— Те торговки сказали, что ты… ведьма.
— Это не правда! — тут же выпалила, но взяла себя в руки, расправляя плечи, — они намеренно так сделали. Я им мешала…
— Всё что ты мне рассказала часть ложь. Но на первый раз я тебе прощу. Ты устала…, — я чувствовала, как его внимательный и пытливый наполненный серым свинцом взгляд медленно скользит по волосам и моему лицу, — …и напугана. Подумай пока над тем, что ты мне рассказала, что расскажешь в следующий раз, от этого будет зависеть многое: твоя жизнь и существование твоего ребёнка.
Я вздрогнула, когда он затронул Марсу. Светлая Мать, неужели он подумал, что мой маленький брат, мой… А может быть так и лучше? Иначе он бы мог не взять его с собой в замок, посчитав за лишнюю обузу. Я не стала ничего говорить, пока. Хотя Марсу наверняка тоже устроят допрос. Правда скоро прольётся на свет, но всё равно пока это может сыграть мне в пользу.
— Кто вы господин? — осмелилась всё же спросить.
Он поднял руку, а я едва не зажмурилась и не отшатнулась, подумав, что задала не подобающий вопрос. Рука незнакомца задержалась и до меня дошло осознание, что он хотел стянуть с лица повязку. Но передумал, сжал кулак и опустил руку.
— Мортон Амгерр.
«Све-т-ла-я Мать!» — раскрыла губы в ошеломлении, медленно повернула голову, чтобы взглянуть на него ещё раз, будто того что я видела было мало, но тут же вернулась в обратное положение — смотрела в пол. Меня, кажется, оглушило на миг как рыбу. Так, Грез, дыши глубже, как учила матушка, когда жар поступал к ладоням. Мортон Амгерр? Не может этого быть! Старший наследник замков-близнецов?! Как же так?! Выходит… О, Боги! Какая-то странная радость и превосходство вспыхнули в груди. Знала бы Сира и Габора кто за меня вступился, от завести поседели бы! Но тут же одёрнула себя. Чему я радуюсь, дурёха! Ладони вспотели что хотелось их отереть о платье, а ещё хотелось страшно пить. Всё складывается куда хуже, чем я думала.
— Ты останешься здесь, но за тобой скоро придут, — продолжал говорить так, будто его ответ ни чуть меня не сбил с толку.
— Постойте! — сорвалось с языка и ту же опустила голову. — Позвольте Марсу быть со мной, он единственный кто у меня остался.
Повисла такая тяжёлая тишина, что я едва не выдержала и не взглянула на него, но его ответ как гром на голову.
— Нет. Он отправится в приют и там будет под присмотром воспитанников.
— Что-о-о? Нет! — в свою очередь выкрикнула я, резко повернувшись к нему, — как в приют? А я? Вы не можете так поступить!
— Могу, — чуть сузил глаза, буравя меня насквозь, смотря сверху. — Тебе будет так спокойнее, и он не будет тебя отвлекать… Ему будет лучше там, чем возле твоей юбки, — с какой-то лёгкой брезгливостью сказал он, — он уже достаточно взрослый чтобы прятаться за неё.
— Ему всего шесть!
И вообще на что он намекает? От чего отвлекать? Я моргнула, а следом жар залил щёки до самых кончиков ушей так густо, что я задохнулась, от первой посетившей меня мысли, не самой лицеприятной.
— Тем более. Уже шесть. Будущих воинов отдают в обучение с четырёх лет.
«Жестокий тиран, недаром с таким лицом!» — выпалила про себя в сердцах и тут же, кольнул острым шипом укор на себя. Да поделом ему! Прости меня, Светлая Мать! Я зло и с горечью сжала губы, взгляд затуманился, в груди пылал ком, сдерживая слёзы смотрела в неумолимые безжалостные глаза старшего сына короля.
— Мы продолжим разговор, — вдруг сказал он, — а пока делай то что тебе будут говорить и старайся вести себя… — скользнул по лицу странным взглядом, — …хорошо.
Я вздрогнула, как от удара хлыста. Да что он себе позволяет! Пусть я из простой семьи ремесленников, но он не имеет право порочить меня. Хотя, конечно, имеет. Понуро опустила голову и тут же дрожь пробежалась по телу, когда Мортон чуть склонившись произнёс:
— До встречи, Грез.
Глава 3
Я повернулась, но Мортон Амгерр уже отступил и пошёл к выходу оставив меня одну.
