— Конечно. Меня такими мелочами не проймёшь, — фыркаю в ответ, чувствуя, как ещё один камень падает с души. Неужели меня даже принять готовы?
Когда мы подходим, в фургоне уже все готовятся ко сну. Подняв Ляльку в повозку, я укладываю её, куда показывает няня. Пожелав ей спокойной ночи, забираю своё одеяло и снова отправляюсь спать на улице. На этот раз так далеко уходить, как прошлой ночью, не собираюсь, но и рядом со всеми ложиться не хочу по понятным причинам.
— Эй ты! Ромин, кажется? — слышу окрик одного из мужчин, сопровождающих караван.
— Да, хали? — поворачиваюсь к нему и выжидающе смотрю на подходящего ко мне громилу с густой курчавой бородой, в пыльной жупархе.
— Пойдём к нам, что ты всё только возле баб своих трёшься? — хлопнув меня по плечу так, что я едва не приседаю, басит вполне добродушно бородач.
Я, честно говоря, не нахожусь с ответом вот так сразу. И моей заминки мужику вполне хватает, чтобы за то самое ушибленное плечо утащить меня к костру, где уже собралась чисто мужская компания. Не считая служителей Явара — те по обыкновению сидят отдельно, а сейчас уже и вовсе спят все, кроме парочки часовых. За нашим приближением наблюдают с интересом почти все.
— Асхаб, ты в своём порыве дружелюбия, смотри мальцу руку не выдерни, — хмыкает сухощавый носатый мужчина в синей куфие.
— Обижаешь, Мухир. Я ещё соображаю, что делаю. Да и парнишка не задохлик. Да Ромин? — хохотнув, выдаёт мой конвоир.
— Конечно, хали Асхаб, — с энтузиазмом киваю я, хотя он мне явно льстит. От захвата его лапищи назавтра всё плечо посинеет.
— О, видишь? Толковый мужик растёт. Садись, парень, — меня бесцеремонно водружают на свободное место. Бородач плюхается рядом, и вручает мне кружку с чем-то горячим. Чутьё молчит, я принюхиваюсь. Пахнет алкоголем, специями…
— Что ты нюхаешь? Пей, — хмыкает тот самый носатый.
— Вот ничего ты не понимаешь, Мухир. Без запаха и вкус не тот, — возражает здоровяк, который меня привёл и сам шумно вдыхает пар, идущий от его собсвенной кружки.
Хмыкнув, я согласно киваю и делаю решительный глоток. О-о-о, главное, как девчонка от удовольствия не застонать. Это кто ж такую прелесть приготовил и как она называется? Я с удовольствием перекатываю на языке пряный хмельной напиток.
— Вкусно. Спасибо, — как можно более низким голосом благодарю я, обхватывая кружку обеими руками.
— То-то же, — хмыкает Асхаб. — Ну рассказывай.
— Что? — удивлённо интересуюсь у него, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих.
— Почему бабушку с сестрой ты сопровождаешь, а не кто-то постарше?
— Некому больше, — бурчу я, вспоминая, как себя вели немногочисленные мои ученики пацаны-подростки, если кто-то сомневался в их способности справиться со сложным делом. И показывая всем своим видом, что вдаваться в подробности не хочу. Легенду рассказать, конечно, могу, но, если меня спросят подробности, спалюсь, как пить дать.
— Вот как? — понятливо кивает Асхаб. — Ну что, мужик ты, Ромин. Хвалю.
— Я видел, как ты коня усмирил в Гьяране, — подаёт голос, сидящий рядом с Мухиром, коренастый коротышка. — Что это за магия была?
— Не магия, — отрицательно качаю я головой. — Ему больно было. Мышцу свело, а я понял и смог помочь.
— И откуда же ты такой знаток взялся? — вскидывает брови мужчина.
— Меня отец научил, пока был жив, — отвечаю уклончиво, опять насупившись. И стараюсь перевести разговор на другую тему. — Скажите, а дорога до Обители безопасна? Со мной сестра маленькая.
Уловка срабатывает и мужчины переключаются на обсуждение дороги, возможности разбойных нападений, которые в нашем случае почти нереальны, потом кто-то вспоминает, что слышал, будто у каких-то путников в прошлом году детей украли. потом и вовсе откровенные байки начинают травить. Я вся обращаюсь во внимание, параллельно прислушиваясь к себе, и тревога отзывается царапающим зудом на подкорке. Но разобрать на что именно из услышанного, пока не получается.
