— А ну стоять! И куда ты направился, вонючка? — раздавшийся гогот заставил меня выйти из этого состояния столбняка, который сковывал меня, не давая пошевелить ни рукой, ни ногой. Под мост влетел мой знакомый бомж, которого туда втолкнул здоровяк в форменном кителе и дубинкой, прицепленной к поясу. Так же на поясе висела кобура, из которой торчала рукоять пистолета. Какой это был пистолет, я не понял, хотя в оружие, особенно старинном разбирался: отец собирал коллекцию, и я волей-неволей знал, чем кремневые пистолеты отличаются от капсюльных.
Вслед за первым под мост зашел еще один мужик. Он был гораздо меньше напарника и не такой высокий. Скорее всего, это и были те самые полисменты, о которых говорил единственный мой неопрятный знакомый.
— Арно, пацана хватай, — здоровяк выглядел жутко довольным. Ну да, если верить бомжу, они только что целых два пфеннинга заработали на двоих, сколько бы это не было.
Тот, который поменьше, шагнул ко мне и протянул руку. Воспоминание о том, как я получил этот шрам, все еще стояло перед глазами, и я не мог его прогнать, как не старался, поэтому я попытался увернуться от тянущихся ко мне рук. Арно поморщился.
— Не вертись, пацан, все равно же поймаем. Ты еще несовершеннолетний, так что тебя, скорее всего, не повесят, если следов преступлений наш штатный медиум не найдет. Всего лишь в работный дом попадешь, а это, поверь, куда лучше, чем под мостом. А вот если найдет, то тебе точно не отвертеться и будешь ты сопли разматывать перед местным судом, только сразу говорю — зря. Ложа и самое главное закон самовольства и самодурства не прощает.
— Не подходи ко мне, — я отпрыгнул в сторону, снова поскользнулся и, взмахнув руками, едва устояв, однако одна нога, все же соскользнула с берега, очутившись в воде.
— Да что ты ломаешься, пацан, лучше не сопротивляйся, а то хуже будет, — Арно усмехнулся, обнажая в ухмылке кривые зубы.
— Не подходи! — в моем голосе явно проскальзывали истеричные нотки.
— Да что ты с ним возишься, Арно? По хребту дубинкой и вяжи, — посоветовал здоровяк, наблюдая за возней напарника со мной. Арно послушал хороший, в общем-то, совет и потянул дубинку, вытаскивая ее из петли.
Вот тут паника накрыла меня с головой. Когда Арно, не спеша, приблизился ко мне, а из-под моста деваться было особо некуда, здоровяк перегородил единственный выход, я застыл, глядя на него, как кролик на удава. Но когда Арно замахнулся…
Это тело не знало, как обороняться, но я-то это знал. Вадим меня хорошо когда-то учил. Настолько хорошо, что мать, увидев однажды нашу тренировку, настояла на том, чтобы отец его уволил. Наверное, это стало одной из причин, почему я остался именно с отцом, а не уехал с ней.
Арно замахнулся дубинкой и ударил слева — направо и сверху — вниз. Скрестив предплечья я, развернувшись на правой стопе, принял удар на скрещенные руки. Лежащее сверху левое предплечье взорвалось болью. Все-таки это тело никогда не занималось, никогда. Но думать об этом, так же, как и о боли было некогда, правой рукой я перехватил запястье руки Арно, в которой он держал дубинку и рванул на себя, одновременно выворачивая запястье. Полисмент взвыл и начал наклоняться, выронив при этом дубинку из руки, и тогда, я что есть силы ударил его коленом по лицу.
Арно рухнул на землю, а я отскочил от него, настороженно глядя на его здоровенного напарника.
— Ну, парень, ты даже не представляешь, как сильно ты попал, — зарычал здоровяк и ринулся на меня, монументальный как скала.
Вот сейчас я абсолютно точно понял, что не в моем возрасте и не с моим цыплячьим весом я могу защититься от него.
Заорав, я вскинул руки в универсальном защитном жесте, выставив их перед собой, и зажмурился, но тут же ощутил ни с чем не сравнимую боль в груди, которая возникла так резко и неожиданно, что я упал. То, что происходило со мной сейчас я ощущал впервые. Жар начал распространяться медленными пульсирующими толчками по всему телу. Я стиснул зубы, не проронив ни слова. Я понимал, что этот жар просто сожжет меня изнутри, и я ничего не смогу с ним сделать. Ни я, ни эти вежливые блюстители местного правопорядка. Я больше не мог ему сопротивляться, и в тот же миг необузданная волна огня буквально отделилась от меня, устремившись вперед на приближающегося здоровяка. Я отстранено смотрел, как это пламя окутывает его полностью, не оставляя ни единого шанса. Боль прошла, и я как завороженный смотрел на словно живой огонь.
