— Я хотел предложить тебе сделку. Ты отдашь мне душу убитого тобою демона, а я — покажу тебе выход с Бездонного ущелья.
— А он разве есть?! — ему все—таки удалось меня поразить.
Смотрела на него во все глаза, позабыв обо всем на свете! А он, разумеется, целую вечность молчал. Ну да, конечно, мне же так хотелось правду услышать! Естественно, он молчал! Этот жалкий игрок!
— Вообще—то есть, — ухмыльнулся Эн Лэй. — И прежний Владыка Бездонного ущелья — Ло Вэй — ныне утопал покорять мир людей или Преисподнюю со скуки.
— Со скуки? — ухмыльнулась. — Такой орды противников ему не хватило, как тухнут здесь?
— Такая маленькая орда, — Эн Лэй вернул ухмылку.
А в этом дерзком состязании в острословье было что—то заманчивое. По крайней мере, покуда маленький общипанный воробей пыхтел, напрягая умишко в набирании новых, резких и острых слов, огромный хищный феникс стоял, замерев. возле этого мелкого трепещущегося тела и… сердца. Сердце билось как бешенное. Безумной лошадью норовило вырваться из груди. Прижаться… к другой.
— Но даже странно, — я фыркнула, подобрав внезапно новое оружие — эта игра с противостоянием начала даже захватывать меня, — великий феникс и вдруг… боится отобрать какую—то скверную и мерзкую душонку демона у полудохлого воробья?
— Да нет же! — криво усмехнулся мой соперник по словесному поединку. — Для великого воина — униженье у девки из—под носа что—то красть, тем более, мерзкую какую—то грязную душонку какого—то демона.
Душа чудовища возмущенно мигнула. Но под двумя парами острых взглядов замолкла и робко даже потускнела.
— Решай скорей: выходишь или останешься здесь любоваться гниющими трупами? Ты, кстати, еще не видела самых старых стадий разложения. Там червяки обгладывают все вонючее и зеленое — и становится видна твердая основа, которая при жизни все это волочет. У нее своя, особая форма…
Меня вырвало — хотя вроде нечем было — но Эн Лэй хохочущий увернулся.
Но одно я поняла, глядя в глаза смеющиеся: он не хотел, чтоб я осталась здесь, с ним. Но как объяснить это рвущемуся лошадью безумной сердцу?!
Но показать ему, что я на миг — всего лишь на жалкий миг в душе малодушной — захотела остаться с ним, остаться около моего мучителя, я не смогла и не захотела.
— Что ж, я—то выйду, — не жрать же мне тут всякую пакость, становясь подобной демонам. — Но вроде беспокоиться надо кое—кому, дерзнувшему занять место прежнего Владыки Бездонного ущелья.
— Не волнуйся: если б Ло Вэя заботила моя смерть — он бы раскрошил мой труп перед уходом.
— Но не сбежал же великий и могущественный?
— Он просто вышел подышать свежим воздухом. И я, пожалуй, тоже выйду. развеяться.
— А что тебе с моей свободы? — усмехнулась. — Душою прикипел к общипанному воробью. о гордый и могущественный феникс?
— Это скорбь и болезнь лучших воинов, — Эн Лэй нахмурился, — слоняться по миру в поисках достойнейших врагов. И ни жить нельзя спокойно без них. ни красиво умереть.
— Так. значит, — прищурилась, — былой Владыка Бездонного ущелья не счел тебя достойнейшим соперником?
— Он просто вышел свежего воздуха глотнуть, — улыбка мучителя не стала меньше.
— Ну—ну! — изобразила недоверчивое торжество.
Но мы стояли так близко и сердца наши бились так быстро. Так неровно бились!
— Кстати, покуда я убивал одного земного духа… — Эн Лэй занес надо ртом левую руку, пальцы разжал — две тусклых догорающих души отчаянно рванулись вверх, но он заглотил их, подпрыгнув и нагнав — и спокойно опустился возле меня, уже чуть в стороне: ему уже надоело играть. — Он говорил мне, что там сожгли усадьбу ссыльного принца Поднебесной. Этого… как его?.. А, Ян Лина.
— Ян Лина? — сердито смахнула выбившуюся на глаза косичку. — А мне—то что с того?
— Да. говорят. что кроме усадьбы несчастного сгорела и часть бамбукового леса. и лес какой—то еще вокруг. Там эта была… как ее… Соловьиная роща?..
