Рим торжествовал! Никаких преувеличений, поскольку что в честь взятия Иерусалима, что по поводу падения Стамбула для римлян и съехавшихся из иных городов были устроены неплохие такие празднества — яркие, запоминающиеся, но вместе с тем без совсем уж бессмысленно-дорогостоящих трат и уж точно не заставляющие особо впечатлительных биться в религиозном экстазе. Но показательные бои, гонки на лошадях просто и на колесницах, театральные представления разных жанров для широких народных масс, многое иное — всё это непременно присутствовало, равно как бесплатные выпивка с закусками.
Хлеба и зрелищ! Именно так говорили в Риме ещё том, древнем, и были абсолютно правы. Утолив голод телесный, за ним духовный — тут уж у каждого свои запросы, от откровенно примитивных до вполне себе заслуживающих уважения — народ становился особенно восприимчив и даже податлив к тому, что им говорят, что вбивают под порой весьма толстые кости черепа. Вбивали же не много не мало, а мысли о том, что совсем скоро Италия перестанет быть королевством, превратившись в империю. Не Римскую, а с иным названием, но столица то всё равно будет в Вечном городе! Очень хорошо получалось почёсывать эго многих и многих, пробуждая дремлющую память о настоящем величии, что, казалось, было окончательно потеряно в веках.
Империя, да. Земли собственно Итальянского королевства, Египта, Сербии, прихватизированный нами, Борджиа, Константинополь с проливами. Плюс кое-какие ошмётки до сих пор формально независимых италийских земель, таких как Феррара с Моденой и… Сиенская республика. Если семейство д’Эсте по факту уже прочно легло под Рим, оставаясь лишь де-юре независимыми правителями Феррары с Моденой, то вот Сиена… Пандольфо Петруччи, правитель Сиены, равно как и большая часть его сенаторов, ну очень не хотели лишаться этой самой независимости. Более того, сделав раньше нам. Борджиа, немало пакостей, пытались заслониться Венецией, выбрав это реально влиятельное италийское государство в качестве покровителя.
Однако, всему приходит конец, особенно попыткам не слишком то умного и одарённого правителя противостоять по настоящему серьёзной силе. Вот и сейчас, получив вперемешку куски пирога от раздела мамлюкско-османских земель вкупе с напоминаниями о нежелательности ссор с Римом в итальянских делах, дож Венеции таки да смог убедить большинство в своих советах-сенатах, что Сиену лучше оставить, откупиться ей от недовольства Рима и его союзников.
Откупились. Правда сам Пандольфо Петруччи и немалая часть сиенской аристократии предпочли слинять из родных земель куда подальше — по большей части как раз в Венецию — дабы не рисковать потерей гораздо большего, нежели часть из имеющихся богатств. Сама же республика досталась нам. Не столь большой кусок сам по себе, но очень даже важный как часть ещё не собранных в единое целое земель.
Что осталось? Генуя, чтоб ей провалиться! Очень уж крепко засел там, опираясь на явную помощь Франции и тайную Венеции Лодовико Сфорца, он же более известный как Мавр. Савойя… Ещё более тесно связанная с Францией, уже на родственном уровне. Достаточно сказать, что Филиберт II, нынешний герцог Савойский, был по крови связан с французскими Бурдонами, родственными, в свою очередь, правящим Валуа. Да и его девочка-невеста, Иоланда Луиза, тоже была кровно связана с Францией. А где кровные связи, там и политическое влияние, не говоря уже о тотальном превосходстве Франции над маленькой и не особенно то по факту независимой Савойей. Ещё так называемая германская партия при савойском дворе имела место быть, ориентированная, понятно, на Священную Римскую империю и её владыку Максимилиана I. Тот ещё узелок, к которому я пока даже не пытался подступиться, понимая чрезмерную запутанность ситуации и несвоевременность каких-либо активных действий. Пусть пока поварятся в собственном соку, а мы из Рима понаблюдаем за процессом.
Венеция… Это вообще отдельно и серьёзно. Республика при всём с ней весьма успешном политическом противостоянии успела неплохо отожраться по итогам уже двух Крестовых походов. Решить вопрос грубой силой раньше было довольно рискованно, теперь же невозможно. Не по причине соотношения сил, тут иное.
