И пока Морс агитировал меня вступать в партию де Горта, я пыталась хотя бы примерно представить, насколько беспощадной окажется эта охота.
— Морс, я тебя поняла, — перебила разошедшегося пса. — Лучше расскажи о конкретных правилах и о том, что именно нас там будет ждать.
Дог выдержал паузу, не то чтобы еще больше меня заинтриговать хотел, не то чтобы окончательно напугать, а потом телепатически сказал:
«Запомни, сиротка, самое главное правило Беспощадной охоты: хочешь выжить, наплюй на все правила. А ждать вас там может что угодно. Так что крепись, цыпа, и уповай на силу и ум своего господина».
Уповать на «господина» (в гробу я видела его ум и силу) я не собиралась, а потому, не удовлетворившись такой скудной информацией, продолжила расспрашивать. Морс отвечал неохотно. То ли прихвастнул и сам ни черта не знал, то ли был не так уж и расположен делиться с сироткой сведениями об охоте.
Где-то спустя час словесно-ментальных баталий мне удалось вычленить крупицы полезной информации. Оказывается, у хальдагов имелся кодекс чести, который должен был соблюдаться и во время борьбы за право управлять королевством. Хвала им за это! Причем неважно, как называлось королевство, законы на Шаресе везде были одни и те же.
Согласно одному из таких законов чужая наина считалась неприкосновенной. То есть навредить чистокровной леди, невесте собрата, никакой Стальной лорд не имел права. Это в теории. По той же самой теории хальдаги обязаны были помогать леди, попавшей в трудную ситуацию. Но на охоте, как сказал Морс, случалось всякое. Особенно ближе к финалу, когда азарт захлестывал претендентов на трон и мечты о вожделенной короне помогали на время… хм, забыть о соблюдении кодекса.
Жюри в лице королевских советников (тех же хальдагов, только постарше и благополучно женатых) тоже вполне могло закрыть глаза на некоторые, скажем так, не явные нарушения. Например, если продвигало в правители какого-то конкретного хальдага и эти нарушения были им на руку.
В общем, грязная намечалась игра, с совершенно непонятными испытаниями и еще более неясным исходом.
«Какие будут этапы охоты — то не ведомо никому, кроме Каменного короля и узкого круга его приближенных. Даже я не в курсе, сиротка, — продолжал говорить Морок, пока я смирялась с мыслью, что не просто вляпалась во что-то дурно пахнущее, а прямо-таки в нем погрязла. — Неизменным остается лишь последнее испытание — ментальное сражение Дар-ха-Раат, исход которого и определит, кто станет новым владыкой Харраса. Но в нем наины не принимают участия, это бой между Истинными, добравшимися до финального этапа».
— Что случится со всей командой, если какая-нибудь из наин пострадает?
Про то, что погибнет, спрашивать не стала, мне даже думать об этом было страшно.
«Я же тебе уже сказал, — фыркнул Морс. — Истинный, не сумевший сберечь свою наину, не сможет продолжать бороться за трон. На кой шерт Харрасу нужен такой король?»
— Но тогда получается, невесты на охоте — легкая добыча. Живые мишени! «Подстрелил» наину, и нет противника.
А может, нет и наины.
«Не драматизируй, цыпа. В открытую никто действовать не станет, а то ведь тоже сразу вылетит из состязаний и покроет позором весь свой род. А хальдаги в вопросах собственной чести и чести рода очень щепетильны. Да и среди них немало таких, как мой мальчик. Мэдок ни за что не причинит вреда наине, чтобы через нее добраться до ее господина. Для таких, как он, чужие невесты священны».
Может, чужие и священны, зато со своими творит, что хочет. Морит голодом, переводит ночные сорочки, превращая их в непригодные для носки лохмотья. Метки всякие опять же на деликатных местах ставит.
Чертов благородный мальчик.
«И вот тебе еще один от меня совет. И снова совершенно бескорыстный, заметь. С хальдагами, конечно, нужно быть начеку, но не стоит сбрасывать со счетов и прекрасных леди. Благородный лорд чужую наину, может, и не тронет, а если он чересчур благороден, прямо как мой Мэд, так в сложной ситуации еще и поможет. Выручит, защитит, спасет, сбережет. Но вот невесты такого благородного лорда вполне могут оказаться с ядовитым жалом. Поэтому вам всем нужно быть осторожными. Мэдок уже проводил с девками воспитательно-наставительные беседы, еще когда вместо тебя тут Шилла была. А с тобой что-то не с того начал. Плохо ты на него влияешь, Филиппа. Даже хуже Паулины. Совсем мозги мужику перекрутила».