Здоровяк кричит. Он кричит так, что мне становится не просто страшно, мне становится жутко, но я продолжаю смотреть, как он пытается сбросить с себя это пламя, как он валится на землю и катается по ней, как кожа на его руках начинает покрываться кошмарными волдырями. Здоровяк вскакивает и несется к реке.
Этот был тот самый момент, во время которого я и должен был сбежать. Во всяком случае, бомжик был более эрудирован в таких вопросах и не стал ждать развязки этой трагедии. Он вскочил на ноги, с земли, где лежал все это время, закрывая голову руками, и понесся прочь от этого страшного места.
И что мне помешало в тот момент последовать за ним? Я не знаю, и, похоже, никогда не смогу себе ответить на этот вопрос. Я не побежал, я продолжал смотреть, как объятый пламенем человек бросается в воду. Но волшебное, оставляющее ощущение иллюзорности, пламя не гаснет, попав в агрессивную для него среду. Нет, оно продолжает гореть, и вместе с ним сгорает молодой в общем-то еще мужчина, который совсем недавно был полисментом — грозой всех бомжей и нарушителей правопорядка.
— Ах ты, гаденыш! — я совсем забыл про находящегося явно не в отключке, а просто слегка деморализованного Арно. — Ты за это точно попадешь на виселицу, твареныш! Если тебя маги на опыты не заберут. Они любят ставить опыты на одичалых, вроде тебя! — в голосе было столько яростной злости, столько ненависти.
Я даже не успел обернуться. Я чувствовал только опустошение и усталость. Хотелось закрыть глаза, упасть на землю, свернуться калачиком и начать рыдать, что было мне совершенно не свойственно, как было не свойственно, в принципе, парню, кем бы он ни был, таким образом, показывать свою слабость. Это чувство и желание было столь для меня ново, что единственным объяснением было, что Кеннет, настоящий Кеннет, все же мог позволить себе дать волю чувствам. Нарастающая с каждой секундой усталость клонила в сон, а я даже руку не мог поднять, она казалась мне просто чугунной. Внезапно я вспомнил свои ощущения непосредственно перед аварией и нашел в себе силы застонать сквозь зубы и сжать руки в кулаки, но обернуться к новой опасности я все равно не успел.
Затылок взорвался болью, и я, закатив глаза, упал на землю.
Вспышек больше не было. Не было вообще ничего, лишь темнота.
Глава 2
Я очнулся резко, будто от удара током, и в глаза ударил яркий свет искусственных ламп. Я вздохнул с облегчением. Этот свет был таким же, как в моем родном мире. Белый точечно-направленный свет, как в больницах, поэтому я был практически уверен в том, что я находился где-то в палате интенсивной терапии. Плечо горело огнем, а голова раскалывалась. Неудивительно. То, что я выжил после такой аварии, уже само по себе является чудом. Меня кольнуло чувство вины в отношении моей молодой спутницы. Надеюсь, что с Заей тоже все хорошо, и она находится в соседней палате.
Я проморгался и понял, что меня изначального напрягло, но я не обратил на этот факт внимание. Потолок, а вместе с ним и свет ламп, были слегка искажены, будто перед глазами находился полиэтиленовый пакет.
— Варис, я не имею ни малейшего понятия, — внезапно раздался вдалеке женский голос и звук приближающихся шагов. Я пытался повернуть голову на этот шум, но у меня не получилось: голова была чем-то зафиксирована, впрочем, ногами и руками я также пошевелить не мог. Единственные движения, которые мне были доступны — это сжать и разжать кулаки.
— Как же меня достали эти папенькины сынки, кто бы знал, — раздался по другую сторону от меня ворчливый голос. Этот голос слегка дребезжал, словно говоривший мужчина был уже в возрасте. Все звуки были немного искажены и доносились будто сквозь вату.
— Может тебе повезет и это окажется обычный бездомный Раскарии? — женский голос прозвучал совсем близко, и я, наконец, боковым зрением увидел нечеткие очертания говорившей женщины.
