— Да нет, — Бо Хай внезапно повернулся ко мне. — Тебя он будет разыскивать. Никому столько не известно об архиве, сколько известно мне. А ты меня убил. А ему некие сведенья понадобились. Очень. Вон, как бегает. Даже не додумался переодеться.
— А я вот одного не пойму, — Чун Тао щеку ладошкой подперла. — Вот ты воспользовался силой демона, Ян Лин. А он кто? Демон или даос?
— C чего ты взяла?.. — в один голос выпалили мы, к ней разворачиваясь.
— Похоже, он спокойно видел тебя в темноте.
Я на крышу сел, где стоял.
И как я не заметил?!
Для меня привычно видеть по ночам из—за колдовства Хэ У.
Но и ему…
Он смотрел на меня, не напрягаясь! Только два воина на крыше в ночной мгле. И догорающие деревья, постройки близ тюрьмы все—таки были от нас в стороне. Они не освещали уже оттуда моего лица! Но он видел!
— Я думаю, что думать о нем лучше где—нибудь в стороне, — погладил полупрозрачную бороду Бо Ха.
— И верно.
Я перемахнул на пустую пока улицу, растворяясь в темноте.
Хотя от него темнота не будет для меня спасением.
Они ищет того, кому известно о сделках.
Он поймет, что Бо Хая убили в ночь нашей встречи, да и, может, ему глава стражи покажет мой портрет.
Он рано или поздно придет за мной. Прекрасный воин. Даос или демон.
«Может, стоило сбежать из города? Я не уверен, будет ли тебе тот парень по зубам» — отозвался мной убитый чиновник архива уже то ли из ножен, то ли из моей головы.
Нет. Я должен хотя бы труп Ки Ю унести ее родителям. А потом мы сразимся с драконом.
Сердце застыло на долгое—долгое мгновение.
Тот странный юноша, разыскивающий чиновника во время шумихи и вообще не разбиравшийся в делах местного управления… мог ли это быть… мой дракон?..
Несколько храмов драконьих в Поднебесной. Разных духи стихий. И только в здешнем городе голова чья—то безумная додумалась местный храм драконов продать под бордель. И из горожан никто заметно не возмутился. А если какому—то дракону внезапно и не снизойти на землю, то почему б это не сделать дракону из храма Вэй?..
Хотя… а чего это он приперся именно сейчас? Мы с названными братьями серьезно Шоу Шан как место для засады и не рассматривали прежде. Мол, если с богами храма все в порядке, то стали б они терпеть подобное непотребство? Третий уже год люди позорят святое место, а драконы здешние никак не объявились. Может, вообще нету на свете драконов? Боги позор такой вряд ли стерпят! Или род здешних драконов вымер уже на небе? Ну, мало ли. Мастер Хэ У вскользь упомянул, что боги и демоны сражаются между собой. И что боги и демоны не совсем бессмертные. Собственно, он же мне и рассказал, что иногда даже человеку случалось какого—то дракона убить.
Резко выдохнув, сжал рукоять подаренного Хэ У меча.
Мой дракон, тебе не убежать от меня! У меня есть лезвие, которому под силу тебя убить!
Так сказал мастер Хэ У. Тот, который кровь дракона свежую велел ему принести. А раз ему нужна драконья кровь, то и надо было меня снабдить всем необходимым к поединку. Он меня при встрече второй щедро одарил своею ци — я тогда думал, будто его — и подарил оружие особое.
Мой дракон, скоро оборвется твоя жизнь!
Или подохнуть предстоит мне, ибо жить, зная, что мог, но не сумел защитить и спасти Ну О, я не хочу.
Мой дракон, сердце трепещет как перед свиданьем с возлюбленной. Долгожданная, ох, какая же долгожданная эта встреча!
Свиток 5 — Песня чужого гуциня —10
Ли Кин
Молодой господин застыл у входа, цепким взглядом выцепив меня из темноты. Непривычно серьезный. Молчавший слишком долго. И я застыла с пальцами на чужом гуцине, не зная, что делать. Инструмент не мой, но и не его. Хотя… дом—то он с братом купил. А я тут самовольно распоряжаюсь их новым имуществом, еще и волосы распустила! Ох, Ён Ниан, Ён Ниан, зачем я тебя послушала?!
Но коварный соблазнитель теперь молчал, притворяясь, будто его никогда здесь и не было.