— Ну да, теперь еще и я крайняя. Просто твой хозяин, Морс, беспечный и самоуверенный скот. Я хотела сказать, лорд! — поправилась вынужденно, заметив, как вейр негодующе сверкнул глазами.
Меня тут еще, видите ли, и виноватой выставляют. Лучше бы вместо того, чтобы кусать меня вчера и обцеловывать везде, где только можно (и где нельзя!), наставлял меня. Словами, а не как сегодня.
«В общем, если коротко, сиротка, все, что от вас требуется, — это слушаться во всем Мэдока и сплотиться. Иначе наины других хальдагов сожрут вас с потрохами, в этом даже не сомневайся».
— Как долго продлится охота?
«Месяц или чуть больше. Все будет зависеть от количества этапов и от того, как быстро будут покидать охоту ее участники».
Продержаться месяц, играя непонятно во что, будучи попаданкой вне закона, да еще и самозванкой?! Кажется, миссия по спасению себя любимой и выживанию в этом мире имела все шансы провалиться еще на начальных этапах.
— Испытания начнутся уже сегодня? — кисло осведомилась я у Морса.
«Нет, сегодня будет бал, чествование претендентов и их избранниц, выпивка и танцы. А „воевать“ начнем уже завтра. Ну или сегодня ночью».
— Успокоил, — мрачно хмыкнула я.
Остаток дня меня одолевала тревога, с которой никак не получалось бороться. Я нервничала, вздрагивала от малейшего шороха и все ждала от судьбы еще какой-нибудь подножки.
Вернувшись к себе, первым делом отправилась в ванную, чтобы полюбоваться на свою задницу. Ожидала увидеть какую-нибудь красивую татушку, вроде той, что украшала плечо де Горта, только поменьше и поженственнее (зря, что ли, боль такую терпела), но увидела просто покрасневшую кожу, которую продолжало печь.
Никаких загадочно-мистических символов, только красная булка.
Обед, который Илсе принесла мне в комнату, пришлось есть стоя, потому что сидеть я все еще была не в состоянии. Ела, скользя рассеянным взглядом по заснеженному саду, и продолжала мысленно проклинать хальдага. Потом немного полежала на боку, все так же незлым тихим словом вспоминая своего шертова господина, а заодно прокручивала в уме все, что рассказал мне Морок.
Все плохо, все туманно, и по-прежнему совершенно не ясно, что произойдет в ближайшее время. Наверное, наиболее благополучный для меня исход — это быстрый проигрыш Стального. Тогда я просто вернусь к «родственникам».
Хм… чтобы выйти замуж за Карела.
Нет, тоже вариант так себе.
Оставалось одно: стараться быть во время охоты максимально незаметной и быстро, очень быстро искать способ вернуться на Землю. Вот только я не представляла, откуда начинать поиски и кого просить о помощи.
Где-то около четырех ко мне заявился… де Горт. Если честно, я думала, что это госпожа Лендерт привезла платье, поэтому из ванной, где умывалась, чтобы убрать следы слез (я не плакала, просто в глаза по соринке попало), выходила с улыбкой, настраиваясь на приятное общение с портнихой. Но стоило увидеть Стального, как улыбка сползла с моего лица, словно маска, и я холодно поинтересовалась:
— Что будет угодно вашему всемогуществу на этот раз? Мне лечь, раздеться или вы принесли цепи?
По лицу хальдага промелькнула какая-то тень, но он быстро вернул своему лицу невозмутимое выражение и подозрительно вежливо проговорил:
— Да, спасибо, Филиппа. Буду благодарен, если вы ляжете на кровать и приподнимете юбки.
Я чуть не застонала.
— Что, опять?!
Вместо ответа де Горт двинулся на меня.
— Слушайте, ну понаказывали, и хватит. Сдалось вам мое воспитание? — отступая, пыталась я достучаться до сострадания железобетонного гада. — Обещаю вести себя примерно до конца охоты, ну или пока не проиграете.