Посиделки у костра вопреки моим опасениям надолго не затягиваются. Вскоре мужики начинают зевать и постепенно разбредаются спать. Уношу ноги и я, прихватив своё одеяло и улучив минуту, пока решивший взять надо мной шефство Асхаб отвлёкся на разговор с Мухиром. Ну, надо сказать, что уношу я их весьма нетрезвой походкой. Йошкин кот, это тело точно хрупкое и нежное до не могу. С одной кружки захмелеть, это сильно. Эх. Надо проспаться.
С этой здравой мыслью я нахожу то самое место, где мы с Гапкой и Лялькой ужинали. Тут между двух деревьев и парочки валунов весьма уютно. И даже нежное принцессное тело не ломит от сна на твёрдой земле. Чудесный всё-таки напиток. С глупой улыбкой на лице я заворачиваюсь в одеяло и засыпаю.
И просыпаюсь, чувствуя, что что-то не так.
Глава 11
Резко сев, морщусь от неприятной тяжести в голове. Но лёгкое похмелье — это последнее, что для меня имеет сейчас значение. Я прислушиваюсь. Вокруг стрекочут цикады, в кронах деревьев надо мной тихо шумит ветер. Ничего, что бы могло вызывать тревогу, не слышно. Ушами. Но всё во мне кричит, что грядёт какая-то опасность. Поправив куфию, поднимаюсь с земли и осторожно, почти крадучись, направляюсь к лагерю. Вокруг потухшего костра спят мужчины, от горы, похожей на Асхаба доносится раскатистый храп, ему подхрапывают ещё несколько голосов. Никаких часовых не замечаю. Ну служители Явара же должны были кого-то оставить на посту? Иду дальше, туда, где виднеются белые рясы сидящих у такого же потухшего костра храмовников. На моё приближение они ровным счётом никак не реагируют. И, подходя ближе, я начинаю понимать, почему. Так называемые часовые, прислонившись друг к другу, просто спят. А внутри всё уже скручивает от тревожного предчувствия. Не думая, бросаюсь к ним и принимаюсь по очереди трясти обоих, но добиваюсь лишь того, что мужчины заваливаются наземь. Они спят? Или… Присев, трясущимися пальцами нахожу шею одного и нащупываю мерное биение пульса. Спят. Просто… нет совсем не просто. Вспоминаю вчерашний напиток, от которого отказалась. Который был для всех? Снотворное? Зачем? Чего ждать? Что делать?
— Просыпайтесь!!! Просыпайтесь!!! Тревога!!! — ору я, что есть мочи.
Стараясь не паниковать, вскакиваю на ноги и бросаюсь к остальным храмовникам. Но все они спят абсолютно беспробудно, не реагируя ни на мои вопли, ни на тычки и попытки их растрясти.
Слышу какое-то кряхтение у второго костра и кидаюсь туда. Асхаб, вяло шевелится и поворачивается на спину, растирая сонное лицо.
— Что стряслось? — он смотрит на меня едва разлепившимися глазами. — Ромин, ты чего вопишь, как бес на жаровне?
— Все спят, — отдышавшись, пытаюсь ему объяснить причину своей паники. — Даже часовые. Никого не могу разбудить. Что-то не так.
— Эй, не пори горячку, парень. Сейчас разберёмся, — ворчит бородач, заторможено садясь. — Может просто перебрали чего вчера? Чего ты всполошился?
— Предчувствую опасность, — смотря ему в глаза, признаюсь я, пытаясь передать, насколько всё серьёзно. Гапка моим предчувствиям верит безусловно, значит в магическом мире — это норма.
— И часто твои предчувствия сбываются? — уже гораздо менее беспечным тоном спрашивает Асхаб, прищурив один глаз. И сейчас он совсем не похож на простого добряка.
— Всегда, — произношу и тут воздух разрывает рвущий душу детский крик. Этот голос узнаю, наверное, из тысячи.
— Рома!!! Рома!!! Рома!!! Рома!!! — истошно и испуганно визжит где-то у повозок Лялька, и я срываюсь на бег, всем существом стремясь ей на помощь.
Спасти!!! Успеть!!! Дура!!! Надо было к ней первым делом бросаться, а не мужиков будить. Никогда себе не прощу, если с крохой что-то случится. За спиной слышу приглушённое ругательство, и ор теперь уже Асхаба, призывающий всех к подъёму. И словно в ответ, раздаются детские крики ещё с нескольких фургонов. Но я не обращаю на них внимания, и несусь вперёд, движимая лишь одним желанием найти и защитить Ляльку, и сейчас расстояние до нашего фургона кажется мне космическим. Когда я почти добегаю, её крик обрывается на самой высокой ноте, заставляя меня внутри похолодеть. Резко обогнув повозку, я даже не замечаю, как перемахиваю через бортик, ища глазами Ляльку. Но замечаю только скрючившееся на полу тело Гапки и огромную кровоточащую шишку у неё на лбу. Урою тварей!!! Краем глаза замечаю, что остальные женщины, кажется, спят. Но Саяны, в отличие от мальчишки Мири и хромой Гайди, тоже нет. Об этом я думаю, уже выскакивая наружу. Куда бежать? Где ты, Лялечка моя ненаглядная? Наша повозка этой ночью получилась крайней в ряду, дальше небольшая роща.