У меня дыханье перехватило от ужаса.
Роща… Соловьиная?.. За местом. где жил ссыльный принц Ян Лин?!
Рванувшись вперед, сжала верхнее ханьфу Эн Лэя, черное. Без рукавов которое.
— Роща… соловьиная?.. — я задыхалась.
— Будь я соловьиным духом, даже полудохлым, я 6 сходил меч свой о чью—то глотку поточить.
— Но они же не могли… все… сгореть?..
— Да откуда же мне знать?..
Он задумчиво поймал губами сопротивляющуюся душу демона, проглотил, не жуя.
— В общем, у нас был уговор, душу демона я доел, так что пойдем, провожу тебя к выходу из Бездонного ущелья.
— Но толку—то тебе мне помогать?
— Напоминаю для слабослышащих и плохо помнящих общипанных воробьев и соловьев… этих…
— Полудохлых, — мрачно напомнила я.
— Для полудохлых соловьев напоминаю особенно: каждый сильный воин страстно ищет себе сильного соперника. Если ты, потренировавшись на убийцах Ян Лина, станешь тем самым соперником, мы с тобой с удовольствием потанцуем танец смертельного поединка.
Это прозвучало двусмысленно. Насмешливо. Или…
Лицо его словно окаменело. Что там думал на самом деле феникс — он не хотел мне говорить.
Но он внезапно предложил показать мне выход отсюда.
И пусть я была назначена какой—то новой — очередной уже — шашкой в его игре, но если родная роща и клан наш сгорел, то я обязана выяснить, кто погубил их всех!
— Если это был ты — твоя смерть станет ужасной! — толкнула его кулаком в грудь.
Твердую и мускулистую. Каменную почти. Кажется, об него можно было б сломать руку, хвати у меня наглости посильнее его толкнуть.
— Прости, но мне как—то больше нравится сражаться с воинами, чем жарить мелких соловьев.
Жарить… соловьев…
У маленького соловья кровь вскипела, как только я подумала…
— Где они?! — заревела я. — Где выход и эти проклятый убийцы принца?!
— А мне неинтересно, — задумчиво шею растер он окровавленной рукою. — Соловьи какие—то, ворюги с факелами. Как бы ни смердели догорающие соловьи, как бы ни пищали напугано пред смертью — мне это не интересно. Вот разве что вернется бродяга Ло Вэй… или из Преисподней притащится поприличнее кто—то, подольше кто выстоит, чем эти туши…
— Где выход из Бездонного ущелья?! — яростно проревела я.
Эн Лэй, снова ухмыльнувшись — в очередной раз по необъяснимой причине — ладонью указал мне на торчавший из чьего—то черепа полумесяц. Изженского. Разлагающегося. Тьфу!
Но я прихватила ставшее моим оружие, чтоб покинуть Бездонное ущелье во всеоружии.
Ну, берегитесь. подлецы! Соловей, ставший убийцей, сделает вашу смерть веселей!
Свиток 6 — Смех учителя —11
Ли Кин
Молясь, чтоб старший господин смог увернуться хотя бы от первых двух ударов, покуда я к нему прорвусь, и чтоб воины не стали бросаться всею толпою сразу, боясь порубить друг друга, насадив его тело на мечи, я порезала плечо крайнего из окруживших, с отчаянным рывке, собрав все свои силы, оттолкнула стоявшего слева.
Прорвавшись на место бойни, потрясенно замерла.
Никогда не видела, чтобы веер использовали как оружие!
Развевались длинные волосы Вэй Мина и полы верхнего светло— сиреневого ханьфу с вышитыми лотосами, медленно плыли за его поясом нефритовые подвески на сложных узлах, вслед за его неспешными, грациозными движениями.
Я, конечно, слышала, что веер можно использовать, что поединок может стать подобным танцу, но никогда в это особо не верила — и вот…
Медленные кружения и неторопливые движения юноши, на которого бросились несколько десятков охранников. Спокойное, немного даже отрешеченное лицо, даже не воина, монаха медитирующего скорее.
С воплем занес над головой и опустил тяжелый меч плотный полный воин. Одно лишь изящное движение руки и длинных рукавов — и металлические лезвия, появившиеся из пластин веера, срубили лезвие меча почти у самой основы, под углом. Замер растерянно напавший. Четким, быстрым, но неуловимо грациозным движением Вэй Мин вытянул вперед правую руку и выпрямленным указательным пальцем легонько тыкнул соперника в шею — и тот застыл, словно окаменел вовсе.