— А с чего вы решили, что я проиграю? — зыркнул на меня из-под нахмуренных бровей герцог.
— А с чего вы решили, что выиграете?
Я тут же прикусила свой длинный язык, который уже не раз усложнял мне жизнь, и попыталась спрятаться за первым попавшимся предметом мебели — кофейным столиком. Увы, ненадежное укрытие не спасло меня от участи быть схваченной этим любителем метить все, что дышит и двигается. Ну и огрызается. В стрессовых ситуациях.
Вцепившись мне в руку, де Горт притянул меня к себе.
— Вы не ответили на мой вопрос, леди Адельвейн. — В зеленых глазах таяли искры, а может, наоборот, готовы были вспыхнуть с новой силой.
— Вы слишком самоуверенны, а это качество еще никого до добра не доводило. И вряд ли доведет вас до трона.
— А вы так ничего и не поняли, Филиппа, — заявили мне в губы, скользя ладонью по моей талии.
Хорошо хоть не по заднице.
Прижалась рукой к каменной груди Истинного, пытаясь от него отодвинуться, но отстраниться мне не дали.
— Я все поняла, прониклась и впечатлилась. Вашими методами дрессировки. А теперь, может, оставите меня в покое? Сейчас придет портниха и…
— Я пришел не наказывать вас, а лечить.
А вот это уже что-то новенькое.
Де Горт все-таки меня отпустил, и я тут же, словно горная козочка, отпрыгнула от него за кресло. Вцепилась в его высокую спинку и с недоверием спросила:
— А вы точно тот самый утренний Мэдок?
— Точно. — На губах хальдага появилась почти улыбка. — Других Мэдоков, дневных и вечерних, здесь нет.
— Если б еще не было и ночного… — вспомнилась мне вчерашняя сцена на кровати, за которой последовала сегодняшняя, и тоже на кровати. Еще одной кроватной сцены моя психика уже просто не вынесет. — Тогда с чего вдруг надумали меня лечить?
— Не хочу, чтобы метка доставляла вам на балу неудобства.
То есть вот эту адскую боль он называет просто неудобствами?
— Ложитесь на живот, Филиппа. Сейчас все пройдет.
Ну, знаете ли… Позволить малознакомому типу в сотый раз трогать меня за самое деликатное?! Нет, уж лучше адская боль, которая просто неудобства.
— Я не дам вам снова залезть мне под юбку. Вы и так делаете это слишком часто, вам не кажется?
— Филиппа… — В «моем» имени нет рычащих звуков, но герцогу все равно удалось его прорычать. — Простейшее заклинание, на наложение которого уйдет от силы минута, избавит вас от всех неприятных ощущений.
— Спасибо… наверное. Но я лучше потерплю, — независимо вскинула голову.
— Не будьте ребенком!
— А вы не будьте таким м… Мэдоком! Этим простейшим заклинанием вы могли воспользоваться еще утром и…
И у де Горта зашевелились ноздри. Ну то есть начали сдуваться и раздуваться, и мне даже показалось, что сейчас он дохнет в меня пламенем. Ну или пометит вторую ягодицу, руководствуясь принципом «повторение — мать учения».
— Если бы я знал, кого покупаю…
— Берете на время, — поправила я.
— Уж точно не на всю жизнь! — рыкнул герцог.
— Вы это уже говорили.
— Дурная у вас кровь, Филиппа, хоть и считается Чистой, — едва ли не выплюнул Стальной лорд. — Своеволие у вас точно от отца, а вот все остальное, все эти ваши взгляды, которые не смогла выдавить из вас даже обитель Созидательницы, наверняка от матери-иномирянки!
Мм?
— Продолжайте.
Жаль, продолжить он не успел. В тот самый момент, как назло, в дверь постучали, и на пороге показалась служанка.
— Ваше всемогущество, — девушка присела в реверансе, — прибыла госпожа Лендерт. Спрашивает, сможет ли леди Адельвейн ее принять.
— Продолжим после бала, — хмуро бросил мне хальдаг и велел служанке: — Пригласите госпожу Лендерт к моей наине.
«Моей наине», — мысленно перекривляла я изверга, когда его широкая спина исчезла за дверью.
Огорошенная услышанным, плюхнулась в кресло и тут же, заскулив, подскочила. Болит, болит, болит! Но лучше весь вечер буду мучиться, чем позволю этому снова ко мне прикоснуться.
