Этого добродушного лысоватого дядьку Левис Белтс часто ставил на пассажирский отсек. Не столько из-за специализации «Рециркуляционные системы и жизнеобеспечение», сколько из-за умения ладить с людьми. За это к нему насмерть приклеилась кличка Стюард, так что настоящую фамилию на борту мало кто помнил, не исключая капитана. Невелик грех…
«В глазах звездная пыль, люди — спецификации», — некстати вспомнил он. Языкастая Дэзи, черт бы ее побрал!
Гардон кивнул Майку, посмотрел, как опускается дальний блокировочный люк, откусивший под консервацию треть пассажирского салона, поднялся в командный отсек и вместо того, чтобы уйти к себе, неуверенно стукнул в дверь Виктора.
— Что происходит, еще кого-то подстрелили? — спросил бортинженер, выскочив к дверям с мокрыми волосами, голым по пояс.
— Нет, я поговорить. То есть спросить… Ты… вообще как?
— Сам видишь как: не успеваю я вашим и нашим. Нам нужен судовой врач! Заходи, Рэд, я сейчас.
— Знаешь, я совсем не про то хотел… Нет, не нужен! — сказал Гардон в полуоткрытую дверь душевой, за которой скрылся бортинженер. — У тебя автоматизированный медблок с диагностическим комплексом и кибер-хирургом, двое техников с медподготовкой и экипаж, который обучен оказывать первую помощь. Зачем нам этот дармоед?
В этом капитан Гардон был не оригинален. В АСП сплошь и рядом встречались недоукомплектованные экипажи. Звездолеты Ассоциации были хорошо оснащены, ходили большей частью по освоенному космосу, не пропадали по нескольку лет в разведывательных миссиях, и в случае, если кому-то действительно требовалась квалифицированная медицинская помощь, их экипажи просто вызывали на себя спасателей или самостоятельно довозили приболевших товарищей до первой более-менее подходящей клиники. Должность судового врача в АСП не считалась обязательной. В отличие от второго пилота. Его отсутствие на борту, случись что, капитану наверняка поставили бы в вину.
— А если бы Серж так легко не отделался? Или я работал бы вместе с техниками на корпусе, когда вы его привезли? — спросил Виктор и вышел из душевой, натягивая футболку. — Ты меня туда очень настойчиво отправлял… Кстати, как ты догадался про скрытую деформацию погрузчика?
— Все-таки скрытая деформация! Вот зараза!
— Как ты узнал? — повторил Виктор.
— Джери в рубке что-то такое говорил про «гофры», когда мы к терминалу шли. Рядом с нами грузовик висел, вся обшивка рябая… Все остальное перебрали: датчик поменяли, поворотные механизмы проверили, что еще могло быть? Только деформация, которая не видна снаружи.
— Вообще-то много чего могло быть.
— Ты посмотрел, там лапа совсем в труху?
— Угу. Непонятно каким чудом держалась. Наружный трехмиллиметровый слой без дефектов, а глубже — не металл, а волокнистый кисель. Еще бы несколько прыжков в подпространство и все оторвалось бы к чертовой матери. Я когда раньше о таком слышал, думал байки. Казуистика, Рэд! Я бы сказал, повезло, если бы не проблемы с внешним обвесом. Если пойдем с полной загрузкой, разбалансировку вы вряд ли движками скомпенсируете. Надо времянку ставить.
— Вот уж точно повезло: мы деформацию словили и на ремонт попали!
— Да ладно тебе. Груз не потеряли, корпус без повреждений и поворотная платформа цела. Ребята всю обшивку на корме облазили. Других деформаций не нашли — ни видимых, ни скрытых.
— Ты в судовой журнал записал? — спросил Рэд. — Или Джери опять полдня будет мне мозг выносить?
— Записал. Только обновленную схему погрузки, которую мне Белтс скинул, не успел загрузить. Вы со штурманом меня неслабо так отвлекли.
— Хорошо, я понял. Доделайте. Слушай, Виктор… А как фамилия нашего Майка, ты не помнишь, случайно?
В ожидании ответа капитан невольно затаил дыхание.
— Стюард, — не задумываясь, ляпнул Блохин.
— Это кличка.
— Ах, да! Как же его… Не, я так не вспомню. Сейчас «Монику» спросим…
— Я сам спрошу, не бери в голову, это не срочно. Я пошел, на мостике увидимся.