Зато Флоренция и Милан — с ними всё совсем-совсем иначе. Союзники настоящие, а не вынужденные, как в случае той же Венеции, чтоб ей пусто было. Опять же много получившие по итогам Крестовых походов, заметно усилившиеся в плане военном и материальном. А вот в политическом аспекте — это уже совсем другая история. Государства в нашей сфере влияния с планами, рассчитанными на перевод их сперва в настоящих вассалов, а потом и поглощения внутрь империи. На дальнюю перспективу, само собой разумеется, весьма дальнюю.
Разные пути, разные методы, но итог запланирован один — то самое объединение итальянских земель. Не вредности ради, а просто потому, что иначе те же самые Милан или Флоренция спустя энное время могут отдрейфовать в сторону Франции или там Священной Римской империи, она же по сути ещё не существующая Германия. Будущее, оно всегда не определено, особенно если кто-то действительно талантливый и готовый ломать мироздание о колено приложит к тому все усилия. Знаю, проходили. Да и лично того, поучаствовали.
Не-ет, тут дело ясное, что дело решённое. А пока… Одна из загородных вилл, где находилась большая часть Борджиа, решивших на время покинуть замок Святого Ангела. Это мне мрачная и величественная крепость казалась достаточной для нахождения там большую часть времени с периодическим появлениям на римских улицах и площадях по тем либо иным делам. А вот Хуана, Лукреция — у этих душа просила простора, в том числе и живой природы вокруг. Женщины… большей их части обширное число деревьев, луга и прочие речушки куда милее многометровых, сложенных из камня стен и величественных башен. Что ж, тут каждому своё, не поспоришь. Да и я не сказать что являлся противником живой природы. Просто лень порой совсем уж накатывала, а отсюда и нежелание перемещения, особенно на лошадях, благо мне было с чем сравнивать этот ни разу не радующий вид транспорта.
Как бы то ни было, а сегодня большая часть семейства собралась даже не на вилле, а близ неё. Апрель, он в Италии вполне себе тёплый, не чета моей настоящей Родине, где этот месяц обычно славен недавно растаявшим снегом, грязью и затяжными дождями.
Тут совсем иначе. Дождик да, был, но вчера и ни разу не обложной, не превращающий всё вокруг в вязкое болото. Хотя о расширении сети дорог, оставшейся от Римской империи, равно как об усовершенствовании уже имеющихся подумать один бес надобно. Но не сейчас, потом. Сейчас просто лучше посмотреть, как Бьянка, Лукреция и примкнувшая к ним Изабелла изображают из себя Вильгельмин, понимаешь. Теллей, пытаясь попасть из арбалета в яблоки, которые подбрасывала в воздух смеющаяся Хуана. Сама прекрасная испанка не испытывала никакого интереса к личному участию в подобных забавах, но вот смотреть за подругами — это совсем другое дело. Смотрела и сидящая в одном из вынесенных на вольный воздух кресел Ваноцца Борджиа, ранее ди Катанеи, которой не то чтобы сильно нездоровилось, просто перемена погоды и то, что потом назовут мигренью.
Она одновременно и радовалась и не одобряла. Радовалась понятно чему — что вокруг всё благостно, присутствующие тут дети, да и недавно ставший законным супругом Родриго Борджиа бодры, практически здоровы и полностью довольны жизнью. Ну а не одобряла иное. Ставшую по факту частью семьи Бьянку, которая, ко всему прочему, оказалась матерью первого Борджиа нового поколения, пусть это ещё неизвестно сколько должно было оставаться тайной. Не свойственные благородной римлянке и вообще аристократке повадки Лукреции, её связь с той же Бьянкой… Ах да, помолвку с Мигелем Корелья, также тут присутствующим, она опять таки не особо одобряла. Хотя и старалась порадоваться за дочь, которую только такой вот супружеский союз мог устраивать. Мда, из всех тут присутствующих девушек она только мою жену Хуану и одобряла, поскольку та единственная практически соответствовала понятию благородной синьоры в понимании самой Ваноццы.