— Сзади! — хотела крикнуть, но застряло в горле.
Но старший господин неторопливо — еще бы миг и было поздно — развернулся, большим пальцем у основания шеи замахнувшегося нажал — и кинжал выпал из пальцев разжавшихся, обвисла тряпичным лоскутом рука. Охранник соляной лавки в ужасе шарахнулся в сторону.
На него бросились сразу трое, но Вэй Мин согнулся в поясе, откинулся назад — лезвия скрестились над самым его распахнутом веером — потом резким пинком ноги, сопровождавшимся красиво распахнувшимися полами верхнего ханьфу, вышиб мечи сразу у троих. Он от падающих мечей увернулся, но вот один из упавших мечей пригвоздил ногу другого воина к земле.
Хозяин меча выхватил из рукава метательный кинжал — смеясь, Вэй Мин уклонился в сторону — и лезвие застыло в глотке другого нападавшего. Хотя от всех капель брызнувшей крови мой хозяин тоже изящно уклонился.
На него бросилось шестеро, я уж думала бросаться его спасать — не хорошо же стоять, смотреть же — но он внезапно взмыл в воздух над ними. Никто не заметил, как он оттолкнулся от земли и воспарил — словно крылья поднялись полы его двух ханьфу, светло—сиреневого и белого — и как он кувыркнулся назад в воздухе, как он грациозно перевернулся — и все шестеро попадали с горлами распоротыми от лезвий его веера.
Вэй Мин приземлился на живот одному, просто валявшемуся на спине с мечом обрубленным, брезгливо со щеки смахнул единственную каплю чужой крови, попавшей на него. Его светло—сиреневые одеяния оставались девственно чистыми.
Остатки охранников, перепугавшись, рванулись на него все сразу — около двадцати человек — и попадали, сраженные ребром правой руки. Вэй Мин невозмутимо выпрямился, опускаясь в центре круга валявшихся мужчин — и спокойно опустились полы ханьфу, прикрывая сильные ноги в узких белых штанах и сапогах из какой—то странной кожи, блестевшей у голенищ, словно чешуя из перламутра.
Снова легли на плечи и на грудь длинные. прямые. черные волосы, почти не спутанные. Легким движением старший господин опять раскрыл в левой руке веер. брови насмешливо приподнял, кратко посмотрев на обмякшую на руках служанок Ли Фэн, чье лицо которое ему стало видно теперь из—за упавших воинов. И лениво обмахнулся веером, заслоняясь от главной красавицы города, словно внезапно заскучав. Или заскучав на самом деле.
Он даже не запыхался!
Он в основном бился одним только веером. да еще и в левой руке,
Он выглядел так же опрятно, словно вышел только что из дома, из своих покоев,
И ни одной капли чужой крови не осталось на его теле и одеждах, на волосах! Только, разве что, легкий след полустертой капли кровавой с щеки.
Хорош! Божественно хорош! И не только как воин, преуспевший в редком искусстве обороны и атаки на боевом веере. но и как танцор. Он будто просто танцевал. хотя на него бросались. окружив его, столько вооруженных мужиков! И ни тени усталости на лице. ни капли досады. Как будто случившаяся бойня — лишь жалкий пустяк для него.
— Х—хозяин! — наконец—то вырвалось из меня хоть что—то.
Вэй Мин неторопливо повернулся ко мне, благо ни зеваки, ни отчасти поднявшиеся и выжившие воины не дерзнули броситься на него.
Господин, застигнутый мною на поле сражения, после блестящей победы, смутился так, словно я застала его за справлением большой нужды.
— В—вы в порядке, мой господин? — это было скорее вопросом из вежливости.
— Я—то в порядке, — он гордо и сердито вскинул голову и прошел по чьим— то животу и спине ко мне, брезгливо ногу отодвинув от одежды, начавшей подмокать кровью. — А вот они — нет, — взгляд опустил на мои руки с мечом. — Я так понимаю, что ты даже еще не приступал к готовке обеда? А все бегаешь по городу в поисках зрелищ?
— Я еще даже провизию не купил… — виновато опустила голову.
Не сразу решилась убрать в ножны меч или поднять голову. Ну, пусть хоть видит, что я пришла за него заступиться! Хотя ему никакая защита не требовалась.