— Эй, а ты чего заходил? — спросил изумленный Блохин.
— Так… Узнать, чем демонтаж кончился.
— А Майк тут причем?
— Не при чем.
— Исчерпывающий ответ, — хмыкнул Блохин, пожал плечами и закрыл дверь.
* * *
Звезда, к которой возвращалась «Моника», умирала в глубине многослойного покрывала из пыли, обломков и ледяных колец, протянувшегося на десятки миллиардов километров. Лед, камень и огонь в черных небесах… Если таким чистым сиянием оборачивается смерть, пилоту яхты незачем оживать. Ничего прекраснее он на этом свете все равно не увидит.
Джери, сидевший за штурвалом, переключился на регион назначения и поймал звезду в фокус. На обзорных экранах она предстала разлохмаченной жемчужиной, грязноватой от многочисленных фильтров и моделирующих систем. Потускнела. Обиделась на людей, которые вернулись сами, но не вернули ей законную жертву — чудесный кораблик, кувыркавшийся в ледяных кольцах.
Яхту Гардон отдал под временную опеку другому небесному светилу — коричневому карлику, вокруг которого не крутилось столько мусора и пыли. Неприметный и тусклый, на склоне лет тот вел себя не в пример скромнее ледяной красавицы. На его орбитах вращалось около трех десятков больших и малых планет — таких же невзрачных и стылых.
Возможно, миллиарды лет назад эта система показалась бы планетарным разведчикам небезнадежной с точки зрения колонизации. Но сейчас остывающий мирок годился только на то, чтобы похоронить в нем яхту дальнего следования — ослепшую, оглохшую, полностью обесточенную и немую как рыба… Если бы не радиобуй с «Моники».
О собственных передающих системах ЯДС Кейт Фил остался невысокого мнения:
— Чем все это разбирать-собирать, перенастраивать и тестировать, проще один наш радиобуй ей на обшивку прилепить. Если не жалко, — сказал он капитану.
Рэд дал добро. Левис Белтс с бортинженером и палубной командой изрядно попотели, но в итоге без потерь выпихнули мертвый кораблик в открытый космос, после чего Рэд перегнал катер со стыковочного узла на законное место в ангар и вздохнул с облегчением.
Условия на сей раз они диктовали сами, так что «Моника» не спешила. Капитан с первым пилотом раскидали время так, чтобы не убиваться на виртуалке. Пассажиров на борту не было. Звездолет шел без груза, знакомым маршрутом, по свободному космосу. Штурман выздоравливал. Практически полет мечты, если бы не встреча, ради которой он затевался. И не бесконечное перетряхивание звездных атласов в поисках путей отступления, в результате чего «звездная пыль в глазах» перестала быть для капитана абстрактной фигурой речи. И не важно, что там на самом деле имела в виду Дэзи Стаут, когда под парами двойного виски говорила это бывшему сослуживцу.
— Ну, вот она, звездочка, прямо по курсу, — сказал Стрэйк.
— Точка невозврата, — предупредил Гардон.
— Да брось, капитан. Точка невозврата была, когда вы с радистом за яхтой погнались. Или когда один такого штурмана взял, а второй ему платные сеансы ДС устраивал, — откликнулся Джери.
Что-то такое Рэд слышал краем уха. Про то, что на деньги не только Серж попал. Про карточные долги и скандальное увольнение с военной службы, еще про жену, которая эти долги выплачивала. Не видать бы Кейту Филу АСП, если бы не капитан МНК-17, которому на закате своей военной карьеры он оказал неоценимую услугу. Как бы то ни было, теперь радист «Моники» — сотрудник уважаемой организации. Такого спеца, да с таким резюме, с руками оторвут… Вот только у них со штурманом у обоих рыльце в пушку. Так что не вдруг Кейт Фил решил бесплатно поработать в полную силу — то с радиомаскировкой всех удивил, а теперь с буйками импровизирует. Если Виктора тряхнуть, то наверняка еще что-нибудь интересное всплывет, связанное с компьютерной безопасностью чужих баз данных. Организаторские способности у Сержа — только позавидовать. Заправляет всей теневой экономикой на отдельно взятом корабле, всю бригаду техобеспечения совратил, мерзавец. Продать его, как тут некоторые советовали?
— Приехали, капитан, — сказал Стрэйк, прервав его размышления.