Я все ждала, когда же старший господин рассмеется — я в женском облике была настоящим посмешищем, но он все так же пугающе молчал. У меня обмирало от ужаса сердце, а он продолжал на меня смотреть. Наконец от дверей отлепился, ступил ко мне и… изящно поклонился, руку сначала прижав к груди, над сердцем, потом, выпрямляясь, отвел вперед, ладонью раскрытой ко мне. Нет, с пальцами немного согнутыми, как будто держал цветок. Как будто пальцы его обратились в цветок. Нет… у него на ладони и правда был цветок! Прекрасный белый маленький лотос, чье благоухание до меня повеяло. Это напугало меня еще больше, чем если б он заорал на меня.
— Кто ты, небесная фея? — глухо спросил он, делая еще один шаг ко мне.
Смеется, значит! Какая из меня небесная фея?! Я не настолько глупа, чтобы поверить в это сравнение. Но я настолько глупа, что распустила волосы в чужом доме. Сама же и виновата. Но слов на шутку прекрасного господина придумать в голове не нашлось. Он… он был так необыкновенно изящен!
— «Небесный лекарь»? — спросил он вдруг.
— Да какие тут небеса! — я вздохнула.
— Если вы мне позволите, я вам напомню нечто еще более прекрасное, — странная улыбка скользнула по его губам.
Да он пьян! Ну, конечно, кто же в здравом уме покусится на такое?! Хотя… не он ли, нанимая меня, заверял, что не будет ничего, хоть я к нему голая ввалюсь?
Я испуганно вскочила, из—за столика выступила, с другой стороны от него. Надо бы успеть пролизнуть к двери.
А Вэй Мин невозмутимо проплыл к столику, лишь покосившись на оставшуюся пыль, прошел, оставляя еще более легкие оттиски следов, что натоптала по пыли я. Полы задние отогнув, уселся за гуцинь, опустившись на колени. Пальцы по—хозяйски легли на струны.
С пьяным мужчиной заседать мне было совсем ни к чему, тем более, с жестоким старшим господином, который спокойно валяется на галерее, обмахиваясь веером, покуда там толпа городских стражей его младшего брата убивают. Ну, выпил. Ну, наговорит чего—нибудь, поимеет. Так потом и не докажешь. Или виноватой я буду. Его слезы мои не побеспокоят.
И я двинулась к выходу.
Но он легонько тронул струны и все внутри меня перевернулось. Обернулась невольно.
Ухмыльнувшись, Вэй Мин извлек со струн еще несколько звуков. Незнакомый мне мотив!
Искушение было великое. А он, поняв мои метания — да то не он, то любовь моя к музыке — продолжая улыбаться, опять прошелся гибкими длинными пальцами по струнам.
И я все—таки осталась. Хоть и в стороне, хоть и в полоборота, но стояла и слушала дивные переливы струн, шум ветра на кронах бамбука, пение соловья в высоких горах. Глаза прикрыв, я так живо представила себя на тонкой горной тропе, с корзиною душистых трав на плечах. И морем цветов в долине у моих ног. Цветное море качалось по ветру, доносились до меня тысячи ароматов…
Картинка была столь ярка, столь завораживающа… Я невольно потянулась рукою к ветку и будто и правда он лег мне в руки. Яркий, розовый цветок. Он невольно отправился в волосы. А эти легкие прикосновения ветра… Можно расставить руки и вообразить, будто я лечусь… кружиться на горной равнине, стоя по пояс в море разноцветных цветов…
Не сразу очнулась. Не сразу глаза открыла.
Старший господин продолжал играть. уже без улыбки смотря на меня. И я испуганно застыла. О глупая! Забыла свое место!
Пальцы красивые слишком резко дернули струны, разорвали прекрасную музыку неверною нотой.
— Ты сама пришла? — глухо спросил он. — Или… — Его Мудрость и Величие Блестящей земли Небес чего—то от меня хочет?
Резко выдохнула. Сказала сердито:
— Снова вы шутите, молодой господин!
Разве стояло ради этих глупых шуток портить такую прекрасную музыку?! Тем более, мне безумно хотелось узнать, что там было дальше, что он так и не доиграл.
Вэй Мин зажмурился, протер лицо, снова пристально взглянул на меня.
— Яо Чуан, ты что тут делаешь?
Все—таки вспомнил меня!