Забавно было за этим наблюдать. За всем сразу. А ещё за азартно режущимися в карты Мигелем, Раталли и Эспинозой, которые в кои то веки ухитрились собраться в одном месте в одно время и даже не напились до состояния полного нестояния. Вот уж действительно редкое стечение обстоятельств.
И наблюдающий за всем этим патриарх семейства Борджиа, которому прожитые годы действительно добавляли лишь мудрости? f не переходящего в маразм слабоумия, как у многих и многих, мнящих о себе слишком много, а на деле являющихся всего лишь нулем без палочки. Хотя наблюдал он не постоянно, лишь время от времени, отвлекаясь то на томик сочинений Платона у себя в руках, то на мою персону. Вот вроде бы разговор шёл о делах сугубо личных, касающихся семьи, а всё равно то и дело сворачивал на связь семьи и происходящего в окружающем нас мире.
— Хуана сейчас далеко, она не слышит. Потому скажу тебе. Чезаре. Я рад, что хоть кто-то из моих детей уже продолжил наш род, хоть и так вот, тайно, — и тут же. посмотрев на Лукрецию, Родриго Борджиа добавил. — Твоя сестра будет очень хорошей матерью. Потом. Она уже сейчас очень часто проводит время с малышкой Ваноццей.
— Дочь её лучшей подруги. Самой-самой лучшей. Это нормально, никто не мог ожидать иного, — пожимаю плечами, комментируя слова «отца». — И она куда больше женщина, нежели Бьянка. Таковы уж особенности становления моей подруги, слишком много ей пришлось пережить, прежде чем она нашла свой собственный путь.
— Ты собрал вокруг себя верных людей, Чезаре… Цезарь. Цезарь империи, которая вот-вот вновь будет провозглашена в не родном нам по крови, но ставшем нашим древнем и великом городе. Жаль, что назвать империю Римской не получится.
— Название уже давно успели перехватить, — усмехаюсь, ничуть при этом не сожалея. — И боги с ним, с названием. Возвращение его не факт, что принесло бы больше пользы, нежели хлопот. Слишком неоднозначным был тот, прежний Рим, чересчур много ошибок совершили его правители, причём как времен республиканских, так и более поздних. Особенно поздних.
Родриго Борджиа понимал, к чему я веду. Да и как иначе то? Слишком умён, слишком давно знает меня и получше многих. Меня настоящего, пусть и считая, что я это тот самый Чезаре, только возмужавший, переменившийся сам и меняющий по своему облику и подобию как родную кровь, так и других приближённых.
— Орден Храма, становящийся все больше похожим на тот, которым тогдашний Святой Престол пугал добрых христиан. Храм Бездны, набирающий силу. Скоро ты собираешься его… раскрыть?
— Ты уже не говоришь про «избавиться», отец.
— Понимаю, что ты не откажешься от такого удобного инструмента и даже не оставишь совсем в тени.
— Верно, не оставлю. Но ещё очень долго истину про Храм Бездны будет знать лишь Орден Храма. А много после, десятки лет спустя нашего с тобой разговора, истина будет хоть и малыми кусочками, но открываться и остальным. К тому времени люди успеют измениться. Особенно если им в этом немного помочь. Бережно так. аккуратно.
Вздох Родриго Борджиа, прекрасно осознающего, что времена меняются всё быстрее и кажущееся немыслимым вчера превращается во вполне возможное сегодня и тем паче завтра.
— Лучше о чём-нибудь более приятном, чем твоя страшненькая игрушка из бездны. Коронация тебя как императора. Не слишком ли мы затягиваем?
— Не слишком. Сперва должна окончательно закончиться возня с тем, что осталось от европейских владений османов.
— Морея…
— И самую малость от болгарских земель, — уточнил я. — Сам же помнишь, засели там в паре городов гарнизоны особо фанатичных, а венгры и молдаване возятся. Но их понять можно, неохота нести лишние потери, когда всё и без того ясно.