— Угу. Тормози, Джери. Я поднимаю экипаж.
Амалию Дагата, члена совета директоров «Небесного альянса» прикрывал штурмовик. Он засветил камеры наружного обзора ярким веером тормозных импульсов, расшвырял ледяное крошево, погрозил стволами бортовых орудий и только после того, как подошел на предельно близкую дистанцию, соблаговолил выйти на связь.
— Скорость не гасится? — с усмешкой предположил Джеральд Стрэйк, наблюдая чужие маневры. — Как с телеги слез, первый раз штурвал увидел, думает игрушка.
— Перед хозяйкой выслуживается, — сказал Рэд.
Штурмовик когда-то принадлежал ВКС Аналога-1. На бортах новенькие номера и маркировка были выбиты поверх старых.
— Не отвечать, Кейт. Это охрана. Позывные в эфир — в подтверждение добрых намерений, и хватит с них.
— Да, сэр.
Из-за штурмовика выплыл звездолет класса «Гранит». На таких разъезжали по космосу правительственные делегации планет-Аналогов. Судя по классу судна, Амалия прислала кого-то, кому доверяла как себе или, что еще вероятнее, прибыла лично.
— Вызов с «Гранита», капитан, — доложил Кейт.
— О, другое дело. Давай. Скажи техникам, чтобы готовили катер.
— Я «Гранит»-51 «Снежная орхидея», говорит капитан, — сказал мужской голос. — «МНК-17», будешь дальше молчать — отдам приказ взять на абордаж! Меня хорошо слышно?
— Через раз, — усмехнулся Рэд. — Про абордаж не расслышал. Запрашиваю стыковку для малого бортового звездолета на основной стыковочный узел.
Пауза.
— Разрешаю. На передний стыковочный.
Бластер Гардон не взял, его все равно отобрали бы на выходе из шлюза, и не факт, что вернули бы. В ангаре Серж с Виктором поджидали капитана у трапа катера.
— Пилота погрузили, транспортировку должен пережить, — доложил Блохин. — Кстати, его зовут Лео Лиман. Фотки и инфу в сети подчистили, но он точно был заявлен в основной состав как раз в тот год, когда «Большую бету» прикрыли. Правда, не знаю, чем вам это поможет.
— Спасибо, Виктор. Посмотрим… А ну-ка сними с него все лишнее, потом долечится, — Рэд указал на руку штурмана, покоившуюся в иммобилизационной повязке.
— Рановато.
Рэд и ухом не повел.
— Не понимаю, что вам это даст, кроме удлинения сроков реабилитации.
— Все правильно снимай, — после небольшой заминки сказал Серж, подставляя Виктору плечо. — Они не знают о перестрелке. Их наемники пока просто пропали, не выходят на связь.
— Лишняя демонстрация слабости нам тоже ни к чему, — Рэд встал на платформу трапа. — Серж, живей. Виктор, он у меня там не упадет? Может, его чем уколоть?
— Уколол уже.
— Хорошо. Тогда мы поехали.
Блохин махнул рукой на прощание. Входной люк закрылся. Рэд запустил маневровые на малую тягу, гравитационная ловушка отключилась, катер качнулся, точно испугавшись того, как быстро красные огни шлюза «Моники» сменились зелеными и разбежались в стороны.
— Серж, в ту сторону поясной ремень защелкни. Обратно полетим — пристегнешься на все фиксаторы, потерпишь, — сказал Рэд.
— Это меня спасет, если штурмовик откроет огонь?
— Обязательно. Мостик, проход через щит… Черт!
По кабине ударили прожекторы, полыхнули острые звезды чужих двигателей. Штурмовик продолжал отрабатывать жалование — крутился возле «Моники» и с собачьей преданностью демонстрировал, как чутко реагирует на любое изменение ситуации. Рэд показательно плавно развернул катер по направлению к «Граниту», добавив тяги маневровых двигателей.
— Мастер пилотажа, мать его, — процедил он. — Думает, что действует нашему пилоту на нервы.
— Это кому, Стрэйку?
— Угу.
Серж неожиданно улыбнулся:
— Обломается. Если уж мы всем комсоставом не смогли его доконать, этим недовоенным вообще ничего не светит!
Рэд включил двигатели катера. «Моника», скользившая вдоль ледяного напыления наружного кольца, осталась позади и стремительно уменьшилась в размерах.