Вдох. Ещё один. Тише, Грез, тише. Но напрасно я себя успокаивала, всё складывалось хуже и не представишь! На глаза набежали горячие слёзы, и сдерживать их я больше не могла, ноги подогнулись. Опустилась на пол, уронив лицо в ладони и застыла, чувствуя, как плечи стали мелко подрагивать. Сердце болезненно сжалось, стоило только представить, что Марсу окажется в приюте. В приюте! Всхлипнула громко. Я не смогла оберечь его, защитить. Что теперь с ним будет? Как он там останется без меня? Увижу ли я его ещё? От непрерывных слёз голова разболелось ещё сильнее. Я редко плакала, почти никогда, с того времени как погибли родители, не позволяла волю слезам, я должна была быть сильной и стойкой, чтобы выжить, чтобы прокормить нас, много работать. А он, так легко решил разлучить нас. Отнял у меня. Он заставил меня плакать! Обида и боль душили и слёзы вновь заполонили глаза, я начала всхлипывать навзрыд, не заботясь о том, что меня мог кто-то увидеть, войдя в это помещение. Нужно успокоиться, ведь не всё ещё потеряно. Я должна делать то, что он говорит и понять зачем нужна ему.
«Сира чтоб ей в землю провалиться!» Если бы она не сболтнула лишнего, то всё могло бы обойтись. Наверное.
Вытерла ладонями слёзы со щёк и собравшись с силами, поднялась с пола. Прошла к столу, где Амгерр оставил своё верхнее облачение. Он сказал, что мне придётся с ним ещё раз говорить, значит нужно к этому подготовится. Самое важное, мне нужно знать зачем он привёз меня в замок, в один из замков Сарматских холмов, и намерен держать здесь, если не собирается отдавать под суд. Я нахмурилась. Пусть тогда власти разбираются в том, что случилось между мной и Дрио! Хотя, как не верти, а сумку с монетами я забрала, украла у него. Никто не станет слушать, что я с Марсу остались на улице и нам не на что снять новое жильё. Никому до этого нет дела!
Я протянула руку и всё же взяла плащ, сама, не зная, что делаю, поднесла к лицу и прикрыв веки втянула запах. От него не пахло брагой и мужицким резким потом, как разило от Дрио. Наверное, у него всегда чистое тело и он ест хорошую пищу. Подумав о еде живот сжала пустота.
Громкий кашель раздался позади. Едва не подпрыгнула от неожиданности. Бросила плащ обратно на стол, не хватало ещё чтобы кто-то подумал, что я роюсь в чужих вещах!
В дверях стояла молодая девушка в простом сером домотканом наряде, длинная юбка, спадала мятыми складками к полу, рукава белой просторной рубахи засучены до локтей, за пояс заправлен край такого же белого, но совершено мокрого передника. Серо-жёлтые глаза на немного широком лице оглядели меня внимательно с головы до ног. Она сдула с лица выбившуюся из-под платка чтобы был замысловато повязан на её голове, пшеничную выгоревшую прядь, поморщила веснушчатый нос, прошла ко столу. Встала так, что мне пришлось посторониться. Незнакомка по-хозяйски подобрала оставленный плащ, небрежно глянула на меня через плечо.
— Пойдём за мной, — двинулась с места, виляя крупными бёдрами, закидывая плащ себе на плечо, показывая всем своим видом кто здесь главная.
Конечно, я могла бы выказать протест, но мне ли сейчас упрямиться? Светлая Мать и за что же мне это всё, мало мне было Сиры и Габоры. Я молча пошла за провожатой.
Выйдя из двухъярусного дома, пошли между рядами построек, повернули налево и оказались на шумном хозяйском дворе.
— Кши! — провожатая взмахнула тряпкой, которую сорвала с пояса, отогнала бросившихся шипеть на неё жирных гусей.
Под навесом стояли коровы, а дальше тянулись конюшни. Конечно, в замке должно быть большое хозяйство и в этом я убедилась. Пройдя двор, мы вошли в такой же двухъярусный, но уже каменный дом с черепичной красной крышей, со множеством дверей из которых доносились голоса и окрики, носились из двери в двери служанки, одетые так же как та, что вела меня в неизвестном направлении. По запаху выпечки я поняла, что мы прошли поварню, со сводчатой широкой дверью, в которую успела заглянуть, заметив несколько полных кухарок.
— Шевелись! — поторопила провожатая.
Уже скоро мы оказались в просторном помещении с высоким, занимающим все два яруса, потолком. Здесь было влажно и мокро, повсюду лохани, корыта с вещами, плетёные корзины, лотки и бадьи с водой, топилась огромная печь, на которой кипели огромные чаны. В открытую дверь уходил пар, за ней ещё две девушки развешивали на верёвки бельё. Все они ходили босыми, с заткнутыми за пояс подолами просторных юбок, двое что были внутри обернулись на вошедшую незнакомку.
