Ну а если одно и то же положение дел устраивает обе стороны – то расхождения в терминологии уже не очень-то и важны, важнее, что мы с ними больше не воюем. Осталось еще и друг с другом воевать прекратить – тогда песенка Зоны будет спета. А это – первостепенная проблема человечества, как ни крути.
Что касается фуршета – я не совсем понял, что к чему и в честь чего, но мне понравилось само мероприятие. Ходят толпы разодетых господ и дам, частью в мундирах, частью в вечерних платьях и смокингах, беседуют, радуют себя дорогими винами и закусками. Скучновато, зато вкусно!
Я облюбовал себе столик-стойку у окна, заставленный преимущественно кондитерскими изделиями, и приналег на вкусняшки. Вначале эклеры, потом заварные пирожные, а потом очередь дошла и до шоколадных бисквитов. Месяц на сухпайках в Зоне, потом неделя на сухпайках в карантине – мне не привыкать, но возможность разнообразить свой рацион я упускать не собираюсь.
– Кажется, кое-кто совершенно не боится диабета, – раздался за спиной звонкий насмешливый голос.
Я обернулся, дожевывая бисквит, и увидел симпатичную стройную девицу в парадной военной форме, но непонятно какого рода войск.
– Когда мне было три года, я боялся Бабая, – спокойно ответил я. – В шесть боялся нашего садовника – у него было несимметричное лицо… В десять боялся, что меня не примут в спецучебку СТО. В двенадцать – что не сдюжу подготовку. В шестнадцать – что окажусь хреновым лидером, что подведу ребят, что кто-то доберется до одержимого раньше меня… А диабета, так уж вышло, я никогда не боялся. Других страхов хватало.
Тут у нее немного вытянулось лицо: узнала.
– Ой, а это вы… Я вас поначалу за кадета приняла…
Я философски пожал плечами:
– С кем не бывает… Желаете эклерчик или бисквитик?
* * *
Моя новая знакомая назвалась необычным и красивым именем Арлин и сразу же намекнула, что друзья обычно зовут ее Арлинкой. На фуршете она оказалась несколько самовольно: будучи стажеркой в службе дворцовой охраны, Арлинка имела как техническую возможность невозбранно посещать фуршеты, так и право дворянки, пусть ее дворянство пока что несколько авансовое. Как бы там ни было – фуршет ведь не секретное мероприятие, а она среди прочих офицеров совершенно никак не выделяется.
Конечно, на меня сразу свалилась куча вопросов – что за школа, кого туда берут, трудно ли там учиться, чему учат и так далее. На это все я отвечал зачастую словом «секрет», потому Арлинке не осталось ничего другого, как перейти к менее секретным темам.
– Саша, а вы обычно одержимых клинками убиваете?
– Как получится. Вообще предпочитаю пальнуть из «кишкодера» – один выстрел и одержимого нет. Но это если он не видит. Если видит – там все сложнее.
Она чуть задумалась.
– Саша, а вы случайно или по долгу службы знаете что-то о слухах, что якобы из Зоны пришел некий человек, умудрившийся ее пересечь? Вот уже неделю с лишком ходят.
Тваюжмать. Давал себе зарок не лицемерить – а ложь это примерно та же хрень, что и лицемерие. Вот и как я теперь должен выкрутиться? Скажу, что вранье – это будет вранье. Скажу, что не знаю – это тоже будет вранье. Скажу, что это я – с версией о том, что я начальник секретной школы, придется попрощаться, потому что какой я начальник, если дней десять всего как пришел? Чужак бы взял, почему люди вечно задают неудобные вопросы?
– Знаю, – кивнул я, – и совсем не случайно. Но это тоже секрет. А вы, значит, в будущем станете специалистом по безопасности?
– Угу. Посты, контрольно-пропускные, технические средства обеспечения безопасности, патрули, расписания, протоколы безопасности, оборона объектов и защита охраняемых персон – это все моя специальность.
– Полезное занятие, – одобрил я. – А как у вас поставлено дело с безопасностью в плане одержимых?
– Ну, при дворце всегда есть несколько боевых магов на дежурстве, да и сами обитатели дворца могут дать прикурить не хуже, если что. А вообще – вы разве не знаете, что под всем Светлоградом простирается предохранительный подвал?