Я теперь запоздало поняла, почему он так спокойно возлежал и смотрел, как толпа воинов господина Сина пытаются порубить его брата — даже если б тем удалось младшего господина порубить, их бы с легкостью перебил всех Вэй Мин. Хотя я так и не смогла понять, почему старший брат тогда даже не дернулся, чтобы помочь младшему брату, отбивавшемуся самому. Но не мое это дело. Мое дело — обеспечить им удобный быт, с чем я позорно не справилась. Даже затянув милостиво доверенный мне выходной. Капризным старшим господином!
— Полно уже тут стоять! — меня внезапно ударили по плечу сложенным веером — хвала милосердию господина, на сей раз со спрятанными когтями—лезвиями — не сильно, но ощутимо болезненно. — Покупай еду к обеду. А то с тобою можно совсем от голода помереть!
Он мрачно взглянул на соперников — половина их лежали в своей и чужой растекающейся крови, а другая — робко поднимались и помогали подняться другим, с места сдвинуть некоторых, будто бы окаменевших.
— От них я не умру, так мой личный слуга точно уморит меня голодом!
— Простите, мой господин! — хотела было упасть на колени, но он вдруг перехватил лезвие моего меча посередине, меня удержав.
— С такой прытью, ты скорее зарежешься, чем поклонишься мне до земли! — проворчал Вэй Мин.
Как ему это удалось — мне не ведомо, но даже сейчас он внезапно мой меч подхватил большим и указательным пальцами, не глядя, на достаточном расстоянии ухватил, чтобы руку свою и пальцы свои изящные не порезать.
— Мне, конечно, приятно твое раскаяние, но если ты подохнешь — то я опять останусь без еды.
А жизнь жалкого слуги его, конечно же, не волнует!
Но я не решилась поднять взгляд, покуда он мой меч не опустил.
А когда опустил, то невозмутимо отвернулся и двинулся по рынку по направлению улицы Зеленых драконов. Люди робко смотрели ему вслед. Даже молчала обычно такая бойкая и вздорная Ли Фэн. И к мертвым охранникам — ее и с лавок других — люди и выжившие воины не рискнули приблизиться, покуда он не скрылся. Даже хозяева отпущенных на помощь дочке Чжана охранников не заикнулись, что их люди были отчасти перерезаны им. Не решились упрекнуть ее. Стояла гнетущая тишина. Ее не сразу, далеко не сразу, нарушило кудахтанье единственной курицы, видимо, недавно кем—то с деревни завезенной на рынок. Может даже, последней, не купленной.
А мне, убрав меч в ножны, пришлось проявить небывалое искусство смекалки и скорости в покупке мяса и овощей. И той, последней курицы. Пусть господину достанется единственная курица в городе — может, этого его упрямому и гордому характеру польстит. Ну, или последней из не раскупленных свеже подвезенных. Не знаю, как он это истолкует, но мне надо спешить.
После всей этой бойни старший господин никуда не торопился, так что я догнала его с корзиною, свертком через плечо и с курицей, прижимаемой к груди, уже на улице Зеленых драконов, неспешно будто б прогуливающегося.
— И что за дерьмо ты в спешке купил? — он лениво повернул ко мне голову. — To есть, что за мерзость ты похватал, лишь бы мне поскорее глотку чем—то заткнуть?
— С—самое лучшее! — возмутилась я. — Из того, что разглядел.
— Ну—ну! — он усмехнулся. — Посмотрим—посмотрим.
Но дальше ругаться не стал. Неужели, пронесло? Пока пронесло. До вкушения обеда.
Мы немного прошли молча, я шла сбоку. но на шаг позади него, стараясь держать дистанцию шага в три между нами.
Однако долго молчать после увиденного было невозможно — эмоции и впечатления раздирали меня изнутри — и я выпалила:
— Вот младший господин обрадуется. услышав о вашей красивой победе!
Вэй Мин резко развернулся.
— Брат не должен знать, что там было!
— Но разве младшего господина не обрадует, что вы так здорово умеете драться веером и даже левой рукой?
— Вэй Юан вообще не должен знать, что я умею! — мне уткнулся в горло сложенный веер. Пока без лезвий.
Мы с курицей робко притихли.
— Но разве это — не разбудит в нем сладостную гордость за ваши умения и ваш успех?