Провожатая прошла вперёд, вышла за дверь в солнечный свет. А я в неловком молчании осталась стоять чуть в стороне, чувствуя, как протёртая обувь промокает. На улице ещё холодно и потому в помещение залетал холодный сквозняк, делая воздух ещё сырее, заставляя ёжиться. Собравшиеся девушки, их оказалось всего четверо, выпускали смешки и уже откровенно оглядывали меня. А я отводила взгляд стараясь не обращать на них внимание.
— Значит, это ты новенькая? — раздался женский крикливый голос со стороны входной двери. Внутрь вошла вполне солидных габаритов зрелая женщина. В отличии от остальных на ней тёмно-коричневое платье, с белым квадратным до груди воротником, на поясе тяжёлая связка ключей, рыже-ржавые волосы зализаны от лба и собраны в тугую сетку на затылке. Она приблизилась, надвигаясь глыбой. От неё дохнуло жаром и, едким потом.
— Ну-ка, показывай руки, — одёрнула грубо на ходу.
Я сжала кулаки, но выставила кисти маленьким въедливым глазкам женщины. Она грубо схватила своими пухлыми крепкими пальцами мои пальцы и дёрнула, разворачивая их ладони вверх.
— На кухню ты не пойдёшь, останешься здесь, с такими руками заразу занесёшь.
Я встрепенулась, отняв руки, заливаясь стыдом и злостью одновременно.
— Это мозоли, — процедила я. Мои пальцы от чистки рыбы были вечно поранены.
Женщина фыркнула, одарив надменным взглядом, вздёрнула круглый подбородок.
— Кора! — обратилась к той, что привела меня сюда, — выдай ей лоток и щётку пусть идёт чистить сапоги, — глянула через покатое, бесформенное плечо, — как раз пусть и сама отмоется, — вновь пригвоздила меня придирчивым взглядом, — и лохмы свои собери, а то отрежу.
Я вздрогнула и схватилась за косу, что доходила уже почти до поясницы. Я не стригла волосы с того времени как погибла матушка, она любила их заплетать и расчёсывать, напевая мою любимую песню. Я не дам их отрезать! Пусть только попробует! Старшая хмыкнула, видя мой свирепый взгляд, но отступила, покинула стиральню, больше не сказав ни слова. Я же так и осталась стоять посередине прачечной, став мишенью для насмешек и косых взглядов. Кора, громыхнув лоханью поставила её передо мной, бросив щётку и тряпки.
— Холодная вода вон там, горячая — там, — указала на чаны и бадьи у стены. — Вся обувь на улице, выйдешь — увидишь, — раздражённо откинула за спину короткую пшеничную косу, упёрла руки в бока.
Горло сдавила слепая досада, никогда себя ещё не чувствовала такой уязвимой и раздавленной, и думала я только о брате. Возможно Кора ожидала что я отвечу что-то грубое, но я молча взяла лохань и пошла к бадьям. Девушки смолкли, наблюдая за мной с довольными ухмылками. Налив воды отправилась на улицу.
Едва я вышла, как прищурилась от ослепительного света. На широком дворе ограждённый другими постройками: погребами и хозяйскими складами, протянуты верёвки, рядами висели стиранные вещи, ветер чуть трепал мокрую ткань. Хорошо, что меня сразу нагрузили работой, мне нужно было чем-то заняться иначе сойду с ума от неведенья. Я нашла обувь под навесом, у виноградного плетня. Сняла свою старенькую накидку свернула, отложив в сторону, подвязала верёвкой волосы и устроившись в тени, принялась за чистку.
Неизвестно сколько времени я находилась за работой, целая гора пыльной обуви не заканчивалась, она явно принадлежала воинам — прочная и грубая. Работа немного меня отвлекла от мрачных, раздирающих на части мыслей, пока ласковое солнце не стало закатываться за покатую крышу.
— Эй, — предо мной встала Кора, — на сегодня хватит.
Я отложила щётку и поставив очищенный сапог, подняла голову. Взгляд прачки одобрительный, но всё равно на дне залегло недоверие и неприязнь. Интересно, чем я им успела не угодить? Но видимо в замке не очень жалуют пришлых?
— Поднимайся и пошли за мной, — бросила Кора и развернулась.
Я поднялась, да едва не плюхнулась обратно — ноги затекли, а в спину отдалась ноющая боль, от положения в котором просидела полдня. Вылив грязную воду под куст виноградника, сложив щётку, забрав накидку и сумку, я пошла за Корой. Та глянула искоса на меня, хмыкнула.
— Отхожее место вон там, если вдруг нужно сейчас. Ночью мы все ходим сюда.
Мне ничего не было нужно, кроме одного добраться до лавки и лечь.
