницей как лестницей для того, чтобы перебраться через забор.
Правда, алабай тоскливо глянул на Ковалева, без зазрения совести прихватившего по дороге отличную вещицу, при беглом рассмотрении оказавшуюся похожей на магнеивое огниво. Вещица состояла из кресала и блока из двух стержней под общей пластиковой рукояткой. Полезная штука: магниевый стержень нужен для получения стружки, которая сгодится вместо трута, а кремневый стержень в умелых руках эту стружку подожжет. Огниво сиротливо лежало на чурбачке, и с виду ничем не отличалось от того, которое Ковалев приобрел в известном туристическом магазине. Напрашивается?.. Да, чужое имущество так и намекало на похищение, потому что могло пригодиться в лесу.
По-хорошему, поискать бы тут еще что-нибудь, пригодное для выживания в лесу, но похоже, дефицит времени не позволит.
Алабай дернулся, было, восстановить свою честь сторожа, и зарычал на мужчину, но тут Тая, которая уже поставила толстую подошву своего ботинка на острую кромку забора, обернулась и просто посмотрела на пса сверху вниз.
И тот умолк, лег на землю и уткнулся мордой в передние лапы.
Потом Тая с фальшивой укоризной взглянула на майора:
— Тащим, значит, что плохо лежит?.. Не забудь выбросить, когда настанет время нырнуть в нейтраль. Нельзя забирать с собой. Ничего не надо брать.
— Ты ж меня предупредишь? — Хмыкнул Ковалев и спрятал огниво в карман джинсов.
— Как получится. — Буркнула девушка уже с другой стороны забора.
Когда Валентин присоединился к ней, Тая пояснила, что сейчас единственным способом бегства является обычный вариант по типу «делаем ноги».
— Мы не можем уйти в нейтраль или в предыдущую точку моего местонахождения. Скажем так, у моего проездного ограниченный ресурс. Если будет погоня — да, тогда придется воспользоваться быстрым перемещением, но это на крайний случай. Ты, кстати, хорошо бегаешь?
Ковалев кивнул, и второй раз за день порадовался, что на нем кроссовки. Как собирается бежать Тха-Сае в своих тяжелых ботинках, оставалось только гадать. Машинально глянув на часы, майор обнаружил, что они по-прежнему идут, показывая время: девятнадцать ноль восемь. Неизвестно, как тут называют летние месяцы, но по ощущению, сейчас точно июнь, а географическая широта такая же — приближается светлая летняя ночь.
Итак, пришлось бежать легкой трусцой и, кажется, Тая знала, куда. По крайней мере, на бегу комары не так досаждали. Местность нельзя было назвать пересеченной, но и гладкой дорожкой она не баловала: травянистый подлесок, мелкие ямки, заболоченные участки, которые приходилось обходить стороной. Пробежка длилась около часа, а двигались беглецы в направлении северо-востока.
Никто за ними не гнался.
День клонился к закату, небо опять заволакивало тучами, и уже в сумерках Тая и Ковалев достигли, по-видимому, цели: колючей проволоки, натянутой между деревянных столбов.
— Ну, вот. — Сказала Тха-Сае, переводя дух после бега трусцой. — За нее пока никто не сунется, абсолютно точно. Осталось перебраться в соседнюю губернию.
С этим не возникло проблем: пройдя немного вдоль «колючки», путники поднырнули под нее в том месте, где проволока была уже кем-то надрезана.
— На чем основана твоя уверенность, что никто не сунется? — Ковалев тоже отдышался и подумал, что, видимо, устраиваться на ночлег придется где-то поблизости. — Судя по состоянию «колючки», кто-то точно совался.
— Я знаю, кто. Представь себе, даже я. — В голосе девушки проскользнули веселые нотки. — Эта дистанция уже была пройдена. За нами не побегут. То есть побегут, но завтра с утра, я гарантирую. Отойдем немного и можно отдыхать. А завтра, когда будут искать, мы уже уйдем отсюда.