Я хмыкнул.
– А вы разве не знаете, что одержимые со временем привыкают к многоэтажности? А на подвал под ногами им вообще плевать, они его просто не видят. Многослойная среда препятствует ритуалу призыва, не более того. Даже канал вокруг города – не преграда, если одержимому будет очень нужно пересечь его.
– Да, но проникнуть в город без проверки проблематично даже для адекватно ведущего себя человека. Одержимые зачастую выдают себя очень быстро и без «рамки».
Я вздохнул.
– Боюсь, их поведение эволюционирует. Что сложно одержимому – то не особая проблема для его сообщников-культистов. Если уж на то пошло – одержимый, которого я перед камерами прикончил, пробрался в центр города, не столица, но и не деревня. И аж в банк прошел.
– Да, для нас это тревожный звонок. Я, к слову, пишу дипломную работу на эту тематику…
– Ну так вот вам еще более тревожный звоночек: имел место инцидент в Аркадии, когда одержимый некоторое время скрывался в канализации и был обнаружен только случайно, да и то только потому, что лидер группы зачистки обладал редчайшей способностью чуять их на расстоянии. Одержимый имел одежду работника муниципалитета – жилет, каска, ящик с инструментами. Пытаясь скрыться, он выбрался на поверхность, зашел в картинную галерею, причем через служебный вход, почему и не возбудил ничьих подозрений. Он попал в кабинет директора, убил его, свернув шею, что уже удивительно само по себе, и переоделся в его одежду. Впрочем, уйти ему все равно не удалось.
Арлинка задумчиво нахмурилась.
– А почему вас удивляет способ убийства?
– Одержимым нравится запах крови, если вы не знали. Но он убил директора так, чтобы не испортить его одежду. Все поведение одержимого было насквозь рациональным, он делал то, что было нужно, а не то, что любят делать одержимые. Одержимый, понимающий тонкости человеческой среды и действующий четко и грамотно вместо того, чтобы нести хаос и разрушения, как того требует их суть. Как вам?
– Да уж… А вы, видимо, хорошо разбираетесь в предмете, ваш профиль, как-никак… Слушайте, Саша, вы правда начальник секретной школы? Вы же не старше меня.
– Да, правда. Да, не старше. Только я учился истреблять одержимых с двенадцати лет.
У нее в глазах появилась хитринка.
– М-м-м… Саша, а у вас не найдется ли немного свободного времени, чтобы самую малость помочь мне с дипломной работой?
– Да легко. Все равно тут скучно, а вкусняшек я уже наелся.
– Вы на машине?
– Нет, я с министром приехал.
– А я на машине.
* * *
Арлин обитала в уютной квартире в нескольких кварталах от дворца, в фешенебельном районе. Сама квартирка, хоть и маленькая, оказалась обставлена весьма и весьма недешево, а вероятность того, что у стажеров службы охраны настолько большое денежное довольство, я всерьез воспринимать не стал. Дочурка какого-нибудь знатного и богатого дворянина, тут и к гадалке не ходи.
– Чаю, кофе или?.. – предложила Арлин, когда мы сняли парадные кителя и разулись.
– Да нет, спасибо, я на фуршете заправился… Что там с дипломной? – спросил я, уже предчувствуя, каков будет ответ.
– Дипломная, в общем-то, никуда не убежит, – сказала она, выразительно посмотрев мне в глаза.
Я догадывался, что дипломная – всего лишь предлог, еще на фуршете.
– Ну конечно, – согласился я, – делу время, потехе час.
– Всего час? – игриво улыбнулась Арлинка и принялась неторопливо расстегивать форменную рубашку.
– Пожалей министра: что он подумает, если я исчезну надолго?
– Так позвони ему, – она тоже перешла на «ты».
Меня ждал весьма приятный сюрприз: вместо нежного и упругого девичьего тела под рубашкой скрывался хорошо тренированный торс спортсменки с четко очерченными выпуклостями мышц. Впрочем, и женские округлости тоже никуда не делись.
Я притянул ее к себе, наши губы оказались совсем близко, затем соприкоснулись. Не прекращая целоваться, я полез правой рукой под ее футболку в поисках замочка от лифчика и обнаружил, что подобным предметом гардероба Арлин не пользуется.