— Бездомный с магическим потенциалом, тропностью к стихии огня и с первым выбросом в шестнадцать лет? — с другого края от меня появились очертания мужчины. Это немного раздражало, я не мог разглядеть даже лиц говоривших, да ничего я не мог разглядеть. Надежды, что все испытания под мостом были последствием контузии лопнули, как мыльный пузырь.
— Бывает и такое, правда, крайне редко. Хоть какая-то информация есть? — я вздрогнул от неожиданности, когда эта пелена перед глазами рассеялась, представив моему взору склонившуюся надо мной блондинку в защитных очках. Одета она была в темно-синий комбинезон, нижнюю половину лица закрывала такого же цвета маска, а в руках она держала неизвестный мне инструмент, похожий на шприц с длинной иглой, который полностью поглотил мое внимание.
— Милая моя, у меня в производстве не только этот малолетний оборванец, — я скосил глаза в сторону мужчины, который был одет точно в такую же одежду. Возрастом он был далеко за сорок и стоял, не делая никаких движений, сложив руки за спиной. Сложившаяся ситуация мне не нравилась от слова совсем.
— Да-да, слышала о девушке, — она, не обращая на меня внимания, быстро вонзила иглу мне в руку, от чего я непроизвольно вздрогнул. — Очнулся. Быстро он. Посмотри, Варис, какая редкая парадоксальная реакция на гипнотическое воздействие.
— Вот поэтому, Сара, я бы не спешил с выводами по поводу его происхождения.
— Где я? — разлепив сухие губы, тихо спросил я.
— В отделении идентификации, молодой человек, — все так же, не выражая никаких эмоций, ответил мужчина. — И было бы гораздо проще, если бы вы сразу сказали, откуда вы, как вас зовут, и к какому пэрству вы относитесь.
— Я не… Меня зовут Кеннет, — я вспомнил, как обращался ко мне тот бомжик, все же решив, что правильнее будет не называть своего настоящего имени.
— И…? — мужчина поднял вопросительно бровь, на что я только закрыл глаза. Ничего большего об этом Кеннете я сказать не мог. — Либо молодой человек не хочет вступать с нами в контакт, либо действительно ничего не помнит. — Да действительно, я ничего не помню. Тяжело помнить о том, о чем ты не знаешь.
— Я отправила запрос в Совет пэров и в главную Ложу. Ответа от первых до сих пор нет, как и данных от двух Лож. Всегда до последнего играют в молчанку, — я открыл глаза и посмотрел на девушку, которая, наконец, извлекла иглу из моей руки и повернулась ко мне спиной, склонившись над стоящим рядом с ней столиком.
— Я думаю, он вполне стабилен и его можно переместить в отдельный бокс, — Варис кому-то кивнул, и ко мне подошли двое парней, которые освободили мне голову и ноги, заключенные в железные оковы. Отсоединив руки от стола, они быстро сцепили их вместе, каким-то синим переливающимся жгутом, от которого шло неприятное тепло, а кожа под ним сразу же покрылась волдырями. Я дернул плечом, за что получил довольно ощутимый удар током, исходящим от этих импровизированных наручников. — И не нужно дергаться, Кеннет. Любое твое лишнее движение будет воспринято Нитями Воздействия как попытка к бегству. Не нужно их провоцировать, эта штука не умеет думать. — Я осторожно кивнул, стараясь не двигаться вообще. Я начал ловить себя на мысли, что абсолютное непонимание происходящего вызывает у меня панику. Я не имел ни малейшего представления, что следует делать и как выбраться из сложившейся ситуации. А тешить себя слабой надеждой, что все исчезнет, и я вернусь в свой привычный уютный мирок, я уже перестал. Не вернусь. Никто не возвращается, если верить тем немногочисленным книжкам и фильмам, которые я прочитал в свое время про таких же неудачников, как я. Особенно, если ты умер в реальном мире. В голове снова вихрем пронеслась череда картинок с той аварии. При таком ударе не выживают. Голова Заи, залитая кровью… А, ведь, она не пошевелилась ни разу, живые так не смогут. И подушки не сработали. Вот тебе и хваленная Бентли. Я тряхнул головой, прогоняя наваждение. Ничего не происходило. Двое охранников, ведь никем другим они являться просто не могут, встали позади меня по обеим сторонам, ожидая дальнейших указаний. Слезать со стола на пол я тоже не спешил, вспоминая неприятные моменты активации этой штуки на моих руках. Девушка все так же стояла ко мне спиной. Сидя, я теперь мог хотя бы увидеть, чем она занимается. Она акуратно разливала кровь, взятую у меня странным шприцом и смешивала с какой-то красной жидкостью в каждой из двенадцати колб. Закончив это, она еще некоторое время стояла, рассматривая то, что получилось, но, не увидев никакой реакции, она повернулась и отрицательно покачала головой.