А как морщился, как кривился, говоря о родителях Филиппы: своевольном графе и матери-иномирянке. Может, потому его и казнили… За то, что влюбился в объект охоты для Стальных лордов? Еще и это придется выяснять. Вряд ли история родителей Филиппы имеет ко мне хоть какое-то отношение, но разузнать все равно не помешает. И это, подозреваю, будет проще, чем отыскать обратную дорогу к Верочке и Кириллу.
Госпожа Лендерт снова радовала улыбкой и лучистым взглядом. А раскрыв огромную картонную коробку, порадовала меня еще и платьем. Я всегда любила красиво одеваться, старалась идти в ногу с модой, но, понятное дело, это не касалось средневековых платьев. В них я чувствовала себя неудобно и все время путалась в дурацких юбках, уже не говорю про удавки для талии, но, увидев творение рук портнихи, на какое-то время залипла.
Платье было… эпатажным. А я ведь собиралась не отсвечивать на празднике, но в таком наряде не отсвечивать у меня при всем желании не получится. Сразу видно, самая прославленная кутюрье Ладерры не боялась играть с тканями и фасонами. Пышная юбка из светлого шелка незаметно перетекала в жесткий лиф с золотыми пластинами под грудью, еще больше подчеркивавшими ее округлость. Воротник-стойка из все того же благородного металла, изнутри обшитого мягким бархатом, сплетался между собой множеством завитков, и со стороны казалось, будто он вплавляется в плечи и грудь. Но больше всего меня поразила распашная юбка из золотых перьев. Они оплетали бедра, ниспадая на пол тяжелым шлейфом.
— Это очень крут… красиво, — выдохнула я, находясь под впечатлением от самой себя.
— Платье прекрасно гармонирует с цветом ваших волос, леди Адельвейн, — внимательно меня оглядывая, сказала госпожа Лендерт, а ее помощница, восторженно хлопая глазами, часто закивала, подтверждая слова портнихи.
Убедившись, что все идеально, ничего нигде не торчит, не жмет и не болтается, портниха помогла мне выбраться из золотого наряда, после чего мы с ней попрощались, пожелав друг другу всего самого наилучшего.
Сразу после ухода госпожи Лендерт вернулась Илсе, сообщив, что уже пора готовиться к балу, а заодно вручила мне небольшую жестяную коробочку, от которой исходил резкий травяной запах.
— Его всемогущество просил передать вам вот эту заживляющую мазь. Сказал, вы знаете, для чего она.
Еще бы мне не знать.
Заверив служанку, что я и сама в состоянии выкупаться, я приняла ванну, после чего помазала поврежденный стараниями де Горта участок кожи и едва не застонала от удовольствия. Мазь начала действовать почти мгновенно, и уже спустя каких-то полчаса я спокойно сидела перед зеркалом, пока Илсе собирала мне волосы в высокую прическу.
Сидела и настраивалась на непростой вечер, отчаянно уповая, что в Каменном дворце не будет жеребчика (он ведь уехал!) или еще кого-то, кто сможет ткнуть в меня пальцем и заявить всем собравшимся там охотникам за иномирянами: «Эта девица кто угодно, но только не Филиппа! Ату ее, ваши всемогущества!»
ГЛАВА 11
После этапа прихорашивания начался этап упаковки наины, и если госпожа Лендерт меня щадила, то Илсе решила быть беспощадной. С виду вроде бы хрупкая, но сколько же в ней силищи… Служанка так затянула мне корсет, что я едва не отправилась прямиком из спальни на небо к их Созидательнице.
— Илсе, — просипела, считая вертящиеся перед глазами звездочки, которых с каждой затяжкой… утяжкой… в общем, с каждым придушением меня корсетом становилось все больше, — за что ты так ненавидишь своего господина?
— Я? — Голос у камеристки испуганно дрогнул. — Я почитаю и глубоко уважаю нашего господина. Он самый… самый…
— Ты же сейчас убиваешь его наину.
Самым садистским способом из всех возможных.
— Но ведь так положено, — после недолгой паузы растерянно пролепетала Илсе.
— Положено убивать?
— Нет, что вы! — Судя по голосу, она снова заволновалась. — Положено туго затягивать корсет, ведь чем тоньше у леди талия, тем она изысканнее и прекраснее.