– Есть проблема, – сказал я через пару секунд. – Не знаю номера министра. Впрочем, пусть это будет его трудность…
* * *
Мы с Арлин уложились в час: вначале я сверху, затем она. Правда, затем она накинула халат, вышла, вернулась минут через пять и предложила перебраться в ванную.
Меня два раза просить не пришлось – и тут я тоже не прогадал: ванна у Арлин оказалась и не ванна, а чуть ли не маленький мраморный бассейн, облицованный изнутри акрилом. Места хватило нам обоим с избытком: пожалуй, большей ванны я в жизни не видел, даже в особняке Арклайтов: отец Сашика при всем своем богатстве не был сторонником кричащей роскоши.
Я прикинул, что ванная комната, вмещающая такой минибассейн, должна занимать значительную площадь небольшой, в общем-то, квартиры.
– У тебя, видимо, на этот водоем полквартиры ушло, – заметил я.
Арлин хихикнула:
– Обожаю купаться. Особенно в приятной компании.
Я нащупал под водой ее бедра и потянул к себе:
– Пожалуй, я тебя очень даже понимаю.
Так что в ванной мы задержались еще на час и выбрались из нее только когда вода начала остывать.
– Пожалуй, надо бы чего перекусить, – сказала Арлин, набросив халат. – Ты-то раньше меня к сладкому успел, а я как тебя узнала – так про кренделя и забыла… Да и ты теперь, полагаю, не откажешься подзаправиться. У меня в холодильнике есть маринованные стейки – рецепт маринада очень старый, наши семейные повара от отца к сыну передавали. Ни в одном ресторане такого не подадут, да я и сготовлю быстрее, чем привезут из ресторана.
– Звучит заманчиво. А я пока гляну одним глазком твою дипломную.
– Вон лежат материалы… Там основное в первой папке – наброски пока.
Она ушла на кухню, а я натянул брюки, сел за письменный стол и открыл папку.
Тематика дипломной – весьма и весьма злободневная. «Охрана объекта малыми силами в условиях угрозы категории К-О-1». «К» – культисты, надо думать, «О» – одержимые. Аналог нашей «наивысшей черной», видимо.
Я пробежался глазами по вводной части, просмотрел список источников. Три четверти – сплошь те же самые книги и авторы, по которым нам преподавали материал в учебке, еще одна четверть мне не знакома. Судя по типично сиберийским именам – книги, имеющие хождение только в самой Сиберии, возможно, малыми тиражами. Выбираю из стопки одну из них – на половине переплета красуется здоровая печать министерства обороны с индексом «Только для допущенного персонала». Идиоты: нет чтоб поделиться, засекречивают они… Мать вашу за левую ногу…
Вступление дипломной было посвящено анализу сложившейся ситуации и существующих протоколов безопасности. В целом, анализ довольно посредственный, но пару недостатков Арлин удалось найти. Список методов, которыми одержимый мог бы проникать на хорошо охраняемый объект самостоятельно или с посторонней помощью, почти банален, но интересную мысль я углядел: Арлин предположила, что одержимый, теоретически, мог бы развить защитный наружный покров, стойкий к химически активным веществам, и выработать какое-нибудь средство задержки дыхания. В этом случае его можно было бы доставить куда надо в емкости вроде бочки с бензином, к тому же запаянной: даже если охрана захочет проверить – через отверстие она только бензин и унюхает.
Самое интересное заключалось в том, что Арлин плюнула в небо, а попала в луну. Я сразу же вспомнил шесть часов, проведенных на берегу стерильной, кристально чистой реки. Шесть часов я ждал, когда прыгнувший в воду одержимый всплывет и я смогу его прикончить – но он так и не всплыл. До самой темноты мы глядели друг на друга сквозь четыре метра прозрачной воды, а затем мне пришлось покинуть свой пост из-за угрозы со стороны его сородича.
Тут из кухни начали доноситься вкусные запахи, и я принял решение передислоцироваться туда. Надел рубашку, заправил в брюки, взял несколько самых интересных листов дипломной и пошел.
– Ты вовремя, – сказала Арлин, – уже почти готово. Что скажешь про мою дипломную?