— Ну что ж. Хоть что-то проясняется, — хмыкнул Варис. — Да, Кеннет, не повезло тебе, это если ты действительно ничего не помнишь. Теперь молись, чтобы эти зазнавшиеся ночники и воры признали в тебе своего. Можете увести его, но все же акуратно, вдруг это любимый ученик Магистра Лорена…
Что было дальше я не услышал. У меня резко закружилась голова, и я провалился в темноту.
— Скажи, мальчик, — вкрадчивым голосом обратился ко мне молодой мужчина, опустившись рядом со мной на одно колено, и подняв двумя пальцами подбородок, заставляя смотреть на него. Щеку раздирало адской болью, я ощущал неимоверную усталость. Меня била дрожь, и я совершенно не хотел смотреть на этого человека. Я его боялся. Боялся до умопомрачения, но послушно смотрел в его черные глаза. Я знал, что мне никогда не стать подобным ему, хотя иногда украдкой бегал, чтобы посмотреть, как он лично тренирует своих людей. — Тебе это понравилось? — он махнул рукой на обугленное тело, лежащее посреди комнаты. Огонь погас так же внезапно, как и появился. Я знал, что ничего подобного раньше со мной не случалось. Я сидел, словно загнанный в угол зверь, и смотрел в глаза Магистра Лорена, боясь пошевелиться.
— Лорен, — обратилась к нему женщина, немного уставшая, ярко накрашенная, одетая в легкий шелковый халатик.
— Молчи, я разговариваю сейчас не с тобой, — он даже не посмотрел на нее, продолжая разглядывать меня. — Кеннет, правильно? — я затравлено кивнул. Он еще некоторое время рассматривал меня, а потом резко поднялся.
— Лорен, мы возместим…
— Что ты собираешься возместить, идиотка? — прошипел он, крадущимся шагом приближаясь к ней. — Ты думаешь, я лично буду бегать за каждым в Ложе? Ты действительно так считаешь, что я тут просто так, потому что мне дорог каждый кретин, который решил развлечься? И как ты собираешься возместить гибель моего человека? — он подошел к ней так близко, что я ощущал опасность даже сидя на полу. Я смотрел на обугленное тело, еще больше сжимаясь.
— Ты можешь взять его, — она перевела взгляд на меня, а я оторопело пялился в ответ. Нет, только не это! Я больше не хочу. Я хочу просто уйти.
— Стабилизируй его, а потом поговорим…
На этот раз я не кричал, а тихо блевал на пол, свесившись со стола. Так как руки у меня продолжали быть связанными, мне заботливо держал голову один из моих новоиспеченных охранников, чтобы я не упал и не захлебнулся. В желудке ничего не было, поэтому спазмами отходила сгустками зеленоватая желчь. Судя по всему, в желудке, в принципе, ничего давно не было. Голова не прекращала кружиться, все усиливая тошноту. Спустя пять минут спазмы прекратились, и я мог хотя бы выпрямиться, чтобы камнем рухнуть на стол. Таких вертолетов я не помнил никогда в своей жизни. Даже после абсента в том забавном клубе в Амстердаме. Я вспомнил картинку, которая только что промелькнула у меня в голове. Почему на меня накатывают воспоминания этого парня? Как долго это будет происходить? Кем же был этот Кеннет? Рабом? Прислугой? Почему его жизнью распоряжались таким образом. Эти мысли меня совершенно не радовали. Жизнь слуг никогда особо не ценилась, а судя по всему ни к пэрам, если я правильно понимаю, это местная элита, ни к этому магистру Лорену я никакого отношения не имел. Точнее к Лорену-то как раз имел, меня ему подарили в качестве компенсации потери одного из его людей. В комнате стояла тишина, только Варис продолжал меня рассматривать, все больше хмурясь каким-то своим мыслям.