До безумия хочу ЗНАТЬ!!! Тянусь всем существом к девочке, пустившей корни в моём сердце. Где ты, Лалерин? Кажется, где-то там позади звенит сталь, кажется, кто-то кричит и матерится, кто-то отдаёт резким смутно-знакомым голосом приказы. Там бой? Какая разница? Меня тянет в другую сторону. Туда, где среди деревьев вихляет мерзкий подонок, уносящий в охапке двух девочек. Мою девочку. И я снова срываюсь на бег, уже не отпуская это видение, ведомая им. Догнать!!! Уничтожить!!!
Не знаю, откуда это во мне берётся, но внутри поднимается такая жгучая волна неконтролируемой ненависти, что кажется, будто лёгкие горят в ревущем пламени, и сердце бьёт набатом об клетку из рёбер. Глаза застилает пелена, и зрение становится почти туннельным. Я, кажется, даже слышу, как пыхтит удирающий с детьми недоносок, знаю для кого, знаю зачем. И ненавижу его всей душой!!! Чтоб ты собственной кровью захлебнулся, мразь!!! Не позволю!!! Не отдам!!!
Я настигаю его неожиданно. Едва не налетаю на внезапно остановившегося между деревьев мужика, и слышу сначала странный хрип, противный бульк и истошный визг мелких, когда его руки разжимаются, и обе девчонки начинают падать на землю. Каким-то чудом успеваю подхватить Ляльку, прижав к себе одной рукой, второй хватаю за шкирку Саю, оттаскивая от похитителя.
— Рома, — всхлипывает моя кроха, обхватывая шею, дрожа всем маленьким тельцем. И её подружка, как ни странно, тоже цепляется за меня, прижавшись лбом к моим ногам.
А я, прижав лица мелких к себе, чтобы они не смотрели, делаю осторожный шаг, обходя продолжающего стоять с опущенными руками мужика. Но стоит мне увидеть, что его остановило, я отшатываюсь, чувствуя, как подкатывает дурнота, и перед глазами темнеет. Тащу девочек прочь, спотыкаясь, задыхаясь от ужаса, пытаясь развидеть стоящую перед глазами картину напоровшегося горлом на острый сук подонка. И захлебнувшегося кровью. Нет! Нет! Это не может быть из-за меня! Или может?
Звук приближающихся шагов резко и моментально выдёргивает меня из состояния удушающей паники, заставив вскинуть голову и уставиться на незнакомца, бегущего к нам. Резко приседаю и опускаю девочек на землю. Смотрю им по очереди в глаза и отдаю чёткий приказ, пользуясь тем, что поднятая страхом и адреналиновым всплеском собственная сила ещё не схлынула.
— Лялька, Сая, прячьтесь!!! Быстро!!!
Они поддаются сразу, не сопротивляясь моей воле, хватаются за руки и несутся вместе прочь куда-то в сторону, а я, оглянувшись и найдя глазами здоровенную оглоблю, поднимаю её и иду навстречу ещё одному врагу. Понимаю, что мало что могу ему противопоставить, но хотя бы дам девчонкам время найти укрытие.
Замахнувшись, заставляю выродка в чёрной одежде и такой же куфие притормозить, злобно оскалившись, и достать из ножен кривой клинок.
— Уйди с дороги, мелочь, и я не буду тебя потрошить.
Ага, так я тебе и поверила. Сплюнув, вскидываю подбородок, криво ухмыляясь. Поняв, что уступать я не собираюсь, он раздражённо цыкает языком и идёт на меня. И тут затылок взрывается болью, руки сами разжимаются, роняя моё единственное оружие. И тьма внезапно накрывает противной удушливой волной.
Тайрэн
Я могу только догадываться, откуда взялось это непреходящее ощущение, что Рами в опасности. Просто знал это, проснувшись два дня назад в гостинице, где мы остановились после того, как в свите Корима прибыли в Босварию, выведали в столичном Храме, когда и откуда планируются отправляться паломничества в Обитель Праматери, потом узнали, что общественная портальная сеть по неназываемым причинам перекрыта по приказу миразу Рифата Зайраха, и верхом преодолели приличное расстояние по пути из Замайры в Гьярану. Вспомнить, снилась ли мне Рамина, я не мог, как и говорила ли она мне что-нибудь о том, что с ней. Но, видимо снилась и говорила. Беспочвенной паранойей я никогда не страдал.