Губерния?.. Что-то это не похоже на Землю-2. Насколько помнил Валентин по отчетам двух агентов, там существовало такое же деление на страны, как и в его собственном мире. Какие еще губернии?! Значит, открыта новая реальность, не отображаемая на шкале приборов лаборатории трекинга. Любопытно…
Прошли они еще около километра, и остановились, когда уже начало темнеть. Следовало бы узнать, на какое расстояние от Тха-Сае можно удаляться, не рискуя превратиться в овощ, и Ковалев спросил. А то, знаете, физиологические потребности еще никто не отменял, и не хотелось бы справлять нужду в пределах поля зрения друг друга.
Выяснилось, что расстояние для удаления довольно приличное — около трех сотен метров. То, что Тха-Сае ориентируется в земных единицах измерения (Диген вот, например, поначалу употреблял другие названия и их значения: локти, стадии и так далее), майора удивило, но лишь отчасти. На девушке современная одежда. Путешествует она между мирами явно не впервой. Должна ориентироваться во многих аспектах, не только в единицах измерения. Диген-то дома сидел, пока не решился на бегство вслед за ллид Мариен: искал ту, кого уже считал хозяйкой после смерти мага Тавеля…
Потом было некоторое обустройство стоянки, когда ворованное магниевое огниво как раз пригодилось для разведения костерка. Насчет воды можно было не беспокоиться — неподалеку слышался мягкий плеск ручья по камням, и сам холодный ручей имелся в наличии. Кипятить воду не в чем, но это мелочи, тут выбирать не приходится. Слабый голод давал о себе знать, без еды Валентин мог спокойно продержаться сутки и более, а вот Тая…
— Скажи честно, насколько ты проголодалась?
— До утра переживу. Сейчас мы вряд ли что-то найдем. — Равнодушно ответила Тая. — Я даже ни одной лягушки не слышу поблизости. Хотя лапки у них вкусные, уже пробовала.
Ковалев поразился ее стойкости. Честно говоря, большинство его знакомых девушек давно бы уже устроили истерику, а тут… Пора выяснять причины целеустремленности попутчицы.
Настало время для объяснений, и они последовали.
В раннем детстве Валентин как-то слышал от матери выражение: «твое вранье на голову не натянешь». Подразумевалось, что сынок несет неудобоваримую околесицу, такую, что принять на веру даже близко нельзя. Маленький Валя вруном не был, но пара прецедентов состоялась в период посещения детского сада, когда пришлось объяснять маме, почему противная манная каша и молоко с пенками остались нетронутыми.
Вот и сейчас Валентин задумался, слушая рассказ Таи, а не является ли он таким вот безразмерным враньем?
Потому что единственной мыслью было то, что в реальной жизни так не бывает.
* * *
— Так не бывает. Это полный бред. — Резко сказала Марина. — Перестали бы вы кормить меня сказками и шли отсюда оба.
Между тем, она не могла оторвать взгляда от лица черноволосой девушки, а более всего — от ярко-желтых глаз. Несколько минут назад девушка продемонстрировала особенность, характерную для тех самых желтых глаз, которые Марина порой видела во сне, желая забыть все, что с ними связано, и в то же время — боясь этого.
Зрачки таких вот глаз умели превращаться в вертикальные щелочки, что говорило о принадлежности гостьи к роду тех, кого называли Сагараджа, роду людей-тигров.
МАМА?!
Если верить этой милой девушке на пару с Ковалевым, то у Марины имелась взрослая дочь в одной из версий удаленной реальности мира Лангато. Парадокс состоял в том, что это — всего лишь версия, которая имеет право на существование, а потому — существует на самом деле. Хоть головой об стену, но постичь невозможно так же, как объять необъятное.
Дочь от человека, а точнее — оборотня, который должен был погибнуть в ту роковую ночь, когда было совершено нападение на постоялый двор «Приют сокола».
Было от чего потерять рассудок или, как минимум, схватиться за голову.
— Я не могу в это поверить, понимаете? — Скворцова закашлялась, встала со стула и подошла к окну на своей уютной кухне, где уже беседовали все трое в компании чая с печеньем и джемом.
За окном девятиэтажного дома шла обычная ночная городская жизнь: шумел транспорт, летел запоздалый нынче тополиный пух, выясняли отношения две автоледи, чьи иномарки ухитрились «поцеловаться» на трамвайных путях, перекрыв движение.