– С одной стороны, много прописных и очевидных истин. С другой стороны, есть интересные мысли насчет одержимого в бочке. Сама додумалась?
– Угу. Ты тоже считаешь, что это возможно?
– Не считаю, а знаю. Был очевидцем того, как одержимый, спасаясь от группы зачистки, бросился в воду и просидел на глубине в четыре метра шесть часов. Неизвестно, был ли это его заранее подготовленный план или одержимые способны обходиться без кислорода столько времени. Скорее второе: без еды в Зоне они как-то обходятся, причем столетиями.
– Надо было ему гранату запузырить…
– Вышли все к тому моменту.
Арлин принялась вынимать стейки из гриля.
– Получается, байки о том, что одержимые в зоне питаются трупами, не имеют под собой основания?
Я пожал плечами:
– Смотря с какой точки зрения. Не существует никаких подтвержденных свидетельств, что одержимые едят своих жертв. С другой стороны, они любят устроить кровавую баню, потому что им нравится запах крови и смерти. В сознании обывателя от второго к первому – один шаг. Обыватель не знает, что подходить к потусторонним гостям с нашими мерками бессмысленно.
Стейки у Арлин получились весьма недурственными. Стейк как стейк – только с необычным утонченным вкусом.
– Неплохо, очень даже неплохо, – сказал я, прожевав кусок. – Уж точно не хуже, чем в ресторане.
– Ну еще бы. Саша, а откуда данные о том, что одержимые любят запах крови?
Я быстро покопался в памяти – и не нашел, на какой источник сослаться. Ладно, выкручусь, но на будущее надо следить за языком.
– Установлено путем наблюдений. Разумеется, эта теория вполне может быть ошибочной. В общем, что я скажу… возможно, тебе стоит сузить тематику дипломной работы и проработать вопросы обнаружения скрывающихся одержимых.
– Этого может оказаться маловато.
Я покачал головой:
– Напротив: возможно, эта работа опередит свое время. Вопрос лишь – на годы или на месяцы. Я ведь говорил – методы культистов развиваются. Одержимый, который пытался спрятаться в картинной галерее, вначале скрывался в подземных коммуникациях. У него было укрытие, одежда, спальник, запас еды, знания. Кто снабдил его всем этим? Полагаю, тот же, кто и призвал. Еще пару лет назад методы культистов были самым низкопробным терроризмом – призвать эфириала в подходящем месте и оставить одержимого там. Кто знает, до чего они додумаются в недалеком будущем? И тема противодействия одержимым, имеющим помощников среди культистов, может оказаться очень актуальной. Из других моментов – предложи усовершенствование патрульных протоколов. Если патрули и посты будут состоять из трех человек, а не двух – вероятность подмены охранников будет сведена практически к нулю: одержимые не любят общество друг друга и редко собираются по двое, а симметрия тела другого одержимого для них особо отвратительна. Еще одно… какой стандартный период радиопереклички?
– Обычно раз в час, – сказала Арлин, накалывая на вилку кусочек стейка.
– Стоило бы сократить до получаса или двадцати минут. Если патруль попадет в руки культистов – уже через полчаса это будут одержимые.
Она посмотрела на меня с сомнением:
– Там один только рунный круг для ритуала чертить надо два часа…
– Его можно принести с собой. На свернутом холсте. Схватили часовых, расстелили холсты – и вуаля.
– А так вообще можно?! – удивилась Арлин.
– Как оказалось – вполне. На то, чтобы провести ритуал, ушло минут пятнадцать. Мы прибыли менее чем через полчаса после того, как культисты схватили жертву, и одержимый к этому времени успел освоиться в теле настолько, что встал и пытался спрятаться. К счастью, ритуал был проведен на пирсе, потому мы отрезали ему пути отхода. Будь это где-то в другом месте – выродок еще мог бы даже побегать от нас… Так что час – достаточный срок, чтобы культисты провели свой ритуал, и к тому времени, как придет время отвечать по рации, одержимый уже будет достаточно владеть речевым аппаратом, чтобы иметь шансы не вызвать подозрения диспетчера. О том, что одержимые знают все, что знала жертва, включая пароли и отзывы, ты, конечно же, в курсе.