— Что-то ты развеселился, Серж. Опять под наркотой? А говорил «не пью, не курю».
— Я тебе больше скажу, капитан. Пока я к тебе в экипаж не нанялся, в меня не стреляли, в регенератор не засовывали и ничем таким не кололи.
— Еще скажи, я виноват в том, что за тобой мафия по всему космосу гоняется.
— А я не просил меня спасать, Рэд. Вы со Стрэйком туда не от беспокойства за мою жизнь заявились, и не от экзистенциального позыва ближнему помочь. Это на случай, если ты думаешь, что я тебе по гроб жизни обязан.
— Нет, не обязан. Это экзистенциальное дерьмо мне за то, что я сразу вас всех троих не выгнал: тебя, радиста и боринженера в придачу. Устроили мне черный рынок на борту! Совсем страх потеряли. Потом поговорим, на меня «Гранит» обижается, если долго не отвечаю… Я на связи, капитан. Да кто тебя таранит… Еще медленнее? Ну, давай остановимся и вместе на звезду упадем! Красивая смерть, хозяйка оценит.
Штурман «Моники» не успел высказать свое мнение по этому поводу.
— Я малый бортовой «МНК-17», готов к стыковке, запрашиваю проход через силовой щит, — повторил Гардон своему невидимому собеседнику. — Так нормально?
Катер продавил носом сферу, укутавшую чужой звездолет. Силовые поля соприкоснулись, породив световой всплеск, Рэд направил машину в мерцающий разрыв, очень медленно развернул ее правым бортом и состыковал с «Гранитом».
Разумеется, охрана встретила их прямо у шлюза и обыскала. Удивительно, но обошлись с ними вежливо. У штурмана инком отобрали, а капитану любезно выделили частоту для связи с «Моникой», чтобы экипаж не принял его длительное молчание за сигнал тревоги.
Большая каюта, куда их провели, напоминала скорее комнату для переговоров. Мебельные трансформеры — это для бедных. Материалы с памятью формы, которые на время маневра растеклись по полу и стенам, сберегая личные вещи хозяев, здесь были не в чести. Их функцию в чрезвычайной ситуации выполняли полупрозрачные пелоны цвета слоновой кости, которые менее осведомленный гость принял бы за элементы декора. Все остальное в просторном помещении было натуральным, не привинченным к полу и очень дорогим.
За исключением стола для переговоров, будто высеченного из голубого льда, интерьер был выполнен в песочно-оранжевых тонах. В углу стояла высокая колба с бионическим цветком. Нежно светящиеся шестигранники воспроизводили сами себя, выстраивая трехмерную структуру, которая меняла конфигурацию, сталкиваясь с прозрачными стенками. Псевдожизнь демонстрировала чудеса упорства и изворотливости. Закрученные веточки преодолели половину расстояния до вершины и продолжали развивать успех. Они лезли наверх, не подозревая, что упрутся в слепой купол, получат команду умереть, рассыплются субстратом и снова начнут бессмысленное возрождение. Зеленоватое свечение в местах соприкосновения стекла и бледных лепестков отдавало болотной мертвечиной. Возможно, так авторы проекта представляли себе холодную красоту и стиль, и им удалось инсталлировать это представление в умы бизнес-элит.
— Слишком много охраны! — сказала Амалия Дагата вместо приветствия.
Она явилась собственной персоной. Невысокая и не то, чтобы полная, но какая-то тяжко-значительная и одновременно почти грациозная в плавных стремительных движениях. Цепкая.
Она остановилась посреди комнаты и снизу вверх уставилась на космолетчиков совиными глазами, которые делали ее лицо менее красивым, чем оно могло бы быть. В прическе, небрежной с виду, как будто собранной на бегу, торчали золотые спицы, в ушах — золотые серьги без камней. Волосы, конечно, блонд. Но не пережженный лен, как у Шейлы, а молочная платина, не оставлявшая седине шансов.
Амалия была одета в брючный костюм, скорее домашний, чем деловой. Единственным его украшением служила какая-то полупрозрачная хламида без рукавов, накинутая поверх и доходившая до середины бедер. После перестрелки у Тощего Томми Рэд не поручился бы что это — не бронежилет. А после созерцания бионического цветка, что это — не очередной модный аксессуар, говорящий о принадлежности к высшему кругу.