— Уборку, мой господин! — положив ладонь на сжатый кулак, низко поклонилась. Волосы рассыпались по плечам и сползли по рукавам.
Не сразу взгляд поднять решилась. Молодой господин внимательно смотрел на меня.
— Уборку, значит? — ухмыльнулся. Поднял, брезгливо зажав между большим и указательным пальцем, клок густой пыли, что собрал с полы своих верхних одежд.
— Я не успела, — смущенно рот рукавом прикрыла. — Я просто заметила гуцинь…
— Ты просто заметила гуцинь… — повторил он глухо.
Внезапно поднялся, резко, без привычного изящества. Ступил ко мне. Я невольно отступила.
— Стой! — потребовал он. — Ты!
Я сжалась.
Главное, вспомнил, что я это я. Он сам говорил, что я как девушка совсем его ни трогаю. А мне моя честь пригодится. Когда—нибудь. Может быть. Хоть заработаю себе на свадьбу…
Когда он подплыл ко мне, я робко застыла, сжавшись. Он ступил совсем вплотную ко мне. Я шарахнулась. Спиною налетев на пыльную стену.
Одна ладонь ударилась в стену у моей правой щеки. Друга у левое. Я, сжавшись, следила за мужчиной. Ко мне приблизившимся. Жутким красавцем. А, может, если он меня спьяну поимеет, это и к лучшему? Разве когда—нибудь такой красавец посмотрит на меня трезвым? А у меня, может, ребенок будет. Будет в жизни хотя бы капелька женского счастья.
— Что за мелодию ты играла на гуцине? — спросил он строго.
Ах да, мелодия. Что еще может интересовать во мне такого роскошного молодого мужчину!
Вот только… Ён Ниан вроде мой теперь слуга. Дух моего меча. To есть, меча мне доверенного. И, полагаю, что его принес мне демон. Демон сказал, чтоб я стала воином, а потом кое—что для него сделала. Но не думаю, что обо всем этом моему хозяину нужно говорить. Он может не верить в богов и демонов. Да и… вдруг он…
Его глаза красивой формы были так близко, когда он склонился к моему лицу. Я, сглотнув, забыла все свои прежние мысли. Сердце билось очень медленно. Во мне замерло все, когда он приблизился.
— Так что за мелодия? — напомнил он с внезапною усмешкою.
Как будто ударил хлыстом по лицу. Ну да, чем такая некрасивая девка еще способна его привлечь? Ну, разве что незнакомой ему музыкой. Или… знакомой? Но говорить ему о духе меча… да мало ли что он обо мне подумает?! Связалась с демоном! Демону помочь обещала!
— Ну, это… — сглотнула. — Я ее где—то слышала, мой господин.
Он наконец отпустил меня из темницы своих рук. Мое сердце снова начало биться.
Брезгливо смахнув со своих ладоней и рукавов клочья пыли, он снова повернулся ко мне, по прежнему вжимающейся в стену:
— И где же это было?
— Где—то в городе, — не соврала я.
Я же познакомилась с духом моего меча в этом городе, здесь же он мне и наиграл.
— Только раз услышала и запомнила? — Вэй Мин недоверчиво вскинул брови.
— А что… плохо вышло, мой господин? Вы… вы знаете эту мелодию? Она, наверное, звучит получше…
— Память у тебя хорошая, — он сердито клок пыли смахнул.
Робко опустила взгляд. На маленький белый лотос, полураздавленный, лежащий у моих ног.
— Ох, бедный! — напугано его подхватила.
— Все—таки иногда ты похожа на девку! — проворчал юноша.
— Но как он здесь очутился? — робко подняла взгляд. — Где вы нашли его, мой господин? Никогда не видела в нашем городском пруду таких лотосов! И в этой усадьбе пруд давно высох…
Но он не ответил. Просто прошел мимо меня. И вышел.
— Приберись тут к утру! — проворчал.
— Хорошо, мой господин! — поклонилась в сторону выхода, хоть он уже не видел. А мало ли.
Вздохнув, посмотрела на одинокий гуцинь, роскошно лежавший среди небольшого очищенного места.
— И, кстати, — молодой господин внезапно возник за моею спиной, заставив меня вздрогнуть, — утром сходи, выпивки купи.
— Конечно, мой господин! — поклонилась низко—низко, не выпуская из руки полураздавленный цветок.