Как результат, мы уже двое суток почти без продыху мчимся, чтобы нагнать этот паломнический караван, в котором должна находиться моя знакомая незнакомка. И по моим расчётам уже к рассвету мы должны найти их место стоянки. Прошлый привал храмовники устроили на холме, не отъезжая от дороги. Скорее всего поступили так и на этот раз. Чего им опасаться. Явару служат в основном маги. И неслабые. Да и кто рискнёт нападать на слуг самого чтимого в Босварии Бога?
— Рэн, я слышу крики, — сообщает Мэл, которая несколько минут назад по привычке вырвалась вперёд, разведывая дорогу, а теперь, придержав коня, ждёт нас с Кором, немного привстав в стременах и устремив взгляд вперёд, где на склоне соседнего холма можно различить белые крыши фургонов. — Кажется, кто-то поднимает тревогу. Это должны быть наши паломники.
Слух у нашего Чудовища отменный, так что сомневаться в её словах не приходится. Кивнув, я пришпориваю коня, это же делает Корин, а за ним и его сестра, и мы втроём пускаемся в галоп, стремясь, как можно быстрее оказаться на месте происшествия.
Когда мы вылетаем на поляну, вокруг которой расположились полукругом повозки паломников. У костров валяются мужские тела, и первое что я слышу, это лязг оружия, детские крики и громогласный рёв какого-то здоровенного мужика, пробегающего мимо нас к повозкам.
— Они пришли за детьми! Спасайте детей!
Разбираться, кто такие «они», за какими детьми пришли, кто нападает, а кто защищается, и что вообще здесь происходит, можно долго, а можно…
— Кор, Мэл, валим всех! Потом разберёмся! — спешившись, гаркаю я, перекрикивая шум и видя, что мои товарищи уже собрались включиться в заварушку. Мэл так даже успела кого-то подстрелить.
Близнецам дважды объяснять, что я имею в виду, не приходится, и спустя несколько секунд на моих запястьях смыкаются их руки, активируя готовые объединяющие плетения. Его изначальную схему когда-то выбил у босварийцев мой глубокоуважаемый наставник герцог Гиерно, как он тогда выразился, в качестве компенсации за моральный ущерб и угрозу жизни его супруге, после их очень занимательной совместной командировки в эту страну. Потом плетение было им тщательно изучено и усовершенствованно, позволяя объединять силы даже не двух магов, а гораздо большего числа. Единственным условием является доверие и сработанность. Заклинание частичного стазиса, тонко настроенное на человеческие параметры, молниеносно расщепляется в моих пальцах, напитываясь силой троих магов, и срывается веером во все стороны от нас, обездвиживая всех в радиусе метров двадцати пяти. Этого по моим расчётам должно хватить.
— А ты не мелочишься, — фыркает Мэл, отпуская моё запястье, и обозревая несуразно застывшие фигуры. — Обожаю эту твою разработку. Когда уже плетением поделишься?
— На свадьбу подарю. Подданых строить, — хмыкаю я, разминая пальцы, в которых до сих пор покалывает наша общая магия.
— С чего ты взял, что она будет? — закатывает глаза Чудовище.
— Как? Ты разве не этого добиваешься? — интересуюсь, оглядываясь, пытаясь решить, кого первым разморозить, чтобы быстрее разобраться, кто есть кто.
— Пф, всё что я от него хотела, уже получила, — как сытая кошка жмурится девушка, облачённая в строгую чёрную жупарху с синей куфией на лице, решительно шагая к тому самому здоровяку, что орал про детей.
— И что же ты хотела? — подозрительно интересуется Кор, догоняя её. Я тоже иду следом, признавая её выбор разумным. Этот амбал точно не из нападающих и был вполне дееспособен.
— Не маленький. Сам догадаешься, — фыркает Мэл.
— Он посмел… — мгновенно вспыхивает её брат.
— Я его не спрашивала, а потом ему было всё равно, — мурлычет девушка, заставив нас двоих ошарашенно выпучить на неё глаза, и останавливается у нужного нам мужика. — Вот этот лапочка нам всё расскажет. Правда? — она треплет громилу по лицу, и я, даже не снимая эмпатическую блокировку, догадываюсь, какой бурлящий коктейль из эмоций тот ощущает.
Хмыкнув, посылаю короткий импульс, и заклинание отпускает свою жертву. Мужик, до этого едва стоявший с поднятой на бегу одной ногой, пошатывается, хрипло выдыхает и шарахается от Мэл. Вот как она это делает?