«Отец» поникающее покивал. Действительно, от нескольких недель ничего особенно и не зависело. С Валахией то уже все окончательно разрешилось. Господарь Раду IV, недостойный родственник великого Колосажателя, покорно сдался на милость тех, кто пришёл выгонять с валашских и не только земель османов и всех их активных прихлебателей. Он лишился власти, но сохранил жизнь и часть богатств. Не шибко великую, но это было лучше, чем ничего. Естественно, в обмен на отречение по всей форме и деятельное участие в помощи при передаче власти новому господарю. Кому именно? А тут уже не всё было ясно. Претендовали на освободившийся трон как Ласло II Венгерский из династии Ягеллонов, родственный государям Польши и Литвы, так и Стефан III Молдавский. Последний имел за спиной пусть далёкого, но тоже мощного союзника — русскую царицу-регентшу, свою дочь Елену Волошанку, пока что правившую вместо своего сына Дмитрия II.
Узелок там завязывался действительно интересный, но именно что политический, без сколь-либо серьёзной вероятности настоящего кровопролития. Договорённости, достигнутые во время встречи государей Европы и их полномочных представителей в Риме, они уже начинали действовать. Хитрые договорённости то! Оно и понятно, если учесть, кто именно был их главным редактором и одним из составителей. Флорентийский змий, он же Николо Макиавелли, наконец то частично утоливший свою жажду славы, оказавшись по сути повитухой такой серьёзной общей договорённости. Впрочем, насытиться до конца он в принципе не сможет — не тот характер у человека, да и постоянное стремление к ещё большей славе и известности в веках не надут великому флорентийцу спокойно спать. Оно в чем-то даже и неплохо, ведь в будущем много чего подобного рода составлять и оформлять придётся.
Касаемо Болгарии было примерно то же самое, только интересантов имелось куда как больше. Ясен пень, что никто из действительно значимых и серьёзных государей Европы не позволил бы каким-то Венгрии или Молдавии подгрести под себя ещё и болгарские земли — богатые и стратегически выгодно расположенные. Потому, скорее всего, на окончательно освобождённых от османов землях предстояло возродиться именно что Болгарскому царству, но сильно зависимому сразу от нескольких важных персон. Ну и отдельными кусками территории, особенно прибрежной, будущему царству всё едино пожертвовать придётся. А выборы собственно особы, на голову которой опустится ещё не существующая корона… Претендентов будет много, однозначно немалое число правящих династий захотят пристроить на образовавшийся трон своего.
Договорятся как-нибудь? Бесспорно, хотя не за день и даже наверняка не за месяц. Ничего, тут время однозначно терпит.
Зато вопрос с Мореей уже вошёл в стадию решения. Каким именно образом? Мехмет из Дома Османа, окончательно запутавшийся в паутине Палеологов, реально принял фальшивую монету за настоящую. Посчитал, болезный, что славные своим византийским коварством Палеологи непонятно с чего сдержат данные ему обещания. И, что особо забавно, до сих пор так считал. Ну как же, ведь земли, которые он вроде как контролировал, так и оставались островом спокойствия для османов. В обмен же ему только и пришлось, что изгнать особо буйных фанатиков, часть мулл и провозгласить для зимми греческой крови некоторые облегчения по налогам плюс отменить часть запретов. Наивный!
Почему наивный? Да просто из Литвы уже не то выдвинулось, не то готово было выдвинуться настоящее войско, к тому же усиленное польскими отрядами. И, конечно, теми немногими, кто был верен или нанят за полновесные золотые монеты сыновьями Софьи Палеолог. Проход через венгерские или молдавские земли, ранее сложный или практически невозможный из-за… сложных отношений между правителями, сейчас не представлял и тени проблемы. То самое перемирие, достигнутое в Риме, оно давало о себе знать. А при таком раскладе дотопать до греческих земель и выдать и без того деморализованным османским войскам и самому Мехмету хар-рошего такого пинка под зад — дело техники, не более того. Ну а потом только и останется, что поделиться частью греческих городов, особенно портов, с Венецией, Испанией, Португалией и ещё парочкой интересантов. Я был уверен, что и Александр Ягеллончик вкупе со своим братом, польским королём, возражать против такой делёжки не станут. Причина? По факту Морея будет зависима от них, хотя Палеологи считают иначе. Пока считают!