— Оставь всё здесь, — остановилась Кора.
В стиральне было уже пусто, девушки, закончив дневную работу, разбрелись. Я поставила лохань на высокую лавку.
— Пойдём, — поторопила Кора.
Мы вышли в ту же кухню, где так же было тихо, только негромко переговаривались несколько служанок у длинного кухонного стола, видимо оставшихся на ночь на случай, если хозяева замка потребую принести что-нибудь, например, креплёного вина или позднего завтрака. К счастью за болтовнёй они нас не заметили, зато я поймала обрывки слов одной из девушек.
— Сегодня моя очередь нести господину ужин.
— Почему твоя? Ты ходила прошлый раз, так что в этот раз пойду я.
Они спорили? Я не могла удержаться от скабрезной ухмылки. Похоже, молодой бард был не безразличен этим двоим. И что они в нём такого нашли, со страшными изъянами и такой же уродливой душой. Я их откровенно не понимала. Вспомнив о Марсу меня кольнула тоска. Сейчас я бы приготовила ему поесть, искупала и уложила бы в постель, поцеловав пухлую щёчку и обняв крепко легла бы рядом. А сегодня я останусь без него… Охваченная мыслями о брате, едва держась на ногах от усталости, поднялась за Корой по деревянной скрипучей лестнице на второй ярус, где тянулся широкий коридор с множеством дверей. Мы прошли почти в самый конец. Кора отворила низкую дверь и демонстративно велела мне пройти внутрь, махнув тряпкой.
Я вошла, оглядывая не такое уж и тесное помещение, с двумя квадратными оконцами. Здесь было три лавки, застеленные постелью. Внутри никого не оказалось.
— Все сейчас моются и ужинают, а ты пока разбирай вещи, твоё место во-о-он там, — указала в самый дальний тёмный угол. — Тебе сильно повезло что ты оказалась в Урелтоне, — добавила она.
Я задержала дыхание сжимая сумку. Значит, мы всё же ближе к холмам? Урелтон, насколько я знала, был дальше от окраины Ториона.
Кора перемялась с ноги на ногу. На её твёрдом лице появилось любопытство.
— Чем ты занималась раньше? — вдруг спросила.
— Торговала рыбой на рынке, — устало отозвалась.
Кора хмыкнула.
— Да, тебе точно повезло дорогуша, что ты оказалась здесь. Хочешь есть? Сегодня повариха тебя не покормит, никто не ожидал прихода новенькой, придётся подождать до завтра. Но если сильно голодна я могу принести тебе что-нибудь из погреба.
— Нет, не нужно, — растерянно мотнула головой. Как бы не сжимался пустой желудок, кусок в горло не полезет. Я слишком разбита.
— Ну как хочешь, — фыркнула и вышла из комнаты, махнув кончиком короткой косы.
Постояв мгновение, пошла к своей лавке. Здесь пахло, как ни странно, травами. Постель выдали мне не слишком мягкую в отличие от соседских лавок, но я была и тому рада. Положив рядом свои вещи, сумку повесила на крючок что был вбит в стену у изголовья, стянула порядком запачканное платье и свалилась на лавку. Всё тело гудело и ломило, болела спина и звенело в ушах. Так тяжело мне ещё не было, произошедшее навалилось на меня горой. Где сейчас Марсу? В пути? Всё дальше от меня? Наверное, ему страшно, и он просится ко мне. В какой приют они его отвезут? Как далеко? В груди засаднила боль, мешая дышать. Я ведь даже не попрощалась с ним. Я не выполнила обещание данное матушке, позаботиться о нём и уберечь. Слёзы покатились по пылающим щекам. Я отвернулась к стене и глухо заплакала, вжимая пальцы в набитую гусиным пером подушку, уткнувшись в неё лицом. Гнев и отчаяние бушевали во мне, заставляли тело сжиматься. Проклятый день, проклятый Дрио и его потаскухи, проклятый Мортон Амгерр! Моё сердце воспылало от ярости и ненависти при мысли об это уроде, при воспоминании его серых ненастных глаз. Да, он урод! Как и его чёрствое сердце. И другого отношения он к себе не заслуживает! Он разлучил меня с Марсу и отправил чистить сапоги, унизив меня ещё больше. Гнев нещадно жёг изнутри хлыстом, и я не могла уже с ним справиться. Сотрясаясь всем телом, я рыдала. Ещё никогда и никого я так ненавидела, как сейчас его. До жара и жжения в ладонях. Горько усмехнулась, посмотрев замутнённым взглядом на истёртые в кровь пальцы, всхлипнула. Сжала кулак, с силой ударив по подушке, заскулила, закусив губу.