— И, кстати, если ты не хочешь, чтоб мой младший брат тебя случайно поимел. не ходи с волосами распущенными.
Сжалась напугано.
— Он не в духе нынче будет, может напиться. А ты так все—таки похожа на девушку.
Виновато голову опустила. волосы стекли по моим рукам.
А он… он внезапно сказал:
— Кстати, раз тебе нравится гуцинь, можешь иногда на нем играть, когда я буду отдыхать в своих покоях и у нас не будет гостей.
Упала перед ним на колени, ноги его обхватила.
— Спасибо, господин Вэй Мин!
— Но—но! — он смутился, сердито дернул полы верхних одежд. — Я не твой любовник, не лапай меня!
Смутившись, торопливо его выпустила, он брезгливо отступил.
— Если так хочешь цветов и обниманий — любовника себе найди. Бегай к нему по ночам. Но днем ты должна готовить, стирать…
— И сделать усадьбу чистой! — торопливо сказала я.
— Вот именно! — он отдернул полы верхнего одеяния и торопливо ушел.
Уже не такой величественный, а какой—то даже нервный.
Но гуцинь…
Я со влюбленною улыбкою посмотрела на гуцинь.
Дождись меня, любимый! Я отскоблю всю усадьбу до блеска, а потом тихой ночью приду к тебе, ласкать твои струны!
Никогда мне не доводилось видеть столь красивого инструмента. To есть, никогда не держала в руках я ничего кроме нашего старенького, отцовского гуциня. А тот испортился и треснул из—за того подонка с храма драконов Вэй!
Голову обхватила, мотнула сердито головой. Нет, не нужно вспоминать. Не нужно этого помнить, Ли Кин! Храм с улицы Зеленых драконов пусть останется в прошлом! Я больше никогда не переступлю его порога своей ногой! Разве что меня туда унесут мертвой!
Жалко было выбрасывать раздавленный маленький лотос, слишком изящный, какой—то неземной. Да и своим несчастьем он мне чем—то напомнил меня саму, от рождения ставшую несовершенной, не способную толком порадовать ни родителей, ни хотя бы одного из мужчин. Потому я нашла на кухне миску фарфоровую. еще от прежних хозяин, бережно отмыла, наполнила чистой водой и поставила белый лотос посреди стола. Когда буду возвращаться готовить, буду любоваться им. Он хотя бы мне настроение поднимет, такой маленький и такой изящный! И случайно подаренный мне пьяным молодым господином. Первые и единственный цветок, что мне удалось получить от мужчин. И ладно. получать цветы, пусть даже они через несколько мгновений погибнут — это восхитительно!
Храм моего возлюбленного творца прекрасной музыки я к утру отдраила до блеска. Сам гуцинь заботливо протерла потом еще, отмытою уже рукой.
Волосы, разумеется, собрала сразу, шпилькой основательно заткнула. Ён Ниан так и не возник. Ну да на улице из—за пожара было шумно, наверное, слонялся где—то за забором или смотрел со крыши за представлением. Да ну его!
Утром я поднялась с твердого пола. Обнаружила, что уснула с пыльною тряпкою под щекой. Мокрою. Теперь пылью попахивало и от меня.
У колодца обнаружился мрачный младший господин.
— Что поесть? — проворчал он.
Испуганно таз выронила. ноги свои окатила грязною водой. А вот Вэй Юан и от воды и от таза, и от тряпки мокрой и грязной умело откатился. Перекатился по земле. но ноги поднялся. Землю стряхнул невозмутимо. Напомнил:
— Так что поесть?
— Простите, я убирала комнату с гуцинем, заснула под утро. Но я еду сейчас приготовлю…
— Да, конечно, — он из мешка у пояса достал и кинул мне один серебряный. — На, купи новой провизии. А, брат просил еще побольше вина.
Согнулась.
— Слушаюсь, мой господин.
— Тренироваться будем к вечеру, — добавил он. — Мне надо покуда кое—что обдумать.
— Благодарю, мой господин! — снова согнулась.
И кинулась к кухне.
— Себя—то не забудь покормить! — донеслось мне вслед.
Заботливый он!
Остатков вчерашних закупок хватило на какой—то монастырский завтрак. Но младший господин съел свою порцию невозмутимо и просто ушел. Вэй Мин долго на меня бранился, что я толком еды не закупила, не заготовила. Я долго слушала его, согнувшись.